Девочка

Вторую пару по экономике отменили — преподаватель неожиданно заболел. Взамен несостоявшейся лекции другой предмет не поставили, а до третьей пары оставалось ещё два часа, которые надо было чем-то заполнить, и желательно — не в стенах родного учебного заведения. Проводить это время в вузовском кафе, где еда оставляла желать лучшего, а само помещение «радовало» обшарпанными столами и неудобными стульями, желания не было. Юля, сероглазая блондинка с аппетитными формами и обворожительной улыбкой, от которой дух захватывало у многих парней, пригласила Олесю к себе. Жила она рядом с институтом, в новом многоквартирном доме, вместе с отцом-военным, который давно променял свою личную жизнь на работу. Застать дома его можно было только либо поздним вечером, либо в выходной день, и то не всегда. Олеся, за три с лишним года основательно сдружившаяся с Юлией, знала, что никого не побеспокоит своим визитом, и всегда соглашалась на радушные приглашения подруги. Снег падал крупными пушистыми хлопьями, одевая в белоснежные одеяния всю округу, радуя тем самым спешащих по делам прохожих и резвившуюся во дворах детвору. Он словно задался целью вытеснить все мрачные убогие оттенки, которые принесла с собой сначала запоздалая осень, а затем и начавшаяся зима. Отовсюду раздавался детский смех и крик. Розовощёкие от мороза мальчишки и девчонки играли в салочки, кидаясь в друг друга снежками, мешая своим товарищам достраивать снеговиков и крепости. До дома Юли было недалеко, но снег успел осесть на одежде девушек, покрывая их плечи и руки затейливым узором. Невесомые снежинки путались в волосах и забирались, гонимые ветром, за воротники пуховиков, замораживая своим дыханием неприкрытые участки кожи. Зима во всю вступила в свои права, и колючий мороз играючи пощипывал их лица, оставляя на щеках цвет спелых ягод. После холодного и промозглого воздуха улицы было особенно приятно попасть в уютное тепло квартиры, глотнуть горячего чая и съесть по паре бутербродов, пополняя свой энергетический запас, который был почти уничтожен в борьбе с зимним студёным ветром. В прихожей чувствовался неприятный запах сигаретного дыма, который тянулся из приоткрытой двери кухни. Олеся поморщила маленький носик и потеребила подругу за рукав. — Юль, я, наверное, пойду, неудобно как-то. — Ты чего, Лесь?.. Думаю, отец пришёл с работы ненадолго и скоро уйдёт. Папа тот ещё трудяга, дня не может прожить без своих казарм. Проходи давай, заодно и познакомишься, — негромко ответила подруга, ободряюще подмигнув Олеське. Скинув модные сапожки и лёгкий пуховик, закинув подальше в шкаф рюкзачок с тетрадками и учебниками, Юля потянула Олесю за собой на кухню, где Игнат Матвеевич стоял возле окна и дымил в приоткрытое окно. — Пап, опять ты куришь! — Юлька возмущённо отобрала у отца сигарету и затушила её в пепельнице. — Ты чего, Юляш, я же не часто, — обиженно пробасил мужчина, доставая новую сигарету из пачки. — Больше дымлю, чем затягиваюсь. — Вот и нечего дымом дышать, это ещё вреднее, говорят. Ты знаешь, сколько заболеваний от этого может возникнуть? — Ну, жил же я как-то до этого дня и не болел, так что всё нормально будет, дочь. Ты лучше за свою учёбу переживай, а я сам как нибудь с этим разберусь — курить мне или нет. — Как же, разберёшься! А ничего, что я тоже живу в этом доме, и мне приходится дышать дымом, который скоро впитается тут во всё? Задолбало каждый день квартиру по несколько часов проветривать. Я, между прочим, тоже заболеть могу. Ты о ребёнке своём подумал? — Юляш, так ты вроде давно уже не ребёнок. — В глазах мужчины появились весёлые искорки. — Как бы сама уже ребёнка не принесла. — Вот и принесу! Может, тогда курить бросишь. — Доча, пожалей меня. Я ещё не готов стать дедом. Может, как-нибудь потом, лет так через пять-шесть? — с надеждой в голосе произнёс Игнат Матвеевич, смотря на дочь и делая жалостливые глаза. — Если ты обещаешь бросить, то я — обещаю подумать, — сжалилась над отцом дочь, но сигареты и пепельницу всё равно отобрала. Олеся стояла рядом с дверью, слушая занятную перебранку между отцом и дочерью, и разглядывала мужчину. Ей он показался высоким и крупным. Юля доставала ему до плеч, а значит, и она тоже будет ниже его, может, дотянет до подбородка. Сразу вспомнились могучие викинги — сильные воины и искусные мореплаватели, бородатые и длинноволосые. В отличие от них, Игнат Матвеевич имел короткую стрижку и гладко выбритый подбородок, а военная камуфляжная форма подчёркивала мощь тела. Если бы подруга не сказала, что этот мужчина — её отец, то Олеська никогда бы не поверила. Выглядел он моложе своих лет, и больше напоминал старшего брата Юли с большой разницей в возрасте, чем её отца. Нельзя сказать, что его мужественное лицо было красивым, скорее, обычным и простым. Он с широкой улыбкой и теплотой в глазах продолжал смотреть на Юльку, а та по-прежнему на него сердито ворчала, отобрав сигареты и вытряхивая окурки из пепельницы в мусорное ведро. Наконец, Игнат Матвеевич отвлёкся от дочери и посмотрел на Олеську. Та, как только почувствовала, что мужчина посмотрел на неё, сразу отвела взгляд и смущённо уставилась в пол, разглядывая свои разноцветные полосатые носочки. Он уже видел её на фотографиях, которые частенько показывала ему дочь, рассказывая по вечерам о прошедшем дне. На них девчонки всё время позировали вместе, веселясь и немного кривляясь. Казалось бы — это одна и та же девушка, но и отличия были очень заметны. На неживых кадрах Олеся была для него всего лишь очередной прекрасной незнакомкой, изображениями которых пестрел весь интернет. Глядя на неё, он представлял себе неприступную «снежную королеву»: холодную, высокомерную и знающую себе цену. «В живую» подруга дочери оказалась не такая, какой он ее нарисовал себе, а милой и немного неуверенной. Сейчас, на этой кухне, Олеся казалась ему испуганной ланью, робко жмущейся и готовой сбежать в любую минуту. Длинная чёлка упала ей на глаза, и она быстрым движением руки её поправила, убрав за ушко, в котором поблёскивала белым огоньком маленькая серёжка-гвоздик. Волнистые светлые волосы всё-таки прикрыли лицо, поскольку девушка упорно не поднимала голову, словно что-то разглядывая на полу. Игнат лишь успел заметить заинтересованный взгляд, которым она до этого смотрела на него. Этот взгляд его заинтриговал, и ему нестерпимо захотелось узнать, сорван ли этот прекрасный цветок или он всё ещё ждёт своего обладателя. — Пап, познакомься, это моя подруга Олеся. Я тебе про неё рассказывала. Умница, красавица, можно сказать, комсомолка. — Юлия быстро накрывала на стол, не замечая с каким интересом рассматривали друг друга её отец и подруга. — А это мой любимый и неповторимый папа — Игнат Матвеевич, прошу любить и жаловать. — Юлька чмокнула отца в щёку и опять принялась хозяйничать. — Чего стоишь, как неродная, садись за стол. Пап, ты чего Олеську смущаешь? Олеся оторвала глаза от пола, и Игнат наконец-то смог разглядеть её глаза: они были большие, карие, словно отполированный тёмный шоколад, в обрамлении чёрных, длинных и пушистых ресниц. Подкрашенные и чуть изогнутые на концах брови контрастировали с цветом волос, но казалось, что так и должно быть, девушка смотрелась ярко и эффектно. Маленький, хоть и длинноватый, на взгляд Игната, прямой носик, добавлял ей пикантности, а чувственный рот с чуть пухлыми губами и красивым плавным изгибом, притягивал своей свежестью и сочностью. Во взгляде уже не было того интереса, что Игнат заметил ранее, теперь в нём читалось неподдельное смущение, и мужчина подумал, что первое впечатление было ошибочным. Все мысли Игната теперь были сосредоточены только на Олесе. Пока они пили чай с конфетами и бутербродами, приготовленными Юлей, он всё время старался её изучить и разговорить, задавая самые разные вопросы. Девушка смущённо улыбалась, отвечая тихим низким голосом, который буквально завораживал Игната. Подобного с ним давно не было — Олеся явно оказывала на него необъяснимое воздействие: и тихим шелестом голоса, и робкими движениями, и смущённой улыбкой. Олесю тоже волновал нескрываемый интерес со стороны Игната. Скромной от природы, ей было в диковинку, что такой взрослый и интересный мужчина проявляет к ней особое внимание, а в том, что это внимание действительно особое, она могла бы поклясться. — Олеся, не стесняйтесь, берите бутерброды, молодому организму нужно хорошо питаться, — с этими словами Игнат придвинул тарелку с бутербродами поближе к девушке. — Спасибо, Игнат Матвеевич, я не голодна, — смущённо улыбнулась Олеся. В этот момент ей кусок в горло не лез, хотя, пока они с Юлей шли по морозу, хотелось съесть не только бутерброд, но и что-то посущественнее. — Пап, ты чего опять Олеську смущаешь?! — прикрикнула на отца Юлька. — Лесь, не обращай на него внимания, ешь давай, а то нам ещё третью пару в институте сидеть. — Да я не стесняюсь. Правда не хочу. — Учёба нравится? — не сдавался Игнат, обращаясь к девушке и прихлёбывая крепкий чай. — Да. Иногда бывает сложно, но в основном интересно. Скоро зачётная неделя начнётся, а после Нового года — экзамены. — Надеюсь, ты готова? — Надеюсь, что да. — Олеся опять опустила взгляд, улыбнулась, отхлебнула горячий чай и постаралась тихо, без звука, поставить чашку на блюдце. — Помню, мне нравилось учиться, — стал вспоминать мужчина свою молодость. — Столько всего интересного было, да и студенческая жизнь била ключом. Иногда собирались все вместе, то у кого-нибудь на квартире, то в общаге, денег на кафе особо и не было. Играли на гитаре, пили вино, танцевали, устраивали дискуссии. Классное время было. — Ага, девочки, пьянки, гулянки, — не осталась в долгу Юлька. — Сбагрил меня бабушке с дедушкой на попечение, а сам развлекался. — Так молодость, ветер в голове. — Олеська у нас совсем не такая, да, Олесь? — Нормальная я, — засмущалась ещё больше Леся. — С мальчиками не гуляет, на сборища не ходит, — загибала пальцы Юлька. — Что ещё? Учится почти на отлично, в магазине подрабатывает по вечерам и выходным, да ещё и красавица. Иногда мне кажется, что ты себя для принца бережёшь. Пап, давай её себе заберём? У тебя будет жена отличная, у меня мачеха добрая, да ещё и подруга. Что ещё для счастья надо? — Юлька всем улыбнулась и подмигнула подруге. — Думаю, мне пора. — Олеся решительно встала из-за стола и направилась из кухни в прихожею. — Олесь, не слушайте Юльку, оставайтесь! — попытался остановить Игнат. — Дочь, ты чего такая негостеприимная? — Олесь, извини, я не хотела ничего плохого сказать. Ты правда хорошая, а я, как всегда, лабуду несу. Пойдём в мою комнату, отдохнём перед занятиями. Юля потащила возмущавшую Олесю в свою комнату, не слушая её возражений, а Игнат пошёл за ними следом, желая продолжить разговор с понравившейся ему подругой дочери. Но как только те вошли в спальню, дочь захлопнула перед отцом дверь, напоследок показав язык и громко рассмеявшись: — Мальчикам в покои девочек вход воспрещён! Игнат постоял перед дверью, почесал затылок, развернулся и снова пошёл на кухню. Там он открыл форточку, достал сигарету из пачки, прикурил. На этот раз он думал не о работе, а о хрупкой девушке с красивым именем Олеся. С ней он опять себя почувствовал молодым, и захотелось, как в прежние годы, приударить за понравившейся девчонкой, задаривать её цветами и конфетами, водить на свидания, встречать с ней рассветы и закаты, нести всякую чушь, лишь бы слышать весёлый смех и видеть искорки в глазах. Конечно же, он прекрасно понимал неправильность своего интереса. Олеся была ровесницей его дочери. К тому же они были близкими подругами. — Надо срочно сегодня с кем-то переспать. Не дело это — на малолеток с вожделением посматривать, — задумчиво произнёс он, затушил сигарету и отправился собираться на работу. День обещал быть долгим — у шефа намечался банкет по случаю дня рождения. «Там можно будет и козочку очередную снять, — подумал Игнат. — Главное, сразу обозначить границы и не позволить посягать на свою свободу».