***
Уже несколько часов поместье рода де Гонделорье оглушал девчачий плач и взрослые ругания. Служанки боялись даже роптать и попадаться на глаза хозяевам в такое время. Мсье Маркэль был в ярости. — Отец! Ты ни за что меня не отговорить, я люблю его больше жизни! Я была готова к ребёнку от этого человека! На постели, прижимаясь к материнской груди, рыдала Флёр де Лис. А женщина лишь опечалено поглаживала светлую головушку дочери. — Милая моя, прошу, не плачь, ну-ну, — мадам Лоретта была, как всегда добра и нежна. Да, именно. В любой ситуации она сохраняла спокойствие и сдержанность, всегда женственна, пунктуальна, ласкова, наверное поэтому мсье Маркэль любил жену и всегда прислушивался к её мнению, но иногда… даже это не работало и случались нешуточные скандалы. — Маленькая моя, ну зачем вы открывались друг другу, если не были уверены в чувствах? Ты же понимаешь, насколько неблагоприятно юной девушке показываться мужчине до свадьбы? — женщина продолжала гладить дочь по голове и спинке. — А что тут сказать?! Думаешь, что она думала о нас?! О том, что будут говорить люди, когда у неё брюхо начнет появляться?! Женщина, ты понимаешь, что эта распутная девка даже не думала о нас, дкогда кувыркалась с этим капитанским отребьем! Ведь расхлёбывать-то нам, — мужчина толкнул дочь в плечо. — Нагулялась?! Знаешь, что бы сделали с твоей матерью, если бы она до свадьбы со мной?! — Отец, — завыла Флёр де Лис ещё истошнее, прячась за матерью. — Я не могла по-другому! Феб… увлёкся какой-то цыганкой, даже собирался нарушить все клятвы, принадлежащие лишь мне одной. Чтобы удержать его, я сделала это… Матушка, родимая, — она подняла свои заплаканные глаза на женщину. — Ты-то мне веришь, молю, скажи. Я не смогу без Феба, люблю лишь его одного! Он уехал… из-за этой Эсмеральды, да гори она в аду… что мне оставалось? — О, да! Никогда бы не подумал, что мой ребёнок может нести такую чушь собачью! Ты понимаешь вообще, что несёшь?! Ты опозорилась ради нескольких дней внимания?! Запомни, мужчина — не пёс, ты его этим надолго не привяжешь, а вот покой в наш дом больше ни за что не вернёшь! — Маркэль, молю, успокойся, — женщина поймала его руку, ласково поглаживая ладонь. — Я знаю, не такого мы хотели для нашей дочери, но если она его любит и у них скоро на свет появится общее сокровище, то… — одним взглядом, она укротила пыл бешеного мужа. — Родители мои, если он не вернётся, мне нет смысла жить, — практически выкрикнула светловолосая, подскакивая на кровати. — Я утоплюсь, зарежусь и пускай гореть мне в аду! Если он не вернётся, не знаю, что с собой сделаю! — и снова кинулась на подушки плакать. Лоретта умоляюще посмотрела на мужа, вновь сжимая его руку сильнее. Маркэль стиснул зубы, возводя глаза к потолку. — Хорошо, я сейчас же под долгом и честью призову его к ответственности. Но если я узнаю, что всё не так, как ты сказала, даже в относительности твоей брюхатости, — строго отчеканил мужчина, угрожая дочери пальцем, а после просто ушёл, оставляя её с матерью наедине.***
Да, раздором для семьи послужил всего лишь один человек — мужчина, вокруг которого закрутится сюжет… Но сейчас даже не о нём, давайте отложим почтенную семью де Гонделорье?***
В непроглядную темень две девушки в тёплых неприметных хламидах стояли на пороге собора, еичем не привлекательные. Та, что пониже слегка подрагивала от одного взгляда и вида звонаря, а вторая обнимала её за плечо и смотрела более уверенно на мужчину. Обе были слегка в грязи, их платья с порванными юбками. — Чем может помочь вам святой собор в столь поздний час? — вежливо начал звонарь, тепло улыбаясь. Он любил гостей. — Убежища… — тихо, но уверенно и с какой-то мольбой прошептала старшая из них — Аврил Виллар. — Мы с сестрой потеряли родителей и были вынуждены бежать из родного города в котором поселился раздор, податься нам некуда. Умоляем, помогите, мы можем помогать Собору, делать какую-то работу… — её прервал тихий чих младшей — Вивьен. Квазимодо тут же впустил бедняжек внутрь. — Благодарим вас… Ви, ты как? — Бывало и лучше, — хихикнула брюнетка. — Благодарим, — пискнула она в сторону Квазимодо. Мужчина, слегка ковыляя по кругловатой лестнице, проводил девушек в укромное крыло собора, здесь было тепло и несколько маленьких кроватей. Вивьен сразу угнездилась на одной из них, укутываясь потеплее в мантию. День для всех выдался сложным. — Если что-то нужно будет, я на этом же ярусе. Скоро будет вечерняя молитва, вы можете на неё спуститься, Ноэль будет рад, — улыбнулся звонарь и поспешил быстро удалиться, не смущать девушек своим лицом и внешними видом. — Стойте! — окликнула его Аврил. — Как ваше имя? Хочу знать, на кого нам с сестрой сегодня помолится. Мужчина усмехнулся, но всё же тихо ответил: — Квазимодо. Можете звать меня просто Квази… — Спасибо тебе, Квази, — улыбнулась она вслед уходящему звонарю, после чего подползла к насквозь продрогшей сестре. — Вся холодная, прижмись ко мне. Укутав Вивьен своим покрывалом, Виллар старшая крепко обняла её, стараясь отдать все своё тепло. — Ну вот, теперь у нас всё будет хорошо…***
Квазимодо оказался на редкость добрым и улыбчивым, милым и обаятельным. Общение с ним пошло просто прекрасно, даже создавалось ощущение, что ты не видишь всех погрешностей на его лице, словно чистота его души засвечивает их белым светом и перед тобой обычный юноша. Он сразу распределил обязанности, да девушки были не против их выполнять, как благодарность за приют. Вивьен, с массивными тазом, пошла развешивать бельё в саду у заднего выхода. Белые ткани так и свисали в зелёную травку, которая так приятно щекотать ноги. Виллар наклонялась на девяносто градусов, забирала бельё и обвешивала веревки вокруг себя, напевая: — Я королевою буду… И ты королём… Она даже не слышала, как кто-то раздвинул простыни сзади неё и принялся наблюдать на интересным прогибом девушки, пока, наконец, не решил откашляться и поздороваться. — Прекраснейшая Вивьен Виллар, не соблаговолите принять мою помощь и мои восхищения? — он слегка поиграл своими густыми бровями, откидывая кудри назад. Девушка от такого жеста выпучила глаза и без слов всучила ему второй таз с бельём, вновь продолжив заниматься своим делом. Не сработало. Ничего, попытка номер два: — Ну, что ж, какие планы на вечер? Вивьен опять как-то странно на него покосилась, расправляя бельё. Хотя больше внимания пришлось на то, как он некультяпо пытался повесить несчастную рубаху. Зная её ненависть к торможению собеседника, у Виллар аж бровь задёргалась от негодования. Сейчас для Гренгуара была прекрасная возможность рассмотреть девушку и придти сразу же в восторг. Как поэт, он не мог не восхищаться женщинами, а завести новых собеседниц, прекрасно владеющих словом, было верхом радости. Тёмные волосы лёгкими волнами спадали ниже стройных бёдер. Карие глаза горели в лучах утреннего солнца, резкие черты её лица вызывали дрожь где-то внутри, яро выраженные скулы. Длинные ресницы, что веером окантовывали веки, чуть припухлые губы, покатые плечи, загорелая кожа и весьма внушительная, не побоюсь этого слова, налитая девчачья грудь, выглядывающая из-под декольте белого, слегка потрёпанного платья. — Мсье, вечером порядочные девушки сидят дома и занимаются домашними делами, если вам это интересно… — Конечно-конечно, — быстро пролепетал Пьер, в итоге закидывая на верёвку эту злощастную полотнину, как половую тряпку. Недовольно хмыкнув, девушка расправила её и отобрала злосчастный таз с лицом: «Дружочек, иди погуляй…», но Гренгуар не сдавался: — Просто я так люблю проводить время с такими талантливыми людьми, чего только стоят сравнения и метафоры, а когда тема доходит до любви, то… у меня аж гусиный мандраж начинается! Тут у Вивьен стал полноценный ступор. Она так и зависла в одной позе, и лишь брови поднимались всё выше и выше. — Мсье, вы о чём? Какие метафоры? Какие гуси? Не пудрите мне мозги, идите по своим делам, вас точно заждался Квази. Шестерёнки сорвало, Пьер выпалил: — Те стихи, что были в твоей комнате, бесподобны. Я аж дар речи потерял, это… талант! Вивьен, ты потрясающе пишешь… Внезапная смена выражений лица собеседницы заметно напрягла его. Он чуть тише удосужился спросить: — Это же твои стихи?.. Брюнетка отрицательно помотала головой. — Это моей сестры… ну, Аврил, — хихикнула Виллар, наконец демонстрируя улыбку — острые зубки и прикус напоминал чем-то слегка обточенные клыки вампира. Девушка неловко потёрла голову. — Я больше танцами увлекаюсь. Пригладив взъерошенные «для нападения» кудряшки, Пьер стыдливо кашлянул: — Ой, прошу прощения… — и как кипятком ошпаренный, он сдвинул за собор края простынь и убежал в неизвестном направлении, попутно ненароком сбив таз с бельём. Порядком прооравшись и попрыгав на одном месте, он понял, что абсолютно спокоен… Это просто небольшой закидон его «творческой личности». — Пресвятая Мария, как же неудобно вышло… Тем более Вивьен ему была как-то ближе, он даже подумать не мог, что те красивые стихи могут принадлежать её сестре, строгой и серьёзной… — Почему я даже не предположил? — почесал репу Гренгуар. Не то, чтобы сестры были какими-то различными в красоте или других женских прелестях, хотя… Пьер приложил ладони в своей груди, словно мысленно что-то представляя и щупая воздух. Закончив с мечтами, он помотал головой, как-то грустно взглянул на то место, откуда бежал. — Эх, такое сочное пропадает… — вздохнул и рванул в собор.***
Там пипидастром орудовала Аврил, смахивая им пыль с золотых икон, украшенных драгоценными камнями и пожертвованными людьми цепочками. Пьер решил не тянуть и громко кашлянув, поздоровался: — Добрейший денечек, мадмуазель, слышал от Квази, что вы приезжие, как вам наш городок? От столь звонкого голоса девушка едва не свалилась с табуретки, взятой специально для протирания верхних полок, поэтому пошатнулась и негромко вскрикнула. Пьер в момент оказался рядом, готовый подхватить. — Я справлюсь, — прыснула она, смотря на поэта, стоящего в довольно глупой позе: таз чуть отклячил назад, а руки вытянул вперед в надежде поймать. — Мы же с сестрой из деревни и Парижа не видели. У тому же работы много, так что… — она вновь отвернулась от Гренгуара, все ещё стоящего и молящегося, ну если он и сейчас что-то напутал, то это точно позор на весь Париж. Секундно он опять увлёкся рассматриванием, как недавно Вивьен. У Аврил волосы были значительно короче и спадали завитками чуть ниже плеч, при этом имели более светлый оттенок. Черты лица намного мягче, округлое детское лицо с большими зелёными глазами, зрачки казались намного больше, чем у обычных людей. Нос был аккуратным, маленьким и прямым, в отличии от Вивьен, которая блистала курносым профилем. Весьма милая улыбка с ровными прямыми зубами. Что отметил Пьер — комплекция этой девушки в определённых местах была чуть больше и от этого весьма интересное место было ещё интереснее. — Оу, Квази просто беспредельщик, нагружать девушек такой работой… Но порядок превыше всего! — философски он поднял указательный палец вверх. — Кстати, мне довелось видеть ваше творчество, мягко сказать, я не мог предположить, что вы, — он как-то недооценивающие посмотрел на девушку. — Можете писать что-то в таком стиле, я приятно удивлен. Аврил чуть смутилась. — Что вы, мсье, я просто так выплёскиваю эмоции, не более. Это даже не творчество… — Виллар старшая слезла с табуретки. Теперь она была практически на голову ниже мужчины. — А вы… тоже пишете? — Я оскорблен, — он театрально приложил ладонь ко лбу. — Я самый известный поэт в этом городе, пусть бродячий, но зато я свободен словом и меня не обременяют правила этикета или чина, — он слегка улыбнулся. — Был рад знакомству, — Пьер слегка поклонился и стремительно покинул Собор.***
Вот и начало истории положено. Приключения этих девиц только начинаются, посмотрит, чего они стоят…