Будь моим смыслом

Работать с ней было трудно. Ромарио любил трудности и свою семью, но не когда эти самые трудности семье мешались. Дейн могла стать хорошей помехой однажды, и это будет стоить жизни его боссу. Она обязана была подчиняться. Дейн не может. Когда ей говорили сидеть тихо, она кидалась в бой, будто разъярённый зверь из клетки, и это его настораживало. Когда ей говорили стой, она шла вперед. Проблемная девчонка. После нескольких жалоб босс сам решил отправиться с ней на задание. Чтобы вернуться оттуда с полумертвой Дейн на руках. *** — Не слишком ли много чести? — интересуется она, когда видит Дино. Босс улыбается непринужденно и отвечает: — Я ведь должен проверять, как идёт работа у моих новых подчиненных. Дейн фыркает. Они едут за город. Она думает о том, что ночные поездки в машине с боссом — это лучшее из того, что случалось за неделю, потому что ей спокойно, и хорошо, и ей нравится наблюдать за людьми за окном и за ночной жизнью Рима. До тех пор, пока босс не открывает рот. — Расскажи о себе, Дейн. Она рассказывает. Словно даёт отчёт о задании. Мои родители — из мафии, мой брат — из мафии, моя сестра — мафиози, и я тоже, к слову. Так сухо, что Дино становится не по себе. Будто её семья и не дорога ей вовсе. — Чем вы с семьёй любили заниматься? — Убивать. — И все? Не поверю, что у вас не было других увлечений. Убивать очень любопытных людей, добавляет про себя Дейн. У босса, который смотрит на неё, а не на дорогу, — лишь бы не разбиться с его-то талантом крушить все на своём пути, — взгляд жуткий, словно под кожу лезут. (у меня была семья, и я их очень любила, потому что они делали все, чтобы я чувствовала себя нормальной, хотя «нормальные» — это последнее, что можно о нас сказать). — Пикники. Мы часто ездили за город. Летти обожала это. — А Летти? (самый дорогой мне человек, она меня понимала лучше всех, мы не были похожи, нас нельзя было назвать сёстрами, но мы ими были, и она — единственное, что у меня осталось. и она мертва). — Сестра. Мертвая. — Мне жаль, Дейн. — В мире так много людей, которые нуждаются в вашей жалости, босс. — говорит она, и Дино понимает, как её это раздражает. Он не жалеет её, он сочувствует. — Вы ведь тоже теряли кого-то? — спрашивает она. — Родителей. Мама умерла, когда мне было пять. Отец умер от болезни. — И после этого вы стали боссом? Дино кивает. — Меня тренировал один человек. Он сделал из меня босса. — Он сделал хорошую работу. — Спасибо Ей улыбаются, и Дейн снова становится жутко, будто весь воздух из легких выбивают. Она думает, что убьёт кого угодно, только бы босс продолжал улыбаться так только для неё. *** Дейн действительно одна большая проблема. Так думает про неё Дино первый раз, когда она избавляется от трёх нападавших. Так думает про неё Дино второй раз, когда она подставляется под пулю и закрывает его. Так думает про неё Ромарио, когда босс приносит её на руках — полумёртвую и довольную. Она проводит в больнице неделю, босс навещает ее каждые три дня, Ромарио, на удивление Дейн, приходит каждый день, приносит фрукты и книги по медицине, в которую добавляет лекцию собственного сочинения под названием «Почему нельзя подставляться под пули». — Может, стоит отвезти тебя на пикник после выписки, Дейн? — Лучше сразу на кладбище, — отвечает она. Босс смеётся, устраивается у кровати и спрашивает, как у неё дела. Охренительно, просто охренительно. Мне продырявили органы, а теперь достают лекциями и разговорами. Дино удивительно болтлив. Так, что никогда не подумаешь, что перед тобой босс мафиозной семьи. Её это поражало и восхищало. В одну минуту Дино мог быть неуклюжим мальчишкой, а в другую — серьезным мафиози и опасным врагом. Дейн закусывает губу при этом воспоминании и улыбается сама себе. Она смотрит на босса так, как приличные подчиненные не должны смотреть на своих боссов, и думает о том, чтобы согласиться на пикник, если за ними в самую последнюю минуту не увяжется Ромарио — ходячая энциклопедия правил по поведению. Босс спасает ее от смерти, от мафии, от прошлого и даже от вездесущих жалоб, босс улыбается, и Дейн снова думает о том, что убьёт кого угодно, только бы он улыбался так только ей.