***
Когда Мера закончил оформлять документы с пометкой «ЧС», что заняло не очень много времени, то заметил, что телефон на столе коллеги мигает красным. Не стоит упоминать, как мужчина сожалел, что вообще встал с кровати в это утро. Узнать о пропавшем школьнике также не было в списке его желаний, но когда кто-либо интересовался его мнением? Когда же он по камерам опознал, что нарушителем оказалась дочь Старателя, то пожалел дважды. Йокумиру только понадеялся, что полиция быстро ее найдет, потому что иначе ему придется звонить Тодороки лично, а также иметь дело с раздражённой директрисой. День не мог стать хуже, чем он уже был.***
Конечно, предоставьте дело Вселенной, чтобы она справлялась с вашими желаниями. Ее специфичное чувство юмора было известно человечеству с древних времен. Разрушенная школа, покалеченные ученики, сбежавшая, а теперь и оскорблённая неизвестным злодеем маленькая девочка, являющаяся ребенком профессионального героя. Мера побоялся подумать, что еще может произойти, чтобы окончательно добить его. Он и госпожа Миура прекрасно осознавали, насколько им повезло, что будущий герой Ястреб оказался в нужном месте в нужное время. Не будь его, кто знает, как бы все закончилось, особенно если судить по грязным поступкам злодея. Злодея, которого не засекла ни одна камера наблюдения. Данный факт говорил, что либо это было его первое преступление, поэтому в базе данных не было его профиля, либо была замешана причуда, которая позволяла избегать камер. Ни то, ни другое не было утешительным. — Старателю уже позвонили? — Чиэ сидела за столом главного доктора, не сводя взгляда с ошеломлённой Сецуны. — Да. Он не смог ответить на звонок, поэтому сообщение было оставлено на его голосовой почте. — Значит, он может вломиться в любой момент, — перевела женщина, недовольно поджав губы. Мысленно Миура жалела, что не обладала способностью изменять память. Столько проблем можно было бы избежать, только заставив Сецуну подумать, что она просто упала с лестницы, а не подверглась нападению злодея. И никакого Старателя не было бы в ее офисе, никаких криков и споров. Теперь же школе отвечать, почему получилось, что ученик смог успешно сбежать, да так, что никто не заметил. Если бы Ястреб не спас девочку, был бы скандал, а на репутации учебного заведения — пятно. — Какой беспорядок. Тогда Йокумиру задумчиво спросил: — Если родители недоступны, не стоит ли уведомить кого-то из ее бабушек и дедушек? Они следующие по списку за ответственность над ребенком. Миура неоднозначно хмыкнула.***
— Где спасательная группа? — Энджи стоял недалеко от упавшего здания, стараясь не мешать героям поддержки выполнять свою часть работы. Мужчина был одет в свой геройский костюм, а лицо скрывало пылающее пламя. Он только что закончил с очередным злодеем-подрывателем, который, на самом деле не был настоящим злодеем, а очередным безработным, который решил отомстить компании, которая его уволила. Рядом с Тодороки стоял молодой герой, до этого занимавшийся тушением пожаров своей водной причудой. По его напряженной и зажатой фигуре можно было догадаться, что стоять рядом со Старателем ему было неловко. — Им позвонили, как только все началось. Они должны приехать с минуты на минуту. Энджи кивнул. Краем глаза он заметил приближающихся представителей СМИ, тем самым решив, что пора уходить. Только назойливых репортёров ему не хватало. — Остальное на вас. Постарайтесь, — и, активировав причуду, он взлетел в воздух, направляясь к следующей горячей точке. Тодороки умело маневрировал среди высоток, внимательно следя за дорогой под ним, чтобы если что-то случится, он мог вовремя отреагировать. Злодеи имеют привычку выскакивать в самый неожиданный момент. Только за сегодняшний день он предотвратил два таких случая, закончив все по тихому. — Старатель-сан? — наушник затрещал, и раздался голос его помощника. — Слушаю, — Энджи сбавил скорость, внимательно слушая. — У вас на голосовой почте есть сообщение. От школы, спонсируемой Геройским комитетом. Мужчина сомневался, что они звонили бы ему из-за пустяков. Скорее всего произошло что-то, требующее его личного присутствия. Вздохнув, он ответил: — Включи запись. — Да, Старатель-сан. Энджи поднялся на крышу здания, остановившись на краю. Приложив ладонь к уху, он сосредоточился на сообщении. Пропустив мимо ушей стандартное вступление, он ждал озвучивания причины, по которой его потревожили. — С сожалением сообщаем, что Сецуна-чан после того, как сбежала с урока, подверглась нападению злодея. Ее доставили в школу, но она находится в бессознательном состоянии. Просим вас прийти как можно скорее. Сердце Энджи остановилось на одно долгое мгновение, прежде чем грудь пронзила боль. Слова набатом стучали в ушах, а разум отказывался принимать реальность. Он не мог поверить, что с его дочерью действительно могло произойти нечто ужасное. Ему было интересно, по какой причине она вообще оказалась вне школы. Кто допустил, чтобы ученик оказался вне стен академии. Затем он разозлился. Он доверил им его младшего ребенка несмотря на то, что случилось в прошлом. Поддался уговорам, что у них Сецуне будет лучше. Единственный человек, который не судил его, пострадал из-за его проклятых решений. Иногда Старатель хотел верить, что само его существование проклято. Что бы он не делал, все идет к черту. — Сообщи героям, находящимися на дежурстве, чтобы они взяли на себя и мою область. — Да, поняла вас, босс. Оборвав связь, он огляделся в поисках направления, где находится школа дочери. Затем он на скорости, превышающей правила передвижения, рванул навстречу.***
Я медленно моргнула, непонимающе уставившись на незнакомый потолок. Это было странно, особенно учитывая, что я всегда сплю на боку. Наклонив голову, я уставилась на двух взрослых, которые сидели, уткнувшись в бумаги. О, а мужчину я узнаю, он был на моем вступительном испытании. Тогда женщина, хм, ну, не важно. Что более интересно, что я тут делаю? Затем, как по щелчку пальцев, я вспомнила все. Ядовитый блеск голубых глаз, обжигающее тепло чужого тела, грубая хватка на лице, руках, бедре. Как моя промежность едва ли не терлась об него, когда он все сильнее прижимался ко мне. Сжав бедра, я попыталась отогнать это странное чувство. Сердце бешено стучало, а я молча радовалась, что избежала худшего. Мир героев и злодеев, а по сути, все тот же мир, погрязший в грехах людей, не умеющих контролировать свои желания. — Сецуна-чан, мы бы хотели, чтобы ты рассказала нам, что произошло, — попросила женщина средних лет, безразлично глядя на меня. Заскрежетав зубами, чтобы не ответить чего-то агрессивного, я лишь хмуро уставилась на нее. Первое правило, которое я усвоила, гласило, что пока ты ребенок или подросток, у тебя нет никаких прав. Даже если законом они прописаны, шанс, что кто-то будет их соблюдать, если это противоречит его интересам, стремится к нулю. Второе правило говорило, что если ты — никто, то тебе надо найти кого-то, кто есть кто-то. Иными словами, жди своих родителей или опекунов, которые будут защищать твои интересы. В крайнем случае, требуй адвоката. — Где мой отец? — вместо этого сказала я, решив, что без него я и слова по теме не скажу. Я в стрессе, еще не до конца проснулась, могу сказать так, что потом еще виноватой во всем окажусь. — Его уведомили о ситуации, — женщина никак не отреагировала на мою, так сказать, грубость, и продолжила давить свое. — Пока мы его ждем, ты могла бы рассказать, что случилось сегодня, когда ты решила сбежать с уроков. Прикусив язык, я молча восхитилась ее умением играть словами. Словно я виновата в том, что случилось. Что вся проблема в моем неповиновении, моем бунте. Вот же гадюка. — Я не буду говорить без моего отца. — Как насчет ваших бабушек и дедушек, Сецуна-чан? Мои кто? Иисус, молчи, просто молчи. Я не должна вести себя столь зрело, не в этой ситуации. Такое поведение категорически невыгодное. Я — ребенок. Я просто умный ребенок, эмоциональный и юный. Это вы, сотрудники школы, несете ответственность за меня и мои действия. — Я хочу к отцу, — и это полная правда, я правда желаю, чтобы Старатель был здесь и разобрался во всем вместо меня. Затем я заметила, как после моих слов дамочка сжала в руках листы бумаги. Подключив немного воображения, можно даже сказать, что она ненавидит меня. Ну, это исключительно ее проблема. Меня едва не изнасиловал какой-то педофил, и я уж точно не виновата в этом. К женщине наклонился, если я правильно помню, Мера, шепча ей слова на ухо. Бедняга выглядел измученным. Ах да, ему же предстоит разбор полетов, где каждый будет перекидывать вину с себя на соседа. На мгновение мне показалось, что я чую его запах. Вцепившись пальцами в предплечья, я старалась прогнать тошноту. Глубоко дыша, я старательно не думала о слоне в комнате. Я цела, физически почти невредима. Непоправимое не произошло благодаря пернатому незнакомцу, кажется, подростку. Все-таки есть толк от причуд. Пока я повторяла про себя данную мантру и игнорировала двух человек в помещении, то не заметила, как пролетело время. В один момент я боролась с желанием проблеваться, а в другой с благоговением смотрела на ворвавшегося в комнату Энджи. Наблюдая за тем, как его безжалостный взгляд рыщет по комнате, чтобы остановиться на мне и смениться на что-то мягкое. Это приятное ощущение, когда кто-то жестокий заботится лишь о тебе. Осознание того, что ты особенный для кого-то. Он в три шага пересек весь путь, чтобы застыть над моей кроватью с нерешительно зависшими руками. Мысленно жалуясь на его мнительность, я подпрыгнула на подгибающихся ногах, чтобы уткнуться в его большое и сильное тело. Согревая ледяные пальцы о его теплые бока, я наконец-то расслабилась. Теперь он позаботится обо мне. Какое облегчение.***
Энджи тяжело шагал по коридору школы, остановившись только для уточнения местонахождения дочери. Мужчина хотел испытать волнение, прежде чем войти в медпункт, но все, о чем он мог думать, это состояние здоровья Сецуны. Он не любил посещать больницы. После них у него всегда было плохое настроение, а едкий запах затем преследовал его весь день. От одной мысли, что очередной его ребенок будет замотан в бинты, его передергивало. Тодороки привык к травмам после тренировки или боя с товарищем или злодеем, когда он сознательно шел на подобный риск. Боль была лучшим учителем. Она тренировала не только тело, но и дух. Он решил стать героем, и это требовало жертв. Другое дело, когда рана получена из-за чужих агрессивных действий, потому что к ним человек не готовился, он ничем их не заслужил. Герои были созданы для того, чтобы гражданским не пришлось страдать. Со временем эта граница между двумя типами травм размылась. Чем взрослее он был, тем терпимее стал к боли. Он едва ее регистрировал, он умел ее игнорировать и преодолевать. Все достигло такого предела, что он едва мог вспомнить, что такое нестерпимая боль. Пара ударов перестала иметь для него значение, шрамы стали лишь мелочью, а сломанная кость привычным сопутствующим ущербом. Энджи снова вспомнил о хрупкости человеческого тела, когда Сецуна взобралась ему на руки. Когда он держал ее и краем сознания думал, сколько сил ему надо приложить, чтобы вывихнуть руку, и куда ударить, чтобы вырубить или убить. Этим же днем, когда он вернулся домой и увидел лицо Шото, перед глазами мелькнул образ Тойи, и Тодороки стало плохо. Конечно, он тут же отвлек себя, не желая думать о прошлом, но эта мысль никогда не покидала его, вертелась на краю сознания. Узнать о травме Сецуны сразу после озарения было подобно удару под дых. Поэтому, когда он увидел ее, бледную с растрепанными алыми волосами, он желал только спрятать ее под надежной защитой. Дрожащее маленькое тело, прижатое к нему в поисках утешения, только подлило масла в огонь. Гнев Старателя на людей, не способных выполнить свои прямые обязанности, только возрос. — Что случилось? — едва ли не угрожающе произнес Энджи, неловко положив ладони на детские узкие плечи. — Почему на нее напал злодей? Как она вообще оказалась вне ваших стен? Миура Чие, игнорируя его ярость, не изменилась ни в лице, ни в позе. Она как сидела за столом врача, так и осталась там. С годами женщина улучшила свой контроль до такой степени, что стала напоминать робота. — Это мы и пытались выяснить у Сецуны-чан, но она отказалась что-либо говорить. Мы в таком же замешательстве, как и вы, Старатель. — Ваша работа знать, что происходит с детьми, находящимися под вашей ответственностью. Сецуна должна была быть на уроке, почему ее учитель вообще отпустил ее? — По словам учителя, девочка разозлилась и самовольно сбежала с его урока. Он не мог оставить остальную часть класса без присмотра, чтобы догнать ее. В классе больше, чем один ученик. Мы должны были смотреть на картину в целом, а не только на одну ее часть. Вы, как герой номер два, должны понимать. Энджи изогнул одну бровь, бросая на директрису саркастичный взгляд. Он, как никто другой знал, что Сецуну крайне сложно вывести из себя. Она обладала огромным терпением, по большей части плывя по течению без сопротивления. Маловероятно, что это она была зачинщиком ссоры. Миура умалчивала о чем-то, и он хотел знать, о чем именно. — Неправда, — пробормотала Сецуна, сжав в ладонях его огнеупорную ткань от геройского костюма. — Учитель сказал, чтобы я перестала смотреть в окно и делала задание. Он не поверил, когда я сказала, что уже все решила. Тогда я сказала, что это его проблема, если он так думает. Затем он повысил голос, и я сбежала. Мне не нравится, когда на меня кричат. Мои родители этого не делают, почему я должна позволить подобное совершенно незнакомому человеку? Неумело погладив Сецуну по спине, Старатель снова взглянул на Миуру и Меру. Ему хотелось услышать, что они скажут теперь, когда у них появился другой взгляд на ситуацию, отличный от того, которым поделился преподаватель. Хотя он сам не видел проблемы в крике, ежедневно прибегая к нему, когда очередной неумелый новичок пытался прыгнуть выше головы, Энджи не хотел противоречить Сецуне. В данный момент они команда, а команда всегда стоит одним фронтом против неприятеля, даже если товарищи не согласны друг с другом. Потому что командная работа была первым, чему ЮЭЙ научил его. Но Чие знала лучше, чем сосредотачиваться на заранее проигранном бое и пытаться уличить ребенка в безответственности. — Тогда, Сецуна-чан, почему бы тебе не рассказать, что случилось дальше. Девочка тяжко вздохнула, но не повернула головы, продолжив говорить со спрятанным лицом. — Я решила пойти домой по пути Сакуры-сан*. Тогда кто-то заткнул мне рот и утащил на улицу между двумя зданиями. Меня спас парень с красными крыльями, а после я очнулась тут. — Да, вы проскользнули мимо охранника, проигнорировав его просьбу остановиться. Вы оказались на улице совсем одна, из-за чего подверглись нападению злодея, пока вас не спасли, — перефразировала директриса, придав истории иной оттенок. — Можете ли вы описать внешность нападавшего? Когда Сецуна ничего не ответила, Энджи решил, что с них хватит. — Я думаю, этого достаточно, — отрезал он, стараясь не звучать слишком агрессивно. — Я думаю, что уличные камеры отлично справятся с этой работой. Затем Старатель посмотрел на девочку, не зная, что с ней делать. Она не выглядела так, словно могла сделать два шага без риска свалиться на пол. Он подумывал о том, чтобы взять инвалидную коляску, когда что-то потянуло его вниз. Сецуна безжалостно сжимала его костюм, не волнуясь о том, что сможет его порвать, потому что она точно не знала, что материал, из которого он сделан, прочнее прочих. Она слабо наступила ему на колено, отчаянно пытаясь забраться как можно выше. Энджи до последнего сомневался, стоит ли ему вообще касаться ее, когда Сецуна все сама решила. Обняв ее под коленями, он поднял ее, как делал это много раз во время эвакуаций. Не имея желания искать вещи дочери, он постарался не забыть сказать кому-то, чтобы он их забрал. Проходя мимо убийственно спокойной Чиэ, он сказал: — Встретимся завтра в полицейском участке. Я хочу точно знать, что случилось. И они ушли.