Неправильный

      После войны Асхан меняется до неузнаваемости. Некогда могучая Империя Шантири превращается в руины — покинутые, безмолвные, забытые. Братские народы, долгие тысячелетия жившие в мире друг с другом, разбредаются кто куда. Забываются старые связи; вчерашние союзники становятся врагами в бесконечной борьбе за выживание.       Это то, до чего довела гордыня старших из них. Тех, кто были созданы первыми. Они должны были хранить и защищать равновесие мира, а не подводить его к краю. Вот, чем обернулось их слепящее высокомерие.       Болью, разрушением и тишиной…       Белкет уходит ещё до того, как его изгонят или, чего хуже, схватят и казнят как предателя. Повесят на ненавистного собрата самое удобное клеймо, лишь бы только не видеть и не слышать его больше. Не осознавать, что ангел-одиночка оказался прозорливей и умней их общей коллективной ответственности.       Белкет уходит ещё до этого. Он не видит, как подписывается Сумеречный Пакт, и безликие, не проигравшие, нет, всё равно бегут и прячутся в самых тёмных норах Асхана. Пока его собственные собратья взмывают выше облаков и прячутся за цитаделями своих Небесных Городов.       В конце концов, в этой войне нет победителя. И обе стороны, на самом деле, остаются в стане поверженных.       Белкет уходит. И их судьба более не заботит его. Но искреннюю печаль вызывает другая картина, та, которая открывается ему тут, внизу.       Здесь тихо. Пугающе тихо. Так тихо, как, возможно, было тогда, когда мир только создавался. Пустота и тишина, припорошенные пылью и каменной крошкой; отзвуками стенаний, криков и лязга металла о металл; страданиями и болью, страшными ранами и смертью. Здесь словно и не было никогда жизни, словно всегда были девственные пустоши, по которым Белкет бродил без цели и места, куда можно было бы прибиться.       Проходят дни, что медленно и тихо стекаются в реку месяцев, растягивающуюся целыми годами. Он ходит по миру, слоняясь усталой серой тенью без чего-либо. Мир, унылый и брошенный на произвол собственной судьбы, медленно встаёт из пепла, и жизнь начинает своё робкое торжество над смертью.       Белкет наблюдает за этим со стороны и ожидаемо не может не задаваться вопросом «почему». Почему так происходит? И откуда утраченная надежда черпает свои силы? Как младшие расы, потерявшие всё, свою родину, свои знания и свои ценности, могут восстановить всё это вновь? Почему они не отчаиваются тем отчаянием, от которого опускаются руки, но вместо этого поднимаются с колен и идут вперёд, медленно и уверенно?       «А почему идёшь вперёд ты? — Белкет сам себе задаёт вопросы. — Чего ищешь ты? Куда хочешь прийти?»       Даже перед самим собой он уходит от ответов. Но упорно продолжает двигаться дальше, устало передвигая ногами. Его время, как и время этого мира, ещё не пришло. А значит, он должен исполнить то предназначение, которым наделил его Эльрат…       Нет, не Эльрат. Не Дракон Света, отец всех ангелов, вёл своего отверженного сына. Не было ему никогда дела до них, ушёл он от них, покинул… Но Асха, Великая Мать, Та-Что-Стоит-Выше-Других, она всегда зрит и прядёт каждому его неповторимую судьбу, и по её замыслу стоит и возрождается из пепла павший мир. Зарастают травой и мхом руины, предаваясь вечному забвению, и встают на их местах новые города и поселения.       И Белкет, отверженный и одинокий, обретает смысл своего существования.       Его скитания превращаются в путешествие. Он обозревает мир, ещё до конца не обновлённый, и новые вопросы рождает в его голове развитие и восстановление. Вопросы, на которые он теперь может найти ответы, ведь более его ничто не сдерживает и не сковывает. И он сам находит тех, кто так же, как и он, мечется беспокойно, не желая довольствоваться малым.       Семь Городов — в прямом смысле семь городов. Вернее, их следовало бы назвать семь поселений или семь сёл. Они едва-едва зарождаются, и Сар-Шаззар, энергичный и полный сил мужчина, один из тех хрупких потомков детей Илата, вместе с теми, кто поверили в него и разделили с ним его учение, таскает кирпичи для внешних укреплений. Позже, намного позже на глазах Белкета на этом месте вырастет величественный Аль-Сафир, который нарекут первой и нерушимой столицей, но а пока…       Человек сначала с удивлением смотрит на молчаливого падшего ангела, в чьих чёрных перьях запутывается горячий ветер безжалостной пустыни. После удивление сменяется любопытством, на место которого тут же приходит понимание — взглядом мудреца взирает на ангела человек перед ним и коротко кивает, жестом приглашая гостя к работе. — Ты ученик Седьмого Дракона, — голос Белкета тих и спокоен, и растворяется он в песне песка и ветра, пока чёрные глаза со смирением смотрят на человека рядом с собой. — Ты мудрец, владеющей Мудростью своего Учителя. Возьми и меня в свои ученики так же, как когда-то Он взял тебя; так же, как ты сам стал учителем для всех тех, кто пошёл за тобой. Я пойду вместе с вами — лишь позволь мне остаться.       Сар-Шаззар улыбается с молчаливым пониманием, и в его ясных синих, словно сапфиры, глазах Белкет видит доброжелательность. Он хлопает ангела по плечу и приглашает к общему столу, где ученики и их семьи делят трапезу друг с другом и своим учителем. И здесь никто не упрекает своего соседа в том, кем тот является или, наоборот, не является. Все равны между собой за этим столом и с радостью встречают они нового товарища, с которым придётся пройти нелёгкий долгий путь.       Белкет колеблется лишь мгновение, прежде чем подходит к ним. Принимает приглашение и садится рядом с костром, разожжённым между камней. И обретает то пристанище, где наконец-то может стать своим.