Девочка

Он появился в их квартире летом, когда экзамены были сданы и на руки получены дипломы. Красивый, высокий, спортивный. Юлька сходила от него с ума, улыбка не сползала с губ, а глаза светились. Говорила, что любит, хочет за него замуж, и родить не меньше двух детишек. Игнат усмехался, посматривая на счастливую дочь, и называл влюблённой дурочкой, напоминая каждый раз, чтобы раньше времени дедом его не делала. Юля порхала бабочкой, ничего вокруг не замечая, потому как было хорошо, а влюблённость, как известно, затуманивает разум. Олесе Богдан не понравился сразу: неприятный и самоуверенный. Она ловила на себе его оценивающие и жадные взгляды, стоило только ей пройти мимо. Было мерзко и тошно. Юля и Игнат ничего не замечали, а её попытки поговорить с ними оставались незамеченными. Игнат посмеивался, говорил, что она ревнует подругу, так как теперь её внимание уделяется не только ей, а Юля словно не замечала её слова, расписывая его достоинства, восторгаясь внешностью и умом. Со временем Олеся оставила попытки что-то изменить в их отношениях, уговаривая себя каждый раз, что всё это ей только кажется. Но неприязненное чувство не проходило, и каждый раз, когда Богдан приходил к ним в гости, она закрывалась у себя в комнате, слушая музыку или читая книгу. Иногда, когда Игнат был дома, просила его прогуляться с ней по летнему городу, лишь бы быть подальше от этого липкого взгляда. Первое, что Олеся почувствовала, придя в себя — это боль во всём теле. Она попробовала пошевелиться, но движение далось с трудом, а из горда вырвался глухой хрип. — Пришла в себя? — невнятная речь Богдана, а далее булькающий звук и чертыханья на то, какая водяра крепкая. Отвечать было бессмысленно, да и что можно сказать насильнику, который не раз надругался над ней, до этого избивая ногами и руками. Досталось всему телу и лицу тоже, глаза от боли не хотели открываться. Хотелось дико пить, но Леська молчала, лежала, всё так же не шевелясь, боясь, что всё начнётся по кругу. Разом вспомнились удивление, а следом истерический хохот от узнавания, что Олеся далеко не девочка, а мальчик. Боль от первого удара по лицу и оскорбления в адрес её и Игната. Организм сжалился, и она уснула, проваливаясь в спасительный сон, где виделся Игнат, который всё бежал и бежал за Олеськой по ромашковому полю, а догнать не мог. Когда он подбегал, она неизменно отдалялась на несколько шагов, протягивая к нему руки, хотела ухватиться за его крепкие ладони, но не дотягивалась, звала его по имени, видела, как шевелятся его губы, но звука не слышала. Проснулась она от своего же крика. Пошевелилась, и боль отозвалась заново во всём теле. Глаза с трудом, но разлепила. Стояла ночь, лишь слабый свет лампочки под потолком, висящей на проводе, освещал неярко комнату. Было подозрительно тихо. Рука в районе запястья, прикованная наручником к металлической спинки кровати, покраснела и теперь нестерпимо жгла, словно ожёг. Стараясь не травмировать руку, села на кровати. Пружины скрипнули, и Олеся испугалась, что Богдан услышит. Он сидел на стуле за грязным столом, на котором кроме бутылки с водкой стояла ополовиненная банка с соленьями, надкусанный огурец и полбуханки покусанного хлеба. Гранёный стакан валялся в лужице разлитого спиртного у ног. Голова была неестественно закинута назад, а руки плетьми свисали вдоль тела. Звуков не было. «Неужели умер?» — проскользнула мысль, и тут же: «А как проверить?» Попробовала стянуть браслет, но ожидаемо ничего не вышло, ладошка не пролазила, только ещё больше натёрла руку, и та, распухшая, с новой силой разболелась. Слезть с кровати и тащить её за собой было страшно, вдруг Богдан от скрипящего звука проснётся. Память подкинула ужасы предшествующего дня, и стало опять очень страшно. Леся закрыла глаза, стараясь выровнять дыхание. Несколько вдохов и выдохов, сердце замедлило ход, а мозг постарался спрятать призраки пережитого. Немного успокоившись, вновь открыла глаза, обшарила взглядом всю комнату, но ключи нигде не попадались, по всей видимости были у Богдана в кармане джинс. Это ещё больше всё усложняло, джинсы были одеты, а дотрагиваться до него было страшно. Олеська забилась в угол кровати и беззвучно заплакала, не зная, как ей поступить. Оставалось только разглядывать старые выцветшие обои на стенах, облезлый потолок и дожидаться утра.

***

Игнат метался по квартире, прошли пара часов, как Олеся должна была прийти с работы, а её всё не было. Юля пыталась утешить как могла. Позвонил Дмитрию, тот попросил подождать ещё немного, а лучше до утра. Мало ли, может с подружками загуляла? Игнат в сердцах накричал на друга, что его Леся не такая, швырнул трубку телефона и выбежал во двор, заново обегая все его окрестности. До напарницы Юля дозвонилась, та подтвердила, что Олеся сразу ушла домой, как только магазин закрылся, и даже видела, как та садилась на свой автобус. Юля сказала об этом отцу, как только тот вернулся, и он снова звонил Дмитрию, что бы тот поднял своих ребят, прося помощи. Богдан на звонки Юлии не отвечал, абонент был отключен от сети. В душу закрались сомнения. Вспомнились попытки Олеси поговорить с ней по душам. Юля сначала молчала, боясь ошибиться в своих догадках, затем всё же поделилась с отцом. Игнат снова звонил полковнику, сливая информацию для отработки новой версии. Часы ожидания шли медленно. Он то и дело звонил Дмитрию, то прося, то требуя ускорить ход расследования. В конце концов полковник не вытерпел, наорал на него и попросил не мешать работе. Дмитрий позвонил в три утра третьего дня. Игнат подскочил от резкого звука звонка в тишине квартиры, взял трубку, прохрипел: — Алло! — Игнат, нашли мы твою Олесю. В больнице она сейчас. — Что с ней? — Избита и изнасилована. Игнат сполз по стеночке. Тихо заплакал. — Какая больница? — Центральная, но лучше не сейчас, а с утра, она всё равно сейчас спит, да и не пустят тебя к ней. — Насильника поймали? — Он умер ещё до нашего прихода. Отравился суррогатной водкой. — Это хорошо, — прохрипел Игнат. Игнату было всё равно, пустят или нет, хотя лучше бы пустили. Собрался быстро, да и что было собирать. Если и так ходил в рубашке и джинсах по квартире, не переодеваясь. Юльке всё же сообщил, та тоже стала собираться в дорогу, не слушая возражения отца. К Олесе ожидаемо не пустили, но в палату отдельную перевели, как только оплатил в кассе при больнице. Слава Богу, та работала круглосуточно, оказывая платные услуги населению. Проснуться после всего в мужском отделении было бы не легко для неё, да и уход за деньги вразы лучше. — Вы родственники Олеся Жнец? — седеющий невысокий врач безразлично посмотрел на Игната и Юлю. — Да! — Многочисленные ссадины и ушибы, сломано ребро, наложена тугая повязка. Так же имеются разрывы кишечника, но микроскопические, так что обойдёмся медикаментозным лечением. Всё не так плохо, как слышится. Единственное, после всего случившегося советую обратиться к психологу и почаще навещать его. Что ещё не сказал? Еду приносить только пюреобразную, желательно мясные бульоны, кисели. Лекарства у нас все есть в наличии, так что проблем с этим нет. — Можно сейчас увидеть е… его? — спохватился вовремя Игнат. Хотя какая теперь разница! — Да. Скажете дежурной медсестре, что я разрешил, она проводит. В палате было тихо. Олеся лежала с закрытыми глазами, перебинтованная словно мумия, видно было лишь лицо, заплывшее и покрытое синяками. Игнат присел на край кровати, взял Лесю за руку, поднёс к губам. — Прости, прости меня! Не доглядел за тобой, — целовал он пальцы Леси, стараясь не задеть перебинтованное запястье. — Не смотри на меня. Уходи. Зачем я теперь тебе такая? — шептала Олеся, а слёзы текли из глаз. — Никуда я не уйду. Врач сказал рядом с тобой быть. Вот я и буду рядом, — возражал Игнат. — Ты мне снился. Бежал за мной, а всё догнать не мог, я тебя звала, звала, а ты не слышал. — Я тебя всегда догоню и услышу, главное, что ты жива. — Лесь, папа всю полицию на уши поставил, чтобы найти тебя. Мы тебя очень сильно любим, а папа ещё даже больше, чем я. Он же всё это время не спал, пока тебя искали, метался по всему району, искал. Не отталкивай его. Олеся некрепко сжала руку Игната. Он ответил, и улыбка, хоть и не такая радостная, всё же осветила его лицо, и он понял, что всё обязательно будет хорошо. На следующий день его вызвали в главное управление, где состоялся нелицеприятный разговор с руководством. Информация о том, что он проживает с лицом нетрадиционной ориентации, просочилась в дело, и его попросили поспешно уйти на пенсию. Спорить было бесполезно. Рапорт был написан в тотчас же. В часть он больше не возвращался. Все личные вещи были собраны новым начальником части и привезены сержантом домой. Игнат поначалу расстроился, потом понял, что так даже лучше, не надо больше ни от кого скрываться. Дни бежали за днями. Олеся поправилась, вернулась домой, но на работу больше не вышла — Игнат запретил работать допоздна. Устроили небольшой отпуск на троих у моря, а когда вернулись, Дмитрий сообщил, что давнишние планы наконец-то материализовались, и Игната ждёт должность начальника службы безопасности в охранном агентстве. Осталось только штат подобрать. Игнат быстро влился в работу, где нашлось место и для Леси с её полученным образованием. Юля пока решила ни с кем не встречаться. Хотя претендентов было, как всегда, достаточно. Девушка боялась ошибиться ещё раз. К концу года Олеся сменила фамилию в паспорте. Семья Больших увеличилась ровно на одного человека, хотя это произошло уже давно, и фамилия тут роли не играла. На безымянном пальце отливало золотом обручальное кольцо, точно такое же, как и у Игната. И пусть в России такие браки до сих пор не регистрируются, главное — это не штамп в паспорте, а чувства и желание разделить вместе всю оставшуюся жизнь.