9 мая 2213 На следующий день
Сецуна сидела возле стены, скрестив ноги и задумчиво уставившись на исписанную страницу блокнота. Ручка перекатывалась между пальцами, вводя сознание в подобие легкого транса. Она знала, что есть проблема с отрицанием; все чаще она сталкивается с нежеланием принимать реальность, а началось это с момента ее второй жизни. Тем не менее у нее имелся опыт, довольно неприятный, но столь же полезный, как с этим справляться. Дела обстояли так, что она чувствовала себя как рыба в воде в бизнесе героев. Ее осознание и понимание системы лучше, чем у начинающих специалистов, прилежно закончивших высшие учебные заведения. В частности учитывая, что она уже отучилась на свой сгинувший в небытие диплом. Сецуна даже не уверена, знает ли Шото тонкости работы и часто встречаемые подводные камни? Или он больше похож на Бакуго — больше действий, меньше всего остального? Отбрасывая пустую болтовню, суть заключается в том, что самое логичное решение — устроить свое будущее в сфере героев. Не так, как Энджи, но довольно близко. У нее уже есть информация, связи, опыт. Столько преимуществ, о которых она могла только мечтать в любой другой сфере. Ее способность справляться с ситуациями будет предпочтительнее, чем если на место возьмут кого-то другого. Судя по всему, это тот момент, когда Сецуна делает выбор на ближайшее будущее. Следующим шагом будет присмотреться к разным ролям, чтобы выбрать самую желанную. Однако это задачи на следующую неделю. — Взрывной мальчик, сюда! — Сецуна подняла руку, чтобы парень мог увидеть ее сквозь все разочарование от проигрыша, затуманившее его виденье. — Малявка, — угрюмо поздоровался Бакуго, сползая вниз по стенке, потому что мышцы в теле умоляли об отдыхе. — Придумала новый способ экзекуции? — Очевидно, драматизм Шото заразен, но если по делу — да. Хотела спросить, как тебе тренировки? Он поморщился от суровой правды, что им вытирали пол. Каждый раз. — Я вижу, где есть проблемы. До этого Кацуки имел дело с одноклассниками, у которых едва ли было больше опыта и мозгов, чем у него. Спарринги не назвать особо справедливыми, потому что его мощь превосходила всех в 1-А, за исключением двумордого, но они не шли ни в какое сравнение со сражением против про-героев. Буквально небо и земля. Если у его одноклассников был шанс на победу, то тут Бакуго повезет, если он выйдет без ожогов. — Тогда что не так? — Ничего не меняется. Сецуна вздохнула. Заставить парня признаться в своих недостатках подобно медленной и особо кровавой пытке. Причем жертва здесь она. — А что ты пытался делать? Не столбом же стоял, пока тебя использовали как грушу для битья. Бакуго зарычал, в очередной раз подавив желание сжать лицо в ладонях и взорвать со всех сил. Потому что все было не так. Они двигались иначе, чем ожидалось; их реакция на те же ходы отличалась каждый раз, не имея за собой логики; про-герои были банально сильнее. Жалкие злодеи во время атаки USJ в подметки не годились никому из здесь присутствующих. Пожалуй, единственный человек, которого они могли скрутить, была малявка. — Они знали, что я буду делать. Они манипулировали мной, — выплюнул Кацуки, наконец дав определение тому отвратительному чувству, поселившемуся в груди. Сецуна понятливо промычала. Подводя итоги, все сводится к банальной разнице в опыте. Ситуации и действия, проецируемые в его голове, не переживают столкновение с реальностью. Также имеется подозрение, что генерируемые идеи основаны исключительно на видеоиграх, манге и транслируемых новостях с места сражений между героем и злодеем, снятых с ракурса зрителя и не имеющих никакой реальной ценности. У Бакуго осталось несколько дней в агентстве, поэтому Сецуна изо всех сил пыталась решить, чему научить взрывного мальчика. Ей надо выделить такие области, которые если и освещаются в школе, то не полностью или без реальной пользы. Проблема еще в том, что она не знает учебной программы ЮЭЙ, поэтому не может оценить глубину знаний. Нужно что-то полезное, незаменимое. Например, учить первой помощи почти бесполезно, поскольку за пару дней ничего толком не запомнишь, да и это не назвать уникальным опытом, доступным лишь в агентстве про-героев. Второе по очевидности решение — попросить помощи у героев, чтобы они следили за тренировками и боями Бакуго, прежде чем посоветовать, что изменить и где улучшить. Что Сецуна уже и сделала, понаблюдав за плодами своих трудов на ринге. Однако самое первое, что приходит на ум, это отправить мальчишку в патруль. Одна загвоздка. — Ты будешь обязан мне жизнью, взрывной мальчик, — Сецуна мстительно пнула Бакуго, проклиная его за все жертвы, которых он ей стоит. — Чтобы к концу стажировки у тебя был готов шикарнейший подарок, иначе твое рекомендательное письмо будет разгромным. — Какого хрена?! — как и ожидалось, Кацуки мгновенно вспылил, не стесняясь делиться своим честным мнением обо всем происходящем. Оскорбительные слова пролетели мимо ушей Сецуны, потому что все ее внимание было сосредоточено на внутренней борьбе. Требуется разрешение Старателя. Но не только его согласие, но Энджи сам должен взять его с собой на патруль. Никто в агентстве не был слеп к огромному слону в помещении. Сецуна усмехнулась. Она серьезно рассуждает, стоит ли ей поберечь себя или развить навыки, которые потенциально спасут больше жизней, чем в ином случае? Это не ее работа, она даже не подписывалась на такое, ничего не обязывает ее прикладывать усилия для сохранения чужих жизней. Сецуна не медик или полицейский, тем более не профессиональный герой, чтобы вообще заботиться об этом. Тем не менее, было в ее силах помочь. Сецуна прокляла тот час, когда один двухметровый суровый мужчина занял теплое местечко в ее сердце. — Ты мне так чертовски должен, — повторила она, все еще не веря, что идет на такие жертвы ради какого-то малознакомого подростка без фильтра «мозг-рот». — Ты, блять, можешь нормально сказать?! Отложив блокнот в сторону, она встала, ответив на незаданные вопросы: — Я организую тебе патруль. Самый настоящий. Поэтому я иду к Старателю, — с отсутствующей уверенностью заявила Сецуна, а затем тихо добавила: — Или Энджи. Черт их разбери сейчас. Бакуго скрестил руки на груди, уловив, что это одна из драм в агентстве, о которой не говорят в слух. Что-то из разряда никогда не комментировать стряпню старой ведьмы, если не хочешь нарваться на очередную многочасовую ссору. Поэтому он ничего не сказал, молча проводив удаляющуюся спину, прежде чем пойти уламывать очередного героя на спарринг. Идя по знакомому маршруту, въевшемуся в ее кости, Сецуна все обильнее потела. На самом деле не было причин, почему она должна лично поговорить со Старателем, письма на корпоративную почту хватило бы с лихвой. Привести сухие факты, перечислить причины и закончить вежливой просьбой-требованием. Будь это любая другая ситуация, она бы так и поступила, но чувство ответственности за будущее Бакуго заставляло ее совесть корчиться. Парню нужна твердая база, потому что с ее наличием все остальное будет даваться легче. Сецуна знает это на своем опыте. Понимание важнее всего. Добравшись до этажа Энджи, она ни с кем не поздоровалась, подозревая, что страх и трусость возьмут верх, отправив ее составлять письмо. Сецуна не любила иметь дело с чувствами и эмоциями, особенно сырыми и хрупкими. Обиженные люди подобны проводу под высоким напряжением, каждое слово может стать началом конца. Поэтому на такие разговоры она идет исключительно с готовым списком фраз, четко сформулированными, и с правильно подобранными словами. Открыв тяжелую дверь с третьей попытки, Сецуна испытала истинный гнев, когда кабинет оказался пустым.***
Старатель поприветствовал сидящую за столом Жжение, прежде чем толкнуть огромные дубовые двери, ведущие в его кабинет. День выдался напряженным, в сборище злодеев затесался тот, кто умеет пользоваться причудой в реальном бою. Его ребра тихо ныли, напоминая о неудачно пропущенном ударе, отправившем его в стену соседнего здания. К счастью, обошлось без жертв, если не считать перелома руки у Онимы. Проведя ладонью по лицу, словно так он сможет смыть с себя усталость, поскольку предстояло еще оформить документы на восстановление разрушенной части улицы и возмещение ущерба. Прислонившись к двери с другой стороны, Энджи прикрыл на минуту глаза, позволяя себе короткую передышку. Сделав короткое и простое дыхательное упражнение, он замер, услышав сонное бормотание. Сосредоточенный взгляд остановился на диване, где лежала Сецуна, просунув одну из рук между коленями, другую же положила под голову в качестве подушки. Мужчина пожалел, что в начале недели отдал все одеяла и подушки в химчистку, потому что не рассчитывал, что она зайдет к нему в ближайшее время. Сецуна же, как обычно, не оправдывала чужие ожидания, поступая как вздумается. Из-за чего и валялась, поджав колени к груди от поступавшей вечерней прохлады из открытого окна. Энджи подошел к дивану, осторожно маневрируя между разбросанными тетрадями и листами, прижатыми к полу ластиками и ручками, чтобы их не сдул ветер. Присев, он оказался на одном уровне с расслабленным лицом Сецуны. Сняв грязную перчатку и засунув ее за пояс, мужчина провел огрубевшей ладонью по мягким и нежным щекам дочери. Закатное солнце мягко светило на спутавшиеся во время сна красные волосы, из-за чего те красиво переливались разными оттенками красного и золотого. Большой палец провел вдоль брови, пока не коснулся уголка глаза. Сердце Энджи было переполнено любовью к дочери, которую он не знал как выплеснуть наружу. Он оставил легкий поцелуй на лбу Сецуны, прежде чем собрать небрежно оставленные вещи в школьный портфель, прислонив его к ножкам дивана. Сняв с себя самые громоздкие детали геройского костюма, Энджи надел классические темно-синие брюки и черную рубашку, а затем нежно взял дочь на руки. Сначала отвезет ее домой, а потом вернется в офис и доделает оставшуюся работу. Девочка заворочалась, устраиваясь поудобнее, чтобы ничего не затекло, и прижалась лицом к плечу, расслабляясь. И Энджи не мог не прижать ее к себе крепче прежнего, наслаждаясь ее естественным запахом, который в какой-то момент начал ассоциироваться с домом. Знакомое давление на глазах, всегда предшествовавшее слезам, заставило его сжать зубы. Он должен оставаться спокойным. Собранным. Жжение хотела было подойти с вопросом о предстоящей совместной операции, устраиваемой совместно с более мелкими агентствами для получения опыта, но так и не сдвинулась с места, с теплотой наблюдая за моментом отца и дочери. Почти три недели босс находится в своем подавленном состоянии, которое у обычных людей называется грустью. Но ее босс суровый мужчина, который никогда не грустит; он либо злится, либо профессионально собран и спокоен. За исключением моментов, когда он не такой. На данный момент лучшим подарком стало бы разрешение семейного конфликта, своеобразно влияющего на все агентство. Другие работники Старателя, завидев его со спящей Сецуной на руках, тут же понижали голоса, чтобы ненароком не разбудить ребенка. За свою осмотрительность они в ответ получали благодарный кивок Энджи. Даже в машине он отказался отпускать дочь, вместо этого исследуя прекрасно знакомое лицо. У детей, как и животных, есть странный эффект — они даруют умиротворение всем, кого касаются. Он смутно помнил, как читал научную статью по этому поводу во время обеденного перерыва, поэтому он ничего не выдумывал. Дома их встретила Фуюми в своем любимом фартуке и собранными в пучок волосами. Энджи не знал, почему этим вечером он замечал мелкие детали, которые не имели бы значения в любой другой день, но внезапно увидел все усилия старшей дочери, которые она прикладывает, пытаясь удержать остаток семьи в целостности. Всегда готовая и вкусная еда, чистая одежда на кровати или в шкафу, теплый прием по возвращению и любящее прощание при уходе. Он слышал в голове голос Сецуны, зачитывающей понравившиеся моменты, относящиеся к правильному воспитанию детей. Они тогда снова поссорились, так как ей не понравилось, что он скуп на похвалу. Не согласная с его принципами, Сецуна сделала своим долгом в свободное время читать ему советы, которыми поделились известные в мире психологи. Освободив руку, которой до этого прикрывал тело Сецуны, Энджи медленно протянул ее в сторону Фуюми, чтобы у нее было время уклониться. Но она не двигалась, все так же смотря ему прямо в лицо, не избегая взгляда. Когда тяжелый вес опустился на голову, Фуюми почувствовала себя самым счастливым человеком. Она самостоятельно взяла на себя обязанности по уходу за братьями и сестрой, ее никто не принуждал или толкал к этому. Ей нравилось гордиться успехами Шото, следить за остроумными перепалками Нацу и Сецуны; у Фуюми, в отличие от матери, был бесценный шанс стать частью взросления младших. Она давно привыкла к материнской роли, легшей ей на плечи, быть другим опорой и защитой. Но она скучала по временам, когда была ребенком. Семейное фото, где отец мягко удерживает двухлетнего Тойю, пока она лежит, спрятавшись под одеялом и с соской во рту. У него было тогда то самое нежное выражение на лице, которое она видит сейчас вживую напротив. Ласковое поглаживание по голове как напоминание, что она все еще ребенок, даже если сама об этом забыла. — Спасибо, Фуюми, — сказал Энджи, не решаясь убрать руку и стереть сияющую улыбку с лица дочери. — И мне жаль, что я доставил тебе столько проблем. И она расплакалась. — Заняло достаточно времени. Уже и не думала, что когда-либо услышу это от тебя. Со слезами на глазах, Фуюми продолжала поддерживать улыбку, потому что за все время это стало ее защитной реакцией. Ведь пока она остается вежливой и доброй, нет ничего неисправимого и проигранного. Но уродливое чувство все еще мучило ее, превращая искренние эмоции в фальшивую маску. Разумом понимая, как правильно реагировать, она разрывалась между двумя противоположными сторонами. Находясь в уязвимом состоянии, буквально проживая свою мечту, подавляемые мысли всплыли на поверхность, избежав ее жесткого контроля. С искривленной улыбкой, Фуюми горько сказала: — Я даже завидовала Сецу за ваши семейные отношения. Плохая из меня старшая сестра получилась, правда? Мужчина склонил голову, ощущая, как горят от стыда щеки. Он хорошо постарался в этот раз. Семья лежит в осколках, каждый прячет свои шрамы и темные мысли от других, чтобы не сделать хуже, чем есть. Тойя мертв, Рей в больнице, Фуюми тащила на себе всю семью, почти падая замертво, Нацуо едва ли может сказать ему пару слов, прежде чем сбежать в другую комнату, а Шото его презирает, если не сказать — ненавидит. И посреди этого Сецуна со своими намеками, скрытыми и тихими, чтобы случайно не вызвать его гнев. Пока в один день она просто не сорвалась, отказавшись от планов, высказав все в лицо. Потом еще раз. И еще. До того момента, когда ей было больше нечего сказать. Тем не менее он нашел ее у себя в кабинете, следы ее прикосновения были в каждом уголке агентства, а ее имя всплывало в разговорах столь же часто, как и утренние приветствия. — Я сожалею, — выдавил из себя Энджи, каждый всхлип Фуюми был подобно резкому удару прямо в сердце. — Мне очень жаль. Поэтому он сделал то, чему учился на протяжении последних десяти лет. Прижал к себе Фуюми, обняв за плечи и обхватив пальцами затылок. Она была чуть выше Сецуны, из-за чего это было так знакомо и просто сделать. Он не умеет общаться с другими своими детьми, обращаясь с ними как с новыми стажерами в агентстве. — После Тойи и так было непросто, а когда мама ушла, то стало в тысячу раз хуже. Никого не было рядом, мне пришлось в одиночку со всем справляться. Следить за их успеваемостью, ходить на встречи к учителям, радоваться наградам с соревнований. И я так благодарна, что Сецу умная и самостоятельная, не просит помощи, если дело не касалось Нацу. Она помогала с Шото. А потом ты взял на себя заботу о Сецу. И я благодарна, рада за нее, но разве я тоже не твоя дочь? Почему ты не выбрал меня? Ты мне был так сильно нужен, но тебя никогда не было рядом, даже если я могла тебя видеть. Что я сделала не так? Прижавшись подбородком к макушке Фуюми, для чего ему пришлось слегка сгорбиться, Энджи сдерживал слезы. Слушать ее слова было мучительно, ни одна рана не болела так сильно, как эта. Все говорило о том, что каждое принятое решение было чертовой ошибкой. И он подвел столь многих, так жестоко ранил. Сделал это ради своей мечты, которую превратил в цель жизни. Самое отвратительное, что он до сих пор хотел этот титул №1, за прошедшие годы он стал его недостающей частичкой. Старатель не перестанет бороться за звание лучшего героя, он продолжит жертвовать вещами, уникальными по сути своей. Только теперь ему титула будет мало. Увидев картину семьи, которую столь тщательно рисовала ему Сецуна, Энджи стал жадным. Он хотел успех и семью, уважение и любовь. Ради достижения своей новой, расширенной цели, мужчина пересилит себя, как никогда ранее. Больше тренировок, сильнее стараться, упорнее идти вперед. Совершить поступок, до этого вызывающий страх и неуверенность. Энджи сделал шаг в неизвестность, не имея ни руководства, ни представления, что последует за изменениями. Бросил камень в стоячую воду. Это был не просто рисковый шаг во время боя со злодеем, ему не удастся избавиться от человека и попробовать снова в следующий раз. Если он не постарается изо всех сил в этот раз, следующего шанса не будет. Вряд ли даже сейчас он может поменять ситуацию. Слишком многое произошло, и оно будет преследовать их до конца.