***
Звук мерных, чеканных шагов, издаваемый новыми начищенными ботинками по серо-коричневому каменному полу, разбудил Вэгги. Яркий свет электрических ламп бил по глазам даже сквозь визор шлема. Она сидела у той же стены, возле которой заснула облокотившись на своего любимого, но теперь девушка осталась одна. Старая станция преобразилась, очистилась, обновилась. С пола пропала пыль и кости, со стен кто-то стер идиотские надписи, с волнообразного потолка пропала копоть от костров, а с колонн исчезла запекшаяся черная кровь. К ней направлялся человек в темно-зеленой одежде, бронежилете и разгрузочной системой поверх, а голову его покрывал шлем в зеленом чехле. Он шёл медленно, отводя на каждый шаг ровно секунду — ни больше, ни меньше. Удары ботинок отдавались эхом в мёртвой тишине помещения. Вэгги поднялась и прижалась к стене, пытаясь нащупать хоть какое-то оружие. Выхватив из кобуры «Салли» она направила его в сторону солдата. Но тот даже не подумал менять траекторию или останавливаться, а всё также мерно шагал вперед. — Кто вы? Где я? Стоять! — никакой реакции. Она нажала на спуск, но вместо громкого хлопка в ушах оставалась всё та же тишина и удары подошв ботинок. Раму пистолета заело намертво, а неизвестный уже был в трех шагах. Вэгги уже приготовилась дать отпор, прижавшись к стене, но остановившись прямо перед её носом, незнакомец, будучи на пол головы выше неё, просто окатил стену за демонессой ледяным, полным мыслей взглядом, покосился на часы и, крутанувшись через левое плечо, зашагал в обратную сторону. Его звали Аникин Николай Павлович. Это был тридцатидвухлетний капитан Федеральной службы безопасности, которого, как и несколько десятков офицеров, поднял звонок среди ночи с пятого на шестое июня две тысячи пятнадцатого года. Грубый голос произнёс лишь шесть слов: «Привести в исполнение инструкцию сто одиннадцать», — после чего звонок оборвался. Он ожидал услышать любой другой номер, кроме этого. Согласно инструкции сто одиннадцать, каждый офицер и простой солдат, до которого был доведён приказ, обязан был в кратчайшие сроки явиться на станцию метро, за которой был закреплен. Николай сорвался с места так ничего и не объяснив жене и дочери, которых больше никогда не увидит. Добравшись до ближайшей станции, он спустился к путям и, дождавшись специально запущенного среди ночи состава, отправился к Севастопольской, где его, как человека, что должен был хоть что-то знать о происходящем и зачем тысячи военнослужащих были подняты по тревоге химической, биологической и даже радиационной угрозы. Но на вопросы, которыми его посыпали на Севастопольской, он мог только разводить руками. Но через час раздался звонок по старому красному телефону, который находился в будке дежурного, прямо у эскалаторов. Командование дало чёткую директиву — не открывать станцию до особого распоряжения. Через час исчез интернет. Еще через несколько минут — мобильная связь. Никто из присутствующих на станции не знал, что больше не увидит родных, а поверхность сможет подняться только через шесть лет и то в костюме химической защиты. Вэгги сняла душный шлем и шла следом за Акимовым, разглядывая солдат, рассевшихся между колоннами. Офицер делал круг за кругом, каждый раз спрашивая дежурного, сидящего у телефона, не звонил ли кто. Прошло уже шесть часов с момента прибытия Аникина. Если бы не пара бутербродов, коими поделились солдаты, успевшие прихватить кое-чего съестного из дому, то живот уже давно бы прилип к спине. Но вместо звонка, из тоннеля послышался гул приближающегося состава, в котором был лишь один человек — щуплый работник метрополитена с трясущимися от ужаса руками и бегающими глазами. Он вышвырнул в форточку какую-то папку и поезд, не открывая дверей, помчался дальше. Аникин поднял брошенный предмет, а бойцы соорудили стол из трех скамеек, собранных воедино. Откинув пустую, не заполненную корку, глазам столпившихся вояк предстали пронумерованные фотографии каких-то укусов, тел и две бумажки с подписями «Приказ» и «Инструктаж для личного состава». — Дайте свет, расступитесь! — Ну, что там, товарищ капитан? — Пизда… Читаю. Бла, бла бла… «… довести до личного состава сведения о введении режима ЧС на территории РФ по возникновению неизвестного вида бешенства, передающегося от человеко к человеку путем укуса и иных контактов…» — Каких еще, иных? Кто это, блять, пишет?! — Захлопнись! — раздалось из толпы. — «Личному составу надлежит вскрыть склады запаса на станции (ключ прилагается к данной инструкции) соблюсти все пункты радио-,хим- и биозащиты, проверить работоспособность герметичных дверей и ровно в десять ноль ноль открыть станцию для принятия беженцев. Двери держать открытыми строго не более тридцати секунд. При встрече лиц с открытыми ранами, следами от зубов, когтей (фото прилагаются) личному составу разрешается вести огонь на поражение. По истечению тридцати секунд двери надлежит закрыть, запечатать, всем спуститься на станцию, запереть гермозатворы и ожидать следующей директивы.» — Это чего же? По своим стрелять? И что это ещё за бешенство, от которого… — У нас нету времени. Петро, вскрывай склад, надо готовиться. Остальные — попытайтесь дозвониться до родичей, чую я, что мы тут надолго. Всё вокруг Вэгги будто растворилось и тут же собралось заново. Теперь она стояла перед огромными деревянными дверями, за которыми бесновалась толпа. Четверо солдат держались за поручни, готовясь отворить тяжелые створки, но Аникин медлил дожидаясь, когда минутная стрелка перевалит укажет на цифру двенадцать. За дверями затарахтели выстрелы, а потом еще и взрывы. Это танки и бойцы гвардии сдерживали атаку мертвецов. — Открывай! — прогудел приказ, и внутрь лавиной повалил народ. Люди, кричащие в истерике, проходили Вэгги насквозь, ведь её никогда не было на месте тех событий. Толпа напоминала град камней, когда маленькие камушки втаптываются в грязь по более крупными образцами. Так же и здесь, взрослые, похожие на кабанов, мужики и женщины давили ногами целую группу пятиклашек, которые направились в кино вместе со своей учительницей, дабы отпраздновать окончание учебного года. Один мальчишка, со сломанной кем-то шеей, лежал у порога входа и разглядывал Вэгги мертвым взглядом. Та попятилась и чуть не упала. В этот момент над всей толпой пролетел щуплый десятилетний пацан, которого из жалости зашвырнул Зиновий Владимирович — сельский тракторист, что приехал в на пару дней в гости к сестре и навсегда остался у дверей станции Севастопольская. — Закрывай, закрывай! — командовал капитан, когда истекло намеченное время. Кое-как отрезав остатки толпы, солдаты заперли двери оставив несколько тысяч человек по ту сторону на верную погибель. Как только захлопнулся гермозатвор, ударили ракеты оборвав нитку пульса двенадцатимиллионного города. Вновь всё переменилось и Вэгги оказалась у стола Аникина. Солдат сильно изменился в лице. Волосы пропали с головы в результате получения средней формы лучевой болезни. Щеки впали, а глаза стали бесцветными от вечного мрака метро. Он записывал на лист пожелтевшей бумаги очередной приказ об уменьшении нормы грибов на человека по сто двадцать грамм в сутки. Дела на станции, снабжавшей электричеством за счет динамомашин, вращаемых грунтовыми водами, что омывали станцию, треть внутреннего кольца, катились под откос. Станция Нагорная, которая стояла на пути единственного работающего тоннеля, погибала от неизвестной инфекции, выкашивающей людей одного за одним. Челноки отказывались идти через зараженную станцию и патроны, как и еда подходили к концу. Не в силах больше ни писать подобное, ни вообще что-либо решать за десятки людей оставшихся на станции, Аникин достал из кобуры ПМ и снял предохранитель глядя на единственную сохранившуюся фотографию своей семьи, что сгинула двадцать лет назад. Но пустить себе пулю в висок он не успел. В скромный по размерам кабинетик ворвался один из жителей. — Николай Палыч! Там… Хантер! — Он вернулся?! — Он уничтожил Нагорную и идет сюда! — Что?! — Он ведёт бронепоезд! Это Орден! — О, Господи… Значит так, надо подорвать северный тоннель, а людей я укрою в южном! Давай, за дело, пока нас всех не пожгли, как крыс! Всё вновь переменилось. Вегги стояла на краю тоннеля, а перед ней, на фоне беснующегося пламени пожирающего людские тела, среди которых был и начальник станции, стояли чёрные, безликие истуканы. Все под два метра, как на подбор, неотличимые один от другого в костюмах полной защиты, в кевларовых жилетах, в невиданных девушкой противогазах и с ранцами за плечами, они сильно напоминали ангелов, спускающихся в Ад для проведения очередного геноцида. Единым движением они развернулись и один из них вышел вперед снимая на ходу резиновую маску. Левая часть его лица была изуродована шрамами и рубцами, а мёртвый взгляд изучал Вагату, после чего пламя объяло и эту шестерку. Они испарились вместе с огнём, оставив демонессу в обрушенном тоннеле над сожженными костями. Воздух приобрел горьковатый привкус, дышать становилось все тяжелее и тяжелее, а перед глазом зарябило какой-то зеленой пылью. Она схватилась за горло и пыталась поймать ртом как можно больше воздуха. Дозиметр тарахтел, как ненормальный, наматывая удавку на шею девушки. Она повернулась и попыталась побежать к станции, где во сне бросила свой шлем, но повалилась на пути, к обгорелым костям и после недолгих потуг ползти, потеряла сознание слыша только стук своего замедляющегося сердца. Но остановиться оно не успело, в легкие пошел чистый, отфильтрованный воздух и где-то на задворках сознания зазвучали голоса. — … четыре зиверта. — Вытянет? — Должна. Снимай! Прайс проснулся из глубокого сна, коего давно не ощущал, от мерзкого пиликанья в ушах. Интерфейс шлема предупреждал о критическом состоянии одного из членов группы. Завидев чье окошко истерично мигало красным, демон подскочил, порвав по шву спальный мешок, и, подключив ПНВ, быстро отыскал шлем Вегги лежащий на пироне, а вскоре, благодаря системе «свой-чужой» которая подсвечивала контуры каркаса союзников зеленым картом, и саму девушку. Криком он разбудил остальных, а в частности медика и уже вся толпа скучковалась над бессознательным телом. По приказу Фоули, Джон снова снял шлем и медик что-то ввел ей прямо в висок, после и в шею, после чего вернул шлем на место. — Что дальше? — Несите её на станцию. Она много схватила — лучевая гарантированна. Я смогу немного подавить симптомы и общее ослабление организма, но ей нужно в Ад как можно скорее! — Она протянет два дня? — Да. — А вы куда смотрели, мать вашу?! — рявкнул Прайс на Акса и Рига, что в это время дежурили. — Ну мы же тоннель смотрели! Хер её знает, зачем пошла! Может отлить, а может еще чего! — Ебаный в рот, здесь вам не санаторий! Так Метро нас и прикончит! Подняли и понесли! Целый час разъяренный коммандер доходчиво и красочно доносил до своих солдат то, что их расхлябанность и тупизм очень скоро приведут к чьей-нибудь смерти. Прервала гневную тираду только очнувшаяся Вэгги, полностью переманившая внимание Джона на себя. Остальные же, кроме Фоули, поспешили удалиться как можно дальше от оверлорда. Медик же готовил препараты для выведения радионуклидов, скопившихся в организме Вегги. — Она идти сможет? — Доза большая, но пока не критическая. Да, сможет, только не сейчас, небыстро ну и не далеко. Она будет ощущать слабость, сонливость, тошноту, рвоту и далее по списку все прелести. Да что я распинаюсь… В общем и целом, ей будет очень херово от этих таблеток и инъекций! Хочешь знать мое мнение? — Не томи! — Надо добраться до ближайшей станции, где фильтры еще не до конца забились и воздух пригоден для дыхания. Если радиационный фон так сильно зависит от глубины станции, то наш вариант это Серпуховская! Она куда глубже этой и если там все нормально, то нам стоит просто переждать эти два дня и продолжить только когда отправим её в Ад. — Навигаторы истощены и я не гарантирую, что они еще раз сумеют открыть портал. Черт… — Придется делать выбор. Она или оружие, которого, кстати, может и не быть. Что для тебя важнее? — Не дави мне на совесть. Я знаю, что ей здесь совершенно не место. — Так какого хера ты потащил её с нами?! — Это был её выбор! — А у кого из вас, прости, яйца?! Ты, сука, хочешь контролировать Ад и управлять миллионами, хотя не в силах усмирить одну бабу! — Кажется, ты забываешься, сержант! — навис Прайс над Фоули. — Нет, сэр, я констатирую факт! Остыв и поняв то, что медик прав на все сто двадцать процентов, демон отступил. Склонившись над Вегги, Прайс приказал Фоули оповестить остальных о скором выходе и сообразить какие-нибудь носилки. Но они не понадобились так как вскоре девушка пришла в себя лёжа на нескольких спальных мешках, имитирующих матрас. — Джон… — она потянула свинцовую руку к сине-белому шлему. Но ослабевшая конечность не выдерживала и заметив это Джон перехватил ее зажав дрожащую кисть меж своих. — Эй, привет, полуночница! Решила свежим воздухом подышать? — Я видела… Видела всё, что здесь произошло… Люди сжигают людей! — Станция показала тебе свою историю, её фрагменты. Я тоже видел такие, но только на другой станции. И тоже, кстати, едва не погиб тогда. Как себя чувствуешь? — Как раздавленная картофельная моль… — Ничего, это пройдет. Ты только потерпи, скоро домой вернемся… — Оружие… Мы же за ним здесь? — Хрен с этими старыми железяками! Сместим Фон Элдриджа-старшего и получим оружейные комбинаты в свои руки. — Прости… Я оказалась слабой для подобного. — Душеизлияние устроишь дома, а сейчас — молчи и береги силы. — Не уходи… Не оставляй… — бормотала грешница, сознание которой вновь уходило в забвение. — Тише. Я здесь, с тобой. Сейчас мужики сделают носилки и пойдем дальше. Там, на станциях, воздух чистый, подышишь, эту резину снимешь — будет легче. Ты только не помирай…***
Морпехи собирали уцелевшие, не до конца прогнившие или сгоревшие доски и собирали из них носилки, в которых, в качестве подстилки и одеяла использовали те же спальники, а подушку заменял чехол от одного из них, внутрь которого набили запасную одежду и другие чехлы. Иногда девушка приходила в себя и пыталась встать на ноги, но метров через пятьдесят уже выдыхалась и вновь падала в полную бессознанку. Тем временем демоны подходили к Нахимовскому проспекту. Если бы не фильтры, встроенные в шлемы, делающие воздух стерильно чистым, то опасность, гонимую ветром в тоннели, жители Ада почуяли бы еще метров за сто. — Странно. Этот ветер… — Ветер, как ветер! — Акса жутко раздражало свойство Фоули вечно бормотать себе под нос. — А тебя не смущает, что он дует с обеих сторон? — В этой резине я даже своего хера уже не чувствую! — Возможно, оконечность передавлена и её придется ампутировать. — Я тебе скоро язык ампутирую! — Тихо. Слышите? — замер Маркус, идущий впереди всех, когда до станции оставались считанные метры. Из непроглядного тоннельного мрака доносились рычание, хрип и чавканье — трупоеды пировали очередными телами своих современников с поверхности, которым не посчастливилось спуститься в тоннели. Демоны вжались в стены тоннеля и в полном молчании каждый из них представлял, что будет дальше. Позади была зараженная радиацией Севастопольская, а впереди точно такая же станция, полная радиации и тварей, которые проникли на нее из-за заклинивших сорок с лишним лет назад гермозатворов. Здесь раскрывалась вся суть Метро — длинный тоннель по оба конца которого ждала смерть. Вперед пошли Джон и Маркус, чтобы хоть краем глаза заглянуть на станцию и возможные выходы. Проспект был небольшой, темной односводчатой станцией усеянной гниющими телами мутантов всех мастей и костями как людей, так и тварей. — Ох епт… Сколько же их? — протянул бес, разглядывая смутные очертания сотен небольших трупоедов — кикимор, — кои гнездились на станциях, подобных этой. Прайс же окатил взглядом потолок и углы, где спало еще несколько сотен тварей прилипших друг к другу. Вернувшись, они всё рассказали остальным, но долгих обсуждений не последовало. Обсуждать было просто нечего. Путь со станции был лишь один — тоннель, с почти закрывшимся, однако заклинившим в результате того, что главный инженер предприятия заболел в тот день, когда произвели эти непроницаемые двери, гермозатвором, находящийся на противоположной стороне станции. Главной проблемой было то, что до него было сто пятьдесят метров открытых путей на которых их точно усекут трупоеды. Но дорожка была только одна — бежать, не оглядываясь, к затвору. — Фоули понесет Вегги, а я возьму носилки на спину. Идем полукругом, прижимаясь к стене, закрывая Фоули. Главное — не растягивайтесь, иначе всем каюк! Демонессу закинули на спину медика и связали ей руки и ноги одним узлом в районе живота. Получилось подобие мясного рюкзака, который хоть как-то позволял Фоули использовать автомат. Джон же привязал к себе носилки и прижал их сверху рюкзаком. Выстроившись, они двинулись вперед. Кикиморы, стоило демонам показаться из тени тоннеля, тут же встрепенулись, заревели, поднимая из спячки своих сородичей, и рванулись в сторону построения. Однако после первых же очередей и трупов упавших с обугленной дырой от бластерного попадания в голове, вся волна замедлилась и даже остановилась. За прошедшее время местные мутанты давно отвыкли от столь громких звуков и вспышек света. Но продлилось это буквально пару мгновений перед тем, как мутанты с новой, удвоенной силой рванули на демонов. Гильзы винтовок Маркуса и Рига выбивали морзянку по стальным рельсам, а бластерные залпы освещали оскаленные пасти мутантов. Группа всё замедлялась и замедлялась из-за наплыва тварей, которые их окружали, и чьи трупы начинали скользить под ногами. До затвора оставались считанные метры ,наполненные всего несколькими мутантами. Отбросив ногой приближающуюся кикимору и пустив в нее несколько зарядов, Прайс пихнул в плечо Маркуса, чтобы тот закрыл брешь, образовавшуюся, когда тот отпрыгнул назад и вправо, чтобы перевести свое внимание вперёд по ходу движения группы. Маркус и Риг, идущие впереди, не могли должным образом расчистить путь с тридцати зарядными «калашами», поэтому Джон взял эту обязанность на себя. Два легких бластера, не требующие перезарядки на протяжении сотен выстрелов, без проблем создали достаточно широкую брешь вплоть до самых стальных дверей. — Быстрее! Уходим! Протолкнув вперед Фоули с «грузом», оверлорд ещё какое-то время отстреливал местную фауну и, как только Риг, следом за Маркусом, преодолели преграду, кинув вперед рюкзак и носилки, скрылся за затвором. Но внезапно, как удар грома прямо в темечко, он обернулся и в свете от шестиствольного бластера уставился на узкий проход между стеной и затвором. Сунувшись обратно, выставив перед собой пистолет, Джон высунулся на стороне станции, где мутантов становилось все больше и больше. Пулемет кипел, но выполнял свою работу на двести процентов, не подпуская пронырливых трупоедов. — Акс! — Вали, Прайс, я не пролезу! Отпустив гашетку, бес затолкал Прайса обратно в тоннель и закинул следом пулемет. Затвор заскрипел, а из-за него раздался истошный крик Акса, которого рвали на куски прямо вместе с броней, десятки мелких тварей. Проход исчез вместе со звуками с той стороны, а вскоре и учащенный пульс Акса принял вид ровной линии. — Акс… — протянул Фоули. — Он знал, на что шёл, как и мы все. Надо идти, чтобы не последовать за ним. А Девятка… Он этого и хотел. Да упокоятся они оба в небытии. — Маркус поднял пулемет и пристроился рядом с остальными.***
В скоре после проспекта Вэгги пришла в себя и была в ужасе от того, что уже двое демонов остались позади. Группа шла дальше, переступая гнилые шпалы и встречающиеся местами кислотные лужи образованные из зеленых грибов, что росли на стенах тоннеля. Двигались они медленно, в темпе ослабевшей девушки, которая, по словам Фоули, передвигалась только благодаря экзоскелету, который перенимал большую часть нагрузки. Вдруг край луча, испускаемого нашлемными фонарями, осветил не очередную деревянную доску, а носок черных ботинок, подбитых металлом. Демоны замерли, выставив оружие вперед, и только звук вращения блока стволов «минигана» разбавлял тишину. Подул ветер. Он поднял пыль с земли и всколыхнул подолы черного плаща, одетого на громоздкую фигуру. — Маршалл. Не думал увидеть тебя здесь. — раздался холодный, как лед, ровный, монотонный, мертвый голос. Рукой опустив ствол пулемета, который морпех уже направил на смутные очертания существа, возникшего перед ним, Джон сделал шаг вперед, не опуская пистолетов. Вэгги же будто в каком-то трансе снова разглядывала последнюю сцену своего сна, который чуть было не стал посмертным. Тот изуродованный человек имел точно такие же ботинки. Но откуда он знал Джона — было загадкой для неё, ведь последний, когда рассказывал о своей жизни, четко говорил, что никого живого в Метро не встречал. — Я знаю этот голос… Но откуда мне знать, что ты не игра сознания? Ты же подох еще в США? — Получил, значит, диктофон? — Получил. Но теперь мне нужны объяснения! Откуда ты узнал, что я буду здесь. — Два дня назад я видел сон. Ты знаешь, как редко это происходит. Ты явился в этой броне и указал на этот тоннель. Я знал, что это неспроста. — Как ты оказался в Метро? — На той АЭС случилось то, что я не могу объяснить… Мы не успели. — заключил Бригадир после короткой паузы. — Что? — Нагорная. Она проснулась. Нужно идти. — Стой! Что на Нагорной? — То же, что и везде — одна из вариаций смерти. Подойдя ближе, Джон осветил могучую фигуру Бригадира, который теперь, из-за изменений в комплекции самого Овердорда, казался не таким уж и огромным, как когда-то. Однако, его внешний вид внушал некий трепет. На огромных плечах висел черный резиновый плащ до колена, скрывавший силуэт носителя. Из-под него виднелся черный защитный костюм, поверх которого был надет кевларовый бронежилет с горой подсумков, а конечности покрывало что-то на подобии кольчуги. Его левый глаз на лице, изуродованном ещё сильнее, чем когда-то, не мог полностью закрыться при моргании. Лысый череп же покрывал защитный шлем с противогазом-забралом. В итоге, он снял по спины укороченный «калаш» и повернулся спиной к демонам. — Потушите свет. — скомандовал он и медленно двинулся вперед. Прайс послушался, а следом и остальные. — Подожди. Нам нужно передохнуть. Она сильно облучилась. — указал Джон на девушку. — Нет времени. Если, конечно, хочешь вернуться в Ад. — тут демона просто переклинило и он, выхватив пистолет, ткнул им в спину старого знакомого. — Откуда ты знаешь, что я сдох? — Я многое знаю, Джон. И Ад и Рай. Но это история для другого раза. Идём, иначе все исчезнем. Джон ничего не понимал, как и остальные демоны, а Вэгги застыла в ужасе, не в силах пошевелиться или что-либо сказать. Так как дозиметры успокоились, все поснимали шлема и в нос демонессы ударила сразу сотня резких запахов. Сырость, смрад гнили, ржавчины и так далее, но сильнее всего несло от той самой фигуры, стоящей перед ними. Это был не просто запах, он будто бы шел изнутри человека, если он был таковым. Металлический запах крови, мочи и гниющей плоти сводил девушку с ума в самом негативном смысле. Но к её радости вновь пришлось надеть шлемы с ПНВ, чтобы хоть что-то видеть под ногами. Бригадир же шел просто так, при этом ни разу не споткнувшись. — Джон. Кто это? Я видела его во сне он… — пыталась она достучаться до возлюбленного, который лишь отмахивался. — Потом, Вег, всё потом…***
Туман пополз по полу, скрывая пути от глаз. Нагорная предстала точной копией Севастопольской, только более чистой. Но разглядеть убранство мешал густой туман, непонятно откуда взявшийся и сводящий с ума электронику. Новый спутник шёл медленно, вымеряя каждый шаг, вслушиваясь в шёпот белой дымки. — Кто здесь, слышите? Какого черта?! Эй?! Эй! Нет! Уйди! Нет! А!!! — Маркус выбросил оружие и скрылся во мгле так быстро, что ничто даже не успел его остановить. Джон было подхватил пулемет, и уже хотел побежать за товарищем, но Бригадир его перехватил. — Он мертв. Не буди лихо. — он указал наверх, где, средь клубом тумана, скользнуло тело огромного змея или чего-то подобного. — Маркус! — взревел Риг — последний из оставшихся морпехов и начал поливать из винтовки тварь, что ползла над головами. Раздался тихий свист и из пучины станции выскочила огромная голова и пронзив стрелка полуметровыми клыками, утащила того в туман. Пульс его прервался сразу. — Твою мать… Не дергайтесь. Медленно, аккуратно идите след в след. Забрав еще двоих, Нагорная отпустила остатки жалких тварей, называемых демонами и через несколько часов они достигли Серпуховской, которая оказалась относительно безопасной. Переход на кольцевую станцию обвалился, а гермозатвор продолжал надёжно уберегать станцию от жителей поверхности. Люди покинули её только когда, от рук Бригадира, погибла Севастопольская и вся ветка зачахла без их караванов. К тому же вечные нападения со стороны Нахимовского проспекта еще сильнее омрачали жизнь. Пока же перрон, заваленный хламом, стал приютом для разбитых морально и уставший физически, трех демонов и одного человека, что собрались у костра. Фоули провел необходимые для Вегги процедуры и тут же отрубился прямо на полу, не вспоминая даже про спальник. Девушка же лежала на носилках возле Джона, который, как и остальные, наконец избавился от железяки и резины вшитой в нее. Запах был неимоверный! Казалось, что все мутанты метро были уже в курсе о месте положения его источника и предпочитали держаться в стороне. Сами же костюмы перевели в автономный режим и они спокойно охраняли покой владельцев. Когда в сознании остались только Хантер да Джон, у них завязался разговор. Первый рассказывал о том, как умирая от передоза радиацией залез в гравитационную аномалию, чтобы прекратить свои мучения, но вместо того, чтобы разорвать его на кусочки, она телепортировала Бригадира сюда, в Метро. Долгие годы он жил в этих тоннелях, где, по его же словам, сходил понемногу с ума. Он рассказывал о последней выжившей станции — Бауманской. Под институтом, как оказалось, был небольшой лабораторный комплекс, где изучали мутации человека под воздействием радиации и химикатов различных видов. После апокалипсиса некоторые «эксперименты» выжили и сумели обосновать свое общество. После войны в метро, когда из пятидесяти тысяч уцелевших осталось только три, они вышли из своего бункера и обосновались на станции. Прознав про такое место, люди с отклонениями стекались туда. Закрывшись от остального Метро, мутанты смогли, при помощи наработок института, научиться выживать в коллективном труде. Так же они приняли и Хантера, когда тот скитался от станции к станции в поисках пропитания. Его способность заменять в тоннелях целую роту очень пригодились жителям «Бауманки». -… и что ты вспомнил? — Обрывки. Образы Рая и Ада. Образы Бога и Люцифера. — Как ты узнал, что я мертв? — Я не знал. Просто предположил, увидев демонов. Их образы я тоже видел в своей голове. — Весело. Ты вечно был… Странным. — А ты снова пытаешься создать для себя иллюзию обыкновенной жизни. Помнишь, что случилось с Кассандрой? — Не напоминай. В этот раз я такого не допущу. — Она уже умирает. — Она сильнее чем Кэсс. В разы! — Ты ходячее бедствие, Маршалл. Смерть всю жизнь шла за тобой по пятам. — И она меня уже достала. Я мёртв пора бы ей уже отстать. — Ты размяк. — А ты все тот же старый сухарь. — Да. Но именно поэтому я всё ещё жив спустя столько лет. За это время я многое понял и иногда лучший путь для спасения кого-либо, это просто остаться в стороне...