***
Прилетевшая прямо в лоб сумка лучше всяких будильников разбудила Лухан – она вскочила и дико заозиралась. Рядом с ее кроватью стоял полностью собранный Эредиа с привычным угрюмым выражением лица. – Быстро собирайся. За опоздание получишь наказание. Хлопнув себя по лбу – в свете насыщенного вчерашнего дня она совсем забыла поставить будильник – Лухан подскочила и бросилась к вещам, на ходу вытаскивая руку из рукава пижамной футболки, но на полпути сбилась и, воровато глянув на Бласа, подхватила ворох своей одежды и унеслась одеваться в душ. – Ты невероятно странный, – услышала девушка сквозь дверь озадаченный голос соседа по комнате. – Я сейчас! Крепко-накрепко затянув бандаж на груди, Лухан, словно исполнительный пожарный, быстро втиснулась в форму и уже через пару минут бежала вслед за Эредиа, который не стал дожидаться «странного» соседа и ушел вперед. Нагнать парня ей удалось только у ворот колледжа, где его окружила компания девчонок из женского филиала Elite Way, которых Лухан уже видела вчера. Но сегодня их лица светились улыбками, а вместо претензий голоса так и сочились медом. – Блас, хорошего дня! – нараспев произнесла блондинка, картинно откинув волосы и стрельнув глазами. От «выстрела» Эредиа уклонился, в ответ только коротко кивнул и, миновав девушек, скрылся за дверью. – Мия, теперь он будет думать о тебе весь день! – заверила блондинку темноволосая девушка с короткой стрижкой. Колуччи томно закатила глаза и театрально провозгласила: – Какая я… грешная женщина! Стараясь не расхохотаться во весь голос, Лухан проскользнула следом за Бласом. На первый урок – физкультуру – она, к счастью, успела вовремя. Оказавшись на стадионе, Лухан вдохнула полной грудью и счастливо улыбнулась. Здесь ей не нужно было притворяться – она чувствовала себя свободно и уверенно. После разминки класс разбился на тройки для сдачи нормативов, и девушка оказалась прямо за Гвидо, который что-то в красках расписывал доброжелательному Томми. Опознав мельтешащие перед носом смуглые руки, Лухан сердито засопела, но выяснять отношения не стала, в который раз напомнив себе, что она теперь парень, и ничего криминального Лассен на самом деле не совершил. Когда очередь добралась до них, Гвидо сразу посерьезнел, занял стартовую позицию и по свистку сорвался с места, сразу обогнав друзей-соперников. – Лассен! 6,2 секунды! Следующая тройка. – Вот так-то, парни, – самодовольно проговорил Гвидо, складывая руки на груди. – Смотрите и учитесь. Это результат ежедневных тренировок, и еще я хожу в тренаж… – Линарес, 5,9 секунд! Послышался дружный восхищенный выдох. – Обалдеть! Он побил наш рекорд! – Теперь мы точно марафон выиграем! Едва отдышавшаяся Лухан обернулась – и нос к носу столкнулась с громко пыхтящим Лассеном. – Не задавайся, это всего лишь пятьдесят метров, ничего особенного, ясно? – воинственно выкрикнул он ей в лицо. – На марафоне я точно тебя сделаю! – Э? Оставив оторопевшую девушку, Гвидо, бурча под нос, шумно потопал к раздевалкам. – Лассен, урок еще не закончен! – попытался остановить его учитель, но получил в ответ только свирепое: – А-а-а! Лухан лишь недоуменно покачала головой и вернулась в строй.***
После урока Томми вместе с одноклассниками направился в раздевалку, но затормозил, услышав голос друга, доносящийся из-за угла здания. – Скажи бабушке, что я навещу ее в субботу. Ей сразу станет легче. Оперевшись о стену, Эскурра терпеливо ждал до тех пор, пока из-за угла не показался явно расстроенный Гвидо. – О, а ты чего здесь делаешь? – нарочито бодро произнес Лассен и подмигнул. – Опять призрака увидел? Томми покачал головой и негромко спросил: – Гвидо, твоя бабушка больна? Наигранная улыбка Лассена потухла. Вздохнув, он заложил руки за спину и, глядя в небо и все еще пытаясь бодриться, живо проговорил: – Ей немного осталось. Она у меня бабуля-кремень! Я так хорошо бегаю, потому что она в детстве гонялась за мной по всей деревне, пытаясь накормить. И вечно требовала, чтобы я думал о других раньше, чем о себе. А я никогда ее не слушал. Вот такой я нерадивый внук, – он криво улыбнулся и отвернулся. – От меня никакой пользы, но если я завтра выиграю марафон, смогу навестить ее. Поэтому я никак не могу проиграть! – Все будет нормально, – мягко сказал Томми. – У нас ведь еще и Линарес теперь есть. Гвидо развернулся и, вызывающе взглянув другу в глаза, упрямо заявил: – Нет. Я сам хочу победить.***
Наблюдая за тенями, выписывающими странные фигуры на потолке, закутанная в одеяло Лухан прислушивалась к ночным звукам. Тишину нарушало стрекотание какого-то насекомого на улице, смех из соседней комнаты и изредка – чьи-то шаги в коридоре. В самой же комнате было тихо, как в саркофаге. Помучившись сомнениями, девушка в итоге откинула одеяло и негромко произнесла: – Ты спишь? – Сплю, – немедленно прозвучал решительный ответ с первого этажа. – Слушай, насчет вчерашнего… – она замялась, и Эредиа, помолчав, спросил сам: – Зачем ты собирал те вырезки? – Год назад я увидел тебя на соревнованиях, – несмело начала Лухан. – Знаешь, раньше я никогда не думал, что кто-то может так красиво и высоко прыгнуть. Я был… невероятно впечатлен. Она услышала, как Блас беспокойно заворочался в постели. – Это такая древность, – снова послышался его голос. Парень пытался говорить небрежно, но не мог скрыть невольную горечь. – Я уже обо всем забыл. Лухан рывком села в постели и устремила взгляд на полускрытую в темноте кровать Эредиа. – Значит, ты забыл и то, что сказал тогда? – Блас молчал, и девушка взволнованно проговорила: – «Старания обязательно будут вознаграждены! Главное, верить в себя». Ты сказал это в интервью. Эти твои слова столько раз меня спасали! Когда я уже готов был сдаться, или было так тяжело, что руки опускались… – она сглотнула, сжала кулаки и горячо продолжила: – Ты вложил все свои усилия в тот прыжок, правда? Это доказывает, что… – Ты идиот? – холодно прервал ее Эредиа. – Я бросил, потому что захотел. Вот и все. Какая теперь разница, – он развернулся на бок и мрачно уставился в стену. – Я не умру без прыжков. Лухан покачала головой. – Умрешь, – тихо произнесла она. – Бросив самое ценное, что есть в твоей жизни, ты постепенно… потеряешь себя. Блас упорно сохранял безмолвие, и в темноте не было видно, как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в одеяло. Сочтя его молчание за хороший знак, Линарес подалась вперед и выпалила: – На завтрашнем марафоне, если я приду первым, ты вернешься к прыжкам? Эредиа отшвырнул одеяло, вскочил и, тяжело дыша, поднял на девушку полный боли и ярости взгляд. – Что за бред ты несешь? С чего это я позволю тебе решать за меня? – он покачал головой и медленно процедил: – Не воображай, что можешь так просто ворваться в мою жизнь. – Если я выиграю, ты прыгнешь! – упрямо крикнула Лухан ему в спину. Блас на мгновение замер, а потом вышел в коридор, хлопнув дверью. – Блас! Я обязательно выиграю, вот увидишь! Сквозь дверь по-прежнему ясно слыша голос Линарес, Эредиа сжал руками голову и с тоской уставился в темноту за окном, разгоняемую светом фонарей со стадиона вдали.***
День марафона выдался ясным и солнечным. Облаченные в спортивную форму с номерами на спинах участники разминались на старте. Дистанция начиналась со школьного стадиона и, обходя колледж по большой дуге, заканчивалась там же. Трибуны стадиона были заполнены парнями, болеющими за своих, девчонками из Elite Way Woman, друзьями и родственниками учеников, а также просто досужими зеваками. Между рядами шныряла Соня с огромным фотоаппаратом. Лухан попрыгала на месте и довольно кивнула. Отлично, она в хорошей форме и точно в силах прийти первой! Прищурившись, она с надеждой вгляделась в трибуны, но знакомого силуэта соседа по комнате нигде не заметила. Ну и ладно, пусть его здесь нет, но если она выиграет, Эредиа все равно об этом узнает. И вернется к прыжкам. Мимо задумавшейся девушки кто-то стремительно пробежал, наступив ей на ногу, и Лухан вскрикнула, почувствовав острую боль. Обхватив пульсирующую от боли ступню, она с ужасом видела проступающие сквозь белые кроссовки капельки крови. Расширив глаза, девушка растеряно огляделась, но поранивший ее человек уже давно скрылся в толпе, и его деяние осталось незамеченным. Линарес закусила губу и быстро стерла кровь, сочащуюся из проколотых чем-то дырочек на обуви – на трибуну уже поднимался директор со стартовым пистолетом, а бегуны занимали отведенные места. – Выложимся на все сто, да? – воодушевленно пихнул ее в бок Гвидо. – Ага… – неубедительно отозвалась Лухан, стараясь не хромать. Произнеся короткую пафосную речь, директор Дунофф поднял пистолет и торжественно обратился к своей секретарше: – Сеньорита Моника, закройте уши. Мичи с готовностью зажала уши. Дунофф в немом изумлении воззрился на нее и раздраженно уточнил: – Мои уши! Секретарша захлопала глазами и оторопело прикрыла драгоценные директорские уши. Дунофф спустил курок, и толпа марафонцев рванулась с места. Выбежав со стадиона, парни помчались по аллее, вдоль которой расположились визжащие и беспрерывно щелкающие камерами девчонки. Пабло, бегущий одним из первых, нежился в лучах их внимания, пока вдруг не был бесцеремонно схвачен за грудки и утянут в сень деревьев. Рассмотрев окруживших его девушек, Бустаманте пришел в ужас и попытался улизнуть, но ему не дали. Одна из девиц обличительно ткнула ему в лицо какой-то бумажкой. – Это список из пятнадцати девчонок, с которыми ты крутишь, Бустаманте! – Я еще могла бы понять шашни с одной-другой, но куда тебе пятнадцать! – возмущенно поддержала ее другая, отвешивая блондину пощечину. – Что все это значит, Пабло? Отвечай! – неслось со всех сторон, и Бустаманте, прикрываясь от разозленных женских кулачков, отчаянно проскулил себе под нос: – Как они узнали? Ты же обещал разобраться со всем этим, Нико?! Провенса, наблюдающий сцену экзекуции издалека, довольно пробормотал: – Потому что Паблито принадлежит только мне! – и победно показав девицам язык, невозмутимо продолжил бег.***
– С этим Линаресом точно разобрались? Я слышал, он все равно бежит… – Да, ему поранили ногу. Если мы не победим… Распахнутая с ноги дверь туалетной кабинки громко хлопнула, ударившись о стену. Двое парней, едва успевшие расстегнуть ремни, подскочили, чуть не потеряв штаны. – А теперь подробно, – железным голосом сказал Блас, хватая одного из них и прижимая к стене. Второй попытался вмешаться, но тут же получил удар под дых и свалился на пол, открывая и закрывая рот, как рыба на суше. – Значит, вы ранили Линареса? Это приказ Росада? – прошипел Эредиа. – Глава общаги ничего не знает! – испуганно прохрипел придушенный парень. – Это наша затея. – Зачем? – Если мы проиграем, глава из нас душу вытрясет! Он обещал адские тренировки в наказание… – И из-за этого вы ранили его? – Блас презрительно вгляделся в свою жертву. – Ты не представляешь, каково это – жить в нашей общаге! – истерично выкрикнул тот. – Он мучает нас, заставляет тренироваться до потери сознания… – Так скажи это Росаде, – поднял брови Блас и, покачав головой, выплюнул: – Жалкое зрелище. Толкнув парня так, что тот ударился о стену, Эредиа кинулся к двери.***
Боль в раненой ноге усиливалась с каждым шагом. Изо всех сил стараясь не терять темп, Лухан след в след бежала за Гвидо. Слабые и средние марафонцы уже отстали, и группа лидеров состояла всего из пяти человек. Чувствуя, как кровь шумит в ушах, девушка невидящим взглядом смотрела в спину одноклассника, вспоминая тот день и то, что было потом… «Блас Эредиа вышел из состава национальной сборной и не будет участвовать в соревнованиях…» Газетный заголовок. Фотография хмурого спортсмена. Сердитое лицо отца. «– Пожалуйста, папа! Позволь мне вернуться в Аргентину!» «– Зачем тебе это надо?» « – У меня есть важное дело! Поверь мне!» Отец встает и, фыркнув, уходит. Мама со вздохом кладет свою ладонь поверх дочериной, но та стряхивает ее руку и убегает в свою комнату. Зеркало. Ножницы. Пряди отрезанных волос на полу. Раскрытый чемодан. Аэропорт. – Эй, Линарес! У тебя кровь! Лухан споткнулась, едва не упав на Гвидо, но в последний момент сумела выровняться. В ногу как будто вогнали раскаленный клинок. – Остановись! – прокричал Лассен, обеспокоенно глядя на ставший красным кроссовок. Девушка помотала головой и прибавила ходу, обогнав парня. Дыхание вырывалось из груди толчками, иногда переходя во всхлипы, но она продолжала бежать. Совсем немного, еще чуть-чуть…***
Когда Блас домчался до стадиона, никого из марафонцев еще не было видно. Судьи зевали и переговаривались, поглядывая на часы, зрители с ожиданием смотрели на поворот, откуда должны были появиться спортсмены. Остановившись в проходе между рядами, Эредиа напряженно замер. Из-за поворота вынырнула первая фигурка. – Линарес лидирует! – радостно взревел Франциско, исполняющий сегодня обязанности комментатора. Зрители поднялись с мест и зааплодировали. Следом за Линарес появились Гвидо и Лало. Блас вцепился в ограждение и подался вперед, впившись взглядом в соседа. Линарес показался ему ненормально бледным, изнуренным, пот градом катился по его лицу. Он явно выбивался из сил, но не собирался сдаваться. Вот Лало поднажал и обогнал его, но недолго удерживал первенство – оба спортсмена из второй общаги скоро оставили его позади. – Триста метров до финиша! Трибуны неистовствали, поддерживая лидера и скандируя «Линарес!». Эредиа широко раскрытыми глазами смотрел на него, и в его ушах отдавалось звонкое: «Я обязательно выиграю, вот увидишь!» Зачем? Зачем ты зашел так далеко? Внезапно нога Линареса подвернулась, и он с размаху упал на землю. На секунду зрители ошеломленно замерли, но быстро перестроились и стали кричать «Лассен!», болея за бегущего теперь первым Гвидо. Линарес обхватил свою лодыжку и, полувсхлипывая, сжался в комок. Блас застыл, глядя на дрожащую от боли фигуру, а потом перемахнул через ограждение и бросился на стадион. Гвидо, который оглядывался на упавшего одноклассника через каждые пять шагов, вдруг затормозил, пропуская Лало вперед, и тоже кинулся к Линаресу. Не заметивший ничего Росада с торжественным возгласом пересек финишную черту. – Ты как? – Эредиа опустился на колени возле задыхающегося Линареса, с приливом сочувствия и злости замечая насквозь пропитанный кровью ботинок. Сосед только помотал головой, не в силах говорить, только часто, с присвистом, дыша. – Сбегаю в медкабинет за Колуччи! – крикнул Лассен, пролетая мимо. – Можешь встать? – Линарес снова помотал головой, и Эредиа, не раздумывая, решительно поднял его на спину и понес в медпункт. – Линарес, ты молодец! Держался до конца! Зрители захлопали и закричали подбадривающие слова в адрес Линареса, которого уносили с поля, как поверженного воина. Трясущимися руками вцепившись в плечи Эредиа, тот рвано выдохнул: – Я все-таки… не смог… победить… Блас ничего не ответил, поудобнее перехватил свою ношу и зашагал в медпункт.***
После получаса работы Колуччи заверил Гвидо и Бласа, что с Линаресом ничего серьезного, просто он долго терпел сильную боль, истратил все силы и теперь заснул на кушетке в медкабинете. Эредиа молча кивнул и вышел, погрузившись в раздумья. Пропитавшаяся потом одежда Лассена требовала срочной замены, но по пути в комнату его перехватил Томми, сжимающий в руках телефон друга. – Гвидо, твой сотовый звонил… Я взял трубку. И… твоя бабушка…– Эскурра поднял на друга печальный взгляд и покачал головой. Лассен сглотнул и тихо произнес: – Вот как? – Когда ты звонил, она уже была в критическом состоянии… Гвидо закрыл ладонью глаза и попытался улыбнуться. – Я никогда не успеваю вовремя. Никудышный внук… Томми вдруг перевел взгляд за спину друга, словно всматриваясь во что-то, и серьезно сказал: – Гвидо, она очень гордится тобой. Ты остановился, чтобы помочь Линаресу. Как она и учила. Так что… – он мягко и грустно улыбнулся, – …в этот раз ты успел. Лассен проследил за его взглядом, громко шмыгнул носом и внезапно улыбнулся, с непривычной нежностью проговорив: – Спасибо, бабуля. Вот увидишь, я стану самым лучшим внуком на свете! – и, обернувшись к Эскурре, хлопнул его по плечу: – И тебе спасибо, Томми. Даже если ты все это сейчас выдумал.***
С трудом открыв глаза, Лухан некоторое время тупо разглядывала потолок, а потом и незнакомые стены. – Где это я? – пробормотала девушка, осторожно садясь в постели. – В медкабинете, – раздался недовольный мужской голос из-за ширмы. – Из-за тебя я работаю сверхурочно, между прочим. – Простите! Ай… – Лухан попыталась вскочить, но взвыла и схватилась за перебинтованную ногу. – Ладно уж, оставайся, – проворчал Колуччи, отодвигая ширму и останавливаясь перед Линарес. – Я хочу кое-что у тебя спросить. Прищурившись, словно кот на охоте, он медленно и четко произнес: – Что делает девушка в школе для мальчиков?