Глава 13
«Надоело мне быть узницей. Я устала рваться в тот прекрасный мир и всегда оставаться здесь: не видя его — хотя бы смутно, сквозь слезы, — и томясь по нему в своем изболевшемся сердце; а на самом деле с ним и в нем. Ты думаешь, Нелли, что ты лучше меня и счастливей, потому что ты сильна и здорова. Ты жалеешь меня — скоро это изменится. Я буду жалеть тебя.»
Почему новый день наступает тогда, когда меньше всего хочется, чтобы заканчивался прошлый? Почему нас предают в самый важный момент? Почему ни одна боль не оправдывается тем, ради чего ее причиняют? Я нашёл ответ в том, что только так человек учится чему-то, получает урок. Когда чувствует максимальный дискомфорт, когда он меньше всего готов к этому. Рассчитывал ли я, что моя поездка и наше сближение с Наре за эти несколько дней так разобьют меня после? Нет, я готовил себя к тому, что эта зеленоглазая нимфа вновь поставит стену между мной и собой, скроет от меня все мысли. Но на деле все оказалось, как холодный душ. Мерзко, хотя и полезно. Я приехал в офис, пока он был ещё пуст, а солнце только показалось из-за горизонта. Молча посмотрел на море, поражаясь какое спокойное было оно в тот момент, когда во мне бушевал ураган. «Потому что твоё внутреннее не всегда тревожит внешний мир, Гедиз» — почему-то голосом Наре пронеслось в моей голове. Я устало потёр глаза. Да, все верно. — Господин Гедиз, доброе утро, вы как всегда рано, офисы ещё пустые, — поприветствовал меня охранник Синан. Я лишь вежливо улыбнулся и кивнул ему. Прохожу по пустому этажу мимо закрытых кабинетов. Пахнет бумагой, кофе и морской солью. Так и не скажешь, но я любил работать именно с утра, когда ничего не тревожит. Но сейчас, конечно, превзошёл себя. Обычно я завтракал с семьей и уже после появлялся на работе. Первые несколько сотрудников встречали меня шуршанием документов и клацаньем клавиш. Но сегодня стояла оглушительная тишина. И она меня устраивала. В своём кабинете на столе я нашёл ключи. Присел в кресло и минут пять гипнотизировал их, будто они могли сами пойти и открыть ее кабинет. Но нет, они не умеют. Мне придётся самому. Хотя я даже не уверен, появится ли Наре сегодня на работе. Неуверенно подхожу к кабинету, вставляю ключ в замок. Щелчок кажется очень громким в тихом и пустом коридоре. Отворяю дверь и на меня облаком садится ее запах. В кабинете светло, по-своему уютно, хоть он и маловат. Цветы, которые принесла Наре, не увяли, терпеливо ожидая возвращение хозяйки в своих горшочках. Лишь немного покрылись пылью. Документы были аккуратно разложены по папкам, стол практически пустовал. На меня нахлынуло такое чувство безнадежности. Что ее держит здесь? Почему она не попытается сбежать снова? Был один человек способный удержать эту птицу, даже после всего, что сделал с ней. А я? Могу лишь смиренно ждать ее приговора, время от времени обозначая свою позицию. Могу лишь наблюдать, как пустует ее кабинет, вянут цветы и море продолжает быть морем. — Так не получится, Наре Челеби. Я на такое не согласен, — зло шепчу и поспешно покидаю ее кабинет, а следом и офис. Сон так и не пришёл, демон услужливо отгонял его. Ещё и Эльван внимательно наблюдала за мной, расспрашивая о поездке: — Значит пестрая птица вернулась, чтобы утереть нос одному зазнавшемуся человеку? И сил, я смотрю, у тебя предостаточно, сестра Наре, — я пыталась сфокусироваться на том, что говорит эта темноволосая девушка, но плохо улавливала смысл слов. — Вышло не так, как я планировала, но тем лучше, — растерянно улыбаюсь ей, надеясь, что мой ответ ее устроит. Но ее наигранная улыбка спадает с лица, а брови сводятся к переносице очень резко. — Ты меня за дуру держишь, Наре? Не выходишь на связь несколько дней, твой шутник вместе с сестрой Мюге срываются и улетают неизвестно куда, бросив все дела. А после прилетаешь ты, ножом рот не раскроешь. Что произошло? Он что-то сделал тебе? — она уже почти кричала, зло сжав зубы и держа кулаки наготове. Демон лишь хрипло смеялся над моей подругой, а я не чувствовала даже укола совести, что заставила ее так переживать. — Он не мой шутник, Эльван, — терпеливо проговаривала каждое слово. Что-то в моем лице ее напугало или расстроило. Но мне было все равно. Строго смотрящие глаза намокли, она поджала губы. — Никто не тронул меня, особенно Гедиз. Извини, мне пора в порт, — отодвигаю кружку с уже холодным кофе. Собираюсь уходить, как вдруг слова Эльван тормозят меня: — Ты разбита, понимаю. Я никогда не забуду ту ночь, когда ты плакала в ванной, Наре. Никогда. Мое сердце вместе с твоим плакало, ныло от боли, сестра. Не закрывайся от меня сейчас, — в ее голосе слышались слезы. Я обернулась лишь головой. «Я отвечу ей место тебя». — Ничего нет, Эльван, не будь такой сентиментальной. Когда Мелек проснётся, сообщи мне. Я приеду за ней. Выхожу из дома к такси. Утро совсем не трогает меня своими красотой и холодом — сердце давно температурой ниже, чем этот искристый воздух. «Ничего нет» — вторит мой демон, и машина трогается в путь. Дорога заняла немного времени, пустые улицы без пробок успокоили. Я был хладнокровен, даже когда показался дом моего бывшего друга. Сам Санджар находился в оливковой роще, и твёрдой походкой вышагивал ко мне через деревья. — Как ты посмел ступить сюда своими ногами, Гедиз? — сходу закричал он. Неудержимый гнев делал его похожим на дикого зверя с окровавленной пастью. Но я лишь улыбнулся на его приветствие: — Доброе утро, Санджар. Крыльями пока не обзавёлся, поэтому… Ты очень нервный с утра, не находишь? — нахмурился с притворным беспокойством на лице. — Да я тебе!.. Он кинулся на меня, но я успел первым нанести удар в нос и тут же взял его за грудки. От моего доброжелательного настроя не осталось и следа. Чтож, видит Аллах, я не хотел. — Это я тебе сейчас дам! Ты совсем с ума сошёл? То, что ты сказал мне по телефону, это нормально? Чего ты ждал, когда сказал мне это? — Что ты привезёшь мою Наре. И ты оправдал мои ожидания, — зло ощетинившись, нанёс удар Санджар. Но боль от кулака ничто, по сравнению с его «мою Наре». — Ты псих! Она что, вещь? Никакой «твоей Наре» больше нет! Она разбилась о скалы, а после умерла, когда ты заделал ребёнка своей законной жене! Кстати, как она? Ты интересовался ее самочувствием? — наношу снова удар, от которого Санджар покачивается назад и трясёт головой. — Я со своими женщинами сам разберусь, а ты иди играй в своей песочнице, — тяжелой рукой впечатывает мне эти слова бывший друг. — С собой разберись! С собой, с тем, что ты творишь и кто страдает от твоих деяний, бестолочь! — снова хватаю его за грудки. — Она чуть не умерла! Ты снова чуть не погубил ее своей любовью! И, видимо, пока не убьешь, не успокоишься. Ты хуже того ублюдка, очнись, наконец! — А если очнусь, ты отойдёшь в сторону, уйдёшь с моего пути, будто ничего и не было? — шипит друг и отталкивает меня. — Ничего и не было, — тяжело дыша, отвечаю ему. Он замирает на этих словах, улыбка коснулась его глаз. — Я не собираюсь стоять на твоем пути, но и не позволю ранить Наре еще больше. Помни слова, что я сказал тебе: моя рука будет на щеке твоей любимой, чтобы стереть ее слезы. — Если она примет твою ладонь, Гедиз, — он улыбается победно, горделиво. Я сплевываю кровь и, развернувшись, ухожу из этого проклятого места. Машина несла меня все дальше и дальше, но голос в голове не утихал. «А если очнусь, ты отойдёшь в сторону?». Устало потираю глаза, тихо зашипев на появившуюся боль от ссадин. Он так ничего и не понял, он даже не услышал, что она чуть не погибла. Его заботило лишь место рядом с ней. Рассказать бы ему о нашей поездке на мотоциклах, какой чудесной и расслабленной была Наре. Как с удовольствием ела мороженое. С каким детским восторгом она радовалась рыбкам на дне того карьера. Как доверчиво и с трепетом держала меня за руку, трогала мое лицо своими тонкими нежными пальчиками… Я бы мог все это рассказать, но я не знал, что это значит для Наре. Нет. Уже знаю. Она бы не поставила стену между нами будь это хоть каплю значимо для нее. Но она отгородилась, смотрела холодно. Хуже, чем когда мы незнакомцами были в самолете. А мне не нужно повторять много раз. «Это был утешительный приз, Гедиз» — мурлыкает ее голос в голове. Мое разбитое сердце ухнуло куда-то вниз от осознания всего этого. А руки сильнее сжали руль. — Не нужно утешений, Наре. Я в них не нуждаюсь. Стою напротив здания и, глубоко вздохнув морской воздух, совершенно особенный и непохожий на тот, что витает в Сан-Диего, шагаю в сторону ступенек. Офис уже полон народу, они шушукаются при виде меня. Спиной ощущаю их взгляды. Но мне нет никакого дела до сплетен. — Госпожа Наре, добро пожаловать, — с искусственной улыбкой встречает меня Дуду. — Доброе утро. Зайди ко мне в кабинет, — бросаю ей, шагая мимо. — Но ваш кабинет закрыт, ключ у… — она замолкает, когда я спокойно отворяю двери. — Будь добра, принеси мне латте на миндальном молоке, один сахар, — перевожу взгляд на ее удивленное лицо. — Ты что-то хотела? Она быстро приводит себя в чувства, натягивает улыбку и кивает. Мой кабинет все такой же. Ничего не тронуто чужими руками и это меня радует. Значит Гедиз уже был в порту, раз Дуду так уверенно заявляла, что кабинет закрыт. Подхожу к цветам и пальцем стираю пыль с одного из листков. — Вы совсем высохли, ожидая меня, — тихо шепчу я. Нахожу графин с водой и бережно наливаю ее в горшки. — Так будет лучше. Сажусь в кресло, оно тихонько скрипит под моим весом, ладонью провожу по слегка шершавой поверхности стола. Снова глубокий вдох, и я принимаюсь за документы. — Дуду, — говорю немного нервно, нажав кнопку связи с секретарем. — Ты все ещё не в моем кабинете. В этот же момент дверь открывается. Девушка несет сразу пять или больше папок разных цветов. Я вопросительно перевожу взгляд с папок на нее. — Тут все документы, которые вам надо обработать. За ваше отсутствие набралось много работы. Но часть из них, — она откладывает в сторону четыре папки. — Уже обработаны и одобрены господином Гедизом. Вам нужно лишь ознакомиться с ними, чтобы быть в курсе дела. Значит он делал работу за меня, пока я была на «каникулах». «Как благородно с его стороны, он заслуживает похвалы...» — шипит голос. — А ещё у вас есть несколько встреч. Я могу назначить их на сегодня? — отвлекает мое внимание от демона Дуду. — Одна с господином Керемом насчёт аренды части порта и взаимодействия наших офисов. А вторая с госпожой Лейлой из «Хаят Групп». Кажется, они хотели устроить круиз для лучших работников своей компании в эти выходные, — девушка выжидающе посмотрела на меня. — Госпожу Лейлу на сегодня, во второй половине дня у нас в офисе. Подготовь конференц-зал. С господином Керемом пока повременим. Где мой кофе? Дуду торопливо записала все в свой толстый блокнот и покинула кабинет. А я продолжила разбор завалов, что остались мне взамен на отдых. Если так можно назвать эти несколько дней ада, а после рая. Тепло неудобно закололо под ребром, когда я вспоминала наши прогулки с Гедизом. Но работа не ждала. Кофе, который все же принесла Дуду, закончился слишком быстро, а силы покидали меня. Неумолимо клонило в сон, пока я не услышала за дверью: — Добрый день, господин Гедиз, почта уже у вас на столе. Что-то ещё нужно? — Спасибо, чёрный кофе. Большую кружку, — голос холодный и хриплый. Тревога, несмотря на запреты демона, паутиной оплела мои лёгкие. — А аптечку?.. — неуверенно начала девушка, но Гедиз прикрикнул на неё. — Я сказал: кофе чёрный, большую кружку. Спасибо. Хлопок дверью. Совсем не похоже на него. Ноги сами понесли меня из кабинета. Я замерла возле его двери, но волнение толкнуло меня внутрь. — Спасибо, Дуду, — кивает Гедиз, всматриваясь в окно. Даже не оглядываясь на того, кто зашел. — Ты в порядке, Гедиз? Он немного удивленно поворачивает голову, но тут же отворачивается. Я лишь мельком успеваю увидеть его лицо, и то, что вижу, мне совсем не нравится. Страх кубиками льда перекатывается в моем животе. И я, не отдавая себе отчет, подбегаю к Гедизу и беру его лицо в свои руки. — Откуда это взялось, Гедиз? Что произошло? — стараюсь пальцами не задевать припухшие места и ссадины, чтобы не причинить боль. Он очень мягко берет мои руки в свои. Сердце пропускает удар, демон испарился, будто его никогда и не было. Темный шоколад его глаз согревает своим теплом. Время останавливается, как всегда бывает рядом с ним. Все проблемы, вся боль и злость — все уходит на второй план. Но тут меня окатывает холодной водой, когда он так же плавно опускает мои руки вниз и отстраняется от меня. — Позволишь мне поработать, Наре? От его равнодушного тона мне хочется все вокруг сжечь. Какая-то безысходность наваливается тяжелым грузом. Глубоко вдохнув, подхожу к его двери и кричу: — Дуду, принеси, пожалуйста, аптечку и небольшую бутылку воды. Спасибо, — уверенно закрываю дверь и слышу за спиной раздраженный выдох. — Я же сказал… — Ссадины надо обработать, чтобы ты не заработал инфекцию. Ты расскажешь мне, что произошло. По-другому я не отстану, — пытаюсь ему улыбнуться, но от его взгляда кровь стынет в жилах. — Наре, — медленно начинает он, — ты не можешь от меня требовать то, что сама не в силах исполнить. Я лишь молча киваю, признавая свою вину. Дуду зашла как раз вовремя — в нашем разговоре нужна была остановка. — Спасибо, можешь идти, — отпустила я девушку, хотя та вовсе не хотела уходить. Сплетни были единственным развлечением в Мугле? Немного помолчав, я посмотрела на Гедиза. В нем сидела обида. В какой-то мере он даже разочаровался во мне. Я закусила губу и кивнула самой себе, но отступать не собиралась. Взяв вату и бутылку воды, снова приблизилась к нему. — Позволишь? — шёпотом спрашиваю я. Он с опаской взглянул на меня и снова опустил взгляд, вздохнув. Я позволил ей снова приблизиться ко мне, хотя уже тысячу раз давал себе слово, что не допущу этого вновь. Слишком болезненно потом приходится расставаться. А именно так и происходит. Ничто не вечно. Люди умирают, вещи ломаются, а воспоминания сгорают во времени. Рано или поздно мы останемся совершенно одни и абсолютно пусты. С этим ничего не поделаешь. Ее ледяные пальцы на моих ранах забирали всю саднящую боль, а я фиксировал этот момент в своей голове, стараясь запомнить каждое касание. — Прости, больно? — почему-то извиняется она. Переживающий взгляд Наре лишал меня всякой возможности думать. Я немного отодвинулся от неё, стряхнув наваждение. — Извиняешься, будто сама это сделала, — усмехнулся я. — Нет, но я знаю, что это связанно со мной, — с серьезным лицом поговаривает она. Я молчу, а она продолжает обрабатывать мои раны. Жаль, что душу не так просто залечить. — Спасибо за проделанную работу над документами. Завал не такой большой, как я ожидала. Нежность? Она улыбается с нежностью или это наваждение? Неважно. — Я не мог позволить делам встать, Наре. Тебе не за что меня благодарить, — прокашлявшись, отвечаю я. Она кивает, ожидая подобной реплики. — Сегодня встреча с «Хаят Групп». Думаю, тебе нужно присутствовать. Если ты, конечно, можешь, — она плавно открывает бутылёк с перекисью, меняет ватку и вновь касается моего лица. Хмурит свои густые четко очерченные бровки, поджимает губы. — На счёт круиза? Да. Во сколько назначена встреча? — не отрываю глаз от ее лица, нежное, словно у феи. — Вторая половина дня. Мне нужно будет забрать Мелек, поэтому, — она выкидывает использованные ватки в мусор, прибирает все в аптечку. — Все, готово, — счастливо выдыхает она. Киваю ей, стараясь оторваться от своего занятия. Она не спала ночь, круги под глазами выдавали ее. Мне нравилось, что она не пытается замазать их слоями косметики, ее естественность манила к себе. Она, как цветок, без лишней мишуры выглядела так, как то задумала природа. И она справилась на все сто. — Спасибо. — Мы не поговорили. Ты не станешь рассказывать, как всегда скроешь все за шутками и смешками. Но я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, разукрашенная палочка, — Наре нервно теребит пальцы, пряча глаза. — Пусть так, это заслуженно, но помни — ты давал обещание верить моим действиям и не мешать. Глубоко вздыхаю, чтобы побороть раздражение. Опять старая песня. Но спорить бесполезно, она смотрит так уверенно и строго, что мне ничего не остается, как быть наготове, чтобы вовремя помочь ей. Предчувствие кошмара не оставляло меня. Она шире улыбается, немного наклоняет голову и покидает мой кабинет, оставляя в нем тонкий запах духов и плюс одно воспоминание в личную копилку. Снова отворачиваюсь к окну, не в силах сосредоточиться на работе. В голове каша, от этого давит на виски. Дуду заходит с большой кружкой кофе на подносе. Я, не глядя, беру ее и ухожу на балкон, чтобы хоть как-то проветриться, собраться. Она и вправду пестрая птица. Когда кажется, что она у меня в руках, что мы с ней по-настоящему близки, Наре тут же ставит стену, сбегает от меня. А мне от этих эмоциональных качелей уже тошно. И причину я знал. Оставалось лишь быть терпеливым, вспоминая слова сестры. День проходит, как после сильного похмелья: медленно и болезненно в районе головы. Пока двери моего кабинета не распахиваются и в них не залетает Мелек, нежно протягивая: — Гедииз! Она обхватывает меня своими теплыми ручками, скрывает нас от посторонних взглядов распущенными пушистыми волосами. Они пахнут яблоками и Наре. Утыкаюсь носом и прикрываю глаза. Вот бы она была моей дочерью… — Маленькая Госпожа осветила своим приходом наш серый день. Спасибо, — улыбаюсь ей, а она по-хозяйски кладёт свои ладошки на мое лицо. — Ты выглядишь уставшим, — грустно проговаривает она. — Мама сказала, что у вас скоро совещание, но мы успеем покушать что-нибудь вкусное? Втроем? — она оборачивается к двери, где в проходе, застыв, стоит ее мама. Наре натягивает улыбку и коротко кивает. — Ты согласен? — Не могу вам отказать, я и вправду проголодался. Но просто вкусным я не наемся, — виновато смотрю на девочку. Она заливисто смеется. — Мясо и овощи тоже бывают вкусными, Гедиз. Но десерт, — она поднимает указательный палец вверх с серьезным видом. — это самое главное. Они были полностью увлечены друг другом. Я чувствовала себя частью чего-то очень важного, большого. Глядя на них, мои руки согревались, а губы сами изгибались в улыбке. Демон боялся, не показывал своего носа при Гедизе, я была под его сильной защитой. Он одним взглядом вытягивал меня из темноты, выравнивал дыхание. Рядом с ним я становилась той Наре, что разбилась у подножья скалы. Я чувствовала. Я была живая. — Мама, ты совсем не ешь, — расстроенно заметила дочь. — Я не голодна, милая, — улыбаюсь на ее внимательность ко мне. Она хмурится и обращается к Гедизу со всей серьезность, на которую способен ребёнок ее возраста: — Мама совсем ничего не ест. Гедиз, мне это не нравится, — мужчина внимательно слушает ее и кидает очень выразительный взгляд в мою сторону. Натягивает улыбку прежде, чем Мелек успевает увидеть его эмоции. — Ох, ладно, я поем. Зачем так акцентировать на этом внимание, Мелек? Но девочке все равно на мои упреки, она победно улыбается. Я медленно жую, оттягивая момент, когда нужно будет проглотить еду. Комок в горле и тошнота. Я не чувствую вкуса. Запиваю чаем, чтобы протолкнуть застрявшую еду в горле. Мелек увлечённо рассказывает Гедизу о планах на школу, об ожидании новых знакомств, о своих страхах. Уверена, он запоминает каждое ее слово, хоть и неотрывно наблюдает за мной с горечью в глазах. Невыносимо видеть этот немой упрек. — Мелек, побудь в моем кабинете пока у нас идёт совещание. А после мы поедем за покупками. Тебе ведь нужны вещи к школе, — хитро улыбаюсь своей принцессе, которая расцветает от упоминания о шоппинге. Она совершенно не похожа этим на меня. Скорее на Гедиза, который так же тепло и открыто улыбается моей дочери. Удивительно похожие, но не родные друг другу люди. Как иронично. — Пойдем? — спрашивает меня мужчина, пропуская вперёд. Стряхиваю с себя это наваждение и снова натягиваюсь, как струна, до предела. Ещё немного и я лопну от напряжения. Но так лучше, скрывать все в себе. Совещание было похоже на пытку. Как только госпожа Тонкий нос и Острые скулы увидела Гедиза, весь рабочий настрой укатился прочь. Она не могла оторвать глаз и рук от него. Облизывала губы, наклонялась, раскрывая свое, и без того открытое, декольте. Я не понимала, нравится ли ему ее внимание. Ведь честно говоря она была видной женщиной. Ближе к 40, с тонкой осиной талией, белоснежными волосами. Они были уложены в голливудские локоны, ниспадали практически до талии. Едкий душный парфюм обволок нас, от него щипало в глазах и першило в горле. Но внешне она была как кукла. Проходя мимо нее по улице, я бы точно обернулась. Яркая, заметная, статная. Рядом с ней я почувствовала себя мышью и лишь молча вносила правки в своем блокноте. — Как думаете, госпожа Наре, могу ли я украсть у вас начальника на один вечер? Вы справитесь без него? — ее сладкая улыбка пригвоздила меня к стулу. Я не понимала, что должна ответить, будто Гедиз мог отпрашиваться у меня. — Прошу простить, но у меня есть свои планы с одной прекрасной дамой. Ее нужно собрать в школу, и я никак не могу ей отказать или перенести, — от его улыбки она мигом сменила зарождающийся на его отказ гнев на милость. — Конечно, конечно. Тогда в следующий раз я обязательно вас выкраду, Гедиз, — она протянула его имя, причмокивая пухлыми губами. — До встречи, спасибо вам ещё раз, легкой работы, — кивнула мне и вышла из конференц-зала. Удивительно, что я смогла вынести это. Взглянула на Гедиза. Он был спокоен. Видимо, такое внимание от такой женщины ему доставляло удовольствие. Так и хочется пожелать им удачи и накинуть барабан на шею! — Зачем ты прикрылся ложью о том, что пойдешь с Мелек по магазинам? — я решила спросить с него за это. Ведь придраться было не к чему, а так хотелось. Мне нужно было выпустить пар. Он удивленно взглянул на меня, не до конца понимая о чем я. — Это проблема? Мне нужно алиби? — он пытался сдержать улыбку, но она дрожала в уголках его шоколадных глаз. Это бесило ещё больше. Глубоко вздохнув, собираю свои вещи и хочу покинуть конференц-зал. Гедиз ловит мою руку, от прежнего веселья не осталось и следа. Бросаю взгляд на его пальцы, что крепко вцепились в меня. Он поспешно разжимает их. — Неужели я заслуживаю такого отношения, Наре? То есть, ты сама ещё не устала от этих качелей: я то друг, то посторонний. Ты сначала залечиваешь мои незначительные ссадины, потом сама же наносишь новые глубокие раны, —на этих словах мне перехватило дыхание. Он улыбался вымучено, сморщив лоб. Демон, почуяв мою слабость, мой страх, окрепшим голосом копал мои мозги ржавой лопатой. — Прости, не будем такими. Мне не нужны друзья. Мне нужна моя дочь рядом. А тебе совсем не идет выглядишь таким замученным, Гедиз, — тараторят мои губы и улыбаются так широко, как только возможно. Ноги сами уносят меня к Мелек, я даже не взглянула на него... Крепко обнимаю дочь, отшвырнув все что было в моих руках на стол, дышу ее ароматом. Только что я похоронила самую светлую часть себя. Оторвала без наркоза и выкинула на землю. Мне не нужна любовь, никто не нужен. «Верно, не тяни его за собой в свою темноту. Погуби себя, но не рань его ещё больше.» Не раню. Ведь только что я разорвала все, что было так дорого, на мелкие куски. Я полюбила, так сильно полюбила. Но больше не хочу этого.