31 декабря 2204
Мир, в котором я заново родилась, оказался сумасшедшим. Понимание этого пришло не сразу, лишь после того, как я дорвалась до источника информации, в моем случае это был телевизор. Сначала я не поняла, что видео, где хорошие парни бьют плохих при помощи суперсил, не новый фильм или сериал, а прямой репортаж с места действия. Иными словами, в этом мире была такая профессия как герой. Также были магические способности, которые назывались «причудами». Поэтому огонь, который был на лице Энджи и который я случайно использовала в раннем детстве, не был галлюцинацией. Я не уверена, является ли причуда следствием эволюции или человеческих экспериментов. Склоняюсь к последнему, потому что за двести лет подобное не может произойти естественным путем. Что еще хуже, людей с опасными причудами, никоим образом не изолируют. Единственное, что останавливает их от создания хаоса, это моральный компас и, скорее всего, угроза со стороны государства, от которого можно отхватить люлей, потому что на него работают самые сильные владельцы причуд. Или, как их зовут местные, герои. Вообще, понятие героя довольно сильно изменилось. Теперь это не добренькие пареньки, работающие безвозмездно, а некий тип айдолов, которые «восстанавливают» правду и за это получают деньги, славу и прочее. Коммерция, коммерция и еще раз коммерция. Государство поступило очень хитроумно. Несомненно, нужен был специальный отряд, который боролся бы с людьми, злоупотребляющими своими силами. Но население, как правило, не доверяет государству, поэтому популярности подобное отделение по спасению не снискало бы славы или одобрения. Их бы боялись, сторонились, как делают это с полицией. Поэтому они решили воспользоваться словом «герой», вытянув из него все соки. Герой, он же хороший парень, всегда был, есть и будет на стороне простого люда. Он их защитит не только от злодеев, но и органов власти. Поэтому герой «свой человек», которому можно довериться. Хороший ход. С тех пор, как меня начали выпускать из комнаты, я вернулась к привычной жизни. Я уже и забыла, с какой скоростью привыкла обрабатывать поступающую в мозг информацию, почувствовав, что такое информационный голод. Детские книги, которые мне принесла Фуюми, хорошо помогали с изучением языка, особенно их письменности. Учить кандзи было интересно, особенно когда приходилось придумывать ассоциации, чтобы не забыть выученный иероглиф спустя два дня. Хотя почерк, честно признаюсь, оставлял желать лучшего. Уроки каллиграфии, которыми увлекались азиаты, были не просто так. Но мне это казалось скучным. Выводить одно и то же по нескольку раз, не имея при этом быстрого результата… — Мне холодно, — сказала я, зайдя на кухню, при этом закутанная в толстое одеяло, которое едва не прижимало меня к земле из-за своего веса. В Японии было очень холодно. Я знала, что в мое время центральное отопление не всем было доступно из-за дороговизны, но семья Тодороки была не бедной. Проблема была в том, что дом был в традиционном стиле. Ну, знаете, деревянные стены, деревянный потолок, деревянный пол. И, что хуже всего, без какого-либо подогрева. Я счастлива, что хотя бы двери от комнат были обычными, а не той передвижной шторкой из листа бумаги. Но верхом идиотизма был их способ воспитания в детях сопротивления к холоду. Они забирали у меня носки, чтобы я босиком бегала по дому. Вместо теплых штанов на мне были шорты, а свитер заменял лонгслив. Я, конечно же, подобное терпеть не собиралась. Сначала попыталась мягко уговорить Фуюми вернуть мне одежду, но та, что было редкостью, проявила удивительное упорство в отстаивании своего мнения. Вторым шагом было подбирание оставшейся одежды вместо отнятой. Например, нет свитера? Ничего мне не мешает носить три лонгслива, футболку сверху и, если повезет, жилет. Стопы я обматывала майками, завязывая рукава спереди. Колени, к сожалению, ничем прикрыть не удалось. И, как вишенка на торте, я никуда не ходила без одеяла, которое стаскивала с кровати. Мой внешний вид мог вызвать у особо чувствительных нервное тиканье, но мне было более-менее тепло, а если сидела напротив обогревателя, который стоял в гостиной и кухне, то вообще отлично. — Сецуна-чан, — ласково позвала меня девочка, а затем помогла сесть на детский стул, прежде чем вернуться к готовке. — Уже придумала подарок на Новый год? Я поморщилась, вспомнив, как меня заставили нарисовать что-то каждому из мальчиков. Не сделай я этого, Фуюми снова бы мыла меня лично, вместо того, чтобы предоставить меня самой себе. — Да, — проворчала я, подперев кулачками свои большие щеки. — Когда будет тепло? Мой японский, к сожалению, был очень плох. Я понимала, когда собеседник говорил медленно и внятно, потому что мне требовалось время, чтобы преобразовать набор слов в связное предложения. Но самой вести разговор было трудно. Я путалась в последовательности, частицах, неправильно использовала интонацию. Иными словами, получался настоящий каламбур. — Правильно будет сказать: «Когда на улице снова будет тепло» или «Когда погода станет теплее», — поправила меня Фуюми, попутно нарезая овощи. — Тебе придется потерпеть еще два-три месяца, Сецу. — Хорошо, — вздох удержать не получилось, потому что еще два месяца пыток — это немало. К слову, Энджи, оказывается, входит в рейтинг топ-героев и находится на втором месте. Это довольно высокая позиция, значит, он почти лучший. Удивительно, что такой жестокий и бессердечный человек в рабочее время самоотверженно спасает людей. Не уверена, на самом ли деле он делает это безвозмездно, но, глядя на видео его боев, не скажешь, что все его поступки лишь ради корысти. Не каждый человек может нарочно подставиться под удар, чтобы защитить незнакомого человека. Конечно, ему за такие свершения платят немалые деньги, но ничего не мешает ему отступить под каким-либо предлогом. Многие его даже поймут и поддержат, ведь Герой №2 важнее, чем пара обывателей. Если он не спасет этих двух, но зато в будущем защитит целый город, и их назовут вынужденной жертвой. Или меньшим злом. Что, в свою очередь, тоже не лишено смысла. Поскольку в праздничные дни преступность всегда достигает наивысшей отметки, Энджи дома не будет, а значит, что веселиться будем вчетвером. Наша горничная, Сакура-сан, уйдет к своей семье ближе к вечеру. — Сецуна! — в помещение ворвался радостный Шото, держащий в руках школьные прописи. — Давай вместе учиться! Этот мальчик был моей головной болью. Что в присутствии их отца, что в отсутствии. Если Энджи дома, то Шото ниже травы, тише воды, если Энджи на патруле или каком-то обязательном мероприятии для героев, то Шото сияет ярче солнца и кричит громче павлина. Все это последствия некого домашнего насилия в этой семье. Хотя ни Фуюми, ни Нацуо, ни я ни разу не страдали от побоев за все время моего присутствия, их матери и младшему брату не так повезло. Что за выборочная жестокость я не очень поняла, потому что я также не знала причин, по которым можно ее вызвать. Но этими причинами отчего-то обладали и Рей, и Шото. Тодороки Рей. Так звали ту седую женщину с жутко холодными руками, которая едва не сдавила мое тело. Она, как сказала сестра, находится сейчас в больнице. По моим догадкам — в психлечебнице, потому что у Рей были явные проблемы с головой. С рождения ли или из-за абьюзивных отношений с мужем, уже другой вопрос. То, что она больна, неоспоримый факт. — Хорошо, давай, — Шото, услышав мой ответ, резво забрался на стул рядом и раскидал по столу свои многочисленные тетради, каждая из которых была в двух экземплярах. — Шото, почему ты не попросил Нацу? — спросила Фуюми, повернув к нам лицо. — Он старше и знает больше. Сецу твоя младшая сестра, она еще совсем маленькая, но при этом она должна учить тебя? Это несправедливо, Шото. — Что такое «несправедливо»? — вмешалась я, не вспомнив значения этого слова. Фуюми на мгновение остановилась, прежде чем ответить: — Это значит не честно, не так, как надо. Например, когда ты и Шото убрали свои комнаты, но Шото за это получил десять конфет, а ты только одну. Ах, да, как же я могла забыть о Нацуо. Он мой второй брат, который старше Шото на года три. У него довольно много комплексов, которые плохо уживаются с его гордостью. Он не особо выделяется на общем фоне, потому что не имеет сильной причуды, как Шото, и не такой трудолюбивый, как Фуюми. Нацуо самый обычный. И он даже не был против, потому что сестра была старше, а значит ее надо уважать, а брат был младше, значит, его надо оберегать. В итоге он как-то примирился с тем, что был самым обычным. Но потом появилась я. Взрослая женщина в теле младенца, которая не могла не удивлять всех вокруг своим высоким умом, и при всем этом еще забрала себе внимание Шото и Фуюми и именно в таком порядке. Вспомнив еще о нашей большой разнице в возрасте, которая не позволяет нам быть друзьями просто потому, что Нацуо «слишком взрослый», выходит прекраснейшая картина. Фуюми, добрая душа, не могла оставить все как есть, поэтому старательно пыталась заставить нас троих взаимодействовать вместе. К сожалению, все свелось к тому, что Шото, бедный мальчик, стал канатом для перетягивания. Немного странно, но ему больше нравилась моя компания, чем Нацуо, поэтому в первую очередь он бежал ко мне со всеми своими вопросами и проблемами. Шото не беспокоил тот факт, что мне четырнадцать месяцев. Зато это волновало Нацуо и его уязвленную гордость. Как итог, постоянные, простите меня, детские истерики последнего, неугасаемое чувство вины Шото и отчаянные попытки подружить нас от Фуюми. — Зачем? Сецуна знает то же, что и Нацуо, при этом она лучше объясняет, — невинно ответил мальчик, раскрыв перед нами две тетрадки для прописи. — Правда, пишет она криво. — Тогда следует попросить Нацу, у него получаются очень красивые кандзи. Все учителя его хвалят, — сказала девочка, отложив нож и уперев руки в бока. — Но это потому, что она еще маленькая! Вот когда она вырастет, то… Его прервал громкий хлопок, на который мы все одновременно повернули головы. Это оказался Нацуо, застывший в дверях и с побелевшими костяшками. На полу у его ног валялась деревянная коробка, из которой вывалились кубики, которые давались детям, чтобы те, играясь, развивались. Судя по всему, он хотел позвать поиграть, но, услышав честные слова Шото, обиделся. — Вот и не надо! — закричал мальчик, развернувшись на пятках и сбежав. — Нацу! — воскликнула Фуюми, а затем быстро последовала за ним. Я хотела отдернуть девочку, напомнив ей, что плита и духовка еще включены, но забыла правильные слова, а на мое мычание она не обратила внимания. Я вздохнула. Спрыгнув со стула и едва не упав, и бросив на вопрос Шото, куда это я, ответ: «Сейчас вернусь», я выключила плиту и духовку, чтобы избежать подгоревшей еды и пожара. Благо рост позволял, видимо, буду очень высокой, потому что гены явно от Энджи достались. Затем я вернулась к Шото, чтобы все-таки начать нашу учебу. Иными словами, я буду объяснять простые по написанию, но тяжелые для понимания значения кандзи мальчику, пока сама буду пытаться не забыть, как писать слово «еда». Хотя оно не самое сложное, всего-то девять черточек, не то, что шестнадцать. Учеба во время Нового года, не ожидала, что доживу до этого момента.***
Праздник прошел, мягко говоря, не очень хорошо. Атмосфера была тяжелой, особенно учитывая негативную энергию, которую испускал Нацуо в течение всего вечера. Еще мне, по тайной просьбе Фуюми, пришлось подыгрывать мальчику, когда тот принялся учить нас словам. Я еле сдерживалась, чтобы не исправить его, потому что говорил он не всегда правильно. Но я терпела, особенно под строгим взглядом сестры. Портить отношения с семьей в столь юном возрасте не хотелось, мне еще жить с ними два десятка лет. Хотя Шото придется потом переучивать, чтобы тот не опозорился на уроке. Затем мы пели песни, смотрели несмешной комедийный эпизод про героя и злодея под радостные визги Шото, потому что в нем играл Всемогущий (ну и самооценка у мужчины), и ели приготовленную Фуюми еду. Все не было ужасно, но и от идеала из моей прошлой жизни далеко. Старатель, это было геройским именем Энджи, вернулся домой только ближе к пяти утра. И знала я это только потому, что отвыкла спать в ночь с тридцать первого декабря по первое января. Мужчина был уставшим, а еще у него была царапина вдоль левой скулы, на которой была пара швов. Видимо, патруль был веселым. Я слышала его тяжелые шаги по кухне сквозь тонкие стены, поэтому, когда он шел по коридору, то я искренне верила, что он пройдет мимо моей комнаты. Увы, мое предположение оказалось неверным, и когда Энджи заглянул внутрь, я была настолько удивлена, что забыла притвориться спящей. Будь это моя мать, она бы ругалась не меньше получаса, будь мне пятнадцать, двадцать или двадцать пять. Тодороки же, к моему величайшему счастью, подобной ерундой не заморачивался. Он лишь снова посмотрел на меня тем самым жутким взглядом, который тяжело отнести к враждебному или дружелюбному. — С Новым годом, — прошептала я, желая нарушить неловкую тишину. На самом деле, это его не первый раз, когда он ночью приходит ко мне в гости. Помню, однажды я попыталась заговорить с ним днем, когда он остался дома, но Энджи посмотрел на меня тем самым пугающим взглядом настоящего злодея, от которого я едва не разрыдалась. От позора меня спас Шото, которого тут же утащили на тренировку, которая больше была похожа на избиение младенца. Хотя оно так и было. Только я убедила себя, что мужчина меня презирает, потому что на ненависть еще надо постараться, как той же ночью он зашел ко мне и без лишних слов оставил возле кровати пакет с конфетами, которые, как я помню, лежали на самой верхней полке на кухне. Видели бы вы мое лицо. Я была в столь глубоком шоке, что долгое время не двигалась с места, уставившись на пакетик как на монстра. Недо-отец явно не подумал, что ребенку нельзя сладкое. Точно не в таком количестве. Днем же меня отругала Фуюми, которая подумала, что это я украла сладкое. Я даже не пыталась ей объяснить, что я физически не была способна на это, но она скорее поверит, что я научилась летать, чем в то, что это сделал грозный и суровый Энджи. Давайте не будем говорить о том, что я ненавижу сладкое.6 апреля 2206
Спустя два года, которые я пробыла в сознании, и еще плюс полгода, которые я не помню, я наконец-то вышла наружу. Радостное настроение омрачал факт, что иду я не гулять по парку, а в детский сад. Иду прямо в общество детей, которые обладают причудами, от действия которых можно умереть в мгновение ока. В общество неразумных детей, которые не могут успокоиться и постоянно орут, и бегают. Орут так, что мои уши обязательно начнут болеть, пока я не оглохну. Детский сад был обязательным, если только у тебя не было уважительной причины, чтобы его не посещать. У Шото она, например, была. Не знаю, правда, какая, но по словам сестры, мальчик никуда не ходил, пока не пошел в начальную школу. Мне не так сильно повезло, поэтому сейчас я, держа за руку Сакуру-сан, иду в детский сад. Дайте мне сил.2 июня 2206
Японские детские сады были не такими, как в моей прошлой жизни. Тут были уроки, прямо как в школе, только в упрощенном виде. Воспитатели знали, как сложно удержать внимание детей, поэтому у нас было много перерывов и интерактива. Заведение, в которое меня записали, было очень престижным. Сюда не мог попасть какой угодно ребенок, лишь те, чьи родители попадали под несколько пунктов: богатые, знаменитые, власть имущие или герои. Порой эти пункты пересекались между собой, тогда положение ребенка тоже становилось выше. — Сецуна-чан, почему ты ничего не делаешь? Всем уже раздали задания, — учительница подошла ко мне, заговорив самым милым голоском, который только могла подобрать. — Я сделала. Было бы странно, если бы этого не сделала, потому что это означало бы, что я деградировала. Несомненно, меня беспокоило, что я, скорее всего, застыла в своем развитии. Так же был высок шанс того, что моя личность будет стараться подстроиться под ожидания общества. То есть, я буду вести себя и думать, как трехлетний ребенок, а не женщина. У меня будут авторитеты, такие как учителя и воспитатели, чье мнение превыше всего. Я не буду спорить со старшими, потому что их нужно уважать. Я буду помалкивать, когда того требуют правила, потому что я еще маленькая и ничего не знаю. Поэтому я старалась не поддаваться на сюсюканья учителей, отвечая так, как сделала бы это, будь в своем теле, но более учтиво. Мне все же не нужна репутация грубиянки, не в этом традиционном обществе. Прошло более двухсот лет, а некоторые стереотипы до сих пор не изжили себя. Как и старомодная японская культура в отдельных кругах. Таких как этот. — Сецуна-чан, не шути. Листок был выдан десять минут назад, ты не могла решить все правильно. И сядь нормально. О, какой строгий голос, на ребенка подействовал бы с большой вероятностью. Женщина всем видом показывает, кто тут взрослый и кого надо слушаться. Она на подсознательном уровне пытается внушить уважение к себе, я бы даже начала подозревать наличие причуды у нее, потому что ощущение внутри меня были очень неоднозначными. — У меня болит спина, и я закончила свою работу, — все-таки огрызнулась я, ненавидя, когда чьи-то приказы шли вразрез с моими желаниями. — Сенсей. — Сенсей, — послушно повторила я, мысленно смеясь над тем, кого я назвала своим учителем. — Хорошо, сейчас мы посмотрим, как ты решила задачки, Сецуна-чан. И если ты нас обманула, то будешь наказана. Ну, ее определенно ждет разочарование.15 мая 2207
Шел второй год моего посещения детского садика, и за это время ничего не поменялось. Разве что отношения с воспитателями стали приятнее после того, как они поняли, что я не обманщица и не хулиганка. Вместо этого я была антисоциальной, но крайне умной девочкой, которой просто не хватает общения со сверстниками. Никогда бы не подумала, что в моем личном деле укажут на неспособность завести друзей. Но справедливо то, что я действительно не могу долго разговаривать с трехлетними детьми. Я не раз и не два скучала по Шото, потому что он был сообразительным и добрым мальчиком, который говорил со мной на равных. Удивительный ребенок, я уже говорила это? — Я вижу, тебе скучно, Сецуна-чан, — напротив детского столика, за которым я монотонно выводила кандзи, села та самая преподавательница, которая изначально не доверяла мне. — Да, я все решила. Наши отношения немного улучшились с того времени, поэтому я старалась говорить с ней спокойно, чтобы не спровоцировать очередную лекцию насчет моего возмутительного поведения. Слушать ее было иронично, потому что мы были одного возраста, но при этом я должна относиться к ней как человеку, который выше меня. Удивительно, как Нацуо справлялся с этим мнением, учитывая, насколько гордым был паренек. Хотя проблем не должно быть, потому что их сознание соответствовало физическому телу. Они были умнее, потому что были старше. Для него все должно гармонично вписываться в его картину мира и быть логичным. — Хорошо, как насчет порешать задачки посложнее? — О, ладно, — я смутилась, искренне не ожидав, что женщина потратит время, чтобы составить задачи лично для меня. Возможно, дело было в их менталитете, в котором я так и не разобралась. А может, ей просто надоело смотреть, как я валяюсь на парте или занимаюсь посторонними делами во время ее занятий. В любом случае перейти к задачам начальной школы пусть и было так же скучно, но там хотя бы требовалось больше, чем одно действие, чтобы ответить на вопрос. О, думаю, мне следует заглянуть в учебники Фуюми. Боюсь, что за годы, во время которых я не притрагивалась ко многим школьным предметам, мои знания наверняка забылись. Конечно, будь у меня доступ в интернет, я бы к учебникам не притрагивалась еще лет двадцать, но никто в семье Тодороки за компьютер или планшет меня не подпускал. Я люблю читать, но явно не классическую литературу, каждая страница которой была пропитана дедовщиной и прочими прелестями прошлых веков. Подобное чтиво быстро надоедает, а ничего современного мне в руки не дают. Не знаю, это была неудачная попытка Фуюми или Сакуры воспитать из меня, простите за французский, леди, или что-то еще. По-моему, люди, окружающие меня, чутка не в себе. Надеюсь, я скоро попаду в современный и прогрессивный мир, иначе и с ума сойти недолго.14 октября 2207
Впервые я так рада, что в Японии не принято приносить еду на свой День рождения. И особых ухищрений в этот день не делается. Максимум, что можно придумать, это спеть песенку и подарить открытку со своими пожеланиями. — Сецуна-чан, почему ты не играешь со своими друзьями? Сегодня у тебя праздник. — Мне с ними неинтересно, — честно ответила я, отрываясь от простенькой манги, которую сегодня принес мальчик и поделился со мной в честь моего Дня рождения. Женщина поджала губы и нахмурила брови. За все время, проведенное с нею, я поняла, что она не плохой человек. Просто у нее есть свои представления о правильном и неправильном, которые редко совпадают с моим виденьем мира. Знаете все эти штуки с разным менталитетом, воспитанием, окружением? Именно про них и речь. — Но тебе нужно общаться, Сецуна-чан. Это важное правило в нашем социуме, — мягко заговорила со мной она, положив руки на стол, тем самым говоря, что она открыта и готова выслушать. — Я говорю с вами, сенсей, — пошутила я, использовав любимую фразу сестры, когда мать упрекала ее за затворнический образ жизни. Учительница моргнула, а затем осторожно спросила: — Ты знаешь, что значит «социум»? — Наверное, общество людей? Главное умение, когда ты учишь новый язык, это понимать слова по контексту, чтобы затем их запомнить на будущее. Это лучший способ, которым чаще всего пользуются взрослые, чья память запоминает новые вещи хуже, чем у ребенка. — Да… Ты очень умная, Сецуна-чан, — неловко призналась женщина, почесав кончик носа. — Мгм. Когда разговор закончился сам собой, я вернулась к чтению манги, хоть какому-то разнообразию. Вы не поверите, но ни мне, ни Шото не позволяют смотреть даже мультфильмы. Если честно, я немного волнуюсь за Шото, за его умение общаться с одногодками. По себе хорошо помню, как тяжело влиться в общество, если ты не можешь поддержать разговор, который обычно вертится вокруг парочки очень популярных тем, связанных с мультиками, игрушками или видеоиграми. Хотя в этом мире еще можно добавить странные вещи, которые делают причуды. Я задумчиво посмотрела в окно, на двор, где бегали дети и, кажется, играли в салочки. Выигрывал, как можно было догадаться, мальчик с причудой ускорения. Мои глаза едва поспевали за его бегом, чего уж говорить про других игроков. Они очень быстро забыли про него, начав играть между собой. Мальчуган остался в одиночестве. Да, даже среди причуд есть дискриминация. Слишком хорошие, слишком плохие и слишком обычные причуды подвергались таким вот нападкам, пока что довольно безобидным. В школе, к сожалению, все будет гораздо хуже. Что же мне делать?10 декабря 2207
Неделю назад Старателю позвонили из детского сада Сецуны, куда он ее записал в свое время. Это был другой садик, отличный от тех, куда ходили остальные дети. Он не мог точно сказать, что послужило поводом такого решения, но оно было сделано и ничего уже не изменишь. За все время, которое девочка провела там, его ни разу не беспокоили. Да, ему присылали письма с результатами обучения, но они всегда были похожи друг на друга, полные одобрительных отзывов, разве что кроме раздела коммуникации. Они назвали его дочь «излишне закрытой и стеснительной» девочкой. Поэтому Энджи зашел в кабинет директора, где помимо самого мужчины была еще одна преподавательница, со смутными представлениями, о чем пойдет разговор. Он сел на предложенное ему кресло, скрестив руки на груди и уставившись на людей в комнате. — Тодороки-сан, я хотела бы поговорить по поводу вашей дочери, — взяла слово учительница, когда с формальными приветствиями было покончено. Энджи едва удержался от закатывания глаз. Он не любил, когда люди озвучивали очевидные вещи и тратили впустую его время. Шото был в школе, поэтому ему не пришлось откладывать тренировки, которые с каждым разом давали все меньше результатов. Мужчина начал разочаровываться, так как ясно видел, что сын нарочно отказывается тренироваться с причудой, которую он унаследовал от него. — Говорите, — немного раздраженно сказал Тодороки с испортившимся настроением из-за неприятных воспоминаний. Женщина сглотнула и потерла влажные ладони о край деловой юбки. — Сецуна-чан очень одаренная, я бы сказала, что она гений. Что вы думаете насчет специализированной школы, спонсируемой Геройским комитетом по общественной безопасности? Старатель остановил свое нервное постукивание пальцев по предплечью, прежде чем сурово взглянуть на преподавательницу. Он подозревал, что девочка далеко не глупая, особенно учитывая, что она помогает со школьными домашними заданиями Шото. Звучит смешно, но это правда. Он сам в этом убедился, когда пришел домой раньше обычного. Сначала он хотел по привычке разогнать их, чтобы его Шото не общался с неудачными попытками. Но он не смог этого сделать, потому что Сецуна не делала ничего глупого. И сын, что необычно, выглядел умиротворенным в ее обществе. Не было и знакомой морщинки на лбу, которая появляется во время их тренировок. Девочка была странной. И это, кажется, заметил не только он. Обычно, Энджи дал бы свой ответ без раздумий, поскольку его не волновала жизнь других детей, помимо Шото. Но вспомнив, что Сецуна, пожалуй, единственная, которая терпела его во всей семье без какой-либо ненависти, он не мог не спросить: — И что же это за школа такая?