24 апреля 2208
Шото был очень злопамятным. Наша ссора произошла две недели назад, но он все еще отказывался даже смотреть на меня, о разговоре и упоминать не стоит. Он даже не поленился поменяться с Фуюми местами. Теперь я была зажата между Энджи и Фуюми. Аппетита, если честно, не было от слова совсем. Но либо я завтракаю дома, либо терплю всю дорогу до школы угрюмый взгляд Энджи. Да, с того самого происшествия меня теперь провожают от двери к двери. Причем если провожает меня Энджи, то забирает один из его подчиненных-героев. Почувствуй себя мега важной личностью, ага. Кто получил больше всего выгоды с моего несчастья? Нацуо. Тупой подросток не переставал бросать на меня насмешливые взгляды, совсем не тайно радуясь моей ссоре с Шото. Но могу поспорить, что ему самому было обидно, что Шото не побежал к нему плакаться. Нет, мелкий решил играть в партизана. Молчит как убитый, только тренируется до потери сознания. Никогда не пойму спортивных людей. Так истязать свое тело с юных лет настоящее насилие. Издевательство. Давно было доказано, что детское тело очень хрупкое, его нельзя перенапрягать, иначе в будущем болячек не оберешься. Но, конечно, в мире чудиков какие только болезни не вылечишь. В самой школе учителя вокруг меня ходили как по яичной скорлупе. Спрашивали только тогда, когда сама поднимала руку. Даже учитель физкультуры не приставал со своими наилучшими пожеланиями. Любыми средствами пытались задобрить меня и не ухудшить сложившуюся ситуацию. Но на уроках было неимоверно скучно. Я, конечно, рада, что не надо беспокоиться о возможном отчислении и собственном будущем, но время на занятиях текло бесконечно медленно. Я успевала перечитать страницы с заданиями несколько десятков раз, прежде чем получу шанс поспать на парте за время перерыва. Может начать писать тесты в виде шифра? И оставлять тайные сообщения учителям? Интересно, такое вообще существует? Был бы у меня интернет. О произошедшем в переулке я старалась не вспоминать и не думать. Что было, то прошло. Главное поверить, что ничего непоправимого не случилось. Что меня действительно нервировало, так это прекрасная погода за окном и мой «домашний арест». Мало того, что нельзя в парк сходить, поскольку моего злодея еще не поймали, а значит и риск повторной атаки, чтобы закончить начатое, был высок, так еще и внутренний двор занял Шото. Что мешает ему тренировать свои супер-способности в зале? — Нет, с меня хватит, — твердо решила я, завороженно наблюдая за кружащимися по ветру лепестками сакуры. Сняв со спинки стула ветровку, я на ходу накинула ее на плечи. Мальчик две недели имел в своем полном расположении наш сад, время делиться. Более того, кто тут пострадавшая сторона? На Шото накричало дите, младше на пару лет, и из-за этого он решил глубоко оскорбиться. Детский сад, штаны на лямках. Захлопнув за собой дверь от комнаты, я вышла прямо к перилам, ограждающим наш дворик. В центре стоял сосредоточенный Шото, изо рта которого выходил пар. Его руки боксировали невидимого противника, а из сжатых кулаков иногда выскакивали серебряные искры. Со стороны за ним следил Энджи. Он был в простой майке и спортивных штанах, и я все еще могла бы поспорить, что он теплый как печка. Чертов вечный обогреватель. Вот уж кто точно не страдал в классе от нестерпимого холода, когда еще не включили отопление. Наверное, мне следовало спросить разрешения у Энджи или попросить его перенести тренировку внутрь. Но я почему-то была уверена, что он уже пытался это сделать, а Шото его проигнорировал. Откуда я знаю? Потому что мужчина явно предпочел бы тренировать огненную причуду Шото, которой он сам отлично владеет, а не издалека наблюдать за практикой другой ее части. Поэтому не стоит удивляться, почему я решила предъявить свои требования мальчику, а не его отцу. — Шото! В один момент мальчик стоял ко мне боком, полностью сконцентрированный на своих упражнениях, в другой он был повернут ко мне с вытянутыми вперед руками, а навстречу мне с чудовищной скоростью скользили глыбы льда. В лицо мне дунул морозный воздух, а перед глазами вновь стоял белый потолок, который постепенно поглощала тьма, начиная с краев. Фантомное ощущение, что сердце снова перестало качать кровь по венам, а руки и ноги начали отниматься, с болью прошлось по всему телу.***
Энджи, прислонившись к стене дома, не сводил недовольного взгляда с тренирующегося Шото. Уже некоторое время мальчик отказывается пользоваться своей огненной причудой, из-за чего эффективность тренировок резко упала. Мужчина не знал, как объяснить принцип пользования незнакомой ему причуды, в частности, когда эта причуда прямо противопоставлена его собственной. В итоге, пришлось сделать упор на физическую составляющую упражнений. Но детское тело могло вынести ударов постольку-поскольку. Из-за своего упрямства Шото терял драгоценное время, преимущество, данное ему при рождении. И Тодороки знал, что в будущем настанет момент, когда ребенок не сможет спасти или защитить своего драгоценного человека, и именно тогда он вспомнит, как пренебрегал подаренным временем. Если такой момент сломает его, это будет очень печально. Такая трата ресурсов и усилий. Иногда мужчина думал, как сложилась бы его жизнь, если бы идеальная причуда досталась первенцу? У Тойи был задор, было желание прожить жизнь по максимуму. Мальчик был полон энергии и энтузиазма, которые просто не смогли уместиться в его хрупком теле. Порой Энджи кажется, будь Тойя хотя бы здоров физически, то стал бы Героем №1 без какой-либо сильнейшей причуды. Мальчик был лучшей версией его самого в молодости, а ему до заветной цели оставался лишь шаг. Один проклятый шаг. Тогда размышления Тодороки прервал звук резко открывшейся двери, и, повернув голову, мужчина увидел своего младшего ребенка. Дочь. Тодороки Сецуна. Когда он смотрел ей в спину, то его изнеможденный ум изредка видел тень Тойи, нависшей над ней как проклятие. Буйные красные волосы и та же широкая улыбка, которая мелькала на ее лице столь редко. Лишь когда Энджи смотрел в её глаза, то понимал, что она не чье-либо искаженное отражение, она отдельная личность. Сецуна не любила много говорить, а когда делала это, то всегда давала себе время, чтобы сформулировать предложение. Можно подумать, что у нее какая-то болезнь, поскольку речь давалась ей с трудом, но все тесты, которые ему присылали воспитатели и учителя, говорили об ином. Она была умной, можно даже сказать, гениальной. Темп развития зашкаливал, она была маленьким взрослым. Сознательная и наблюдательная, девочка обладала лучшими качествами героя. Но ее полная незаинтересованность в развитии сил и отсутствие желания сделать мир лучше перечеркнули любые шансы на выбор карьеры героя. Подобное одновременно печалило и утешало Энджи. Обычно спокойная Сецуна была очень злой. Ее брови сошлись на переносице, а пухлые щеки покраснели от гнева. Стоило Тодороки подумать о тихом характере дочери, как в тот же момент она буквально взрывалась, будь то от переполнявшей ее радости или разочарования. Она напоминала ему огонь, такой же живой и яркий. — Шото! — Сецуна закричала, не жалея сил, вкладывая в этот крик все чувства, которые подавляла с момента ее ссоры с братом. Старатель был готов отказаться от тренировки, только бы эти двое разобрались. Гнетущая атмосфера во время трапезы начала нервировать даже его. Но в миг, когда он хотел отвернуться, в Сецуну полетела ледяная атака. Пики с ошеломляющей скоростью вырастали из земли, их острые концы сверкали на весеннем солнце. Энджи мог видеть, как менялось выражение лица Шото от темной ненависти до жалкого отчаяния. Погруженный в свои мысли мальчик отреагировал на окрик как на угрозу, инстинктивно защищаясь от раздражителя. Он видел, как Сецуна сначала до смерти испугалась, прежде чем закричать. Рванув с места в момент, когда все пошло наперекосяк, Энджи все же не успел добраться до Сецуны. Он был готов увидеть пронзенного пикой ребенка, как дикий огонь запылал вокруг сжавшейся фигуры Сецуны. Пламя поднялось высоко в небо, а весь лед в саду тут же растаял, превратившись в лужу, а затем в пар. Горячий поток воздуха ударил ему в лицо, и только выработанная с годами привычка позволила ему не закрыть глаза. Причуда, защитившая своего обладателя, неожиданно обернулась против него, восстав, как сделал бы раб с хозяином. Крики Сецуны оставляли глубокие раны на его сердце, а картина горящей кожи превратилась в худший кошмар. Воспоминания далекого прошлого наложились на реальность: длинные алые волосы стали короткими, размеры детского тела сжались, и вместо Сецуны Старатель видел Тойю. Затем мальчика заменил кусочек сожженной челюсти на металлическом подносе, которую ему принесли спасатели в тот ужасный день. История повторялась. Снова и снова. Как и в предыдущий раз, Энджи был полностью беспомощен перед несуществующим врагом. А Сецуна продолжала кричать, точнее — визжать, пока ее голос не сорвался, и тогда остались только болезненные хрипы. Старатель смело шагнул в огонь, игнорируя боль и жар. Он не останавливался, пока его ладони не обняли кровоточащие щеки дочери. Мужчина обездвижил мечущегося ребенка, прежде чем вырубить его. В тот момент, когда Сецуна потеряла сознание, причуда тоже исчезла. Немедля ни секунды, Энджи взмыл в воздух в гражданской одежде, терпя последствия использования причуды без какой-либо защиты. В кратчайшие сроки он прибыл в специализированную для героев больницу, которая была ориентирована на устранение последствий применения причуд. Врачи в привычном им темпе подбежали к нему, забрав из окаменевших рук бессознательную Сецуну и уложив ее на каталку. — Немедленно приготовьте операционную! Ожоги третьей степени! Возможно — четвертой! — затем медбрат обратился к нему с вопросом: — У девочки огненная причуда? Какая именно? — Адское пламя. Лицо медработника упало, стоило словам повиснуть в воздухе. Серьезность ситуации поразила не только персонал больницы, но и случайных посетителей. — Мы сделаем все, что в наших силах, Старатель-сан, — уверенно заявил парень. — И вызовите Исцеляющую девочку! У нас критический случай! Энджи наблюдал за, что за ирония, кипящей работой всех свободных сотрудников. Особо чувствительные не смогли сдержать слез, увидев состояние ребенка. Эмоции, поглотившие его, не были похожи на те, что были две недели назад. В этот раз он точно знал, что случилось с Сецуной, знал о последствиях и причинах, из-за которых все пошло под откос. Мужчина не мог не возненавидеть причуду, погубившую его второго ребенка. Может, ему вообще не стоило заводить семью? Потому все, к чему он прикасался, рушилось. Только работа героя могла принести ему хоть какое-то утешение. Возможно, это было знаком свыше, что Старатель — это все, чем он мог быть? Стоя перед закрытыми дверьми операционной, Энджи тонул все глубже и глубже. Пока не оказался во тьме кромешной, сквозь которую не пробиться ни единому лучику света. Все было сломано. Снова.