Белые пятна

      У Микки Пирсона был потрясающий вкус.       Да, в костюмах, машинах и алкоголе; в картинах, развешанных по коридорам и комнатам великолепного особняка, и музыке — как на виниле, так и в плейлисте в Spotify; — в женщинах и, разумеется, личных помощниках, но еще — и в буквальнейшем смысле.       Вкус Микки Пирсона — очень важное уточнение: его рта — был охуеть какой потрясающий.       Дымные ноты шотландского виски — в последнее время он пил его, кажется, вместо воды, — дорогое и горькое послевкусие табака от только что выкуренной сигары — Рею дразняще напомнило о побежденной зависимости, — соленый металл капли крови из трещинки на губе, от которого Рея не то замутило, не то закружило, но точно накрыло и выбило на секунду, а может, на десять из всякого равновесия — и если физическое удалось небольшими усилиями восстановить (он оперся ладонями на столешницу, безнадежно заваленную бумагами), то хрупкое эмоциональное было, скорее всего, навсегда уже сброшено с четко выверенных заводских настроек.       — Босс… — Рей прохрипел лишь одно это слово, не успев еще отдышаться, когда «босс», наблюдавший за ним из-под полузакрытых век, наконец разорвал поцелуй и слегка отстранился. «Босс, какого вы хера делаете?» — должен был он закончить вопрос, но, едва сказав звук, Реймонд Смит, до сих пор зажатый между своим начальником и его же рабочим столом, стал не слишком уверен, что действительно хочет его заканчивать.       — М-м? — их лица были все еще в нескольких душных, нагретых и жутко, чего уж скрывать, неловких сантиметрах друг от друга, и оттого этот долгий, невнятный согласный, потревожив словно ставшую осязаемой тишину и заставив ее пойти зыбью, показался почти неприлично громким. Рей, решаясь продолжить, всухую сглотнул.       — Почему сейчас?       А и действительно. Почему сейчас — где-то в полпервого пополудни, примерно за час до выезда к белым пляжам и синему морю с Розалинд и детьми? Почему здесь — посреди кабинета, метрах в двух от окна с приоткрытыми шторами? Почему так — схватить Реймонда Смита за безупречно завязанный галстук и притянуть к себе, прервав его на исключительно вежливом «Не беспокойтесь, босс, пока вас не будет, я позабочусь о…»?       Майкл не знал — или даже не думал. Может, уже надоело ждать? Терпеливо держать дистанцию от стерильного, пахнущего антисептиком, мятной жвачкой без сахара и сладковатым парфюмом личного пространства, которую и безопасным-то расстоянием не назовешь?.. Рей, наверное, думал, что он собирается честно играть — очень мило с его стороны, но, к сожалению, черта с два. Микки Пирсон играет так, как считает нужным.       — А когда ты хотел?       — Я не… Блять.       Реймонд выругался полушепотом, даже тише — Майкл прочитал по губам, покрасневшим и чуть припухшим, — а потом тяжело вздохнул.       — Я не знаю.       — А кто знает, Рей?       Шепот почти щекотал разгоряченную кожу; разойдись они шага хотя бы на два, разговаривать было бы, может, удобнее, но ни один из них не шевелился — и, если честно, навряд ли хотел.       — Без понятия.       — Тогда в чем смысл спрашивать?       Реймонд вдруг усмехнулся. Пирсон видел подобное в первый раз — и подумал, будто это ему показалось в неверных тенях.       — Это претензия?       — Да.       — Мне извиниться?       — Нет.       — То есть, будем стоять и молчать?       Уголок зацелованного и, наверное, еще даже мокрого рта Рея снова дернулся — это и правда была усмешка, и Майкл, заметив, едва ли сдержался сам.       — Не будем.