Неправильный

      Он помнит кровавое огненное безумие. Помнит, как сами недра земли исторгали из себя порождения Хаоса. Плавились камни, меняя форму, кровью текла в разломах горячая магма огня, что был чужд огню Арката. Он помнит первейшую из войн, когда мир едва-едва рождался.       Как и подобает всякому ребёнку — в боли, крови и муках.       Белкет вздрагивает всей своей могучей фигурой, когда случайное видение прошлого настигает его. Горячим удушьем оплетается вокруг его горла, и воздуха не хватает так же, как и тогда давно. И Белкету чудится, будто он вмиг тяжелеет и накаляется, и пропитывается серой, сжигающей лёгкие изнутри. Тело мгновенно покрывается испариной, и тяжёлые одежды неприятно липнут к пылающей коже.       Белкет задыхается и импульсивно подаётся в сторону, вырываясь на улицу, словно зверь из долгого заточения в клетке.       Ночной воздух чистым благодатным потоком очищает лёгкие, прогоняя страшное марево. Лёгкий ветерок охлаждает разгорячённое тело. Белкет выдыхает шумно, выдыхает устало и прикрывает глаза, проводя рукой по горящему лицу.       Он помнит миг своего рождения чётко и ясно: сначала не было ничего, а потом появился он. Физическая оболочка, наполненная особым смыслом, а вокруг неё — ослепительная белизна Королевства Света. Там была обитель их отца Эльрата и оттуда вышли они все — ангелы, хранители Света и защитники Порядка, святейшие и чистейшие по своей природе.       Их тогда было немного, но прошло время, и племя их преумножилось — в конце концов, даже они, дети Света, подвластны общим законам мироздания. Белкет почти не помнит те дни, ведь были они так давно, что почти стёрлись из памяти. Да и… дни эти запятнаны кровью и сгорают в огне событий, что следуют за ними.       Ургаш, чистый Хаос, не склонный к созиданию и творению, завистлив и яростен. Он пытается повторить творения Асхи, пытается как и сестра создать жизнь и наполнить её смыслом. Магия его, однако, неистовая и нестабильная, она не может облекаться в форму и быть статичной, и вместо стройного порядка она рождает хаос — такой же безумный и сокрушительный. Создания, что выходят из-под крыла Ургаша, обезображены им, и его печать накладывает свой отпечаток на их разумы.       Уничтожение, разрушение, боль, безумие, ненависть, обжорство и размножение в них — вот вся суть и цель ургашевых созданий, что бесконечным потоком исторгали из себя осквернённые недра земли и заражённые воды. Искажение и преобразование, перетекание из формы в форму — нестабильный хаос стремится к такому же хаосу вокруг, грозясь уничтожить всё то, что было создано и приведено в порядок с таким трудом.       И тогда Асха впервые издаёт свой яростный боевой клич, призывающий всех своих детей в бой.       Он был среди них. Он был в те кровавые огненные дни. Он видел триумф Богов-Драконов и видел величие их Матери. Он был одним из тех, кто держал в руках разящий меч, сокрушающий порождения Хаоса. Он был одним из тех, кто видел страшные раны Асхи; кто видел, с какой яростью её дети сражались и получали раны за свою Мать.       Он был одним из тех, кто также видел триумфы созданных Драконами рас. Он был одним из тех, кто видел триумф Михаэля, ребёнка, рождённого уже не Эльратом, как Белкет и собратья из его первого, старшего, поколения, но в браке, союзе любви и уважения. Он видел, как Михаэль, яростный воитель, лучший среди них воин, отчаянно защищающий не только Свет и Истину, но и собственную семью, собственного младшего брата-ребёнка, раз за разом бросался в бой, сокрушая орды Хаоса.       Он был там и много чего видел, много чего сделал. Но не это всё оставило на нём свой неизгладимый отпечаток, нет.       Он видел тогда, в те кровавые рыжие дни, как созидается, творится мир. Как изменяются ландшафты, как растут горы под лапами могучей Силанны, которых пытаются теснить демонические порождения; как проваливаются впадины и долины там, куда с огромной высоты порождений Бездны с силой сбрасывает Илат; как растекаются реки, наполняемые Шалассой, по тем жилам, где ещё недавно текла магма и кровь; как разгораются яростью вулканы, сжигающие в недрах священного огня Арката мелких бесов и безумцев; как…       Мир рождается в муках, боли, крови и слезах. Он рождается в страшной войне, которая может всё уничтожить, но вместо этого даёт импульс, толчок, наполняя существование смыслом и бесконечной борьбой. Белкет видит всё это собственными глазами; Белкет творит всё это собственными руками, ведь он — такой же воин, как и многие вокруг него, и он также вносит свою лепту в общую победу.       Он вносит свою лепту в общее рождение, и это осознание заставляет его взглянуть на мир вокруг него совершенно другими глазами.       Когда война заканчивается, над Асханом сгущаются сумерки. Ночь наступает, укрывая своим холодным тёмным пологом уставший разгорячённый мир. Твердь остывает, а ветра гонят прочь удушливый запах гари и жжёной серы. Мир, словно обмытый в водах младенец, успокаивается и замирает, засыпая и отдыхая. Белкет смотрит на него, на его девственно чистое полотно, и странное торжество до краёв переполняет его сердце.       Никогда в своей жизни ещё он не видел ничего прекрасней. Никогда в своей жизни ещё он не чувствовал себя так спокойно и правильно. Абсолютная гармония — вот то состояние, в котором всё пребывает, нерушимый баланс, с которого всё начинается.       Он помнит это ощущение. И помнит тот триумф, то торжество, что переполняли его сердце, заставляя его сжиматься так сильно, что из глаз против воли текли горячие слёзы.       Он помнит также, что никто из его братьев в итоге так и не смог разделить с ним это ощущение. Ведь все они были опьянёнными собственной победой и торжеством над Хаосом и демонами. Ведь все они от этого оказываются ослеплены гордыней и собственной силой, не видя за ней истинной цели собственного существования.       И после этого его, Белкета, они называют неправильным.       Он улыбается горько и долгим задумчивым взглядом вглядывается в чёрное полотно неба. На нём серебряной россыпью раскиданы белёсые точки звёзд, что светят тускло и совершенно не греют. В пустыне ночи холодные, но Белкет не чувствует, как мороз просачивается под его кожу.       За десятилетия странствий он привыкает ко всяким лишениям, и холод — ещё не худшее из них.       Он смотрит долгим задумчивым взглядом на волны песочных барханов. Где-то там, среди них, разбросаны живительные оазисы, вокруг которых скоро, совсем скоро, раскинутся величественные города. Пока что же есть лишь семь великих семей, идущих следом за Учителем, да первое укрепление, что когда-нибудь превратится в нерушимую столицу.       И есть вместе с ними Белкет, неправильный ангел, пытающийся найти себя и своё место в этом мире, созидать который он когда-то помогал. А после видел его разрушение и пугающую тишину, в которой не было ничего.       Смерть и забвение, и отчаяние — неужели действительно никто, кроме Белкета, не видел всех ужасов и разрушений войны? Неужели лишь ему одному было больно и страшно видеть как то, что он воздвигал в том числе и своими руками, разрушается под натиском слепящей гордыни и заблуждений?.. — Когда-то давно, учитель, мы были причастны к величайшему таинству, — он говорит тихо, но знает точно, что вышедший разделить чужую бессонницу человек услышит его. — В войне мы помогли создать мир. В смерти и боли мы помогли возродить жизнь и надежду. Мы стали свидетелями величайшего предательства, и лишь немногие поняли, что оно было необходимо. Без него не было бы баланса, и творение ушло бы само в себя, лишившись смысла. Другие, однако, расценили это как проявление величайшего, первейшего из зол, и ослеплённые собственным невежеством, поклялись искоренить его всё до основания. В бессмысленной войне, которой они долгие столетия искали повод, они разрушили всё то, что было создано, и теперь, учитель, те, кто остались, вынуждены по крупицам восстанавливать эти осколки.       Его голос стихает, а Сар-Шаззар долгим взглядом смотрит на могучую фигуру падшего ангела рядом с собой. Слушает внимательно его слова, а после смотрит следом за чужим взглядом в тихую песчаную даль пустыни. — Ветер перегоняет песок в барханы, — после долгого молчания говорит человек, указывая рукой на дали перед собой. — Но чем были бы эти песчаные дюны, если бы перед этим ветер не переносил на их место маленькие незаметные песчинки? Так и мы всю свою жизнь, всё своё существование по песчинкам, по крупицам что-то создаём, а что-то разрушаем. Таков закон, и ты это знаешь, мой ученик. Ничто не вечно под Луной Асхи и всему рано или поздно приходит свой конец для того, чтобы на его месте началось что-то новое. И этот раз… он не исключение. Вопрос лишь в том, веришь ли ты в то, что сможешь создать, или отчаешься и покинешь безжизненные остатки, позволив им зарасти мхом и травой.       Долгое молчание повисает между учителем и учеником, долгая тишина. Лишь ветер, свистящий и снова и снова неустанно переносящий песок с одного места в другое. Бесконечный цикл и бесконечная работа, в которой нет места сожалениям и печалям.       И Белкет улыбается, чуть щуря тёмные глаза. Раскрывая могучее чёрное крыло, ограждая им человека рядом с собой от режущих холодных песчаных порывов. И отвечая без малейшего колебания или неуверенности на давно зависший в ночном воздухе вопрос. — Я верю…