Девочка

С самого утра у Олеси было ощущение, что должно что-то произойти. А вот что именно, плохое это или хорошее — она не могла разобраться. Острое чувство неизбежности засело где-то в районе солнечного сплетения, томило и не давало спокойно сделать вдох и наполнить лёгкие кислородом. Немного подташнивало, ладони постоянно потели и от этого мёрзли. Хотелось скорее уже пережить этот удушающий день и навсегда забыть о щемящем чувстве тревоги. К вечеру волнение возросло ещё больше. Олеся, не выдержав, устроилась на кровати с ноутбуком, пытаясь отвлечься, углубившись в новый скачанный роман. Но только что прочитанные строки сразу вылетали из головы, а напряжение, скопившееся за день, несмотря на все усилия, не отпускало. Днём в институте от беспокойных и навязчивых мыслей её отвлекала интенсивная учёба, общение с одногруппниками и Юлька, которая не давала ей погрузиться в себя. Подруга всегда была для неё как луч солнца, такая же яркая, тёплая и, как ни странно, родная. С ней было легко, весело и спокойно. Юля со своей неуёмной энергией и Олеся, внешне всегда спокойная, уравновешивали друг друга. С первых же дней знакомства они словно находились в состоянии гармонии. Подруги были разными, как лето и зима, но родство душ их объединяло. Одной хотелось оберегать, другой — быть защищённой. Олеся не была меланхоличной. Напротив, она была строга к себе, а порой и к окружающим, и с упорством двигалась к поставленной цели. Но с подругой ей хотелось проявить немного слабости, почувствовать заботу и ласку, которую, возможно, она недополучила когда-то в детстве от матери. После совершённого каминг-аута Юля стала ей ещё ближе. Единственное, о чём она не могла с ней поговорить, — о ситуации с Игнатом. Казалось, мужчина пробрался к ней в душу и, прочно там обосновавшись, не собирался её покидать. По ночам он приходил к ней в сладостных снах, соблазняющий и желанный, а днём мысли о нём мучили и выматывали. Юля всё понимала, но ничем не могла помочь. Она видела, что и подруга, и отец изменились — погрузились в себя, терзаемые душевными муками. Она металась между ними, пытаясь каждого из них отвлечь, прекрасно осознавая, что только время будет тем лекарем, который поможет обоим. Звонок мелодичной трелью прозвенел в тишине квартиры, оповещая жильцов о приходе гостя. Зинаида Павловна шумно прошаркала по коридору старыми тапками и открыла входную дверь. В прихожей раздались голоса, а следом громко прозвучал немного дребезжащий голос старушки: — Олесенька, тут к вам пожаловали! Олеся быстро вскочила, её сердечко забилось в тревоге ещё быстрее, а к горлу незамедлительно подступила тошнота. Ноги почему-то враз стали ватными и тяжёлыми, отказываясь идти. Кое-как пересилив себя, она вышла из спальни. На пороге прихожей стоял Игнат, как и в прошлый раз, с цветами. Он немного смущённо и вопросительно смотрел на Олесю. От нахлынувших чувств у неё снова подкосились ноги, и Олеся, чтобы не упасть, прислонилась плечом к дверному косяку. Молчание затягивалось. Взгляды встретились. Время остановилось. Здесь и сейчас были только они одни и быстрое воспоминание о короткой встрече с тёплыми объятиями и ошеломительным поцелуем. И пусть это длилось всего каких-то несколько минут, но Олеся запомнила каждую чёрточку лица Игната, каждую считанную эмоцию. — Олесенька, не заставляй гостя в дверях стоять. Молодой человек, проходите на кухню, — напомнила о себе старушка. — Зинаида Павловна, мы лучше ко мне в комнату пройдём, — очнулась Леся. Игнат быстро, как по команде, разулся. С букетом вышла заминка. Снимать куртку с ним в руках было неудобно, а Олеся задачу не облегчила, стоя в сторонке и следя за замешательством своего гостя. — Олеся, это вам. Девушка смущённо улыбнулась, принимая цветы и отметив, что букет снова восхитителен. Видимо, Игнат знал в этом толк и частенько баловал своих любовниц. От этой мысли настроение несколько подпортилось. Пока Олеся искала вазу для цветов, Игнат осмотрелся в её комнате. Кровать-полуторка, заправленная цветным покрывалом, на котором лежал ноутбук — видимо, Олеся до его прихода сидела в интернете или читала. Полированный двустворчатый шкаф на высоких ножках и письменный стол со стулом у окна, на котором, как и положено всем студентам, лежали учебники и законспектированные тетради. Олеся, смущённо улыбаясь, вошла в комнату и поставила вазу с цветами на стол, прервав разглядывание скудного интерьера. Её сердечко всё так же предательски быстро билось — цветы дарили надежду, что Игнат пришёл не просто так с этим неожиданным визитом. Хотелось думать, что он испытывает к ней такие же прекрасные и тёплые чувства, как и она к нему, а ещё — хочет с ней отношений, и совсем не дружественных. А ещё она упорно отгоняла мысли о том, что принцы достаются принцессам только в сказках, но Игнат скорее был король, чем принц, и она уж точно не принцесса, скорее, недопринцесса. Пока Леся расправляла букет в вазе, Игнат подошёл к ней со спины, обхватил её плечи руками, уткнулся губами в макушку и тихо прошептал: — Олеся, что же ты со мной делаешь? Я, как пацан малолетний, только о тебе и думал все эти дни. Никто мне так в душу не западал, как ты. Не давая девушке прийти в себя, он развернул её к себе, обхватил лицо ладонями и накрыл губы поцелуем. Олеська отозвалась сразу, отвечая Игнату жарко и страстно. Руки сами обвили его талию, стараясь прижаться сильнее к широкой груди мужчины. Яркий коктейль из страсти, волнения и нежности моментально захлестнул их, отрезая от всего мира. Сейчас Вселенная существовала только для них двоих, но внезапный стук в дверь отрезвил обоих. — Олесенька, — проскрипела Зинаида Павловна, — идите со своим гостем к столу, я чай приготовила. — Спасибо, Зинаида Павловна, мы сейчас. — Она всегда такая? — улыбнулся Игнат, не выпуская девушку из объятий. — Не знаю. Ко мне, кроме Юли, никто не приходит, но её она на чай не зовёт, — рассмеялась Олеська. — Значит, я первый мужчина в этом доме, удостоившийся такой чести? Чертовски приятно. Надо старушке конфет подарить. Олеська засмущалась, думая, спросить или нет, но после недолгого колебания всё же решилась: — Игнат Матвеевич, а мы теперь как? — Для начала, думаю, лучше будет просто Игнат, а то «Матвеевич» как-то слух режет. — Игнат потёрся носом о нос Олеськи, поцеловав его острый кончик. — Начнём, как влюблённые парочки, ходить на свидания, ужинать в ресторанах и кафе, гулять в парках, целоваться украдкой в общественных местах. Можно ещё в кино ходить, давно там не был. Как ты на это смотришь? — Заманчиво звучит. — Олеська потёрлась щекой об его грудь, прижимаясь крепче и не желая выпускать его из объятий. — Я тоже о тебе все эти дни думала. Мне было очень тяжело знать, что ты где-то рядом, но не со мной. — Теперь всё будет иначе. — Ты уверен? Игнат, если ты со мной только из любопытства, а потом, наигравшись, бросишь меня, я этого не переживу. — Леся пытливо заглянула в глаза мужчине. — Не брошу. Если я что-то делаю, то на всю жизнь. — А мама Юли? — Это было по молодости, да и не любили мы друг друга. Наташка узнала, что беременна, когда я в армии был. Родила. Юльку сплавила моим родителям, а сама другого нашла. Но я рад, что дочь родилась. А теперь ещё, благодаря ей, у меня есть ты. Есть же? — Да! — Леся потянулась за поцелуем, приоткрыв маняще пухлые губы. — Олесь, что же ты со мной делаешь? — прохрипел мужчина, сжимая Олеську в крепких объятиях и смакуя нежный вкус её губ. — Я же и так себя еле сдерживаю. Не хотелось бы старушку до инфаркта доводить, не дай бог заглянет, а мы тут… Да и свидания тогда точно накроются, будем всё время предаваться разврату. Олеська тихо засмеялась. Зинаида Павловна опять деликатно постучалась, напоминая, что чай стынет, попутно намекая, что взрослому мужчине неприлично находиться в комнате наедине с молодой особой. Леся наконец-то выпуталась из тёплых объятий, взяла мужчину за руку и повела за собой пить чай.