Похождения младшего принца.

* Как оказалось, ночью пишется проще....* (POV Альберта) Даже не знаю, но просыпаться было тяжело. Такое чувство, что меня выжали, а потом прокрутили на мясорубке. Но ничего не поделаешь – вставать надо, а то я опять разленился. Я недовольно скосил взгляд на стол, ожидая увидеть там полный завал, но с удивлением обнаружил, что все в порядке и никаких проблем с бумагами у меня нет. Вот же… Я даже знаю, кто это мне удружил. Увижу Глюк – зацелую! А что? Мне можно. В конце концов, я официально имею на это право. А заодно и на его реакцию полюбуюсь. Чем меньше сволочь показывает эмоции, тем больше хочется его на них развести. Тем более, что он так смешно смотрится, когда чего-то не ожидает. Стоп. Сегодня какой день недели? Так… Вторник. А что мне надо делать во вторник? Правильно – шпионы. Та ты прелесть, детка…. Такой догадливый! Вот черт, дырявая память! Я подскочил с кровати, несясь в ванную. Надо же так замотаться, а? причем по пустякам. И что это со мной твориться? Слюни, сопли, проблемы… черт бы их побрал всех! Снаружи раздался звук рога, оповещающий о том, что папочка уже уехал. Странно, даже попрощаться не решил? Или, наверное, просто хочет меня не прикончить. Он ведь всегда мнил себя правильным, но я знаю, что на самом деле под этой маской кроется бесчувственное животное, в которое он превратился после смерти мамы. Надо срочно завязывать со всей этой чепухой. Я по-быстрому натянул белую рубашку, а потом и штаны, камзол, расшитый золотом по минимуму, мягкие кожаные сапоги до колена и все того же белого цвета. Говорят, белый – цвет смерти. Я так не думаю. По мне, если и приписывать смерти какой цвет, так это желтый. Такой же как солнце. Испепеляющий и неотвратимый, незыблемый и неизбежный как сама смерть, но при этом порою такой привлекательный. Я вышел во двор, к конюшне. Агония ведь подпускала только меня. Как же я по ней соскучился. Лошадь при виде меня недовольно фыркнула и обиженно отвернулась. Да, знаю, виноват. - Прости, родная, виноват. Я правда не мог… - Да, я извиняюсь перед лошадью. Кому-то может показаться, что это глупо, но я считаю ее полноправным другом. Она смерила меня оценивающим взглядом и благосклонно кивнула, принимая извинения. И я снова отдался этим прекрасным ощущениям. Дьявол! Я и забыл, насколько эта бешеная скорость захватывает дух, унося на вершины блаженства. Краски вокруг внезапно стали ярче, что даже немного закружилась голова, и лес вокруг перестал казаться таким мрачным. Есть только я, Агония и скорость. А охрана позади меня, что довольно таки отстала, совсем не беспокоит. Так было всегда и так привычно, что я совсем не ожидал сильного удара, что выбил меня из седла. - Вот же гадство! – и все. Я отключился. * * * ( не POV) Валиус нервно расхаживал по залу. Он не ожидал, что от сотни, той самой Имперской Сотни, его гордости, останется лишь сорок человек. А ведь он и себя винил в оплошности, ибо нет ошибки большей, чем недооценить противника. Да и как он мог подумать, что принц, пусть его и считали жестоким и бездушным, все же сможет установить настолько сильную оборону? Ведь он никогда не выглядел сильным. Он всегда казался избалованным, ни на что не способным, вздорным, наглым, таким слабым…Сотня даже на бой не согласилась, они отступили сразу же, оставив десяток, во главе с командиром, задержать врагов, а еще пятьдесят человек убили уже так. Одно его радовало – шпионы донесли, что в живых в плен попался только Алан. А Валиус был уверен, что юноша не раскроется, ни при каких пытках. Даже жаль было, что утерян такой верный солдат. Император всегда ценил идеалистов. И уж точно не отказывался от войны. Наоборот – он придумал новый план. - Ваше Величество, они прибыли. - Хорошо, пусть введут, – он не смог сдержать торжествующей ухмылки, когда пленника, наконец, ввели. Он еще не до конца пришел в себя, и, наверное, мучается от головной боли, но смотрит дерзко и свысока. - Добро пожаловать, принц. - Приветик, ничтожество, – столько презрения в одной фразе императору слышать еще не приходилось. Он чуть не задохнулся от возмущения. Настолько его подмывало убить принца на месте. Но план есть план. Пока у них в руках его сын, у Шейлы будут связаны руки. А значит, им не дадут отпор. Всем было прекрасно известно, как король дорожит семьей. - Ну-ну, посмейся еще, – губы Валиуса искривились в злобной усмешке, – бросьте его в темницу. Альберт только презрительно хмыкнул, выводимый стражниками. Ничего хорошего он не ожидал, но сдаваться смысла не имело. * * * (POV Альберта) Приходить в себя было тяжело. И какой же это они меня дрянью накачали, что голова раскалывается? Чертовски больно. Но это же не повод показывать свою боль. Не перед врагами. Веревки жутко натерли руки. Вот же,… кажется, я знаю, куда меня привезли. Валиус решил играть нечестно.… Будь что будет. Я-то знаю, что он ошибается. Решил играть на чувствах отца? Пусть подавится! Все равно ему на меня плевать. Хоть какая-то от этого польза. Да чтоб они все сдохли. Не понимаю – затевать кровопролитие ради какого-то клочка земли? До чего же гадко. - Добро пожаловать, принц, – рожа Валиуса так и лучится самодовольством и превосходством. Как же я презираю таких людей. Прогнившие, пустые…. - Приветик, ничтожество, – в свою фразу я попытался вложить все, что о нем думаю, и , судя по его виду мне не плохо удалось. Чуть не брызжа слюной от злости, он приказал кинуть меня в темницу. Да ладно, я даже не возражаю. Главное, чтобы не видеть этого ублюдка. Проблеваться хочется от одного вида его лощеной рожи. Уже когда меня вели по коридору, я почувствовал какой-то прожигающий недобрый взгляд в спину. Что-то мне кажется, что это дурная примета. Камера оказалась ужасной, честно, у меня в замке и то лучше. Глухая затхлая комнатушка, без окна. Метр на метр, не больше. В углу вонючее ведро для испражнений, стены заляпаны грязью и кровью, на полу полусгнившая солома в качестве подстилки. Она была словно пропитана болью и страданиями, криками о помощи, отчаянием. Меня грубо бросили на пол, и ушли, оставив в полной темноте и одиночестве. Я свернулся в клубочек, стараясь стать как можно меньше. Мне так страшно… я бы все отдал, чтобы это оказался просто сон, но, к сожалению, я понимаю, что это реальность. Я всегда мог на кого-то надеяться, на кого-то положиться, но сейчас, когда я был беспомощен, как котенок… Это осознание собственной беззащитности убивало. Хотелось биться и кричать, пытаться вырваться, но в то же время это осознание безнадежности заставляло мириться со всем. Хотелось лечь и умереть прямо здесь, чтобы больше не чувствовать ничего. Боже, что же ты такой говнюк? Так хочется спрятаться, уйти, забыться, но ничего не получается. Есть только я, темнота и липкий ужас, свернувшийся внизу живота холодным клубком. Но еще я зол. Я бы с удовольствием отправил их в Ад. Всех, кто причинил мне боль, а потом спустился бы вслед за ними и попросил у Сатаны нож. Я бы с неописуемым удовольствием пытал их, вырывая куски мяса, слушал их крики.… Они были бы лучшей музыкой. Постепенно, страх уходил, оставляя только эту злость и ярость. Так всегда бывает. Если боишься слишком сильно, страх уходит. И я сел, каждой клеточкой тела чувствуя темноту, словно она была частью меня. Не знаю, сколько времени прошло, оно словно остановилось. Постепенно я вошел в транс. Спокойствие окутывало с головой, и казалось, что я тону в нем. Весь мир вдруг стал не важен. Осталось только какое-то непонятное ожидание. Чего я жду? И сам не знаю. Из этого чудесного состояния меня вырвал противный скрип отпирающихся запоров. Но я уже не боялся. Свет ударил в лицо, заставляя на мгновение зажмуриться. Я с ненавистью уставился на вошедшего и впал в ступор. Я знал его. Он вырос за год, прошедший с нашей последней встречи, и теперь стал чуть ли не на голову выше меня, и в плечах раздался. Светлые волосы коротко острижены, тонкие черты лица холодны, как вековые льды, а глаза.… Когда-то они были мягкими и теплыми, хоть и цвета пасмурного неба, а сейчас я видел в них только сталь. Как больно бывает видеть искалеченную своими стараниями душу. Я и не думал, что настолько переломал его, и от этого становится так противно. Мне его жаль. - Давно не виделись, Альберт, – в голосе слышится яд и неприкрытая ненависть, но я легко различаю под ней боль и обиду. Прости, Ромул… - Рад встрече, – тон резкий и насмешливый, но я не покажу тебе жалости. Лучше тебе не знать, что во мне осталось хоть что-то от человека. Я не хочу еще раз причинить тебе боль. Я тогда просто сорвался, пытаясь хоть как-то выбросить свою боль. - Ну что же, я так давно хотел отомстить, и вот теперь это стало реальностью, – твое право… Вот уж не думал, что этот человек может настолько ненавидеть. Когда-то он все быстро прощал. Но я перегнул палку, оставив после себя только жестокость и злопамятность. - Отведите его в комнату для развлечений, – приказал он. И что меня ждет? Но на этот раз я заслужил, Бог. И нет ни страха, ни недовольства. Только обреченность и жалость. Я усмехаюсь, глядя ему в глаза. Нет, он почти не изменился. Просто закрыл себя где-то в глубине сознания. Жаль. * Ах да, это еще не покушение, это так в целях профилактики. Так сказать, наставляем на путь истинный)*