Картинки для выставки 2.

Владыка Тьмы сидел на своем троне и думал о Вечном. Точнее, об одном его случае: о сильмариллах. Еще точнее — почему их желают заполучить все, представления об их свойствах не имеющие. Одолевала его эта мысль исключительно потому, что свет камней постоянно пек макушку даже через три слоя чепрачной кожи. «Тингол один захапал — греется об него в свой пещере, наверное. Как отберу этот камень — положу отдельно, а то уже плешиветь начал потихоньку. И вообще — надо бы их из короны повыковыривать и в несгораемый шкаф засунуть для надежности. Когда придумаю, чем заменить, так тут же и сразу»… Но замену надо было еще изобрести. А Повелитель Севера отдавал себе отчет, что он далеко не Феанаро и даже не сыновья того. «Вот, скажем, если вставить ограненные хрустали, а за спинкой трона приладить серебряное зеркало…». Он постарался представить себе размер и кривизну отражающей поверхности. Однако почему-то в воображаемом зеркале ему все время виделся Нельяфинвэ, замахнувшийся Наромбаром. Величайший Из Сошедших В Арду сморщился. Что-то мешало полету его гениальной мысли. Какой-то бубнеж за дверями. Против воли прислушавшись, Наимогущественнейший разобрал: — … и чтоб его раскорячило девять раз вдоль и восемнадцать поперек… В брани и проклятиях на территории Ангамандо не было ничего необычного. Пожалуй, здесь «посылали» чаще, чем чихали. Бормотание следовало пресечь только как помеху процессу мышления. В раздражении поднявшись, Владетель Дор-Даэделоса подошел к дверям. — И провалиться ему совсем-навсем, Владыке этому нашему, заешь его чесотка к следующему понедельнику… Двери распахнулись от державного пинка. Мусоливший тряпкой гранитный пол замызганный орк аккуратно приставил к стене свою поломойку и кувыркнулся в уставную коленопреклоненную позу. Больше в приемной никого не было. — Это что ты посмел тут гундеть, драконья котлета?! От немедленного превращения в кляксу нечестивца пока спасало отсутствие в руках экс-валы Гронда. — Чё, Повелитель? — на физиономии уборщика застыло выражение почтительного недоумения. — Как ты набрался наглости поносить меня, презренная тварь?! — Чё я набрался? Да трезвый я, вот ну околеть прямо тут. Величайший вдохнул, посчитал до десяти и со свистом выпустил воздух: — А ну, ушлепок, скажи, что ты тут молол до моего прихода! Орк наморщил мокрый лоб. -Да я… говорил, в общем… чтоб нашему Владыке того… а — сесть с разбегу на железные грабли! — За пленными повторяешь, недоделок? — Ни в коем разе, Повелитель! — доверительно заявил уборщик, приподнимаясь на руках. — Это я все как положено, за Вами. — Чё? — Восставший В Мощи привалился к стене, разгружая подкашивающиеся ноги. — Так известно же, что мы, орки, сами не мыслим. Только повторяем услышанное, как эти… напугаи. Вы все слова нам в головы лично вкладываете. Разрешите, я дальше полотерить пойду? А то Вы дворецкому вкладываете, чтоб он прислуге пинки давал, — и потянулся к поломойке. Повелитель Хаоса медленно развернулся на каблуках и вернулся в тронный зал. Из приемной снова послышались шлепки тряпки и приглушенное лопотание. Толчком распахнув окно, Владыка втянул пахнувший серой воздух Железных гор и присел на подоконник. Во дворе тут и там топтались часовые, слуги волокли корзины с мусором и, кажется, отрубленными головами. На каменном бордюре трое подсменных играли в кости на шелобаны. Рассчитавшись за выигрыш, сидевший в середке обхватил приятелей руками и завел: — Что за жизня в Ангамандо — Ни поспать и не пожрать. Все начальство — просто банда, Их бы строем погонять! Приятели поддержали: — Их бы всех самих в окопы, А на бошки дождь и град: Чтоб своей узнали *опой, Каково житье солдат! Эх, свалить бы нам подальше: Где не видно этих гор, Лишь овечки да барашки Да тюльпановый простор! — Эй, ты, рожа! — крикнул Восставший в сторону двери. — Чего изволите, Повелитель? — уборщик грохнул на паркет грязное ведро. — Что во дворе поют, слыхал? — А как же, Повелитель! В людской и в казармах и позабористее запузыривают. Только это… мятежные мысли тоже от Вас все. Мы же… как их… пропадаи, что ли. В общем, птички такие, которые повторяют. Владыка махнул рукой и тяжело рухнул на трон. Корона звякнула о спинку, привычно ткнув в переносицу. Ругнувшись по батюшке Эру, Великий Исказитель обровнял венец на кожаном шлеме, крякнул: — Дожил! Песенки нормальной сочинить не могу!