Невъебирский

      Молочная плитка с фундуком уже успела немного подтаять, пока её крепко сжимали в руке.       Сладко.       Слишком сладко.       Эту шоколадку ему вручила одноклассница, которой он явно нравится. Она сказала это прямым текстом, что не оставалось ничего кроме как принять подарок и вежливо поблагодарить.       Ты хороший староста и не станешь обижать девушку, тем более ту, у которой к тебе чувства. И пусть она не знает, что тебе нельзя этот самый шоколад. Глупая, бедная Лизонька. Прям как в той повести Карамзина.       Время подходит к большой перемене и ты как всегда идёшь в ваше бессменное место встречи.       И ты несёшь эту подтаявшую плитку, чтобы потом протянуть её Невскому. — Очередная фанатка?       Ты встаёшь в своё любимое место, подпирая стенку, не забывая положительно кивнуть на коротенький вопрос. — Когда хоть одна из этих куриц удосужится узнать, можно ли тебе шоколад? Пока это не произойдет, ты ни на одно предложение не согласишься.       Это не вопрос. Не предположение. Это в чистом виде факт. На который ты, кстати, не подписывался. Но почему-то не против. Совсем не против.       Если кто-то всё же спросит можно ли ему шоколад, Серёже придется уйти?       Губы складываются в улыбку, но в глазах читается печаль. Он прав. Но к чёрту даже шоколад, не из-за него ты отказываешься от милых мягких пальцев в своей руке. Это так глупо, наверное, но сейчас настоящая причина сидит рядом, с незажженной сигаретой между губ и плиткой чистого яда в руке. Александр Невский, тебе должно быть стыдно, что ты такого прекрасного мальчика в себя влюбил. Улыбка сама появляется на лице при виде испачканного в шоколаде лице. С другой стороны, ты же не против пожертвовать всеми прекрасными дамами ради этого неаккуратного придурка.