Дурмар

      Проснулся он от слабых трелей горихвосток, раздававшихся в отдалении. Костер, который еще до недавнего времени ярко пылал, теперь был грудой пепла. Только тогда мужчина заметил, что уже давно рассвело. В последние пару дней поспать не удавалось, поэтому, когда его все-таки сморило, он забылся сном на всю ночь и утро.       Придя в себя, оглянулся проверить, как там раненый, но с ужасом обнаружил, что его нет. Тут же вскочил, оглядывая поляну, но, кроме него, не было никого. Чувствуя нарастающее беспокойство, первым делом хлопнул себя по поясу — омоньер с монетами был при нем. Тут же осенила еще одна, более страшная догадка. Он бросился к коробу — здесь хранились вещи, которые были ценнее его небольшого денежного состояния. Да что там его — они были намного ценнее всего состояния некоторых властителей, но, что еще хуже, опаснее в незнающих руках.       Открывая ящик за ящиком, он начал в панике рыться среди бесконечных колбочек с разноцветными порошками, жидкостями разной вязкости, мешочками, наполненными камнями разных размеров и форм, сушеными и свежими травами. Досмотр, который сопровождался попеременным позвякиванием, не выявил пропажи — все было на своих местах, ничего не пропало.       Мужчина, находясь в замешательстве, снова огляделся и только теперь заметил, что латы, которые он стащил с раненого, все так же были свалены в кучу и лежали там же, где их оставили: воин не мог уйти, бросив свое снаряжение.       Его размышления прервал шорох шагов. Рука привычно легла на рукоять квилона. Мужчина резко развернулся, в любой момент готовый к атаке. Солдат, вышедший на поляну, в изумлении замер на месте.       — Так, медленно покажи, что у тебя в руках.       Тот по возможности плавно и не спеша поднял обе руки вверх. В одной была крепко зажата куропатка, а в другой — бурдюк, который при движении ответил звонким всплеском воды.       — Ээо еои уоааа и оа…       Отступив, но не убирая руки с кинжала, мужчина вернулся на свое место.       — Тебе не стоит говорить. Я, конечно, язык прижег, но будешь говорить, и рана снова откроется.       Приняв это за разрешение, воин присел у костра и неторопливо начал ощипывать добычу. Погрузившись в работу, он, казалось, даже не замечал, как пристально его осматривали, сидя у дерева неподалеку и не спуская глаз. Хоть раненый и очнулся, и даже был способен раздобыть еды, его кожа все еще была бледной — потеря такого большого количества крови не могла пройти бесследно. Покончив с ощипыванием, солдат так же искусно выпотрошил куропатку и насадил ее на острую ветку.       — Ээ!       Он показал на то, что когда-то было костром. Собрав несколько веток, которые уже заготовил и свалил неподалеку, солдат положил их в центр кострища, присыпав сухими листьями.       — Э!       — Что? Разжечь?       Тот, не пытаясь больше говорить, утвердительно кивнул. Мужчина поднялся и, стараясь не поворачиваться к воину спиной, шагнул к коробу, достал маленькую колбу все с тем же черным порошком, подошел к сваленным веткам и, откупорив, вытряхнул содержимое, которое, превратившись в потоки искр, упало на листву.       Солдат от неожиданности отшатнулся. Видимо, он хотел еще вскрикнуть, но изо рта вырвалось только неразборчивое мычание.       — Все в порядке. Это безопасно.       Пригнувшись, факир раздул костер, затем, вернув уже пустую колбу на место, сел. Солдат, все еще в ужасе, боязливо поглядывал на костер, но голод оказался сильнее, поэтому, недолго мешкая, он воткнул ветку в землю, подвесив куропатку над огнем. В нерешительности поглядывая то на костер, то на мужчину, не выдержав, спросил:       — Ы аии?       Сопровождая вопрос жестами, он тыкал пальцем то на мужчину, то на костер.       — Да, я алхимик.       На этот раз мужчина понял его без лишних вопросов. Тот, в свою очередь, стараясь скрыть ужас, сосредоточил все внимание на приготовлении еды. Видимо, делая это далеко не впервой, он то и дело прокручивал палку, чтобы куропатка лучше прожарилась. Уже спустя минут десять воздух наполнился манящим запахом, а на птице проступила аппетитная корочка.       Когда добыча была полностью готова, воин стянул ее с импровизированного вертела и отломил ногу, впившись в мясо зубами. Оставшуюся часть протянул алхимику.       — Что ты хочешь?       Солдат снова протянул мясо.       — Это мне?       Тот кивнул.       — Спасибо, не нужно. Но, если можно, я бы не отказался от воды. У меня почти не осталось.       Солдат снова кивнул, протягивая бурдюк со свежей водой. Алхимик открыл его и вылил воду в лежавший неподалеку котелок, а затем поставил его на огонь. Сам же вытащил из короба несколько трав для нового отвара. Добавив пару щепоток размолотых листьев земляники, крапивы и всыпав немного сушеной облепихи, он залил смесь кипятком, а потом, когда отвар немного остыл, протянул его солдату.       — Вот, выпей.       Тот с опаской взглянул на содержимое плошки.       — Не бойся. Здесь только земляника, крапива и облепиха. Ты потерял много крови. Наверное, все еще чувствуешь слабость. Выпей. Это поможет. Почувствуешь себя лучше.       Воин, взяв отвар, взглянул на алхимика, оценивая, стоит ли тому верить или нет, а потом, решив, что раз тот его уже один раз спас, залпом выпил, даже не поморщившись.       — Аио!       — Не понимаю, что ты говоришь. Буду надеяться, что ничего плохого.       В подтверждение его слов солдат кивнул.       — Ну хорошо. Не знаю, как ты лишился языка, но от него мало что осталось. Даже я не смогу что-то с этим сделать. Хотя, знаешь, на севере есть люди, которые разработали специальный язык для таких, как ты. Слышал о таком?       В растерянности солдат мотнул головой.       — Так как ты язык использовать не можешь, то придется говорить с помощью рук. Есть несколько вариантов. Можно каждую букву показывать знаком. Вот, смотри.       С этими словами мужчина сжал кулак.       — Это буква «А». А это…       На этот раз он обвил средним пальцем указательный.       — Это «Б». Понимаешь? Если хочешь, могу показать тебе и остальные, так ты хоть говорить сможешь.       Солдат с энтузиазмом закивал.       Изящно складывая пальцы, алхимик принялся объяснять. Воин внимательно следил, пытаясь не упустить ни одной детали, повторяя каждое замысловатое движение. Снова и снова он неуверенно пытался сложить свои неуклюжие пальцы, которые явно привыкли больше держать меч, в определенный знак. Получалось неловко, и он то и дело путался, но алхимик не торопил. Объяснял неспешно, а видя, как солдат сбивается, повторял все заново, тщательно показывая каждую букву. Хоть у воина и получалось не очень искусно, зато схватывал он на лету, так что уже через два часа запомнил все символы.       — Ну вот. Вроде ничего сложного. Главное — запомнить. Попрактикуешься и будешь говорить быстро. Так ты сможешь называть и свое имя. Кстати, какое оно?       Неуверенно взглянув на руки, солдат начал складывать один знак за другим.       — «Г-р-й». Нет. «Г-р-и-в-а-л-ь». Тебя зовут Гриваль, да?       Солдат, не скрывая радости, кивнул, но сразу же снова начал что-то показывать.       — «А к-а-к т-е-б-я з-о-в-у-т?»       — Точно. Кроме самих букв, есть знаки, которые обозначают целые слова. Например, так.       Сначала алхимик сложил пальцы в кулак, выставив вверх указательный и средний. Потом сложил всю ладонь в кулак, а затем снова выставил те же пальцы.       — Этот знак значит «как». После чего указываешь на человека ладонью. Это значит, что ты говоришь «твое». А имя нужно показывать так. — Алхимик поднял кулак с выставленным вверх большим пальцем, а потом погладил его указательным пальцем другой руки.       — Все запомнил? Или повторить?       Вместо ответа солдат начал повторять, после чего взглянул прямо на алхимика, повторяя вопрос.       — Й`оль. Так меня зовут.       Гриваль задержал на нем удивленный взгляд. Имя было диковинным. Здесь, на землях Империи Угмар, такого имени никто не носил. Оно бы больше подошло дикарю. Хотя Й`оль и был чем-то на него похож. Виной тому были волосы. Длинные, они караковой гривой торчали во все стороны. Часть из них была уложена в косы с заплетенными в них причудливыми украшениями из металлов и полудрагоценных камней. Рассматривая Й`оля, воин не заметил, как тот поднялся.       — Что же, вижу, тебе уже лучше. Значит, я с чистой совестью могу идти дальше. Главное — не усердствуй физически и говори поменьше: рана полностью затянется. Повторяй символы и сможешь нормально общаться, а мне уже пора. Я и так тут засиделся.       С этими словами алхимик сложил все пожитки обратно в короб, нацепил его на спину и уже двинулся в путь, когда почувствовал, как его что-то сильно дернуло за табард. От неожиданности он развернулся, и вовремя: Гриваль до конца не оправился и, резко поднявшись и схватив алхимика, пошатнулся, готовый упасть, а Й`оля потянуть за собой. Но спохватился вовремя, выпрямился.       — Я же сказал не усердствовать! Кровь еще не восстановилась. Тебе бы вообще полежать пару дней.       В изнеможении Гриваль снова плюхнулся на землю. В голове звенело, а в глазах двоилось. Подождав пару секунд, пока все пройдет, он начал говорить:       — «К-у-д-а т-ы и-д-е-ш-ь?»       — В Вамор. Мне нужно купить там несколько вещей. Но путь неблизкий, поэтому я зайду в несколько деревушек по дороге.       — «Я н-е з-н-а-ю, г-д-е я».       Устав складывать знаки, солдат размял затекшие пальцы, сжав их в кулак несколько раз, после чего продолжил:       — «Т-ы н-е-м-о-г б-ы д-о-в-е-с-т-и м-е-н-я т-у-д-а?»       — А я ведь так и знал, что еще пожалею…       — «Д-е-н-е-г у м-е-н-я н-е-т, н-о я м-о-г-у з-а-п-л-а-т-и-т-ь, к-о-г-д-а п-р-и-д-е-м в г-о-р-о-д».       Й`оль смотрел внимательно. Гриваль был намного крупнее и мог легко воспользоваться этим преимуществом, но не стал, предпочел просить. Имперские солдаты, которых представлял себе Й`оль, так бы делать не стали. Гриваль был другим. Он смотрел решительно и открыто. Чувствовалось, что он человек чести.       — Хорошо. Только тогда пойдем на рассвете, тебе еще нужно отдохнуть.       В ответ Гриваль только благодарно улыбнулся.       Еще полдня и одну ночь провели они на своей обжитой поляне, но уже наутро выдвинулись в путь.