Похождения младшего принца.

* Знаю, ленивая я, стыдюсь и покорно принимаю тапки, лавочки и другие тяжелые и не очень предметы...* Проснувшись, я понял, что рядом никого нет. А сам я бережно укрыт теплым плащом. Открыв глаза, я судорожно оглянулся – Александра нигде не было. Я даже испугался – а вдруг он бросил меня? Оставил и ушел,… быстро поднявшись, я огляделся вокруг и, немного успокоившись, когда знакомая темно-рыжая шевелюра метнулась за кустами, поспешил туда. У самой кромки поляны весело журчал небольшой родник с кристально чистой водой. Я невольно залюбовался магом – да и было чем – капли стекали с волос по спине, создавая причудливый узор, который в лучах утреннего солнца красиво переливался. Такое солнечное утро и такой страшный день… я не смог уберечь свой замок. И какой из меня король, когда я не могу совладать даже с сестрой!? Ну почему она так поступила? Если бы я знал, что эта власть для нее дороже всего, я бы сам отказался от нее…. А так, я не только потерял желание править, но и сестру. Почему любимые всегда предают?! Я все еще продолжал в молчаливом печальном восхищении разглядывать фигуру некроманта, как он обернулся, отчего я немного растерялся, провожая его телодвижения расфокусированным взором. Как ни странно, от его улыбки стало легче. Как же он изменился…. Где осталась та холодная циничность? Куда испарилась расчетливость? Почему в глазах этого человека я вижу нежность и понимание? Я и сам изменился… я ведь был не лучше его. Так же строил козни и не считался с чужими желаниями, получая все, что хотел…. Но сейчас, именно в этот момент, находясь на самом дне, я не чувствую в себе желания отомстить, поступить так жестоко, как я поступал обычно и за более мелкие проступки, чем предательство. Мне… все равно. Наверное, это и есть «сломался». - Все в порядке, – тихий голос некроманта прошептал мне на ухо и я оказался в объятьях. Почему-то именно сейчас так хотелось расплакаться от обиды, как когда-то в объятиях мамы. Но слез не было, такие манящие и спасительные они просто не желали приходить, а я просто говорил, сбивчиво, в кои то веки не боясь показать себя слабым, так много всего накопилось на душе. Такого, что я никому никогда не решался говорить, но именно ему…. - Нет.. ничего не в порядке! И никогда не было! За что мне вся эта ненависть и боль! За что все предательства?! – у меня назревала самая настоящая истерика. – Я всегда хотел просто жить, но враги всегда появлялись! Я король! А король не должен быть так слаб! Я ведь даже не смог спасти собственный замок, удержать сестру! Почему ты не помог? – голос стал совсем тихим, я шептал, крупно содрогаясь в крепких руках мужчины, прижимаясь к его голому торсу. - Ты же сильный…. Я так надеялся. Прости…. А знаешь, пусть она правит! Пусть! Мне плевать!!!! Раз она этого так хотела…. Плевать, – я уже не понимал, что говорю, мысли лихорадочно метались, а я никак не мог совладать с ними. Губы оказались мягкими-мягкими, а такой нежный и заботливый поцелуй, запечатленный на лбу, успокаивающим. Даже смеяться захотелось. Действительно, я не буду метаться, не буду поддаваться этим воплям долга и совести. Если она так любит эту власть и ненавидит меня, так почему бы не подарить ей это, ведь несмотря на всю ее подлость, я никогда не смогу ненавидеть ее. Просто пойти и сдаться. - Не смей, – как он умудрился прочитать мои мысли? Впрочем, без разницы. - Почему? Ведь мое существование уже не нужно… - я улыбнулся еще шире, всем видом показывая то скрытое сумасшествие, которое поселилось во мне уже давно…. именно из-за него я так часто менялся, то был жестоким, то милосердным…. Мне казалось, что это решение так естественно и правильно, что уже ничто не удержит меня. Но я самым бессовестным образом ошибся. - Глупый, ты мне нужен… - не ожидал я от него такого. - А я эгоист, поэтому не дам тебе так глупо погибнуть. Неужели ты думал, что всем, кто отдавал за тебя жизни, хотелось именно этого? – Черт! Почему он говорит такие вещи, от которых неизбежно просыпается совесть, хорошо просоленная стыдом? Это действенней пощечины…. - И что теперь делать? – жалобно проскулил я, надеясь, что он скажет что-нибудь дельное, чтобы не пришлось ломать собственные мозги. Но мое желание почему-то не оправдалось: - Искать Посох Хаоса. Ну, да! И вот каким образом мне поможет это совсем не имеющее для моих мозгов смысла название? От безнадежной истерики и массового психоза я вернулся в свою обычную цинично-упертую колею. Рассевшись прямо на траве, я выдал фразу достойную истинного мыслителя: - Осмелюсь спросить: Посох Хаоса это что? – ну, я, конечно, знаю, что не гений в области магии, но зачем так удивленно на меня глазеть-то? Выжидающе уставился на Сашу, отчетливо давая понять, что лекция на тему сего магического артефакта (а чем еще может быть штуковина с таким замудренным понятием?) не избежать. Он, видимо, это понял и начал неторопливо рассказывать. Причем голос у магистра был красивый, прочувствованный, темно-бархатистый и ассоциировался моими бедными мозгами с пресловутыми черными розами, обильно политыми кровью. Но мне это почему-то нравилось и слушал я, затаив дыхание, как в детстве слушал сказки мамы про плюющие огнем машины и диверсантов. - Издревле, со времен создания жизни велась борьба между Порядком и Хаосом. Сталкивались в поединках Хранители Порядка и Сыновья Хаоса. И войны бесконечные шли в нашем мире, и лились реки крови. Брат шел на брата, друг на друга. Один за другим гибли Хранители Порядка, на их места становились другие, но непобедимым казался Алкинид, сильнейший из Сыновей Хаоса, ибо в руках его было оружие Отца его, Посох Хаоса. Сила черная, живая, воплощение самого Хаоса, хранящаяся в посохе владела Алкинидом, и Сын Хаоса послушно шел за ней, не отличая ее от своей души. И никакая сила не могла противиться силе посоха. Порядок терпел поражение. Мир содрогался в агонии. И явился тогда из дальних миров Хранитель Порядка, прозванный Черным, ибо не честь и свет питали его, а боль и злоба. Предавший Порядок, стал он защитником этого мира. И сошлись в поединке Дорэй и Алкинид, столкнулись Меч Порядка и Посох Хаоса. Три дня и три ночи длилась битва на Холме Демиургов, три дня и три ночи содрогалось все живое от мощи их ударов. Ненависть сталкивалась с ненавистью, злоба со злобой и на рассвете четвертого дня распался Посох на две половины и пал Алкинид, сраженный Мечом Порядка. Мир пришел на землю. Но сила посоха не погибла, а только уснула, ожидая нового хозяина, который вновь соберет Посох в одно целое и пробудит ее ото сна. Зная это, Дорэй спрятал части посоха так далеко, как только мог и защитил болью своей души, светом ее и кровью. Он закончил легенду, а я все еще молчал, переваривая услышанное. Во первых, что-то меня настораживает имя Дорэй, а во-вторых: С хрена ли нам нужен этот посох. Оба вопроса я без стесненья и озвучил: - А нам зачем эта палочка злобненькая? И не подскажешь, почему имя Дорэй такое знакомое? – на мою реплику Александр только вздохнул и пояснил. - Ну, с Дорэем ты знаком, именно он сто лет назад сломал эту самую злобненькую палочку, которая нас вчера чуть не убила. У меня еле хватило сил, чтобы просто телепортироваться, – с сарказмом у некроманта все в порядке. А мне что-то хочется взять этот посох и засунуть его хозяину в задницу. Насколько я понимаю, очередного Дорэя, чтобы надрать новоиспеченному сыночку хаоса задницу, у нас нет, а старый, вместе с доброй частью старшего поколения куда-то свинтил, оставив нам все это дерьмо. Чтоб ему там икалось. - Ну, нам тогда нужна такая фигня, что может убить плохую фигню и еда, – глубокомысленно заключил я, думая, что и помыться и переодеться (а то от меня беглым недомонархом так и несет) и новости узнать не помешает. - Вот это-то я без проблем устрою, – фыркнул Саша и добавил. – Только вот с плохоубивальной фигней дело не выгорит. Тут не то, что ее найти надо, тут надо хотябы найти, где ее искать, – вот уж проблема нарисовалась – не сотрешь! И почему эти проблемы никогда никуда не испаряются и предпочитают охотиться стаей? А меня тем временем, придирчиво оглядели и небрежным взмахом руки переодели в тонкий кожаный доспех, так любимый наемниками, широкие штаны, заправленные в высокие сапоги. Из-под доспеха выглядывал белый край рубахи, перчатки из тонкой сыромятной кожи, стянутые на запястьях ремнем, отлично скрывали мои, мягко говоря, не работающие руки. За спиной надежно угнездились длинный праворучный и короткий леворучный мечи, легкие, отличной ковки. На поясе обретался кинжал и туго набитый кошель. Я недовольно покосился на мага. Ну зачем вот мне это оружие?! Я с ним себя неуютно чувствую. Мы как два волка настороженно-враждебно принюхиваемся, готовые в любой момент пустить в дело зубы. Однако, на мое возмущение рыжий невозмутимо заметил, что в наемнике, обвешанном оружием, никогда не заподозрят беглого принца, который, к тому же, это оружие ненавидит. Сам он приоделся не особо. Освежил свой легкий наряд, заменив камзол с росписью серебром на легкую шелковую рубашку черного цвета, заправив черные кожаные брюки в высокие ботильоны на шнуровке и в довершение накинув на плечи такой же черный, как и вся остальная одежда, плащ с небольшой серебряной пряжкой в виде черепа. Пряжка сия утверждала, что он хорошо образованный некромант и так и вопила, что к субъекту, ее носящему, лучше не приближаться. Критично оглядев его фигуру, я одобрительно хмыкнул – да, ему определенно этот образ идет. Появилось довольно смутное желание стянуть с него всю одежду, но я откинул его подальше, и принялся оглядываться по сторонам. Пока я облизывал взглядом сие шикарное, не спорю, тело, оно перенесло нас на дорогу, чего я, по причине занятости сразу не заметил. В метрах ста от нас виднелись стены одного из тех шумных и грязных городишек, что так много было на территории королевства. Именно они, стоя на пути многочисленных караванов, кипели торговлей и являлись самым настоящим рассадником разнообразных сплетен и слухов. В таких городах даже есть своя особая романтика, заключающаяся в узких улочках, среди нагроможденных друг на друга домов, в этой бурлящей, не затихающей жизни. На воротах стоял хромой калека с проржавелым копьем. Он только проводил нас запитым взором, очевидно мечтая о кружке пива в душной таверне, что ждет его после смены. Лезть же с расспросами к путникам ему было лень, да и не видел он в этом смысла. Вокруг сновали по своим делам люди, которым не было никакого дела до двух путников. В какой-то момент мне показалось, что вот она – свобода. Не неограниченная власть над страной, с которой приходят обязанности, а вот это единение с толпой, когда ты ничем не отличаешься от сотен других людей. В городе, несмотря на ранний час, уже царила привычная суматоха, которая не затихала полностью даже глухой ночью. Я шел за Александром, уворачиваясь от чьих-то рук, сумок, повозок и разглядывая самые простые детали жизни этих горожан. Даже не заметил, что мы остановились, пока не врезался в спину некроманту. Оказалось, что невзрачная зеленая дверь с облупленной краской и позеленевшей медной табличкой с надписью «Белый Пес» - небольшая гостиница почти в самом центре городка, в которой, почему-то Саша решил остановиться. Я благоразумно молчал, пока он снимал комнату у отдутловатого лысого толстячка, и кидал на него хмурые ледяные взоры, от которых у хозяина сразу пропадало желание содрать с постояльцев побольше. Когда же мы, наконец, прошли в довольно не плохую, по меркам здешних гостиниц, комнату (то-есть без клопов, с большой, застеленной чистым бельем кроватью, сундуком под вещи и окном не выходящим на свалку) то толстячок, облегченно вздохнув, вытер выступивший от страха пот и проклял тот день, когда к нему пришли сразу два опасных постояльца. Я тут-же с улыбкой завалился на кровать – настроение, вопреки всему подскочило. Даже известие о том, что Саша собрался наведаться домой, чтобы проверить там обстановку, не смогло убить во мне эту ничем не обоснованную радость. Немного посмеявшись над уморительной рожицей хозяина, я, решив проветриться, направился на рынок. Благо, в кошеле звенело золото. Всегда было интересно, каково это – сновать меж тесных рядов, среди которых какой только всячины не было. * * * (не POV) - Что!? Как это его нет!? – бушевала Анабэлла, сидя в тронном зале. Перед ней, трусливо поджав «хвосты» жались в кучу трое солдат. – Немедленно разыщите его! Он не мог далеко уйти! Вон! – по взмаху узкой ладони, неудачливые стражники с облегчением удрали из зала. В конце концов, новая королева могла и вообще казнить их за то, что они упустили Его Высочество Альберта. Оставшись одна, девушка положила руку на живот и нежно провела по едва заметной выпуклости. - Мама не оставит тебя. Ты будешь самым счастливым, малыш… ОН никогда не сможет сделать тебе больно. ЕГО поймают, и Я уничтожу его, – в глазах королевы плескалось легкое сумасшествие. Она любила, брата, да, но ребенка она любила сильнее. А Альберт бы убил его и ее. В этой неистовой материнской любви она была готова без колебаний убить хоть самого Бога. Иногда из глубин сознания всплывала мысль о том, что это брат, что он любит ее, несмотря ни на что, что брат ни за что не причинит боль ее ребенку, но тогда за плечом ее незаметно появлялась высокая фигура и что-то нашептывала на ухо. А перед глазами девушки стояла ужасающая картина, мучившая ее уже четыре месяца, не дающая нормально спать, заставляющая сердце будущей матери сжиматься от страха: Брат с окровавленным младенцем на руках. ЕЕ младенцем.