Дурмар

      Й`оль остановился у незатейливой вывески — дощечки, опасливо колыхающейся над дверным проемом. Гриваль не мог разобрать вырезанные на ней витиеватые письмена — они, безусловно, были родными для местных жителей. Однако по неровно нацарапанному слову «Лекарства» на общем наречии стало понятно, где они находятся.       Гриваль был на ногах с самого утра. Он встал раньше Й`оля и прождал пару часов, но алхимик проснуться так и не соизволил. Помучившись бездельем, Гриваль решил осмотреться. На первом этаже все было по-прежнему, за исключением того, что Тар-Яр не было на месте. Она, видимо, решила, что новые постояльцы не нуждаются в ее помощи, и потому нет нужды здесь караулить.       Выйдя наружу, Гриваль прошелся по улице. Ничего примечательного так и не увидел — улица хоть и была многолюдной, но находилась явно далеко от центра, отчего на ней располагались только жилые дома. Лишь в одной палатке, где шныряло больше всего ниишурцев, находилась прачечная, судя по охапкам белья, которые работяги носили взад и вперед. Сами местные не проявляли к Гривалю никакого интереса, казалось, работа и дела занимали их куда больше. За все время только несколько нелюдей проследовали по улице, таща охапку фруктов.       Прослонявшись бесцельно по улице, Гриваль вернулся в номер. Й`оль все еще сопел в горе подушек. Гриваль успел еще немного подремать, прежде чем алхимик наконец-то проснулся. Сонно потянувшись, не сразу принялся за дела. Только спустя пару часов, когда солнце высоко поднялось над горизонтом, нашел в себе силы отправиться к аптекарю.       Внутри было светло. Стен в помещении не было вовсе, только сваи, поддерживающие незамысловатую крышу. Вместо стен были деревянные ставни, которые сейчас были распахнуты. Легкие прозрачные занавески колыхались, внося в помещение невесомое дыхание ветра. Отблески солнца освещали всю комнату, вырисовывая фигуру в светлом балахоне. Ниишурец что-то усердно смешивал на столе, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. Посетителей он не заметил, продолжая с интересом сортировать по маленьким емкостям белый порошок.       Й`оль прокашлялся. Ниишурец едва ли оторвался от работы. Й`олю пришлось прокашляться громче. Только теперь аптекарь, уловив какой-то шум, отвлекся. Увидев посетителей, удивился, захлопав глазами за толстыми линзами очков.       — Гости? Не слышал, как вы вошли, проходите, — заговорил на чистом общем. — Не знал, что к нам новые караваны пришли. Чем могу быть полезен?       Й`оль огляделся по сторонам. Оживленная улица гудела осиным роем. Поблизости никого не было. Й`оль вперил взгляд в аптекаря.       — Здесь довольно темно, но даже в таком месте родится свет знания, — многозначительно сказал Й`оль, игнорируя факт того, что в палатке было на удивление светло.       Аптекарь изменился в лице буквально на секунду, но тут же расплылся в добродушной улыбке.       — И пусть свет знания укажет вам путь, — обронил аптекарь, словно это ничего не значило. — Ах, постойте, это же вы. Были тут несколько лет назад. Глаза уже не те, но я вас помню, — извиняющимся тоном сказал он. — Вам что-то нужно или вы хотите сделать заказ?       — Да, заказ, если можно.       — Только возьму церу, — отвернувшись, аптекарь заспешил к стойке, за которой до этого работал, выудил из-под раскрытых записей церу, стиль и приготовился писать. — Что вам необходимо на этот раз?       Й`оль без раздумий начал диктовать:       — Для начала траву верблюжьей колючки. Еще нужен чемыш. Листья, если цветы не отцвели, то и их тоже. Если есть плоды, тогда и они нужны.       Аптекарь заерзал металлом по воску, только и успевая выводить завитушки.       — Если здесь есть поблизости триодия, то куплю смолы. Не забудьте про селитрянку.       — Сколько нужно?       Й`оль прикинул вместимость короба.       — Зирумов пять. Можно побольше. Не забудьте про поташ. Надеюсь, вам не составит труда. И немного фиников. Слышал, у вас тут есть. Сколько — на ваше усмотрение, но не больше трех зирумов. И тогда уж листья тоже, и сока, если сможете. Также если у вас все еще тут есть баобабы, тогда всех составных частей и их компонентов, но немного.       — Это все? — ниишурец вопросительно прищурился за стеклами очков.       — Погодите, дайте подумать… — Й`оль задумчиво уставился в пустоту. — Точно, чуть не забыл про корень цистанхэ. Ну и самое главное — это, конечно, — алоэ. Отметьте себе. Но там вы все сами знаете.       — Конечно-конечно, — под последней закорючкой появилась заметная линия, — Вам не о чем переживать. Мы уже не один год этим занимаемся, вот только… — мужчина оглядел внушительный список.       — Я все понимаю, держите задаток. Остальное получите, когда достанете все нужное.       С этими словами Й`оль вытащил заранее приготовленные монеты и положил на стойку. Аптекарь на взгляд оценил, сколько это было бы в местной валюте, и удовлетворенно хмыкнул.       — Хорошо. Нужно время, но мы все достанем. Об-Хазра! Ты где? — внезапно прикрикнул аптекарь. — Вот несносный мальчишка. Вечно где-то пропадает.       Над головами послышался суетливый топот, и через несколько мгновений со второго этажа высунулась взъерошенная мордочка. Существо выглядело как все ниишурцы, которых уже довелось увидеть Гривалю, но значительно меньше. Чуть ли не спотыкаясь, ребенок, названный Об-Хазра, подбежал к аптекарю. Завидя посетителей, остановился и, напустив важный вид, деловито проговорил:       — Ты звал меня, дядюшка Ши-Мура? — перевел взгляд на посетителей, чтобы удостовериться, что те поражены его чистым общим. Однако дядюшка бахвальства не оценил — отвесил легкий подзатыльник.       — Хватит прохлаждаться. У нас господин сделал крупный заказ. Готовься, пойдешь завтра с утра. А теперь давай, марш.       — Да, дядюшка, — вмиг растеряв всю свою прыть, мальчишка поторопился на улицу.       — Не волнуйтесь, он, конечно, остолоп, но работает у меня с детства. Сделает на совесть. Приходите через неделю. Все будет готово, — Ши-Мура заверительно кивнул головой.       — Хорошо. Тогда я буду здесь через неделю. Всего хорошего, — Й`оль тоже развернулся и вышел из палатки. Гриваль повернул за ним.       Солнце уже захватило зенит, окрасив город золотым свечением. Суеты стало значительно меньше — многие разбрелись по рабочим местам. Лишь некоторые бесцельно слонялись по улочкам, но таких было мало — почти все были при работе. Й`оль уже расправился с некоторыми делами, однако решил отдохнуть, а заодно и подкрепиться, отведав местной еды. После каши, которой пришлось кормиться все недели пути, страстно хотелось чего-то, что можно было хотя бы пожевать и ощутить хоть какой-то вкус. Можно было и отдохнуть, насладиться моментом. Ради этого Й`оль не пожалел нескольких агмаров, чтобы расположиться здесь, на главной площади города, в приличном месте, славящимся своей кухней. Слухи не обманули: кормили здесь и правда вкусно. Салат из листьев баобаба пришелся Й`олю особенно по душе. Что же касается Гриваля — он, как и обычно, не мог оторваться от мяса.       Й`оль удовлетворенно откинулся на подушках. В животе была приятная тяжесть. Гриваль, сидевший здесь же, еще наслаждался пищей. Зачерпывая ынджерой куски обжаренного страусиного мяса, отправлял их в рот. Руки были заняты и говорить он не мог, но по тому, как безостановочно с тарелки исчезали продукты, было более чем очевидно, что местная еда пришлась ему по вкусу. Закинув в рот последний кусок, он отправил в след остатки батата. Похлопав себя по переполненному животу, Гриваль так же развалился на мягких подушках.       Томно растянувшись на лежанках прям на песке, они могли созерцать главную площадь Гал-Суры, к которой тянулась каждая улочка города: от малой до крупной. Площадь находилась прям по центру Гал-Суры и была сосредоточением жизни. Именно здесь находилось большинство заведений, где можно было отдохнуть после напряженного рабочего дня. В некоторых зданиях обитал обычный рабочий люд. Оттуда доносилось наибольшее количество шума и запахов простой еды, которую мог позволить себе каждый работающий ниишурец. Некоторые заведения были для более зажиточных. Именно здесь сейчас был Й`оль и Гриваль. По отсутствию толпы и вычурно-помпезной обстановке можно было сразу сказать — за еду запросят немало. Тут же на площади были магазинчики с зазывалами, пытающимися затащить внутрь потенциальных покупателей, и передвижные лотки. Особо большого выбора не было: большинство торговало чем-то съестным, но были и те, кто предлагал небольшой выбор безделушек, в надежде, что какой-то работяга прикупит подарок жене. Некоторые лавчонки были и вовсе прикрыты, но, судя по вывескам с кружкой, в них наливали алкоголь, а их ставни открывались только к вечеру.       В целом, площадь мало отличалась от той, что была в Ваморе, какой ее помнил Гриваль. Только эта была куда меньше, и, кроме ниишурцев, никого больше не было. Гривалю даже начало казаться, что во всем городе, кроме них с Й`олем, Зувра и Турдила, чужаков больше нет. Судя по всему, приезжих здесь было мало. Наверняка никто не хотел тащиться в такую даль. Такое могло прийти в голову только Й`олю, Гриваль был в этом уверен.       Отойдя от еды, Гриваль потянулся к напиткам, оставленным здесь же. Отпив один, он с удивлением уставился в чашку.       — «Никогда такого не пробовал. Что это?»       — Чай из баобаба. Пей. Полезно.       Гриваль неуверенно хлебнул еще кисловатый напиток. Потом оценил, что все не так уж и плохо, и глотнул больше.       — «Кстати, я все хотел спросить, что это за статуи?» — Гриваль неопределенно махнул рукой, обведя площадь.       Действительно, вся площадь была усеяна статуями, которые стояли то группой, то поодиночке буквально у каждого здания. Для ниишурцев они, наверное, казались огромными — каждое такое изваяние было размером почти с двухэтажный дом, на деле же была не выше четырех лимов. Гривалю больше было интересно, что это за существа были увековечены в глине. В том, что это какие-то существа, не было сомнений: в толще каждой статуи хоть и с трудом, но угадывались хищные, птичьи черты лица, крупная фигура, похожая на человеческую, и крылья, сложенные за спиной. Мастерами ниишурцы были неважными: в статуях было мало красоты и изящества, они ни в какое сравнение не шли с утонченными скульптурами из Вамора. Между женскими фигурами и мужскими было только одно отличие — первые были обтянуты тканью и на груди. В лицах же вообще не было никакого разнообразия: каждое выглядело строго и величаво.       — Здешние божества. Мне один старик рассказывал, когда я был здесь раньше.       — «Никогда бы не подумал, что ниишурцы верующие».       — Почему?       — «Не видел здесь ни одного храма».       Й`оль беззвучно прыснул, чуть не подавившись чаем.       — Не всегда нужны храмы, чтобы верить во что-то. Вера — она ведь из души идет, а не из камней или проповедей святых отцов.       — «Не знал, что ты в души веришь».       — Вот ведь пристал. Это я так, фигурально.       — «Фигу…что?»       — Не бери в голову. Ты, кажется, про статуи спрашивал. Что, уже неинтересно?       — «Интересно-интересно. Говори», — сдался Гриваль.       — Так вот. Старик один рассказывал, который раньше комнаты сдавал на постой. Сетовал, что молодежь сейчас уже мало что помнит. Я его и расспросил. Ему об этом его отец рассказывал, а тому его отец. Концов уже не найти. Но все равно поговаривают, что раньше в этой пустыне ничего толком не было. Только вирлаки и другие звери. То еще место было. Не было тогда и Нии-Шура, а местные не то что писать, и говорить-то не могли. Не лучше животных были. Тяжко им было тут выживать: ни еды особой, ни воды. Почти истребили их вирлаки, пока однажды не спустились к ним существа, которых никто до этого не видел. Их сначала опасались, но потом стало понятно, что те им вреда никакого не желают, только за собой ведут. Пошли местные за ними, а те привели их сюда, к этой горе. Местные тут и обжились. Существа эти, Че-Лунгэ, прозвали местных ниишурцы, а место это Нии-Шур. Челунги дали местным все: научили, как еду добывать не только охотой, как почву возделывать, языку обучили, наукам всяким, всему, что сами знали. Ниишурцы тогда поклоняться им стали. Каждому свою статую сделали. Эти Че-Лунгэ долго городу покровительствовали, но потом удалились, взяв с ниишурцев слово, что те будут их и впредь чтить, и дары им приносить. С тех пор говорили, что они на вершину горы удалились и оттуда взирают на город. Спускаются только за дарами. Старик этот, который историю рассказывал, каждый день ходил, дары к горе относил. Сам челунгов не видел, но утверждал, что дары его — снедь всякая — всегда пропадали. Остальные не настолько верующие. Но все равно подношения тащат. Хоть раз в неделю. Есть еда или нет, не важно. Сделать подношение — священный долг. Вон, видишь, у прилавка.       Гриваль перевел взгляд.       — Накупил овощей. Думаешь, домой потащит? Как бы не так. Пойдет, на алтарь потащит. Сначала подношение сделай, а потом и сам поесть можешь. Вот дают. Никто этих челунги не видел, а все равно таскают им еду. Да та и пропадает.       — «Может, животные растаскивают?» — встрял в рассказ Гриваль.       — Может. А может, и челунги забирают.       — «Неужели ты во все это веришь? Как ты можешь верить в то, чего нет?»       — Ну а Ивар? Его ведь тоже…       Не успел Й`оль договорить, как тут же замолк, завидев мужчину, бодрым шагом торопящегося к ним.