Невъебирский

      Как-то так совпало, что разница в возрасте у них забавная: два года и два дня.       В детстве они были только рады праздновать дни рождения почти подряд. Дружили они странно, дрались и ругались всегда. Но когда вставал вопрос: «Кого ты пригласишь к себе на праздник?» — в первую очередь называли имена друг друга. Чисто символически дарили мелкие подарки и объедались сладким, пытаясь ухватить самый большой кусок вишневого торта. Было не важно даже — кто именинник.       Так продолжалось лет десять, а потом они стали слишком взрослыми. Не для дней рождений, а для глупых вечеринок подряд. Уговор был таков: восемнадцатое число, средняя дата, становилась их совместным праздником. Почему они вообще ставили такие ультиматумы и жертвовали лишним «выходным» днем? Просто они были хорошими друзьями. И плевать они хотели на эти семьсот тридцать два дня разницы.       Уже семнадцатилетний Александр дарил еще четырнадцатилетнему парню вручную связанную фенечку, а Сережа Саше — цепочку с небольшой подвеской. Сидели, улыбались глупо и смотрели на рассвет, устроившись на капоте машины Сашиного отца. Никаких больше сладостей в этот совместный день, иначе нечестно. Только горячий горький чай и долгие беседы.       Через год в тот же день Сережа впервые мазнул губами по щеке Невского, точно зная, что ничего страшного после этого не последует. Если Саше противно, он не ударит, не накричит даже, только скажет прекратить. «Ты мне тоже нравишься,» — он утыкается носом в блондинистую макушку младшего парня, менее заметно целуя.       Еще через шесть лет они снова, облокотившись о машину, уже Сашину, сталкиваются банками светлого пива и обмениваются глупыми пустышками.       Удивительная дружба, года пролетели, а они словно их вместе провели. Теперь следователь немного наклоняется к другу, легко касаясь губами виска, а Сибирский закрывает глаза и расплывается в идиотской ухмылке.       «Ты мне тоже нравишься, Саш,» — будто он заучивал эту короткую фразу, от чего-то будоражащую кровь. Заучивал и повторял про себя такие же слова, когда-то сказанные самим Александром.