His beautiful soul

Напряжение какое-то и пауза затянутая — оба растерянны и полностью погружены в мысли. Со стороны выглядит даже как-то органично, будто давно знакомая пара или, быть может, просто друзья встретились утром на кухне и лениво молчат за чашкой чая. Ситуация кажется сложной, а такое обычно решается разговором, начать который ни Джеффри, ни Хелен не в силах. Вудс представлял встречу с родственной душой множество раз и хотел сделать эту смерть самой красивой из всех, ведь она бы означала завершение карьеры, в его фантазиях убийство было таким идеальным, по-киношному нежным и даже немного сказочным. Но все это больше сюжеты перед сном, чем руководство к действию. И чай уже остыл, и ноги понемногу начинают затекать в одном положении на отчего-то непривычно твердом стуле. — Кто ты? — шепот девушки на мгновение заполняет тишину. Тонкие, кажущиеся аномально длинными, пальцы сжимают остывшую поверхность кружки. Вопрос из категории «паническая атака» уровня «Кто здесь?» и «Что тебе нужно?», который он слышал ни один десяток раз, а потому нашел для него множество ответов от пафосного «твоя смерть» до смеха самой высокой тональности, которую только мог воспроизвести. И все-таки в этот раз ответа не последовало. — Как ты меня нашел? — ей тяжело дается каждое слово, будто, произнося его, она преодолевает новый барьер в полосе препятствий. Напоминает участие в каком-то забеге, куда ее отправили чисто ради шутки: как эта слепая девчонка сможет понять, что делать, не считывая выражение лица собеседника и вовсе не понимая значение жестов этого странного парня, потому что, ха-ха, она их не видит. Бежит вперед, спотыкаясь о каждое препятствие и падая на ровном месте. О-о, только представьте, что с ней случится на повороте! В этот момент словно сама Вселенная издевательски ухмыляется происходящему. Молчание. «Он напуган? — мимолетная мысль. — Смущен?» — Ты можешь уйти, если тебе нужно. — Первое время после аварии эту фразу говорить было тяжело, но эгоистично привязывать к себе неравнодушных тоже неправильно, и со временем реплика стала стандартным завершением диалога. Но в самом ли деле вломившийся посреди ночи парень с ножом, который в жизни не слышал слова «гигиена», может неловкость испытывать, потому что не знает, как правильно попрощаться? Он опешил. От внешней невозмутимости или даже смелости странной девчонки. Но момент — и лицо начинает приобретать серьезное, на грани со злобным, выражение. Парень, резко встав, достает из ниоткуда кухонный нож и с силой вонзает в деревянный стол. — Ты что о себе возомнила? — опирается на стол и наклоняется ближе к лицу девушки. — Не нужно со мной играть. — Смотрит, не отрываясь, ожидая увидеть в глазах страх, а ее взгляд направлен будто сквозь; парень переводит внимание на впалые щеки с выпирающими скулами, потрескавшиеся тонкие губы. В самом деле болезненный вид. «Может, у нее какая-нибудь последняя стадия адской херни и она решила, что терять уже нечего?» Щурится и, медленно подняв руку на уровне девичьего лица, проводит ей из стороны в сторону. Реакции никакой, моргнула только что от легкого дуновения воздуха. — Ты не видишь, — выносит вердикт, делая для себя колоссальное открытие. Утвердительный кивок собеседницы. Удивительно, сколько времени на это понадобилось, ведь все было так очевидно. Шумно садится и отчего-то тяжко вздыхает. Ущербная девчонка, сдержанная в эмоциях, а оттого скучная до невозможного. Что делать-то с ней? Все равно выглядит так, будто уже стоит позаботиться о заказе гроба и резерве места на кладбище. — Чего дрожишь? — откидывается на стуле и складывает руки на груди. — Холодно. — Короткий ответ на простой вопрос. И правдивый на удивление. Пропитанная водой ткань футболки неприятно облепила кожу, а на вымытых утром волосах осталось еще немного влаги, и любое дуновение воздуха вызывает дискомфорт. Хелен внезапно встает из-за стола, и стул с характерным звуком трения дерева отодвигается назад. Окно находится где-то за спиной этого парня, буквально в полуметре. А сердце чаще бьется от осознания, что он все еще так близко. Касаясь стола подушечками пальцев, делает аккуратные шаги под пристальным взглядом гостя, воспроизводя в голове чуть затуманенные воспоминания планировки кухни. Чувство внутри возникает смешанное от присутствия кого-то незнакомого, пугающего, странного, и в пространстве девушка теряется, казалось бы, на мгновение, а поверхность стола заканчивается совершенно неожиданно, и тонкие пальцы ощущают уже не деревянную поверхность, а горячую кожу запястья. Руку Хелен, конечно же, одергивает, невольно ахнув, и мелкими шажками, будто это обыкновенная ситуация, движется к первоначальной цели. Хлопнув окном, пытается провернуть ручку, которая совершенно не поддается. — Черт, — выругавшись, шумно выдыхает и прилагает заметно больше усилий, надавливая на окно всем весом. «Не выходит… Что за проклятье…» Выглядит все суетливо и глупо. Эта неловкость для Хелен тянется бесконечно, она будто в слоумо слышит, как секундная стрелка делает ход — один за другим — медленно как никогда. Попытки для наблюдающего выглядят жалко на грани с комичностью: «Неужто можно быть настолько бесполезной?». Поднимается и в полшага преодолевает расстояние до девушки, прижимаясь к ее спине почти вплотную, и накрывает руку ладонью, свободной рукой надавливая на раму и поворачивая несчастную ручку на сто восемьдесят градусов, наконец покончив с этим цирком. Эти ее прыжки через барьеры не особо забавляют. Она похожа на подкинутого в подъезд слепого котенка, который не то что на ступеньку забраться не может, передвигается с трудом. А вызывает не столько жалость, сколько желание добить, чтоб не мучилась. Разворачивает хрупкое тельце за плечи и приставляет к груди нож. — Хочешь умереть быстро? — Никакой атмосферы убийства и жажды крови — чистый альтруизм. Девушка хмурит брови и, пытаясь отстраниться, опирается бедрами на узкий подоконник. — Один удар — и все закончится. Можешь не благодарить. Кажется, она вовсе забывает, как дышать, или старается не дышать, потому что чертово лезвие впивается в кожу, стоит сделать даже самый маленький глоток воздуха. Удары сердца гулкими импульсами отдаются в голове, и тянется происходящее бесконечно. Только сейчас понимает, что держит руки в какой-то оборонительной позиции перед собой на уровне груди, будто это помогает держать дистанцию. Выдохнув, соединяет ладони по обе стороны от противно холодного лезвия. Страх сковывает так сильно, что говорить не выходит от слова совсем. Дрожащими руками делает движение от себя и нехотя сжимает руку парня, стараясь как бы отодвинуть оружие, показывая свой внутренний, такой слабый на деле протест. — Тебе нравится такая жизнь? — из уст парня звучит странно. Хоть Хелен о его образе жизни лишь догадывается, но вопрос кажется неуместным. «Что ты о моей жизни знаешь, больной ты придурок?» — чуть не вырвалось, но по факту он прав: обстоятельства мешают реализовывать прошлые цели, которые сейчас могут быть лишь мечтами, от былых амбиций не осталось и следа. Внутри все сжимается. Больно. Она с невероятным усилием руки к груди прижимает, словно так должно стать легче… Будто зажимая незримую рану, она сможет остановить текущую рекой кровь. И лицо искажается в преддверии истерики. Она делает глубокий вдох — и резко летит вперед… И непременно напоролась бы на нож, если бы из Джеффа весь альтруизм не выветрился и нож в мгновение не оказался брошенным на пол. «Это… — Не понимает, почему стало вдруг так тепло и спокойно. — Объятия?»