***
Сегодняшний день слегка отличался от цикличных будней Черва. Просто потому что король наконец смог оценить обстановку «своими глазами». Нужно было посетить последнего выжившего мотылька и забрать у неё необычный гвоздь грёз, что разрабатывался совместно ею и Бледным. Стражи убеждали, что они справятся самостоятельно. Тут же доставят всё необходимое без каких-либо трудностей. Но король настаивал. Он аргументировал всё тем, что желает провести личную встречу с мотыльком. Но, по большей части, Черв надеялся бесшумно просить старушку о маленькой просьбе. Просьбе, о которой никто не должен узнать. Такая авантюра вызывала сомнения, но ведь всегда нужно держать под рукой полезный амулет. Провидица была искусным мастером в изготовлении артефактов, связанных с грёзами. Дорога до неё была пройдена без происшествий. Но виды знатно изменились с последнего визита Черва. Не в лучшую сторону. Всё чаще встречались крематории, где можно было избавиться от тел прежде, чем они восстанут вновь. Несмотря на это в некоторых местах можно было приметить трупы несчастных, души которых некому упокоить. Рано или поздно какой-нибудь сострадалец очистит улицы, скинув их в общую могилу. Просто не в этот день. Весь путь король холодно следил за спутниками. Всё шествие выглядело слишком официально и от того нелепо. «Было бы только возможным сделать всё самостоятельно...» — размышлял король, сидя в трамвае. Тяжёлая конструкция слегка покачивалась, убаюкивая пассажиров. Скупой свет ламп отражался от металлических узоров. По вагону рассеивалась приятная музыка. Король взглянул на сопровождающих. Внимание привлёк юный рыцарь. Вроде кто-то из часовых. Он был робким и всякий раз от смущения прикрывал лицо лапками. По сравнению с напарниками, выделялся своей незрелостью, а ещё было в нём что-то подозрительное: то ли его нервный взгляд местами, то ли его отрешённость от всего действия. Дойдя до дома Провидицы, можно было заметить мерцание свечей, исходившее из палаты. Убежище было скромным, царил бардак, а хозяйка сгорбившись сидела у стола. Короля вежливо поприветствовали. Мотылёк тотчас подал артефакт, украшенный спиралями и узорами. — Халлоунест благодарен Вам и вечно будет помнить Вашу помощь, — поклонился правитель. Провидица не вызывала у него симпатии. Даже учитывая то, что её сородичи отринули Сияние, они дети бывшего тирана. Не удивительно, если эта старушка переживёт всех в случае полного заражения. Отдалённо даже внешний вид мотылька был схож с образом Божества. И Провидица это осознавала. Она некогда помогла изгнать свою создательницу, а сейчас, теряя последние силы, скорбит и жалеет об утрате. — Простите за бестактный вопрос, Ваше высочество, — начала хозяйка дома своим тонким и взволнованным голосом, — но Вам же известно, каков исход трагедии? Провидица нервно потирала лапки. В её больших круглых глазах-бусинках отражалась комната, заполненная «бледной» толпой. Конечно, король знал ответ. Он без колебания его дал. — Разумеется. Вам не о чём беспокоиться. Была то ложь во благо. Беспокоится есть о чём, но народ не должен терять надежду. Это поможет ему не сгинуть от своих же рук. Монарх сказал это достаточно убедительно, чтобы старушка вернулась к своим делам. Прежде чем окончательно уйти, правитель в спешке подошёл к столу хозяйки и вручил ей в ладони связанный белой лентой свиток. — Разработайте это для меня. А теперь прощайте, — вполголоса сказал король и поспешил удалиться. Пришло время вернуться домой. Бледный осмотрел гвоздь грёз в своих руках. Очередной его труд, созданный с целью избавиться от хвори. Вспомнились первые шаги. Первые попытки создания сосудов. Никто точно не знал, скольких погубил король. Но Бездна стала могилой для всей проклятой родни, что не соответствовала требованиям создателя. У этих бедняг не было «хорошего конца». Представленные судьбы были несправедливы по-своему. Какая разница, считают ли тебя героем, если ты просто пустышка? Ибо если ты почувствовал хотя бы раз, то Бездна поглощала навсегда, без шанса на спасение. У станции король почувствовал тревогу. За шумом шагов было различимо чьё-то бормотание. Сопровождающие внезапно остановились и обернулись. Каролинги обнажили свои оружия. Черв последовал их примеру. За спинами охраны была заметна дрожащая фигура. Тот самый подозрительный юнец застыл, бубня нечто себе под нос. Его неосторожный напарник подошёл к нему, чтобы узнать, всё ли хорошо. Но часовой моментально отскочил и стремительно направил клинок в сторону монарха. Бледный спокойно отступил назад, освобождая место рыцарям. В ту же секунду Изма, возглавлявшая поход, без раздумий пронзила нападавшего. Послышался хруст ломающегося хитина. Жучок не успел даже отреагировать. Его лицо вспотело, тело затряслось, а в угольно-чёрных глазах потухал разъярённый янтарный огонёк. Король уставился на умершего. Зараженный ещё никогда не был так близок. Изма вынула остриё гвоздя, и тело с тяжестью повалилось на землю. Через некоторое время за трупом прибыли специалисты. Но хоронить его было некому: несчастный сирота. Изма взяла ответственность на себя. На вопрос: «Почему?» — она ответила кратко: — Он был моим учеником.***
«Давно надо было это сделать», — подумал король, заменив живую охрану дворца и его окрестностей на Каролингов. А ведь раньше Лучезарность страшилась приближаться к Черву. Сейчас она готова на любые риски. Только бы не очередное поражение. Уставший монарх решил принять ванну после возвращения. Медлить с этим никак не хотелось. В голове звенело, а ноги подкашивались. И вот король уже нежился в ванной, часто погружаясь целиком в воду. Он расслабил плечи и прикрыл очи. Монарх старался очиститься от дурных мыслей и внезапно для себя осознал, что вспоминает Гримма. В памяти вырисовывалось каждое движение нового знакомого с предельной точностью. Как плавно двигал маэстро руками и как слегка наклонял голову, когда пытался понять собеседника. Он вспомнил его пристальный, прямой взгляд, от которого мурашки пробежали по спине. Дух алого пламени казался чем-то запрещённым, тем, кого не рассматривают как «прекрасное создание из грёз». Бледный скривил физиономию. Что за непристойности? Он постарался забыться, легонько колыша рукой воду. Поднятые волны нежно разбивались о белоснежное тело. Монарх приоткрыл глаза и заметил, что комната наполнилась алым свечением. Бледный будто бы отпрянул от дрёма. Он резко поднял погруженный в воду торс, взглянул направо и вздрогнул от неожиданности. Напротив, опёршись на край ванны, сидел уже знакомый лик духа алого пламени, что осматривал лежащего монарха своими большими горящими глазами. Подобного возмущения и недоумения Черв ещё никогда не испытывал. Хотелось усыпать гостя вопросами и руганью, но даже простейшие слова не могли слететь с уст владыки. Оказавшись замеченным, Гримм решил прервать неловкий момент. Он встал в полный рост, и можно было узреть, как, подобно дворецкому, он держал в руках бордовый халат. Терпеливо ждал хоть каких-то действий от короля. Однако Черв не был согласен с таким развитием ситуации. — Я сплю? — спросил наконец правитель Халлоунеста, взяв эмоции под контроль. Маэстро улыбнулся, но ответа не последовало. В комнате похолодело. Правитель прижал колени к себе. Гримм вновь окинул взглядом съеживающегося короля. Черв кожей чувствовал на себе его невыносимый взор, что как кислота въедался в плоть. Нет. Так продолжаться не могло. Правитель в спешке выбрался из ванны и тут же почувствовал тёплый халат, накинутый на плечи. Король обернулся. — Тебе запрещено тут находиться. Гримм медленно склонился к лицу монарха. Он заглянул ему в глаза. Кошмар ощущал тяжёлое дыхание Черва. Это приносило ему необычное чувство удовольствия. — Ох, прошу простить меня, — голос маэстро был бархатным, но после ожесточился, — но я так не думаю. Огни вскружили разум монарха подобно адской карусели. К горлу подкатила тошнота, и потерявшись в мелькающих цветах, Бледный пришёл в себя в одинокой и тихой комнате, где только эхом из коридора доносился топот стражи. Черв взялся за голову, осмысливая произошедшее. Аромат тлеющих свечей наполнил комнату. Интерес к маэстро жестоко пошатнул ясность ума короля. Он проклинал всю эту бурю эмоций и предпочёл уединиться в своих покоях. В этот раз монарх даже не заметил, как уснул. Он начал слышать приближающуюся издалека метель. В эту ночь король стоял на неизвестной, но нечто напоминающей территории. Он осмотрелся. Вокруг было так темно, что зрение пришлось усиленно напрячь. Были заметны только расстилающиеся руины, печально смотревшие вдаль. Ни намёка на живую душу поблизости. Черв ступал в неизвестном направлении по этой мёртвой земле. У дороги он заметил знакомые очертания бывших статуй, а затем домов, фонарей и указателей. Неужто это город? Внутри похолодело от этой мысли. Всё было будто вывернуто наизнанку. Ни шумной городской жизни, ни торопливых прохожих. Все старания и время были погублены под валунами. Монарх неспешно дошёл до станции Рогачей. Он зазвонил в колокол. Железный грохот пролетел по станции и устремился в черноту туннеля, но никто не появился. Правитель решил, что ждать чего-то смысла нет. Он спустился с платформы и побрёл во тьму. Свист метели сопровождал его до Скрытого вокзала. Черв удивился тому, как быстро попал туда. У ворот лежали тела сломанной стражи. На вид увечий не было, но войны замертво пали у открытых дверей. Король поднял лежащий на земле гвоздь. Он, готовый атаковать в любой момент, вошёл вовнутрь. Все растения в замке высохли, а защита была снята. Некоторые слуги в разброс были раскиданы у стен с застывшими в испуге выражениями лиц. Внимание привлекла приоткрытая дверца в оружейную. Монарх приблизился и заглянул, но тут же увиденное заставило его отступить. Король скатился по стене и прижал гвоздь поближе к себе. В той комнате, на полу, лежали некогда преданные рыцари, истерзанные янтарной чумой. Обезображенные трупы словно ковёр застелили мраморный пол. Стояла гробовая тишина. В этот момент королю показалось, что он перестал дышать. Он встал, стараясь не смотреть в сторону приоткрытых дверей. Из неё сочилась тьма, укутавшая мертвецов. Черв побрёл дальше изучать дворец. В долгих скитаниях он дошёл до тронного зала. Король осторожно приблизился к высоким дверям. Медленно отворил их. Напряжение всё сильнее давило на мозг, а предчувствие чего-то плохого вгрызалась в саму душу. Сначала монарх и сам не понял, что предстало пред его взором. Маленькие лежащие рядом друг с дружкой на полу фигуры слабо вырисовывались посреди зала. Когда глаза привыкли к густой темноте, Черв выронил гвоздь, что с лязгом ударился об пол. — Нет, нет, нет! Пожалуйста, Боги, только не они... — ужас поразил ядовитой стрелой сердце. Пошатываясь, монарх подходил ближе. Ему просто кажется. Это не может оказаться правдой. Сейчас он увидит что-то совсем иное, что-то, что не является телами его детей. Но вот можно было разобрать пышный бант на красной накидке, рыцарский плащ и белые рожки. Чёрные тельца были усыпаны янтарными волдырями, делая всю картину ещё более неприятной. Король опустился на колени рядом с заряжёнными. Он отрицал, задыхался и молился, но ничего не могло воскресить любимые души. В глазах защипало. На мантию скатились прозрачные слёзы. Яркое свечение пульсировало по вздувшимся венам умерших, а опухоли инфекции прорывались, ломая плоть и кости. В какой-то момент возникла мысль, что они ещё смогут очнуться. Дрожащая кисть дотронулась до холодного плеча Хорнет. «Давай, моё дитя, всё будет хорошо...» — говорил про себя монарх. Но принцесса не просыпалась. И что ужаснее — не дышала. Она лежала, повёрнутая лицом в другую от монарха сторону около «старшего брата». Бледный перевёл на него взгляд. Полый рыцарь напоминал разбитый сосуд. Его маска была усыпана трещинами, а безжизненный взгляд устремлён в никуда. Он, невинный и некогда действительно живой... Справляясь с горечью, король прижал оба тельца к себе. Он крепко обнимал детей, но ощущались они как тряпичные куклы. Черв винил во всём себя. Это он не успел. Это он недостаточно старался. В тот момент ему думалось, что остаётся только покинуть мир живых. Он искренне пожелал оборвать свои страдания. Его мольба была услышана. После возник обрыв в памяти. Король мог вспомнить только то, как оказался лежащим у скамьи на холодной земле. Чувствовалось постороннее присутствие. — Это же всё ты? Потешно тебе смотреть на меня, да?! — со злобой воскликнул король. Рядом никого не было, но Черв точно знал, к кому обращается. Он тяжело выдохнул. Всё, что он любил, жестоко отобрали у него, изуродовали и кинули к ногам. Бледный ущипнул себя в надежде проснуться, но безрезультатно. — Пожалуйста, позволь мне очнуться. Рядом от внезапного ветерка колыхнулась скромно растущая на дороге травинка. Мелькнула тень. Кто-то коснулся плеча короля, и всё закончилось в тот же миг. Бледный с трудом открыл глаза. Казалось, что усталости стало только больше. Все замечали то, что сегодня король не в настроении. Он весь был как на иголках. Говорил и так не часто, а сегодня вовсе, казалось, погрузился в себя. Бледный в какой-то момент решил засесть в мастерской. Он работал над планом, гвоздём грёз, размышлял о печати и древних заклинаниях. Слуги таскали книги и свитки из архивов весь день, а кто-то приносил новые чернила, бумагу и перо. Хорнет вместе с рыцарем проводили время у мастерской короля. Они тихо играли, рассматривали забавные фрески и прислушивались к диалогам мимо проходящих жителей дворца. Им было интересно, чем занимается отец. Это любопытство, словно липкий мёд, удерживало непосед недалеко от рабочего места. Главное только не шуметь. Король облокотился на стол. Каждый раз, когда дремота подбирались, Черв вскакивал и старался прогнать сонливость. Час был поздний, но он не хотел покидать комнату. Тело почти не слушалось, тормозило, требовало сон. Но творец был готов потратить ночь на работу. Всё бы тем и закончилось, но усталость сменилось раздражением. «Что же такое со мной творится?» — размышлял король, размазывая чернильную капельку по старой пожелтевшей бумаге. Монарх искал ответ на этот вопрос. Чем дольше думал, тем абсурднее он был готов принять объяснение. Он думал о стрессе, инфекции, карме и много о чём ещё. А потом вспомнил Короля Кошмара, что появился с первым сном. Тонкая нить связывала все события. Для любого она казалась слишком ненадёжной, но правителя всё устраивало. Король вскочил из-за стола, будто каменная поверхность сумела обжечь ладони. Точно! Нет сомнений — это некое проклятие. О, эта истина так топливо разжигает внутренний огонь, что пробуждает глупый гнев. «Несправедливо так страдать после стольких благих усилий в сторону королевства». Черв вернулся к столу и громко хлопнул ладонями по нему. Бумаги разлетелись, а чернильница пошатнулась, расплескав тёмно-синие капли. Бледный посмотрел на стопки чертежей, и тут же вскрикнув, свалил всё содержимое стола на пол. Король смотрел на содеянный им беспорядок, сжав пальцы в кулак. Как ему вернуть всё в привычное русло? А может и не будет уже как прежде? Будет ли вообще хоть что-то? Позади послышалось какое-то движение. — Папочка? — испуганный, но сонный голос маленького создания отвлёк Черва от внутренних вопросов. Король почувствовал горький привкус во рту. Удушающее чувство вернулось к нему. Он обернулся. К горлу подступил ком. Он смотрел на дочь, словно та и впрямь восстала из мёртвых. Хорнет беспокойно хлопала глазками. Рядом с ней стоял Полый рыцарь без намёка на какие-либо эмоции. Подобная картина представала перед принцессой впервые. Ни разу ей не приходилось видеть вечно сдержанного отца в таком виде. Это безумно пугало её. — Всё х-хорошо, Хорнет. Вернись к себе, — как можно спокойнее сказал монарх. И девочка в сомнениях скрылась за дверью. Но что-то остановило её. В маленькой душе поочерёдно разрывались все струны. Она изо всех сил сдерживала слёзы. Вначале её матушка становилась мрачнее с каждым днём, а теперь и отец заметно изменился. Она ничего не может с этим поделать, потому что многое ещё ей непонятно. Сосуд, стоящий рядом, смотрел на всё это своими бездонными глазами. Он сдвинулся с места и вошёл в мастерскую. Король, склонившись над столом, даже не повернувшись, начал: — Я же сказал… Обернувшись, он узрел сосуда, поднимающего разбросанные листки бумаги. Хорнет удивлённо смотрела на старшего, а потом, кое-как осмелившись, принялась делать то же самое. Черв с печалью улыбнулся и приступил помогать. Из мастерской ещё долго раздавалось шуршание бумаги, топот маленьких ножек и струился тёплый свет из хрустального фонаря. — Твоя матушка разорвёт меня в клочья, если узнает, во сколько ты легла, — прошептал уснувшей дочери Бледный. Он погладил дитя по щеке. Она так мирно спит. Хорнет поёжилась, а потом сменила позу, перевернувшись набок, и Черв вздрогнул от нахлынувшего воспоминания. Застывшее изображение из кошмара не выходило из головы. Король боязливо проверил, дышит ли малютка. Убедившись, что дочь посапывает и наверняка видит уже двадцатые грёзы, он тихонько выбрался из спальни. У двери стоял сосуд. Бледный устало посмотрел на него, немного постоял и отправился к себе. Мгновенная ярость сменилась печалью. Эти чувства были тяжёлыми. Опускали руки и подкашивали ноги. Всем хотелось, чтобы томительное ожидание прекратилось. Медлить правителю Халлоунеста было нельзя. Раздумывая об этом, он погрузился в очередной тревожный сон.