Любовь к несовершенству

      — Всё, я спать, рот не закрывается уже, — Сокджин вытягивается в струну, задирая руки над головой и в который раз уже чуть ли не разрывая рот в зевке. — Идёшь?       Чимин что-то невнятно бурчит, сидя с закушенной губой и ногами в кресле, усердно что-то делая в телефоне, пока к нему через плечо не заглядывает старший. Сокджин смотрит в экран, где с таким усердием Пак пытается на крошечной машинке доехать до финиша, в который раз виляя где-то в хвосте, и ухмыляется прямо в ухо:       — Дай угадаю, в очередной раз проигрываешь?       — Да блин! — Чимин сдувается, доезжая до пестрой линий финиша, и буквально лужей расползается в кресле. — Хён, ты отвлек меня!       — Не-не, дорогуша, ты уже был в хвосте, — насмехается и почти утешающе хлопает по спине. Чимин же обижено выпячивает губу и хмуро смотрит перед собой.       — Почему я не могу выиграть у этих засранцев, что Тэхён, что Чонгук?       — Они кровь молодая, давно в игры гоняют, а вот ты уже старичок, смирись, не обучаемый совсем.       — Ой ли!       — Куда ты? — старший отключает компьютер и удивлённо провожает взглядом Пака, тот явно не в свою комнату собрался.       — Наказывать! Старшим уступать надо!       Сокджин неприлично фыркает, и Чимин резко замирает на пороге, так и оставшись с одной тапочкой на ноге, вопросительно покосившись на Кима.       — Ты только тихо, все уже спят.       — Ага, — кивает младший и выскакивает на улицу, так и не заметив странной ухмылки на губах Сокджина.       Чимин обходит почти всю территорию в поисках Чонгука, даже заглядывает на плавучий остров, но того нигде нет. Сумерки совсем сгустились, только слабый свет от фонарей освещал тропинку до основного домика, и вот он. Чонгук сидит прямо на полу под дверцей, укутавшись в плед, и с телефоном в руках. Блеклый свет от экрана освещает лицо парня, тот выглядит задумчивым и что-то активно набирает на телефоне. Только спустя мгновение, когда приходит уведомление на телефон, Чимин понимает, что младший строчил ему сообщение: "Маленький хён обиделся?" "Мы можем ещё потренироваться" "Чимин-а?" "Ты очень обиделся? "Ты же не обижаешься, эй?"       Множество сообщений в секунду, как же в стиле Чонгука. Чимин отрывает взгляд и уверенным шагом направляется к нему, пока тот снова активно что-то набирает в телефоне. Младший не сразу различает шаги рядом, только мелко вздрагивает, когда отрывает взгляд от экрана и с широко открытыми глазами взирает снизу вверх на Чимина. В полумраке и не сразу разберешь, какое у него выражение лица, и Чимин своим мыслям улыбается, потому что Чонгук выглядит потешно и мило с таким взглядом и полной катастрофой на голове. После душа он их совсем не укладывал, и теперь они пушатся и вьются. Умилительная картина.       — Хён? — звучит очень тихо и неуверенно. — Ты что, правда обиделся?       Чимин изгибает бровь, отвлекается от своих мыслей и нелепо моргает. Отрицательно качает головой и без особых церемоний вдруг опускается и ютится под плед, потянув на себя добрую половину. Чонгук ежится от прохлады, место он всё же себе нагрел уже давно, а тут такое нарушение, но разве можно отказать Пак Чимину? Особенно когда у него явное расстройство на лице проигрышем. Или это свет так играет тенью на лице?       Чонгук немного ближе придвигается, чувствует, как от старшего пахнет алкоголем, и думает, а сколько ещё он выпил после того, как ребята уже разошлись. Чон позволяет себе приобнять парня за плечи и накинуть плед вокруг него, а сам довольствуется меньшим. Так они оказываются совсем близко и в мягком коконе уже нагретого пледа.       — Я на поворотах скорость теряю, — делится Пак и переворачивает телефон в руках.       — Говорил же, сбавляй скорость и вытесняй противника с внутреннего угла, если видишь, что тот тебя обгоняет, — тут же мягко отзывается Чонгук, садясь немного в полуоборот, чтобы устроить подбородок на плече старшего, пока он снова запускает игру и сосредоточенно смотрит в экран.       — Вот так?       Чон внимательно смотрит на экран, пока Чимин пытается приноровиться к опасным поворотам, обгоняя ботов, не замечая ничего вокруг, но усиленно навострив уши на команды младшего.       — Ага, а если видишь, что вырываются вперёд - дави на газ и подрезай под прямым углом, вот, — Чонгук легко кивает и переводит взгляд с экрана на лицо старшего после очередного круга по новой карте.       Чимин сидит максимально сосредоточенный, выпятив губы, и немного качает головой из стороны в сторону, будто бы это могло помочь при поворотах. Выглядит довольно забавно, они уже столько раз проводили так время за играми, и каждый раз Чонгук умиляется такой старательности, и что самое ценное - Чимин никогда не расстраивается. Если только в шутку и самую малость, и никогда не просит поддаваться. С Тэхёном у них всё иначе, там соперничество на максималках, что всегда вызывает смех у старших.       Чонгуку вдруг хочется сделать нечто иное, прямо сейчас. Рискнуть и узнать, какой это возымеет эффект. Сам Чимин так уже не один раз делал, только Чонгук таких шуточек не понимал, особенно, если старался особенно сильно сконцентрироваться на игре. Это всегда было приятно, но ужасно отвлекало. Выбирая самый опасный момент, Чон плавно ведет подбородком по плечу и льнёт мягко губами к коже под ухом, оставляя там легкий поцелуй, слегка подув на кожу.       Чимин спокоен, практически не реагирует, недаром его концентрации можно позавидовать. А Чонгук озадачен, поджимает губы, бросая взгляд на экран, пальцы сами собой скользят с плеча вниз по талии, сжимают аккуратно, а губы целуют уже в шею, задерживаясь там уже дольше. Чимин выгибает шею в попытке отстранится, и всё ещё молчит.       Шумно выдыхая и опаляя кожу горячим дыханием, Чонгук пускает в ход язык, с нескрываемым удовольствием проводя им от шеи до подбородка, а пальцами ловко задирает край футболки, забираясь под нее и уже с силой сжимая кожу.       — Чонгук, — звучит почти предостерегающе.       — Мф? — урчит младший с улыбкой на губах, целуя под челюстью.       — Ты когда стал таким рискованным? — Чимин жмёт на паузу и поворачивает голову к младшему. — Тут камера стоит, вдруг её забыли отключить? Не думаю, что редактор будет готов к такому повороту.       — Она не пишет уже, я узнавал, — тихо отзывается и целует в уголок манящих губ с привкусом недавно выпитого пива.       — Зачем ты об этом узнавал? — Пак прикрывает глаза от прикосновения к лицу и покрывается мурашками, когда ладонь скользит к животу, осторожно поглаживая.       — Я любопытный, — Чонгук выпутывает вторую руку из-под одеяла и, прижимая ладонь к щеке старшего, льнёт к губам, слегка прикусывая нижнюю, требуя к себе внимания. Безобидные махинации с терпением старшего обещали закончиться очень неожиданно.       Чимин отвечает, ловит поцелуй, опуская телефон где-то рядом с собой, и прижимается ближе, с ловкостью прижимая Чона к стенке, а сам взбирается на его бедра, обнимая за шею и углубляя поцелуй. Кожа под футболкой приятно нагревается, а поглаживающая бок ладонь перебирается на спину, аккуратно царапая короткими ногтями. Пак слегка прогибается, надавливая весом на пах младшего, и вызывает в нём легкую дрожь.       — Что-то мне подсказывает, что ничего ты не узнавал, — мгновение спустя шепчет Чимин, заглядывая в тёмные ореолы, и встречает победную ухмылку.       — Под таким углом нас не видно будет, даже если она включена. Да и здесь достаточно темно.       Чимин только улыбается, зарывается пальцами в мягкие волосы младшего и тянет их назад, открывая шею для новой порции поцелуев.       — И всё же, на улице не самая хорошая идея, Чимин-а, - Чонгук прикрывает глаза, надавливая на талию старшего обеими руками, тем самым поддаваясь бедрами навстречу, чувствуя, как постепенно нарастает возбуждение в штанах.       — Не я это начал, — отзывается старший и целует вязко в ключицу, отодвигая края рубашки и футболки. — Могу остановиться.       — Нет, пожалуйста, — опаляя чужой подбородок горячим дыханием, Чонгук снова льнёт к губам в ленивом поцелуе. Вот так просто, наслаждаясь только поцелуями и с усилием сдерживая хёна на месте, уберегая их обоих от ненужных проблем и лишнего трения.       — Алло, гараж! — громкий голос Юнги звучит как гром среди ясного неба. Хоть и немного приглушенно из-за стеклянной двери, которая тут же открывается. Парни подпрыгивают на месте, и Чимин со всей грацией в попытке отстранится, заваливается назад, потому что Чонгук буквально роняет его со своих ног. — Вы места лучше не могли найти? Читаю книгу и вижу такое в окне.       Юнги скрещивает руки на груди и изгибает вопросительно бровь, подпирая плечом раздвижную дверь.       — М-м-мы просто...это…п-прости, — Чонгук виновато тупит взгляд, рыская им активно по траве в поисках своего телефона, постоянно одергивая полы широкой футболки в попытке скрыть позор в штанах. А пока Чимин с тяжелым вздохом поднимается на ноги, Юнги скептически опускает на него взгляд.       — Чимин, — Пак вопросительно поднимает взгляд и готовится к очередной нотации о безопасности, впрочем, заслужено, — ты же старше в конце концов, уединиться не пробовали? Адреналина не хватает? Мне Хосока подключить?       Имя Чона старшего действует отрезвляюще, знают и уже научены всем экстремальным наказаниям от него в виде изнурительных тренировок, после которых даже просто дышать сил нет.       — Не надо! — в унисон отвечают Чонгук и Чимин, а Юнги ухмыляется Чеширским котом.       — То-то же, а теперь кыш отсюда, — Мин предостерегающе косится на камеру, которая и правда находилась довольно далеко от них, и попасть младшие не должны были так очевидно, но ведь, напугать и пожурить их одно наслаждение, теперь вон какие напуганные и тихие, сплошное очарование.       Юнги скрывается за дверью и задвигает шторку, когда Чимин хмурится и кусает губы, а Чонгук подбирает свой плед в это время.       — Он что, читал книгу в темноте?       — Может, в телефоне читал.       — Но я не видел света в комнате.       Парни переглядываются, молчат и как-то на обоюдном, высокоинтеллектуальном канале их локальной связи решают пойти в сторону плавучего домика. На середине пути их одолевает хихиканье, немножко истеричное, а позже они давятся диким смехом, переходящим в хрюканье, когда оказываются уже за дверью в комнате Чона. Чимин давится в ладонь, а Чонгук кидает в него плед.       — И почему он вечно становится свидетелем наших посиделок? — фыркает младший и подходит к камере, чтобы убедится в её неактивности, пока Чимин позади уже почти икает от истерики.       — Карма у него такая, — сипит Пак, избавляясь от пледа, кинув его где-то рядом с постелью. — Ты серьезно спишь под этой сеткой?       Чонгук просто кивает, стягивая с себя рубашку и оставаясь в одной футболке.       — Неудобно же совсем, — старший морщится. — Она у меня съезжает к чертям.       — Зато меня не кусают, — отзывается Чон и подходит сзади к Паку, обнимая того за талию, мазнув еле уловимым поцелуем в макушку, потому что Чимин тут же поворачивается в его руках, укладывая ладони тому на плечи.       — Совсем неудобная приблуда, я сказал, — оставляет легкий чмок на кончике носа.       Чонгук тихо угукает на каждое сказанное слово и бесстыдно изучает ладонями каждый изгиб старшего, останавливаясь на упругих ягодицах.       — Потому что я собираюсь её убра...ай! - Пак недоговаривает, запинаясь пяткой об какой-то предмет на полу. Это оказывается оставленная гитара, которую в полумраке он и не сразу разглядел. В попытке не убить инструмент Чимин оступается, ударяется ногой настолько сильно о выступающую ступеньку, что стук слышен на всю комнату. Он успевает только грубо схватиться за шиворот младшего, и они оба под тяжестью веса друг друга летят прямо на кровать. Сетка выгибается под опасным углом, и звучит треск пластмассы. И, кажется, в нескольких местах. А сами парни оказываются наполовину под ней.       Наступает гробовая тишина, Чонгук только и смог что упасть на руки, опираясь на постель по обе стороны от старшего, и испуганно взирать на зажмурившегося парня под собой.       — Чимин? — его голос почти различим.       Пак приоткрывает глаза и протяжно шипит:       — Я... ногу сломал…       Чонгук подскакивает как ужаленный, путается в краях сетки, недовольно рычит и бегом сползает с постели, дотягиваясь до выключателя. Он быстро возвращается и аккуратно тянется к ногам старшего.       — Что?! Какая нога? — лепечет Чон со страхом в глазах, и не смея пока даже прикоснуться.       — Правая, - Чимин медленно садится, видя, как заметался младший по комнате, включая светильник, морщится от боли в ноге и косит взгляд на гитару, которую спасал ценой своей ноги.       — Как ты это делаешь, хён, обладая такой грацией, вечно умудряешься найти приключения на свои конечности! – Чонгук вроде бы и возмущается, а вроде бы и волнительно бормочет что-то ещё, с особой осторожностью рассматривая ногу, не смея к ней прикоснуться. Мало ли что. Чимин на это лишь улыбается, с какой-то особенной нежностью, смотрит за тем, с какой осторожностью Чонгук оглядывает страдальческую ногу.       — Я просто ушибся, ничего серьезного.       — Ты сказал, что сломал ногу! — тёмные глаза с блюдца взирают с неким негодованием и паникой.       — Ляпнул, что первым пришло на ум, успокойся, видишь? — в подтверждение своих слов Чимин двигает ногой и чувствует, как разбегается под кожей дискомфорт от пульсирующей боли, она терпима и правда не так критична, к утру должно точно пройти. — Я, между прочим, твою гитару спасал. Разбросался тут.       Чонгук хмурится, снова обводит взглядом ногу и видит, как густо краснеет место удара, синяк точно обеспечен, не то чтобы синяки и ссадины для них это что-то новое, нет, и не такое бывает во время репетиций, но если это увидят ребята или кто-нибудь из стаффа - вопросы обеспечены. Младший всё ещё со страхом и осторожностью прикасается к здоровой ноге, не сильно сжимая её выше колена у самой кромки шорт.       — Прости, Чимин-а, ты точно в порядке? — мягкий тембр Чона действует успокаивающе, Чимин кивает и уже шире улыбается.       — Да, что не сказать теперь о твоей сетке.       Парни одновременно опускают взгляд на унылую сеточку-ткань под Паком и снова фыркают.       — Новую возьму или… — Чонгук ухмыляется и подползает ближе между разведённых ног старшего, перемещая руку на здоровой ноге под ткань шорт, — заберу твою.       — Тэхён-а не одобрит твой выбор, — Пак фыркает, отклоняется назад и опирается на локти, чувствуя, как мурашки от прикосновения расползаются по коже с приятным теплом.       — А я очень хорошо попрошу его, — Чон переходит на шепот, почти перебираясь на постель, аккуратно усаживаясь коленями на матрасе, шире разводя ноги хёна.       — Скажу ему…       Чимин не договаривает, потому что Чонгук наклоняется к нему и замирает в миллиметре от его губ, опаляя губы старшего своим дыханием:       — Что скажешь?       Старший забывает, что хотел сказать, он обхватывает ладонями лицо Чона и льнёт к губам в мягком поцелуе, проталкивая язык между губ, утаскивая того за собой на постель. За эти дни отдыха, им ещё ни разу не удавалось оказаться настолько близко. Сегодня действительно удачный день, когда они смогли оттянуться со всеми ребятами под выпивкой и разными играми, беседами без камер в вечернее время. И сейчас, в комнате младшего, вдали от основного домика они испытывают настоящее единение, сокрытое за этими дверями.       Они целуются лениво, глубоко и упоительно тонут в объятьях друг друга, прерываясь лишь на короткие диалоги. Через время избавляясь уже от пострадавшей сетки и со всем удобством укладываются на подушки.       — Поспишь со мной? — шепчет младший, укладываясь рядом, прижимая к себе Пака и зарываясь тому в шею, с нежностью поглаживая спину поверх футболки.       — Нельзя, Чонгук-а, а ты знаешь, я этими утрами не совсем подъёмный, — Чимин задерживает поцелуй в макушку и проводит рукой по плечам, опускаясь на талию, он чувствует, как шумно, но с разочарованием выдыхает Чон. — Ну же, потерпи, пока домой вернемся. Всего-то несколько дней прошло, а ты уже соскучился?       Такой чувствительный и податливый младший будоражит и беспокоит, Чонгук только кивает, но такой ответ точно Чимина не устраивает. Он видит, что тот расстроен. Пак быстро переворачивает парня на спину и, превозмогая дискомфорт в ноге, ловко садится сверху. Чонгук ошарашенно расширяет глаза, порывается предупредить в который раз о травме, но Пак прикладывает к его губам указательный палец и хитро скалится в улыбке.       — Хён может оставить приятный подарок, расстроенный Чонгук-и хочет его?       Чонгук глупо хлопает ресницами, слегка хмурится с озадаченным видом, но всё же прерывисто кивает, чем вызывает у старшего удовлетворённое хмыканье.       — Ещё бы ты отказался, — урчит старший, и воздух из легких Чонгука вылетает со свистом, когда до него доходит, что собирается сделать этот не совсем трезвый змей искуситель. Чимин сползает в самый край кровати, подхватывая пальцами расслабленный пояс штанов, резко стягивая их с младшего.       — Ч-Чимин! — отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие отражается в этих глубоких темных ореолах, когда он оказывается в одном нижнем белье, полностью раскрытым перед страшим, который плотоядно облизывается, восседая между его ног, разведя колени в стороны.       — Что? — как ни в чём не бывало начинает Пак, кивая на пах Чона. — По-моему, тут и так всё понятно.       Чонгук вспыхивает спичкой, и даже не понятно из-за чего больше всего. Они всё же при свете, одни, спустя долгое время, а Чон возбудился только от одних поцелуев и такого загадочного вида старшего. Чонгук всегда сначала чувствует, а потом только думает, если и вовсе на это время у него есть.       Чимин даже не пытается выслушать оправдания лежащего, и бесстыдно склоняется, оставляя легкий поцелуй вдоль внутреннего бедра, пробираясь выше к паху. Старший действует медленно, целует в живот, оттягивая по тазобедренной косточке белье, но не больше, и ведет влажным языком по выступающему стволу члена, наблюдая, как увеличивается влажное пятнышко у головки на ткани.       Чонгук сейчас такой особенно чувствительный, уставший за весь день с самой малой каплей алкоголя в крови и сверх податливый в руках любимого хёна. Смущение уходит на задний план, он внимательно следит за каждым действием Пака, любуясь им с подушек, прикусив губу и дышит глубоко. Член становится тверже, желание ощутить теплую тесноту влажного рта перерастает в навязчивую идею, отчего он сам торопит Чимина, спуская белье и подставляя член к пухлым губам. Пак на это лишь продолжает улыбаться, хитро оглядывает младшего своим острым карим взглядом, и приоткрывает рот.       Младший позорно стонет уже от этого, но не смеет взгляда отвести, в особенности, когда эти самые губы смыкаются вокруг головки и член постепенно пропадает под легким движением головы. С горла срывается ещё один протяжный стон и прикрыв глаза в наслаждении, Чон откидывает голову на подушки, зарываясь пальцами в волосы старшего, направляя и задавая уже свой ритм. Сначала плавный, тягучий, не глубокий, упиваясь тем, как внутри тесно и как ловко язычок оглаживает стенки органа. Чимин сам прикрывает глаза, упирается удобнее одной рукой в бедро парня и подстраивается под ритм ладони на голове.       Чонгук ускоряет, ободряюще ласкает кожу головы, легко подмахивает бедрами и перед глазами рассыпается весь белый свет, когда Чимин берет особенно глубоко. В груди копится жар, а живот особенно сильно сокращается от приятных спазмов. Чон открывает глаза и принимает полусидящее положение, упираясь локтем в подушки, разводит ноги шире и с упоительным, снятым с предохранителя терпением, толкается в умелый рот старшего. Чимин задыхается, это приятно, он позволяет себе редкими всплесками отстраниться, чтобы задышать полной грудью, прежде чем вернуться к минету от которого Чона уже слегка потряхивает.       — Х-хён, - шипит младший, буквально отдирая от себя Пака. — Я с…сейчас…       Чонгука кроет, он валится обратно, сжимает с силой темные пряди и с сильной дрожью в теле толкается бедрами навстречу, Чимин на мгновение перестает дышать, принимая в себя особенно глубоко и младшего на большее не хватает, он кончает. Мышцы живота каменеют, а Чимин глухо стонет с очевидным наслаждением проглатывая буквально всю сперму и напоследок ведет языком по обмякшему члену, затем приподнимается, вытирая уголки губ.       Чонгук разбитый, с раскрасневшимися щеками, вздернутой футболкой и взъерошенной шевелюрой выглядит лучше любой картины. Чимин доволен.       — А ты? — лепечет Чон, порываясь перехватить Пака, но тот уже укладывается обратно на подушки рядом и целует во влажный висок.       — Это же мой подарок, чтобы Гуки не грустил этой ночью и последующие тоже. Дома отработаешь, — Чонгук на эти слова фыркает, прикрывает глаза и спешит прикрыться.       — Хорошо, уговорил, — дерзит Чон и с улыбкой лезет обниматься, тут же ловя опухшие губы в поцелуй. Чимин жмется ближе, с легкой дрожью в теле и младший медленно отстраняется, заглядывая тому в глаза. — Может?...       — Нет-нет, всё хорошо, — спешит исправится Пак, обнимая в ответ. Так они ещё какое-то время лежат, нежась в теплых объятьях пока Чимин не видит, что Чонгук становится совсем пассивным и еле разлипает тяжелые веки. Они ещё немного так лежат, тихо переговариваясь, прежде чем Чимин собирается пойти к себе.       — Мфп…я не сплю, — ворчит Чонгук, цепляясь за старшего с особой упорностью держа глаза открытыми.       — Засыпаешь, давай, я пойду к себе, — Чимин воркует, удобнее устраивая младшего под одеялом и целует в лоб, убирая пряди волос. — Сладких снов, Чонгук-и.       — Хорошо… — Чонгук уже не порывается открыть глаза, он расслабляется окончательно и когда Чимин обувает тапочки, слышит то, отчего улыбка сама непрошено просится наружу. — Люблю тебя, Чимин, сладких снф…       Чонгук недоговаривает, засыпает моментально, так и уткнувшись в подушку носом, где совсем недавно лежал сам Пак. Чимин целую минуту смотрит на умиротворенное лицо младшего с разливающейся теплотой в груди, выключает после свет, и выходит из комнаты. И только уже оказавшись на своих двоих он понимает, что ему слишком дискомфортно шагать.       Чимин опускает взгляд на свои ноги, тяжело вздыхает и качает головой с легкой хромотой направляясь к своему домику. Похоже ему ещё стоит подумать над причиной, потому что вопросы будут и не только у ребят. Улыбаясь своим мыслям Пак тихонько заходит к себе, видит Тэхёна в позе звезды, в обнимку со скрученным одеялом в руках, и аккуратно устраивается на самый краешек, предусмотрительно приготовив ещё один комплект одеяла.       Удобно устроившись, Чимин глубоко вздыхает и прикрывает глаза, спустя нескольких минут проваливаясь в объятья Морфея.