Дурмар

      Снова в Ваморе. Гривалю нечасто доводилось бывать в других городах, но он точно знал, что именно Вамор может назвать домом. Хоть тот и был только вторым по величине городом Империи после столицы, людей здесь было столько, что не продохнуть. Шумный и суетливый, он скорее напоминал улей. Голоса здесь не стихали ни на минуту. У того, кто здесь впервые, нередко от всего этого гама начинала болеть голова, но для бывалых все крики торговок, зазывал, болтовня менял, работа цехов и галдеж толпы сливались в тонкий звук, не громче жужжания комара. Гриваль уже давно привык к этому шуму. И даже больше — без него всегда казалось, что чего-то не хватает. Тишина порой угнетала. Но после общения с Й`олем молчание уже не было столь удручающим, он с этим свыкся. Здесь, в Ваморе, Гриваль не был чуть больше месяца, но, вернувшись, оторопел — рев города больше не казался таким привычным, раздражал. Сейчас он бы лучше провел время в безмолвии, чем в ревущей толпе.       Пройдя вглубь города, Гриваль нырнул в людской поток, который через некоторое время выплюнул его в сердце Вамора — на рынке. Тот был настолько огромен, что скорее было похоже, будто город возник вокруг рынка, нежели наоборот. За нагромождением лотков и палаток сложно было даже увидеть здания. Все сливалось в пестрое полотнище.       Гриваль уверенно двинулся вперед. Рынок был поистине огромен, но потеряться тут для Гриваля было невозможным — именно здесь он провел детство, помогая отцу распродавать еще горячие лепешки, снуя по всей округе. Ловко уворачиваясь от всевозможных торговцев и зазывал, Гриваль втиснулся среди нагромождения прилавков, прокладывая себе путь.       Сначала попадались лишь палатки с едой, хлебом и элем, но уже скоро начали тянуться лотки с экзотическими товарами. Диковинные продукты, ткани и даже вещицы, предназначение которых невозможно было угадать. В бывалые дни Гриваль мог подолгу их рассматривать, заваливая продавцов вопросами, но сегодня он лишь равнодушно прошелся по ним взглядом и, даже не задержавшись, пошел вперед. То там, то здесь были и лотки нелюдей. В отличие от некоторых крупных городов, здесь торговать можно было всем. Поэтому, вывалив свои диковинные вещицы, нелюди, ничем не отличаясь от людей, кричали во все горло, зазывая прохожих заглянуть к ним.       Не обращая на них никакого внимания и отмахиваясь от назойливых торгашей, как от надоедливых мух, Гриваль искал лавку, где можно было продать латы. Конечно, в Ваморе все знали, что лучшие доспехи можно было купить у Броганских мастеров, которых по броской вывеске с вычурным шлемом можно было найти в самом центре города. Но идти к ним сейчас было нельзя — Гриваля там знали. Его могли найти. К тому же латы были не его. Нет, он их, конечно, носил, но они оставались собственностью господина, не кого иного как регента Ваморской провинции и, по совместительству, главы города.       В другой ситуации Гриваль бы так не поступил. За пять лет на службе у господина он смог скопить кое-какие деньги, но сейчас они были дома, а идти туда было не просто глупостью, но самоубийством. Поэтому ничего не оставалось, как продать то, что имеешь.       Гриваль поозирался. Среди ярких прилавков с фруктами и овощами иной раз встречались и ткани, и посуда, но доспехов или хотя бы чего-то кованого видно не было. Он потратил еще какое-то время, безрезультатно бродя между рядами, пока наконец не заметил скромную палатку, крытую навесом, внутри которой что-то позвякивало. И точно — она принадлежала скупщику. Низкорослый аят, развалившись на подстилке, неспешно полировал меч, бесспорно предполагавшийся к продаже. Перед ним прямо на земле уже лежало кое-какое оружие и броня, но, судя по состоянию, весь товар был далеко не новый. Моргенштерн не отличался прочной рукоятью, а на блестящей поверхности нагрудника были видны глубокие царапины. И все же это было уже хоть что-то.       Гриваль, пригнувшись, влез в импровизированную лавку. Аят только оторвался от немудреного занятия, недовольно чихнул в спутанную бороду, после чего все так же недовольно пробурчал:       — Чего надо?       Не обращая внимания на дикий нрав, Гриваль начал складывать пальцы, но владелец лавки не обратил на это внимания.       — Ты что, глухой? Надо тебе что? Если ничего не надо, то проваливай.       — Э!       Вместо слов Гриваль просто протянул свое сюрко. Отвлеченный звуком, продавец все же оторвался от дел и недоверчиво взглянул на поклажу, но, поразмыслив, все-таки протянул клешню.       — Хо, что тут у нас? Вот так вещица.       С этими словами он вывернул содержимое наружу. Тяжелые латы с громким звоном упали на каменную площадь. Поочередно подняв каждую деталь доспеха, аят скептически ее оглядел. Пару раз потер и даже постучал. Чего он этим хотел добиться, Гриваль не понимал, но ему было все равно, главное получить звонкую монету. Закончив осмотр, скупщик критически глянул на Гриваля.       — И где ты такую вещь взял?       Отвечать Гриваль не собирался. Только подошел к скупщику ближе, показывая, что задавать вопросы не стоит. Но аят всего лишь ухмыльнулся. Продавая оружие, нужно быть готовым ко всему, так что грозный вид Гриваля его не пугал. В ответ он лишь невзначай погладил лежащий неподалеку топор.       — Я понял, понял. Не горячись ты так.       Гриваль нетерпеливо дернул головой.       — Вот молодежь, все вам быстрее надо. Так-с. Что тут у нас? Доспехи отменные. Видно, довольно новые. За такие могу дать, ну, скажем, румаров десять.       Гриваль невольно задохнулся от негодования. Он яростно ткнул в сторону лат, а потом показал на пальцах семнадцать. Все это время аят только спокойно наблюдал.       — Да-да. Новые, может, и будут столько стоить, но эти уже явно не вчера от кузнеца.       Гриваль только яростнее показал семнадцать.       — Я тут никого не держу. Если что-то не нравится — скатертью дорога. Иди ищи кого-то другого.       Скупщик, не дожидаясь ответа, затолкал все обратно в импровизированный мешок и протянул обратно. Гневно взглянув на него, Гриваль вздохнул, но мешок не взял. Показал шестнадцать.       — Много, говорю тебе. Проваливай.       Пятнадцать.       — Убирайся.       Критически взглянув, Гриваль взял сюрко и, развернувшись, вышел. И даже успел пройти пару шагов, когда сзади все же раздалось.       — Ладно. Постой. Так и быть. Куплю за тринадцать.       Гриваль обернулся. Тринадцать было слишком мало, но сейчас деньги были нужны, да и времени не так много. Он и так уже не один час слонялся по рынку. Пойди он искать другого скупщика, все еще сильнее бы затянулось, поэтому, чуть поразмыслив, Гриваль все же вернулся. Уже через пару минут в руку приятно легли тринадцать увесистых серебряных монет, и он, оставив скупщика разбирать приобретения, двинулся прочь.       Но он не прошел и пары минут, как снова сделал остановку. На этот раз у нарядного мужчины, который, тут же взяв Гриваля под руку, повел показывать ему всевозможные платья. Гриваль даже не слышал, что тот говорил. Все его внимание было поглощено нарядами. Выбор был и впрямь огромен. Шоссы всевозможных цветов, шапероны разных форм, остроносые пулены и широкий выбор платьев как мужских, так и женских. Здесь были как простые сюркотты из грубой ткани, так и уппланды с вычурными фестонами, подбитые горностаем. Нечеловечьей одеждой не торговали.       Гриваль бесстрастно покосился на шелка и меха. Эксцентричные наряды его не привлекали никогда, а яркие цвета были слишком броские, поэтому взгляд невольно искал что-то неприметное. Потянувшись, Гриваль выудил из глубин темное платье. Он недоверчиво приложил блио к себе — ему редко подходила готовая одежда. Из-за высокого роста довольно часто приходилось шить на заказ, от чего отец всегда шутливо сетовал, что семья скоро разорится на услугах портного. Это же блио было гигантским. Гриваль сразу попробовал его натянуть. К его удивлению, оно оказалось подходящим. Торговец, видимо, портной, продававший остатки одежды, хотел еще что-то подшить, но Гриваль был категорически против. С трудом отмахнувшись от навязчивого продавца, он поозирался еще. Свои могли узнать. В городе небезопасно. Поэтому Гриваль выбрал еще и худ неизменного черного цвета. Наскоро бросив продавцу серебряную монету, Гриваль поспешил убраться, пока тот не успел начать восхвалять какие-нибудь бомбарды.       Поглубже засунув румары в мошну и натянув худ, Гриваль двинулся прочь с рыночной площади. Уже спустя несколько кварталов людской поток поредел. Пройдя еще вдоль каменных помещений цехов, Гриваль нырнул в неприметный переулок. Здесь уже случайных прохожих не было. Только пара краснолицых мужиков проводили Гриваля оценивающим взглядом. Не обращая на них внимания, он прошел дальше, пока не уперся в массивную дверь.       Поблизости никого не было. Если бы он не знал, что это за место, то легко бы мог подумать, что этой дверью никто не пользуется, а переулок не ведет никуда, но это было не так. Несмотря на отсутствие вывески или каких-либо других опознавательных знаков, за дверью ютилась таверна. Сам Гриваль здесь не был никогда: к алкоголю он был безразличен, а деньгам всегда находил иное применение, чем тратить их так бездумно, но не раз слышал, как другие служивые приходили скоротать вечерок-другой именно сюда. Судя по рассказам, место было не самое примечательное — находилось почти в подвале, да и цены завышали втридорога, поэтому Гриваль никогда не понимал, почему многие предпочитали приходить именно сюда, но, открыв дверь, все понял. Вместе с голосами из-за двери вырвался голубоватый дым. Без сомнения, эльмиум. На территории Империи он был запрещен. За продажу можно было легко попасть за решетку. Теперь было понятно, почему всем так полюбилось это место.       Сделав последний глубокий вдох, Гриваль сделал шаг. Поглощенный тьмой, он прищурился, пытаясь рассмотреть, куда идти, но был виден лишь мерцающий смог курева. Разглядев наконец столы и сидящих повсюду посетителей, Гриваль протиснулся внутрь и занял стол в самом углу. Тот был слишком мал для веселой компании и находился вдали от очага — единственного источника света, потому пустовал. Не успел Гриваль сесть, как к нему подскочил проворный прислужник хозяина таверны. Обтерев руки о грязный фартук, он, не церемонясь, спросил:       — Чего изволите?       Не поднимая на него взгляд, Гриваль просто указал на то, что с удовольствием клал в рот пьянчуга за соседним столом. Прислужник так же бесцеремонно удалился, но уже через пару минут притащил миску, наполненную горячим жарким, и варту пива. Гриваль рассчитался, и его наконец оставили в покое.       Теперь он мог спокойно осмотреться. Глаза уже привыкли к полумраку и с легкостью подмечали посетителей, и даже тех из них, кто так же, как и он, предпочитали укрыться подальше от глаз. Публика была разношерстной: большинство все же были людьми, но также было много и тех, кто на людей не походил. Кто-то пришел сюда явно веселиться и, опрокинув не первую варту пива, что-то задорно рассказывал соседу, которому не посчастливилось оказаться не в то время и не в том месте. Была пара компаний. Рассевшись за большими столами, приятели делились новостями. То и дело из-за столов доносились взволнованные возгласы, но что именно они обсуждали, утопало в общем гомоне. Но было много и таких, кто, сидя в одиночестве, покуривал трубку, выпуская голубоватый дым, который, повисев пару минут в воздухе, начинал неспешно таять. Эти пришли сюда явно с одной целью. Откинувшись на стуле, а порой растянувшись прямо на полу, они курили, не замечая, кажется, никого. Во всяком случае глаза их были пусты. Курильщики были так заняты процессом, что забывали даже моргать. Только открывали время от времени рот, чтобы впустить внутрь очередную порцию дыма. Чем дольше на них смотрел Гриваль, тем более мерзкими они казались, напоминая чем-то полудохлых рыб, вытащенных на берег. Женщин среди посетителей не было. Они в такие места не ходили. В такую таверну могла зайти только дешевая блудница, мнящая себя гетерой. По рассказам бывалых, они обитали выше по улице, но и сюда нередко заходили, чтобы найти клиентов. Зайди сюда обычная девушка, ее бы точно зажал в углу какой-нибудь каменщик, а то и несколько, и не вышла бы отсюда, не обслужи она парочку опьяневших работяг.       Расправившись с рагу, Гриваль тянул пиво. Те, кого он ждал, еще не пришли. Хотя глупо было надеяться, что в первый же день сюда кто-нибудь и заглянет, но получить информацию проще было именно здесь. Как бы медленно Гриваль не цедил пиво, вскоре закончилось и оно. Он заказал еще одну варту, но уже и та подходила к концу. В таверне не было окон, поэтому сложно было сказать, сколько сейчас времени, но, по расчетам Гриваля, был уже поздний вечер. Он был готов заказать еще одну варту, как наконец в новоприбывших узнал тех, кто был ему так нужен. Одного из них он знал, второй был незнаком, но, судя по аккуратно остриженным волосам, он тоже был солдатом.       Приятели вальяжно вошли. Помощник хозяина таверны натянул свою самую любезную улыбку. Похоже, он видел их уже не впервой, а значит, двое были завсегдатаями. Удобно расположившись за столом, они, не теряя времени, приступили к трапезе. После того как цесарка исчезла в их бездонных животах, они принялись пить. Судя по тому, что заказали целый бочонок вина, завтра на службу они не спешили. Через час, порядком повеселев, они начали болтать громче, и даже Гривалю было слышно все, что обсуждалось.       — Представляешь?       — Да ну! Не может быть!       — Да говорю тебе! Хочешь верь, а хочешь нет, но Марион — это что-то!       — Да там же сто зирумов веса! Такая и раздавить может.       — А знаешь, что? Плевать! Зато опытная. Стоит всех виларов, что я заплатил.       — Даже если так, не могу я. Как вспомню ее поросиную морду, аж в дрожь бросает!       — Да, есть такое.       Не сдерживаясь, приятели расхохотались, чуть не разлив остатки вина.       — Другое дело кьянатка.       Гриваль невольно дернулся и подался вперед.       — Да с такой бы и я не прочь.       — Н-да, нам, простым смертным, остается только мечтать.       — А что?       — А, ты ж в Гибарскую крепость-то не ходишь. Да там поговаривают, что глава города сам к ней приходит. Ночью. Известно, что они там делают.       — Да иди ты!       — Да чтоб меня тьма пожрала, правду говорю!       Гриваль, до этого внимательно слушавший, яростно сжал кулак. Первым желанием было встать и ловким взмахом руки покончить с этими разговорами, но он не стал — это бы ничего не решило. Гриваль сдержался, но оставаться не стал. Поднявшись с места, он, никем не замеченный, покинул стены душной таверны.       Улица встретила его прохладой — как он и думал, уже была ночь, — но город, окутанный темнотой, не спал. В центре, как и днем, кипела жизнь: искусные блудницы зазывали на ночь шатающихся без дела мужиков, шествующих из одного увеселительного заведения в другое. Кроме них, были еще. Сложно было сказать, были ли те людьми — запрятавшись подальше от фонарей в глубинах улиц, они проворачивали свои неведомые Гривалю дела. В былые времена Гриваль часто ходил по этим улицам, дежуря. Увидь они его доспехи с гербом хозяина, поспешили бы скрыться. Но сейчас до Гриваля им было ровно никакого дела.       Голоса начали стихать, когда он миновал центр города. Пройдя еще улочками, Гриваль оказался в полной ночной тишине — сюда мало кто захаживал. Этому была причина — Гибарская крепость. Старая крепость была здесь еще со времен Кафрана. В начале она была задумана как замок, по сути, так и было. При Сигдуме замок обнесли стеной в десять лимов и башенками по периметру. Прошло немало времени, прежде чем город, разросшийся рядом, не поглотил замок. Сейчас он ютился между соседними каменными зданиями, почти превосходившими его по высоте.       Несмотря на то что местами камень уже начал давать сколы, крепостью все еще пользовались. Особенно ценились ее подземелья. Именно поэтому замок уже давно превратился в тюрьму, куда стаскивали всех неугодных. Здесь была и она.       Пройдя вдоль стены и миновав массивную дверь, Гриваль двинулся к башне, которая примостилась в углу стены. Он был здесь не раз. Для всех посетителей можно было войти только через главный вход. Идти туда было бы глупо. Меч был при нем, но стражников там слишком много. Поэтому, миновав башенку, Гриваль юркнул в едва заметный проход, обошел строение и оказался у едва заметной двери. Хоть это и крепость, но она, как и все, нуждалось в обслуживании. Простой люд, который посылали в крепость для работ, через главные ворота не пускали. Им приходилось довольствоваться этим. Но, хоть это и был проход неприметный, за ним наверняка тоже была охрана.       Припав к двери, Гриваль прислушался — были слышны голоса. Как минимум пара. Вряд ли на посту мог остаться лишь один, поэтому Гриваль не стал ждать. Резко открыв дверь, он ввалился в небольшую комнату. Пара стражников лишь успели оглянуться и неуклюже потянуться за мечами, покоящимися в ножнах. Гриваль был проворнее. Быстрым движением он схватил одного из низ за шлем и приложил о каменную стену. Охранник безвольно упал на пол — сознание его покинуло надолго. Второй был немногим быстрее — он сумел схватиться за эфес, когда Гриваль перехватил его руку, не давая сделать задуманное. Другой рукой он зажал охраннику рот, чтобы тот не смог даже вскрикнуть. Поняв, что вырваться ему не удастся, стражник прекратил попытки. Гриваль медленно убрал руку с меча и запустил ее в мошну, вытащив две серебряных монеты. Охранник вопросительно на них взглянул. Кричать он уже не планировал, решил Гриваль, а потому отпустил его лицо, позволяя спросить.       — Ч-что ты хочешь?       Вместо объяснений Гриваль коротко показал сначала на себя, потом на проход, ведущий вглубь башни, а затем на охранника и выход. Требования были понятны и без слов.       — Нет! Я не могу! Мне голову отрубят, если узнают…       Время разговоров прошло. Гриваль потянулся и достал меч охранника из ножен, а затем приложил его тому к шее, давая понять, что если тот не уберется, то расправа произойдет гораздо раньше. Гриваль не шутил, и дозорный это чувствовал. Он судорожно кивнул. Гриваль отступил, и стражник, недолго думая, схватил монеты и ринулся прочь.       Времени было мало. Охранник мог легко сдать Гриваля, а потому действовать нужно было быстро. Стараясь ступать бесшумно, Гриваль ринулся вперед. Как он и помнил, башня соединялась крепостной стеной, а оттуда можно было запросто пробраться и в саму крепость. Медленно продвигаясь и не привлекая внимания дозорных, Гриваль направился от одного коридора в другой. Пару раз все же пришлось вырубить докучливых солдатов, но пока все было спокойно. Миновав дозор, Гриваль спустился ниже, потянуло сыростью — отсюда уже начинались подземелья.       Каменные подвалы были почти не освещены. Здесь оставалось царство сумрака. Гриваль ступал осторожно, чтобы не нарушить подземной тишины. Проходя мимо клеток, он вглядывался, выискивая знакомое лицо. В некоторых темницах кто-то был, но они, забившись в угол, никак не реагировали: одни уже сошли с ума, а другие потерял волю к жизни. Некоторые клетки были отделены от остальных за дверьми — в них, видимо, держали самых буйных и опасных. Гриваль отворил дверь первой — ключи, так любезно оставленные охранником, были как нельзя кстати. К третьей он уже стал сомневаться, что все же она здесь. Хоть те, в таверне, так и сказали, беспокойство его не покидало, но оно моментально пропало, сменившись радостью, когда из темноты раздался знакомый голос.       — Гриваль?.. Нет! Беги!       Вместо слов он припал к прутьям клетки, но тут же почувствовал удар — его уже ждали.