***
Рон вернулся домой утром, пока Гермиона стояла у плиты и жарила блинчики, как часто это делала по воскресениям, когда хотела себя побаловать. Он встал, оперся на косяк двери кухни и смотрел в спину своей будущей бывшей жены, пытаясь подобрать слова. — Я тоже тебя не люблю, — начал он. Гермиона выронила вилку, испугавшись, и обернулась к нему. — Ой, мамочки! Я не слышала, как ты вошел, — пролепетала она, наклоняясь, и поднимая выпавший из рук предмет кухонной утвари. В это время Рон поспешил продолжить свою мысль. — Вернее, люблю, но уже не так, как муж должен любить жену. Я люблю тебя как мать моих детей и старого друга. Прости за то, что вчера наговорил. — Ничего, Рон. Позавтракаешь со мной? — Я с удовольствием, — ответил он и робко улыбнулся. Пока они пили свежесваренный кофе и уплетали блинчики с кленовым сиропом, то успели обсудить то, как им поступить дальше. Гермиона высказалась о том, как все-таки удачно вышло, что они так и не удосужились скрепить свой союз магическими клятвами. Рон же заключил, что, скорее всего, этому просто не суждено было случиться, уязвлено добавив, что она так и не согласилась взять его фамилию. На этом и сошлись, следующим же утром подав заявление на развод. Месяц пролетел быстро: за это время Рональд планомерно и не спеша перевозил свои вещи к пассии. Близилось Рождество, на котором они планировали обо всем рассказать детям. Гермиона пригласила подругу Рона поприсутствовать на торжественном ужине, дабы после объяснений сразу познакомить Адалин с Роуз и Хьюго, чтобы в дальнейшем можно было спокойно собираться всем вместе за праздничным столом. Конечно, это было нелегко объяснить, почему мама и папа вдруг друг друга разлюбили и хотят жить раздельно, но они провели с детьми основательную беседу со всевозможными уверениями, что по-прежнему остаются хорошими друзьями и любящими родителями для них. Гермиона и Рон выдохнули. Дети дали понять, что если все нормально — их это устраивает. Оформив свой развод официально и, наконец, объявив об этом остальным членам семьи, каждый из них начал новый этап в своей судьбе. Гермиона взяла отпуск впервые за пять лет и приступила к исполнению желаний из списка. Она вычеркивала пункт за пунктом. Новый смартфон? Есть. Попить кофе в «Ку-Баре»? Да легко. Исполнив простейшие пункты своего марафона желаний, она отправилась путешествовать по миру. Германия с уютными, и в то же время задорными, пивными. Франция с бескрайними полями, винодельнями и лесами. Чехия с мрачно-эстетическими видами и исконно готической архитектурой. Венгрия со знаменитыми будапештскими мостами невероятной красоты. Каждый день был не похож на предыдущий, а каждую ночь в дневнике появлялись и вычеркивались желания. Гермиона стремительно приближалась к венцу своего марафона. «Посетить Италию. Встретиться с Секс-Гуру, о котором писали статью в «Пророке». Тогда, год назад, прочитав интервью про учения Мастера наслаждений, Гермиона буквально позеленела от зависти к юной ведьме. Судя по словам девушки, счастливица вкусила настоящую эйфорию, нирвану, экстаз. Познала все прелести тантрического секса, открыла Свадхистану¹, и ощутила мириады форм интимной близости. Найти человека, про которого писали, было однозначно непросто. Никогда и нигде не было упоминаний его имени, адреса, и даже строчки о том, как с ним можно связаться, но Грейнджер не отчаивалась. Через свои связи она выудила информацию у волшебницы, которая давала то злосчастное интервью, что уничтожило душевный покой Гермионы. Грейнджер написала письмо и, судя по словам бывшей ученицы, можно было рассчитывать на то, что уже через несколько дней ей предстоит увидеть самого что ни на есть настоящего «Бога Секса». В ожидании долгожданной встречи, Гермиона поселилась в родовом особняке семейства Блэк, доставшемся Гарри по наследству от Сириуса. Об этом она договорилась с другом ещё в сером, дождливом Лондоне. Поместье находилось на острове Эльба, близ городка Адзурро. Как и вся недвижимость рода крестного Гарри, дом был скрыт от назойливых глаз, а по периметру владений стояли маглоотталкивающие чары. Это было весьма величественное строение, стоявшее за тридцать метров от берега моря. Иссиня-черные стены из камня неизвестного Гермионе происхождения, казалось, вбирают в себя весь солнечный свет, а живые изгороди так и стремятся кольнуть своими шипами нежную кожу. Но, Мерлин свидетель, какой всё-таки божественный вид открывался за домом… Лазурный берег так и манил погрузиться в пучины водных глубин, растущие неподалёку пальмы и сосны создавали разнообразие и контраст, а молочно-бежевый песок ласкал глаз мягкостью тона. Гермиона, недолго думая, переоделась в купальник и побежала на пляж. Каждая песчинка отдавала своё тепло прикоснувшимся к ним холодным ступням, а морской бриз пьянил не хуже вина, опробованного в винодельне Домайн Тримбах. Солнце ласкало бледную кожу, а погрузившись в тёплые воды мирной лагуны, исцелялась душа. На этом пляже не было толп народа, зонтиков и шезлонгов, зато было полное погружение в бездну наслаждения от чувства близости и единения с природой. Выйдя из воды и призвав заклинанием покрывало, Гермиона расстелила себе лежак и грациозно опустилась на мягкую ткань, ложась на живот и позволяя нежным лучам солнца осушить лишнюю влагу. Каждая минута разливала по всему телу приятную негу, не хотелось думать о чем бы то ни было, но мысли лезли в голову, роясь и жаля. Почему у них с Роном ничего не вышло? Почему ей опостылела её, как казалось, сказочная жизнь? Почему работа перестала приносить радость? Почему…? Ответов из пустоты не вытянуть, а у неё не было сил копаться в прошлом. Но всё же Гермиона задумалась о своем странном желании встретиться с абсолютно незнакомым человеком, чтобы получить весьма специфические опыт и знания. Хотя с Роном было не так уж и плохо — обычный, ничем не примечательный секс. Иногда у него даже получалось доставить ей удовольствие, когда он действительно этого хотел. Только вот последние лет пять такого желания у него, по всей видимости, не возникало. Он делал свое дело и самодовольно, как-то даже по-малфоевски, улыбался, мня себя секс-гигантом; лениво потягивался, отворачивался к стенке и уже через пару минут начинал громко храпеть. Гермиона зашла в особняк только под вечер. Домовик по имени Салли, являющийся хранителем данной обители, уже накрыл для неё стол с прохладительными напитками, тостами и бутербродами на выбор. Подкрепившись и поблагодарив эльфа, она направилась в душ смыть с себя песок и соль. Обожженная ласковым тосканским солнцем кожа горела, но Гермиона позаботилась об этом ещё будучи в Британии. В Косом переулке она закупилась специальной мазью из настойки коры волшебной рябины, сока белладонны и порошка лирного корня в лавке Теодора Нотта, который посвятил свою жизнь аптечному делу. Практически сразу после нанесения средства, покрасневшая кожа успокоилась и стала приобретать бронзовый оттенок. Гермиона, прихватив с полки книгу и забравшись в огромную кровать, которая была изготовлена из древесины сосны, с шелковыми простынями серебряного цвета и балдахином изумрудного, уютно устроившись, принялась за чтение. «Богиня Афродита, некогда так давно, что не помнит даже солнце, купаясь в море…» — начиналось повествование книги, весьма необычное для исторического справочника. — «… море, рассыпала своё жемчужное ожерелье. Воды расступились, бурля и пенясь, а из этих жемчужин родились острова Тосканского архипелага. Эльба же появилась из самой большой и прекрасной жемчужины…» Гермиона так погрузилась в чтение, что не заметила, как солнце опустилось за горизонт, а на безоблачном небе с каждой минутой разгорались миллиарды, а может и того больше, звёзд, созвездий и галактик. Она уснула под звуки прибоя глубокой ночью с книгой на груди. Раскаты волн доносились через распахнутый балкон, а у изголовья кровати осталась включенная бра. Проснулась Гермиона рано, неспешно разлепив глаза. Первым делом она вышла на балкон и втянула в себя ещё свежий, утренний, морской воздух. Давным-давно кто-то ей сказал, что Италия на карте похожа на сапог, но сейчас она понимала, что Италия похожа на рай. Простояв так ещё некоторое время, она удалилась в ванную, чтобы привести себя в порядок, а после воодушевленно и жизнерадостно перепрыгивая несколько ступеней, спустилась к завтраку. На ближайшие несколько дней у неё было запланировано несколько экскурсий на термальные и грязевые природные источники, в замок Волтеррайо, ущелье Монсеррато, и на последок посещение церкви с загадочной иконой Чёрной Мадонны. Скучать ей не придётся. Остров радовал глаз разнообразием флоры, а культурная жизнь впечатляла величием и античностью. Когда Гермиона уставала, она просто возвращалась в особняк-убежище на берегу Тирренского моря и наслаждалась тишиной и покоем.***
Звук смс-сообщения разорвал тишину спальни. Гермиона вздрогнула от неожиданности, отложила в сторону книгу и, взяв в руки смартфон, приступила к чтению послания: «Добрый вечер, миссис Грейнджер. Я получил ваше письмо. Признаться честно, для меня оно стало полной неожиданностью, и поверьте, если не передумаете, вас ждёт не менее шокирующее потрясение. Так как вы находитесь на острове Эльба, я взял на себя смелость для первой встречи выбрать небольшое кафе неподалёку от места, где вы остановились. Буду ждать вас завтра в 15:30, в Osteria Pepenero. Поверьте, вы сразу поймёте кто я. P.S: Если передумаете, пожалуйста, сообщите мне хотя бы за час до назначенного времени.С наилучшими пожеланиями, мистер «Z».
Конечно, всё написанное было как минимум странным. Как можно узнать человека, которого никогда не видел? Где-то в груди поселился маленький червячок, который начинал грызть душу подозрением, что во всем этом явно было что-то не чисто, но Гермиона отбросила сомнения прочь. Она прошла очень большой путь для обретения самой себя и не готова останавливаться на достигнутом. Она еще долго лежала и смотрела на зеленую ткань балдахина. Волнение отступило, но сердце почему-то не переставало учащенно биться в груди. Готова ли она к подобным переменам? Если предыдущие желания были вполне себе безобидными, то последнее было из разряда вон. Свет луны просачивался в комнату, сквозь полупрозрачный тюль, вырисовывая разнообразные причудливые фигуры и тени на полу и стенах. Морфей не спешил сегодня забирать её в своё царство, но она очень старалась уснуть, чтобы не выглядеть завтра уставшей. Проснулась Гермиона ближе к одиннадцати часам, так и не поняв, когда именно провалилась в забытье. Было душно. Она очень быстро встала с постели, заправила кровать и отправилась освежиться в душ. Кусок в горло не лез, но усилием воли она заставила себя съесть пару тостов, запив все это зеленым, холодным чаем. Её немного начинало трясти. Всё-таки не каждый день решаешься на подобного рода поступки, поэтому к предстоящей встрече она готовилась основательно. Гермиона красиво уложила волосы в прическу под названием «Французский водопад», потратив на это немного больше времени, чем планировала. Нанесла на лицо легкий дневной макияж с акцентом на глаза и помадой пастельного тона, а ароматизированным лосьоном, с цитрусовыми нотками покрыла каждый миллиметр уже загорелого тела. Одежду она выбирала так же долго, остановив свой выбор на красивых бело-коричневых босоножках с высоким и толстым каблуком, джинсовых шортах и черной свободной футболке, на спине которой словно по трафарету были вырезаны ангельские крылья оголяющие кожу. В двадцать пять минут третьего, миновав Патио*, где никого не было, кроме одной влюбленной пары, которая ничего не замечала вокруг, воркуя о чем-то и угощая друг друга десертом, Гермиона переступила порог небольшого, но уютного кафе. Каменные декоративные арки, балочный потолок с навесными, классической формы лампадами, белые стены, столы с бежевыми скатертями. Бар, выделяющийся на фоне всего, был более тёмным, играя строгими оттенками и разнообразием напитков на полках за спиной бармена. В углу негромко играл на гитаре и пел длинноволосый темнокожий мужчина. Пробежав взглядом по находившимся в помещении людям, она не заметила сперва ничего привлекающего внимания, и никого, кто бы мог быть, по её мнению, тем, кого она искала. Но повторив действие, она заметила смутно знакомую фигуру. Сердце пропустило удар. Голова мужчины повернулась к бару и она узнала уже хорошо знакомый и, впечатавшийся в память за шесть лет обучения вместе, профиль. Блейз Забини. Мистер «Z». Всё вдруг стало очевидным, будто эта тайна всегда лежала где-то на поверхности, а Гермиона сознательно ничего не замечала. Не то чтобы она когда-то специально смотрела на Забини в школе, но он необратимо и постоянно попадался на глаза. Ещё бы! Закономерное следствие многолетней войны с его лучшим другом. Но тем не менее Грейнджер не могла не признать, что Блейз никогда не опускался до уровня своих друзей. Более того, она никогда не замечала проблесков высокомерия, пренебрежения и презрения в его поступках, лишь громогласное спокойствие, поразительную рассудительность и тихую отстраненность от чужих конфликтов. И за это она его уважала. Ошеломленная, Гермиона стояла и смотрела ему в спину какое-то время, думая, стоит ли сбежать прямо сейчас? Это ведь он. Точно. Без сомнений — он. Гермиона судорожно думала, что делать дальше, и жалела больше всего на свете о своей затее. Но верно рассудив, что отступать поздно, она сделала несколько робких шагов вперед, а затем еще пару, более уверенных, стремительно приблизившись к его столику. Она опустилась на стул напротив, со словами: «Ну здравствуй, Блейз». Мужчина посмотрел на нее невероятно теплым взглядом светло-карих глаз с едва заметными оливковыми вкраплениями, и уголок его губ едва заметно дрогнул вверх. — Здравствуй, Гермиона, — поприветствовал он спокойным, будничным тоном. — Что-нибудь будешь? — Зеленый чай, пожалуйста, — ответила она, откидываясь на спинку стула. Грейнджер пыталась сделать вид, что чувствует себя уверенно и непринужденно. Уголки его губ снова дрогнули. Как бы Гермиона не старалась, Блейз видел её насквозь. Она была напряжена, и это чувствовалось в каждом наигранном движении, в каждом взгляде, и в каждом сказанном ею слове. Когда Забини писал ей письмо, он вовсе не пытался поставить её в неловкое положение, просто не хотел, чтобы Грейнджер сбежала, так и не встретившись с ним. Подозвав официанта, он сделал заказ, а затем, повернувшись к Гермионе, заговорил снова. — Ну и что привело великую Гермиону Грейнджер в мой храм? — В твой храм? — переспросила она, изогнув губы в усмешке, слегка прищуриваясь, выражая всем видом неверие в его слова. Блейз снисходительно на неё посмотрел. Прошло семнадцать лет с момента, когда он видел её в последний раз. Это было на заседании дела его лучшего друга в Визенгамоте, где Гермиона выступала в защиту Малфоя. И Забини видел в ней похорошевшую, повзрослевшую, но всё ту же гриффиндорскую заучку. — Храм — не в смысле места, Гермиона, а практики, и моего тела. Она одарила его убийственным взглядом, а щеки предательски заалели. — Не смотри на меня так. Ни за что не поверю, что ты подняла все свои связи, чтобы меня найти, только для того, чтобы заняться теоретическим обучением, — Блейз насмешливо, но абсолютно беззлобно улыбнулся ей. — Кстати, твой муж знает, чем ты тут собралась заниматься? Не хотелось бы, чтобы разъяренный Уизли потом заявился ко мне для выяснения отношений. До этого момента, сидевшая молча Гермиона, взяв наконец под контроль эмоции и рассеяв свое тревожное внимание, вновь обрела способность говорить. — Мы развелись недавно. У него своя жизнь, у меня своя, — с холодным спокойствием сообщила она, пожимая плечами. — Сочувствую, — Блейз начал было говорить слова утешения, но Гермиона его прервала уверенным в правоте голосом. — Не стоит. Это было обоюдное и полностью согласованное решение. Как ты мог об этом не слышать? Весь магический мир гремел негодованием. — Я живу достаточно обособленно, а к прочему, не читаю желтой прессы. К ним приблизился официант, ставя перед Гермионой чашку с зеленым чаем, а перед Блейзом бокал красного вина. Грейнджер бросила на Забини беглый, осуждающий взгляд. — Ну, что? Да, я люблю выпить вина перед разговором на столь интимную тему, как та, которую нам предстоит обсудить, — Блейз сделал несколько небольших глотков своего напитка. — Почему ты решила, что тебе это нужно и ты этого хочешь? Гермиона снова, густо покраснев, засунула руку в сумочку, достала из неё зачарованный дневник, с которого всё началось и, набрав в лёгкие побольше воздуха, завела свой рассказ. Она смущалась, рассказывая представителю некогда вражеского факультета всё самое сокровенное и интимное из своей жизни. Рассказывала о своём решении развестись, о семейной жизни с Роном. Запинаясь, с новой силой заливаясь краской, говорила о своей сексуальной жизни и весьма скудном опыте. Рональд был консерватором в данном вопросе, а точнее, ему было не интересно пробовать что-то новое. Он удовлетворял свои потребности и успокаивался. Гермионе же, как женщине, хотелось большего. Поэтому она и решилась. Поэтому написала. И именно поэтому не спасовала ни перед чем.