Гарри не имел глаз. Дядя и тетя, что давно стали для него папой и мамой, говорили, что это последствие аварии, в которой погибли его родители. Он знал, что они врут. Он
слышал, что они врут. Запах, сбитый ритм сердца, и слегка подрагивающий голос.
Они говорили желтым. Гарри не любит желтый, но он их понимал. Вообще, когда проходит достаточное количество времени после потери зрения, человек многое понимает.
Например, то, что люди иногда лгут потому, что
сами не знают правды.
***
В ту ночь миссис Дурсль плохо спала. И на это у неё было несколько,
действительно веских, причин.
Первая — это то, что заболел её единственный сын Дадли. И хотя этот случай был единичным и без осложнений, а врач сказал, что ребенок вот-вот выздоровеет, женщина всё равно волновалась.
Второй причиной бессонницы было беспокойство за Лили. Письмо, адресованное чете Поттер, было отправлено еще месяц назад, а ответ всё ещё не пришел. По последней весточке, которую получили по адресу Прайвет драйв, дом 4 Литтл-Уингинг графство Суррей, было понятно, что в магической части Англии не всё так солнечно, как хотелось бы. Поэтому, сейчас, не имея и крупинки информации, мать семейства Дурсль гнала от себя мысли о том, что с её сестренкой, зятьком и племянником могло что-то случится. А вечерний разговор с мужем, и очень странное поведение сов не добавляли спокойствия.
Третьей причиной было смутное предчувствие чего-то. Чего именно женщина понять не могла, но это чувство зудело где-то на краю сознания, портя и без того не очень хорошее настроение.
Оно слегка успокоилось, когда через легкую дрему женщина услышала детский плач. У неё была задача куда важнее копания в своих ощущениях: её сын проснулся. Аккуратно, чтобы не разбудить уставшего после долгого рабочего дня мужа, она встала. Затихшее было беспокойство ударило по ней с удвоенной силой, когда пришло осознание того, что, во-первых это не Дадлин голос, а во-вторых звук идет с первого этажа.
Надев халат и прихватив с собой ружье, подарок её отца Вернону, она спустилась на первый этаж.
***
— Петти… Дорогая, прошу, ничего не трогай.
Она встрепенулась.
— Там… Это ребенок Лили… Они…
— Тем более. Значит это сделали маги. Джей же тебя предупреждал о Зельях: Не то вдохнул или тронул и уже либо мертв, либо не контролируешь свои действия, — голос мужа вывел миссис Дурсль из оцепенения.
Открытая дверь, на женщине лишь легкий халат, а на пороге корзинка с лежащим в ней ребенком. Именно такую картину увидели бы соседи, выглянув в окно, но сейчас ночь, а ночью все нормальные люди спят. Опомнившись, Петунья подцепила корзинку ружьем, занесла домой и, сбегав на кухню за перчатками, взяла на руки младенца, чтобы успокоить.
Вернон Дурсль был трудолюбивым, в меру добрым, в меру оптимистичным и очень терпеливым человеком. Но сейчас, стоя рядом со своей любимой и смотря на младенца в её руках, он понимал, что его самообладание терпит крах.
Дитя плакало кровью.
***
Он должен был заподозрить, что этот день будет ужасным еще когда только-только проснулся с Петуньей в своих объятиях. Обычно она вставала раньше и успевала приготовить завтрак к тому моменту, как он спустится. Но за ночь она так вымоталась с Дадли, что проспала.
— Дорогая, Пети, проснись, — он нежно поцеловал её в лоб.
— Милый… — Петунья нежно обняла мужа, заставляя его лечь удобнее.
— Что?
— Кто первый до ванны, тот и выбирает, что будет на завтрак, — произнеся это, женщина сорвалась с постели и выбежала из комнаты.
До душа они добрались вместе. Вместе готовили завтрак и шуточно переругивались, обсуждая соседей. Петунья даже успела его проводить до машины, прежде чем проснулся Дадли.
Это утро было замечательным. Слишком замечательным, чтобы и день был таким же.
Все началось сразу же, как он выехал со двора. На углу улицы мистер Дурсль заметил, что происходит что-то странное — на тротуаре стояла кошка и внимательно изучала лежащую перед ней карту. В первую секунду мистер Дурсль даже не понял, что именно он увидел, но затем, уже миновав кошку, затормозил и резко оглянулся. На углу Тисовой улицы действительно стояла полосатая кошка, но никакой карты видно не было. Он напрягся.
Ну, во-первых, у них на Прайвет Драйв кошки были только у старушки Фигг, и они были раза в 2 больше чем эта. К тому же, враждебны к посторонним животным. Именно этот момент и был вторым аргументом в пользу возвращения домой: либо кошки погибли,
в чем он сильно сомневался хотя и очень на это надеялся либо эта животинка опаснее всей их банды, раз уж они еще на неё не напали.
«Единственные животные, которых боятся питомцы Арабеллы — это люди… Паранойя. Это все паранойя. Мы живем на абсолютно нормальной улице, абсолютно нормального города. По таким местам анимаги не шатаются. Ну, кроме Джея и Сириуса. А почему? А потому, что большинство из них ненормальные. Пускай эта кошка тут и дальше сидит, а мне надо ехать на работу. Сегодня очень важный день. Если мы наконец заключим сделку с компанией мистера Мюррея, то я смогу отвезти семью к океану.
Эх… Как же давно мы не были там с Петуньей…
Песок… Тепло… Может и Поттеров позовем, а то больно Пети беспокоится за свою сестренку.
Домик на берегу… У них там вроде тоже пацан родился. С нашим одногодки…» — И мысли Вернона медленно возвращаются в мирное русло. И нет ему больше дела ни до магов, не до старушки Фигг, ни до кошки, что проводила его машину задумчивым взглядом.
Но когда он подъехал к Лондону, заполнившие его голову мысли вылетели оттуда в мгновение ока, потому что, попав в обычную утреннюю автомобильную пробку и от нечего делать глядя по сторонам, мистер Дурсль заметил, что на улицах появилось множество очень странно одетых людей. Людей в мантиях. Он был в курсе, что у магов, есть закон по которому они должны сохранять секретность, чтобы магглы — люди, не обладающие магической силой, не узнали о мире магов. И он был в курсе, что внешний вид относится к одному из пунктов. Все-таки полюбил женщину, у которой в семье есть ведьма, так, что все законы, как Магии, так и принятые магами он изучил досконально. И сейчас в маггловской части Лондона он наблюдал
это.
Мистер Дурсль забарабанил пальцами по рулю. Его взгляд упал на собравшихся неподалеку типов, оживленно шептавшихся друг с другом. Мистер Дурсль почувствовал возмущение, увидев, что некоторые из них совсем не молоды, — подумать только, один из мужчин выглядел даже старше него, а не соблюдал законов, вбитых, как сказал Сириус, каждому магу с детства! Ну и тип! Но тут мистера Дурсля осенила мысль, что эти непонятные личности наверняка всего лишь собирают пожертвования или что-нибудь в этом роде… Всего лишь благотворительная организация… Или ролевики… Да, так оно и есть!
Стоявшие в пробке машины наконец тронулись с места, и несколько минут спустя мистер Дурсль въехал на парковку фирмы «Граннингс». Его не отпускала мысль о том, что больно правдоподобные мантии были у этих людей…
Кабинет мистера Дурсля находился на девятом этаже, где он всегда сидел спиной к окну. Так случилось и сегодня. Попросив свою секретаршу, миссис Томас, принести кофе, начал подготовку к встрече с мистером Мюрреем. Тот являлся директором, а по совместительству еще и владельцем сети строительных магазинов «Сasa Forte». Заключив соглашение с ним, «Граннингс» мог увеличить прибыль чуть ли не вдвое. Это хорошо… Это очень хорошо…
— Мистер Дурсль, ваш напиток, — Грейс поставила кружку недалеко от компьютера.
— Благодарю, — пробормотал Вернон не отвлекаясь от бумаг, — Во время презентации вы можете мне понадобиться. Так что, пожалуйста, не отходите далеко от стойки. Предугадывая ваши вопросы, отвечу: даже если позовут, даже если без вашей помощи не обойтись. В случае чего ссылайтесь на мой приказ.
— Хорошо… Сэр, мне нужно будет сегодня домой пораньше. Ребенок… Но я успею все сделать до ухода, — она смутилась. На эту работу женщину взяли не так давно. Хорошая зарплата и дружный коллектив, в который она сразу влилась, справедливый начальник, специальность, на которую она училась. Такую работу терять очень не хотелось.
— Вы только сообщите мне, когда соберетесь уйти, и бегите, — мужчина весело усмехнулся. Все-таки не зря он послушал жену и взял эту женщину. Трудолюбивая, держится за работу. Все выполняет вовремя и в целом хороший человек. А то, что ребенок маленький и требует внимания, из-за чего она часто отпрашивается, так не беда.
Это было последнее хорошее событие за день.
Сделка чуть не провалилась. Электроника барахлила, презентация отказывалась открываться, да и гости то и дело отвлекались на что-то за окном, прослушивая половину того, что он говорил. Мистера Мюррея не устраивала цена, качество, количество и еще шестьсот шестьдесят шесть пунктов в договоре, который он сам одобрил еще неделю назад. Сделка чуть не провалилась, но Вернон не был бы Дурслем, если бы не смог дожать. В конце-концов, подписи были поставлены, гостей проводила миссис Томас, а глава компании «Граннингс» был измотан и зол.
Дурсль не мог знать, что гости наблюдали пролетающих сов — подумать только, сов, летающих не ночью, когда им и положено, а средь бела дня! И это уже не говоря о том, что совы — лесные птицы, и в городах, тем более таких больших, как Лондон, не живут.
Но неприятности этого дня не закончились на выматывающем договоре. Ближе к часу дня он понял, что не взял обед, приготовленный Петуньей.
Со всем этим он даже забыл о людях в мантиях и не вспоминал о них, пока не столкнулся с группой этих типов недалеко от булочной. При одном только взгляде на них ему становилось не по себе.
Эти типы тоже оживленно перешептывались, и он не заметил у них в руках ни одной кружки для сбора пожертвований.
Выйдя из булочной с пакетом, в котором лежал большой пончик, мистер Дурсль вновь вынужден был пройти мимо этих странных личностей, и в этот момент он абсолютно случайно услышал:
—… да, совершенно верно, это Поттеры, именно так мне рассказывали…
—… да, их сын, Гарри…
Мистер Дурсль замер. У него перехватило дыхание. Он ощутил, как на него накатывает волна страха. Он оглянулся на шептавшихся типов, словно хотел сказать им что-то, но потом передумал.
Мистер Дурсль метнулся через дорогу, поспешно поднялся в офис, попросил секретаршу, чтобы его не беспокоили, сорвал телефонную трубку и уже набирал предпоследнюю цифру своего домашнего номера, когда вдруг передумал и положил трубку обратно на рычаг. Затем он начал поглаживать усы, думая о том, что…
Нет, конечно, это была глупость. Поттер — не такая уж редкая фамилия. Мистер Дурсль легко убедил себя в том, что в Англии живет множество семей, носящих фамилию Поттер и имеющих сына по имени Гарри. Ничего с этой семьей не могло случится. Джеймс и Сириус сильные, потомственные и хорошо обученные маги, Лили и Ремус вообще не вылазят из библиотеки и придумывают все более хорошие способы защиты дома и людей, живущих в нем, что стоит только защита на их участке. В конце-концов, у них есть Снейп, а этот змей многое может. Или Регулус…
В общем, мистер Дурсль решил, что ему совсем ни к чему беспокоить миссис Дурсль, тем более что она всегда ужасно близко к сердцу воспринимала все, что касалось её сестры. Мистер Дурсль не упрекал жену — у него тоже была сестра, и он не представлял, что бы делал, если бы у них была такая же ситуация, что и у бывших Эванс… Но, тем не менее, эти люди в мантиях, и то, о чем они говорили — все это было странно.
Жену он беспокоить не стал, но свое спокойствие так и не смог восстановить.
Застав себя за размышлением об этом всем в три часа, он встрепенулся. Работы у него было еще много, а он сидел, расклеившийся из-за каких-то странных личностей, которых никакой адекватный, нормальный, взрослый человек не воспримет за достоверный источник. Нужно было работать.
С работы Дурсль ушел ближе к шести вечера, увязнув в отчетах бухгалтерии. Он был настолько погружен в раздумья о финансах компании, что, выходя из дверей, не заметил проходившего мимо человека и врезался в него.
— Извините, — пробурчал он, видя, как маленький старикашка пошатнулся и едва не упал. Мистеру Дурслю понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что старичок был одет в фиолетовую мантию. Кстати, старикашка нисколько не огорчился тому, что его едва не сбили с ног. Напротив, он широко улыбнулся и произнес писклявым голосом, заставившим прохожих обернуться:
— Не извиняйтесь, мой дорогой господин, даже если бы вы меня уронили, сегодня меня бы это совсем не огорчило. Ликуйте, потому что Вы-Знаете-Кто наконец исчез! Даже такие маглы, как вы, должны устроить праздник в этот самый счастливый день!
С этими словами старикашка обеими руками обхватил мистера Дурсля где-то в районе живота, крепко стиснул его и ушел.
Мистер Дурсль буквально прирос к земле. Это точно был маг. Только они могли быть настолько… Как бы это сказать… Настолько
магами.
(Если, ты, дорогой читатель, понимаешь о чем я) Вернон не понимал, что возмутило его больше: фривольное отношение этого мага к нему, то, что его назвали магл, то, что этот мужчина нарушил закон или то, что Джеймс все-таки умудрился опять куда-то вляпаться и потащил туда Лили.
Когда он свернул с Тисовой улицы на дорожку, ведущую к дому номер четыре, он сразу заметил уже знакомую полосатую кошку. Настроение его резко упало. Мистер Дурсль не сомневался, что это та самая кошка — у неё была та же окраска и те же странные пятна вокруг глаз. Теперь кошка сидела на заборе, отделяющем его дом и сад от соседей.
— Брысь! — громко произнес мистер Дурсль. Но кошка не шелохнулась. Анимаг. По их душу. Напряжение, копившееся весь день, усилилось.
Затем, собравшись с духом, он вошел в дом, внушая себе при этом, что ему ни в коем случае не следует ни о чем рассказывать жене.
Для миссис Дурсль этот день был, как всегда, весьма приятным. За ужином она охотно рассказала мистеру Дурслю о том, что у их соседки серьезные проблемы с дочерью. «А вот нечего было отправлять девчонку на кружок фортепиано, когда она хотела на танцы». И напоследок сообщила, что Дадли выучил новое слово «низяаа!». Мистер Дурсль изо всех сил старался вести себя как обычно.
Когда миссис Дурсль уложила Дадли в кроватку, мистер Дурсль поцеловал его, пожелал спокойной ночи и пошел в гостиную включить телевизор. По одному из каналов как раз заканчивались вечерние новости.
«И в завершение нашего выпуска о странном поведении сов по всей Англии. Хотя совы обычно охотятся ночью и практически никогда не показываются днем, сегодня поступали сотни сообщений от людей, которые с самого рассвета в разных точках страны видели беспорядочно летающих сов. Специалисты не могут объяснить, почему совы решили изменить свой распорядок дня. — Тут диктор позволил себе ухмыльнуться. — Очень загадочно. А теперь я передаю слово Джиму МакГаффину с его прогнозом погоды. Как ты думаешь, Джим, не будет ли сегодня вечером новых дождей из сов?»
«Не знаю, Тед. — На экране появился метеоролог. — Однако сегодня не только совы вели себя необычно. Наши зрители из таких отдаленных уголков Англии, как Кент, Йоркшир и Данди, звонили мне, чтобы сообщить, что вместо дождя, который я пообещал вчера вечером, у них был настоящий звездопад! Возможно, кто-то устраивал фейерверки по случаю приближающегося праздника. Хотя до праздника еще целая неделя. А что касается погоды — сегодняшний вечер обещает быть дождливым…»
Мистер Дурсль застыл в своем кресле. Падающие звезды, совы средь бела дня, маги, вышедшие за барьер, анимаг этот. И еще непонятное перешептывание по поводу Поттеров… Миссис Дурсль вошла в гостиную с двумя чашками чая. И мистер Дурсль почувствовал, как тает его решимость ни о чем не говорить жене. Они никогда ничего от друг-друга не скрывали. Он понял, что хотя бы что-то ему рассказать придется. И нервно прокашлялся.
— Э… Петунья, дорогая… Когда пришло последнее письмо от Зоопарка?
Как он и ожидал, миссис Дурсль улыбнулась. Но потом на её лице начала проявляться печаль.
— Месяц-полтора назад, — проговорила миссис Дурсль. Письма и правда перестали приходить. Обычно Лили каждую неделю присылала весточку, и старалась навещать через каждые пару месяцев. Последние письма были тревожными. Она писала, что на Сириуса и Джеймса уже было пару засад, и в последней они с Вальбургой, матерью Блэка, кое-как вытащили их с Грани. С самой засады эту парочку притащил к Годриковой Лощине кто-то из Пожирателей.
— А почему ты спрашиваешь?
— В новостях говорили… — пробормотал мистер Дурсль. Несмотря на огромную разницу в габаритах, он все же побаивался жену, и именно она была хозяйкой в доме. Эта женщина с сестрой смогла заставить Сириуса отправиться к матери на поклон с извинениями, что дорогого стоит. — Совы… падающие звезды… по городу ходят толпы странно одетых людей…
— И? — миссис Дурсль села в соседнее кресло.
— Ну, я подумал… Может быть… Может, это как-то связано с их войной…
Миссис Дурсль поднесла чашку ко рту слегка подрагивающими руками. А мистер Дурсль задумался, осмелится ли он сказать жене о том, что слышал сегодня. И про Поттеров, и про Неназываемого.
И решил, что не осмелится. Вместо этого он произнес как бы между прочим:
— Их сын — он ведь ровесник Дадли, верно?
— Да, такой спокойный мальчик. С Дадли в прошлый раз подружились. — Миссис Дурсль улыбнулась.
— Не напомнишь мне, как его зовут? Гарри, кажется?
— Гарольд. Но да, они постоянно сокращают до Гарри. Инициатива Джеймса. Иногда Поттер такой ребенок.
— О, конечно. — Мистер Дурсль ощутил, как ёкнуло сердце. — Я с тобой полностью согласен.
Больше мистер Дурсль не возвращался к этой теме — ни когда они допивали чай, ни когда встали и пошли наверх в спальню. Но как только миссис Дурсль ушла в ванную, мистер Дурсль открыл окно и выглянул в сад. Кошка все еще сидела на заборе и смотрела на улицу, словно кого-то ждала.
Мистер Дурсль спросил себя, не привиделось ли ему все то, с чем он столкнулся сегодня? И если нет, то неужели все это связано с Поттерами? Если это так… и если выяснится, что с ними, Поттерами, что-то случилось… Нет, мистер Дурсль не вынес бы этого.
Миссис Дурсль пошла в комнату ребенка, а мистер Дурсль лежал без сна, вспоминая все, что видел и слышал в этот день. И самая последняя мысль, посетившая его перед тем, как он уснул, была очень неприятной: А что если Лили и Джеймс на самом деле связаны со всем случившимся сегодня?
В конце-концов, мистер Дурсль сказал себе, что и он, и Петунья позаботятся о племяннике в случае чего.
Проснулся он от того, что рядом не было жены. Открыв глаза, он понял, что еще ночь и откуда-то доноситься детский плач. То, что это не Дадли он понял сразу. Накинув халат, он потянулся за ружьем. И когда не смог его нащупать, стремительным шагом пошел на звук, испугавшись за Петти. Когда Вернон спустился, то увидел как его осторожная Петти тянется к корзинке неизвестного происхождения на пороге дома.
— Петти… Дорогая, прошу, ничего не трогай.
Она встрепенулась.
***
Да, Гарри не имел глаз, но он не был слепым. Повязка скрывала его пустые глазницы, но мир пробивался даже сквозь неё. Его жизнь — это чужие эмоции, чувства, поступки, что всплывают калейдоскопом цветов. Его жизнь — это видеть запах, звук и вкус.
Ложь для него была желтой, как лимон, как солнце в полдень. Этот цвет кислый и давит. Желтый пахнет лютиками и звучит криком десятка голосов. Он душит. Желтый слишком резкий, бьющий. Желтый для него цвет опасности. Желтый для него — причина не ходить в школу. Потому что желтый очень часто становиться зеленым — цветом смерти.
Спокойствие — черное, глубокое,
как голос Вернона. Черный на вкус как чай, и почему-то пахнет кровью, древесным лаком и парным молоком. Гарри знает, что парное молоко белое, кровь алая, а древесный лак бесцветный. Ему Дадли рассказывал.
Но для него они черные. Как повязка на лице, как вой соседской собаки, как имена Сириус и Фенрир.
Любовь — голубая. Мама Петунья пахнет голубым.
Он любит этот цвет. Наверное даже больше, чем черный. И это не потому, что голубой звучит голосом Дадли и пахнет вечерами в гостиной у камина. Совсем нет… Может совсем чуть-чуть… На ощупь голубой, как пряжа, как любимый свитер тетушки Мардж, когда она обнимает его во время панических атак.
***
— Гарри, бери гитару и трость, — вспышка небесного разгоняет лайм. Не режет. Обволакивает. Дадли счастлив. — Сейчас Гордон позвонил и сказал, что видел, как байк точно такой же, как у дяди Сириуса, в парк заезжал. Пошли проверим, а? Вдруг действительно он, тогда мы сможем в тайне от мамы его новые песни послушать. Слышал, что последний альбом раскупили в первый же день.
Дадли снова тараторил, как заведенный и, даже не прислушиваясь к скрипу и шороху, можно было понять, что он не может устоять на месте от восторга. Так и было. Всего через пару мгновений после этих слов раздался грохот и глухие удары: упала полка с детскими книжками и солдатиками. Для Гарри это было совсем неудивительно. Он привык к тому, что достаточно крупный для своих лет Дадли, в его маленькой комнате под лестницей был страшнее урагана. Правда Дадли в этом винил родителей, что не забирают уже ненужные вещи из помещения.
- Папа ее еще не убрал, да? - кора и тени от листьев под веками. Дадли возмущен. - Вот убьешься один раз, я с ним разговаривать больше не буду.
Новый шорох, тяжелое дыхание и скрип двери. затем шаги и кровать проминается под чужим весом.
-Так мы идем?
Бродяга очень редко исполнял песни на улице. Чаще всего он приезжал с туров в Лондон, а потом на один или два вечера заглядывал к ним, увидеться с мальчишками и о чем-то поговорить с родителями парней. Поэтому, чтобы ознакомится с его творчество, приходилось копить деньги и умолять отца, чтобы он отвез их в город, потом часами ждать в очереди и только после этого, получить заветный диск. Но теперь даэже это было недоступно. Кто же знал, что учителям и родителям не понравиться бизнес по продаже лягушек и крыс хулиганам? Они просто были поставщиками, а шутки - ответственность покупателей.
— Кто еще с нами? - Гарри, сжимавший в это время гитару в руках, не мог не улыбнуться на действия брата. Убрав Сэнди в сторону, он встал и потянулся, чтобы немного успокоить уставшую спину.
— Парни не смогут...
Шкаф, стоявший рядом с кроватью миролюбиво скрипит дверью, гулом здороваясь с хозяином. Гарри улыбается, ласково гладит полированную древесину и пальцами пробегается по вешалкам и тканям, чтобы найти нужную рубашку. Синтетика скрипит, металлические застежки звенят, пока рука не цепляется за квадратные пуговицы. То, что нужно. Рождественский подарок Дэ. Мягкая, в черно-красную клетку, для него горит
красным песком и соленными волнами океана.
— Деннис еще с карантина не вышел... - кровать натужно скрипит, оповещая о том, что моторчик Дадли так и не утих, и перед выходом им еще нужно будет ее снова заправлять.
Рука стремиться выше по стенке шкафа, забираясь на верхнюю полку: ленточки для волос. Почти струны, поэтому приходиться чуть притормозить и аккуратно их дергать, вслушиваясь в гул. Почему-то сегодня кажется правильным выбрать шелковистую и достаточно короткую. Подарок тети Мардж. Она привезла из какого-то храма в Японии, куда ездила на выставку собак. Завязав хвостик, Поттер-который-теперь-Дурсль, закрывает шкаф.
— Малькольм на тренировке по баскетболу, а Гордон только из лондона, его мать не отпустит сегодня... так, что... - Гарри чувствует лукавый взгляд брата. - Нас двое, как в старые не совсем добрые времена.
Нас двое. Светлая мальва. Горький шоколад. Молоко с печеньем.
***
— Мама? — спрашивает Гарри. Он спокоен. Дадли это не нравится. Еще ему не нравится, что Гарри здесь, в их доме, а той рыжей тети и забавного дяди нет. А еще у него почему-то на голове что-то белое. Он странный.
—
Тятли...
Через час Дадли отдает ему одну из своих игрушек. Мама же для чего-то оставила их вместе в этой белой комнате.
***
В следующий раз он видит этого странного мальчика спустя три сломанные игрушки и одно порванное ухо у мишки. Его, Дадлина, мама не улыбается, как обычно, и на ее шее не висять блестяшки, которые так интересно ловить, когда она к нему наклоняется. Зато есть Гарри, который сидит на ее руках.
-Маленький мой, малыш, ты же помнишь Гарри, да? Вы часто играли и спали вместе. Он теперь будет жить с нами и вы снова будете вместе играть и спать. Хорошо, милый? - мамин голос дрожал, мама сжимала этого Гарри в руках, так как его должна сжимать не Дадлина, а Гаррина мама.
Дадли это не нравиться, почти так же, как та каша, которой сегодня его кормили, но он послушно ползет на другой конец кроватки, надеясь, что это вернет улыбку маме. Она улыбалась, когда они играли, может она не хочет, чтобы он скучал один и сейчас это поможет?
— Вот и славно, - странного мальчика кладут с ним рядом. Тот тут же протягивает лошадку, что держал в руках, и мама действительно слегка улыбается. - Теперь вас двое.
И Дадли улыбается в ответ. Может то, что их двое действительно снова сделает ее веселой и с блестяшками.
***
— Гарри, ты почему один на улице?! — громкий окрик больно бьет по ушам.
Гарри вскидывает голову из-за обилия красного. Он вертит головой, пытаясь понять откуда звук, но их так много, что хочется плакать: Дадли недалеко с мячиком, мама шелестит кустами, папа ругается где-то в стороне и громко ездят машины…
—
Нас двое, а еще мама во-о-о-он там,— резиновый мячик упирается в ногу и Гарри цепляется за чужую руку, ища защиту. — И я ей расскажу, что вы его напугали.
Дадли совсем недавно узнал, что Гарри совсем ничегошеньки не видит. Сперва он хотел такую же повязку, как у братика, но после того, как мама ее сделала и не снимала с него пока не приехал папа, он понял насколько это страшно. И опасно: коленки до сих пор очень жглись. когда он купался в пузырьках. Но если даже уже такой большой Дадли испугался, то Гарри тем более нужна защита. А так, как Гарри - его братик, то защищать его будет сам Дадли.
— Дэ, где? — шепот на грани слышимости.
— Слева...
***
— Мальчик, ты почему сидишь один? Иди поиграй с другими детьми.
Он не знает, что значит этот ритм сердца и такая интонация. Но Гарри понимает значение серого хаки. Омерзение. Отвращение. Ему больно и немножечко обидно. Рядом нет Дадли, чтобы сказать, что он не один, что они играю, их…
—
Нас двое. Он попросил воды и я за ней сходил.
Дадли не нравится тон воспитательницы. Он знает этот тон. Так мама говорит о пьяницах. Кто такие пьяницы, он не знает, но прям уверен, что это что-то плохое. А Гарри не плохой. Странный? Да. Часто плачет и не любит большие компании? Да. Но он уже умеет читать и постоянно таскает еду, чтобы покормить собак по пути домой. Гарри иногда заступается за тех, кого обижают, и совершенно не заслуживает, чтобы к нему так обращались. Поэтому Дадли уводит его подальше от воспитательницы, а вечером говорит маме о том, что случилось в саду.
***
— Давайте проучим слепого плаксу и заучку?
Гарри слышит это, уже после того, как доходит до людного места на площадке и его замечают. Он разворачивается и бежит, обещая себе, что больше не будет слушать учителя и искать друзей.
Дети кричат и смеются. Желтый давит на Гарри. Цветные росчерки режут мысли и спокойствие. Толпа гонит его куда-то и он бежит. Бежит от чужого сердцебиения и голоса. Ему больно. У него трещит голова и хочется плакать, но рядом нет Дадли, поэтому нельзя... Ни останавливаться, ни плакать, чтобы не догнали. Чтобы их обидные слова не были правдой. Только, очевидно, далеко сбежать не получается и мальчик падает, споткнувшись обо что-то.
— Похоже жизнь вас ничему не учит и вы забыли, что
нас двое. А еще есть парочка друзей, которые помогут вам навалять.
Синий врывается в сознание. Дадли зол, но Гарри в безопасности. Гарри с
ним.
Их двое. Черный забирает свое.
Уже позже они сидят в кабинете у директора большой компанией из шести человек, и Дадли с гордостью заявляет, что ему не стыдно в драке защищать брата.
***
— Да, Дадли, нас двое…
