Его прекрасные глаза

-POV Марк- Без него было так холодно, будто по комнате гулял ветер. И это ощущалось совсем не так, как, когда он был в Англии, а я здесь один в своей постели. Между нами были тысячи километров, но крайней мере, я знал, что на другом конце света он всё ещё держится за меня в своих снах. А сейчас? Он всего за одной стенкой, в соседней комнате, и не хочет иметь со мной ничего общего. Я никогда не чувствовал ничего подобного. Страх, что плавно перетекал в гнев, в его прекрасных глазах до сих пор терзал моё разбитое вдребезги сердце, и каждый острый и крошечный кусочек угрожал разорвать и искалечить всё моё тело. Я снова посмотрел на часы. 7:30 утра. Прошло не более получаса с тех пор, как я в последний раз проверял время. Сна не было ни в одном глазу. Я успел смириться с этим ещё после первых нескольких часов ворочания под адски ледяным покрывалом. Может быть, он уже проснулся? Мне просто хотелось тихонько подойти к гостевой спальне и прислушаться к любым движениям и шорохам, но это казалось почти навязчивым. Я не имею абсолютно никакого права заставлять его видеться или говорить со мной, пока он сам этого не захочет. Моё сердце так сильно болит, что в груди почти всё онемело, и мне становится всё труднее дышать. Возможно, все причины этих болей — это смесь стресса и истощения. Если только... может ли сердце действительно разбиться? Вдруг дверь спальни Джека быстро открылась и так же быстро закрылась, я вздрогнул от резкого звука среди тишины, что так давила на мозг. Затем раздался звон жетона на ошейнике Чики и звук её когтей об деревянный пол, направляющиеся ко мне. Через мгновение я почувствовал, как её нос уткнулся в край кровати, сопровождаемый тихим всхлипыванием. — «С добрым утром, Чика-Бика, — прошептал я, похлопывая рукой по кровати, чтобы она поняла, что ко мне можно запрыгнуть. — Ты составила компанию Джеку этой ночью? Надеюсь, ты не заняла всю его кровать, храпя как маленький двигатель?» Я пытался выдавить из себя хотя бы смешок, но на душе стало только хуже. Чика забралась на кровать, и её блестящие тёмные глаза внимательно смотрели на меня. Я никогда не понимал как, но она всегда чувствовала, какое у меня настроение, и знала, что нужно делать. И сейчас Чика нежно уткнулась в моё плечо носом и легла так, чтобы я мог положить голову ей на грудь. — «Я сильно напортачил, девочка, — моё настроение в мгновение поменялись, и голос дрожал как струна. — И... и я не знаю, что сделать, чтобы это дерьмо исправить». Чика снова захныкала, мягко виляя хвостом по кровати, будто она пыталась высказать всю свою поддержку. От её глубоких вдохов моя голова мягко поднималась и опускалась. Вверх и вниз. Я слышал её учащенное сердцебиение. Теперь, когда она была рядом, здесь, со мной, мне было немного лучше, но какой бы тёплой и любящей не была бы моя золотая девочка, она — не Шон… Меня стало переполнять непосильным гневом к всему живому. Я опять взглянул на эти ёбанные часы. 7:45. Я пытаюсь зажмуриться так сильно, как только возможно, но мозг отторгал любой намек на сон. Что мне с этим, блять, делать? У меня так много дел, что надо сегодня решить. Но каждый грёбанный раз, когда я закрываю глаза, то вижу его… его и никого другого. И… и эти невероятные глаза. Это недоверие и страх, эту злость и ненависть в его голубых глазах. То, как его красивая бледная рука отдёрнулась от моей, будто я представлял опасность. Как будто я был опасен. Только тогда, когда Чика лизнула моё лицо, я понял, что плачу, и большие соленные капли падали прямо на её пушистую шерсть. И она готова была плакать вместе со мной. Казалось, что моя девочка изо всех сил старалась не пропустить ни единой слезинки из моих красных и уставших глаз. Теперь её хвост перестал вилять, и мы лежали вместе, только её хныканье и мои судорожные рыдания наполняли комнату. Мне хотелось кричать, излить свою душу, но я не мог, не мог даже спокойно вздохнуть, пока она светилась, как ангел, от этого долбанного солнца из окна.

***

-POV Джек- Его слова всё ещё эхом отдавались у меня в голове… Какого хрена он так на меня набросился? Я просто беспокоился о нём и его здоровье. Я просто хотел помочь! Открыв холодильник, я чуть не рассмеялся, прежде чем вспомнил, что благодаря Тайлеру у нас закончились все запасы. Поэтому я схватил остатки китайской еды и, вздохнув над интересным завтраком, который мне предстояло съесть, положил лапшу на тарелку, поставив в микроволновку на несколько минут. Боже правый, какая же она громкая в этой кромешной тишине. Я не видел Чику с тех пор, как утром выпустил её из спальни. Она будто телепатически понимала состояние Марка. Мне было очень страшно, когда она дёргалась и глухо плакала во сне. Единственное, что я мог — это прижать её к себе поближе, нашёптывая что-нибудь успокаивающее. И теперь дом казался таким тихим без топота её мягких лап… и звука босых стоп Марка, что вечно бегал с ней по дому и громко, невероятно глупо смеялся. Я должен был позволить ему извиниться… Его лицо почти сразу же после криков побелело и стало таким испуганным. Будто он тотчас пожалел о том, что наговорил в приступе гнева. Я никогда не видел его таким. Он был в таком плохом состоянии, что удивительно, как он не отключился или не упал в обморок в тот же момент. И… я никогда прежде не уходил от его прикосновения, но тогда я был слишком напуган. Боль в его глазах была почти невыносимой. Мне стыдно за своё же поведение, я вел себя почти как маленький ребёнок. Вдруг я услышал, как Чика шустро выбежала и спустилась по лестнице, а следом знакомые шаги. Она пронеслась через кухню, направляясь прямо к двери на задний двор, и начала вертеться вокруг меня, чтобы её поскорее выпустили наружу. Я подошёл и открыл дверь, чувствуя, что Марка девочка уже не дождётся. Она с шумом вылетела на улицу, будто реактивная ракета. Закрыв дверь и обернувшись, я увидел, что на кухню пришёл Марк. Я промолчал, не зная, действительно ли я хотел сейчас поговорить с ним. Часть меня желала, даже нуждалась в этом, но с другой стороны, я был всё ещё так зол и обижен на него. И я терпеть не мог эту часть меня. Ненавижу своих д̵̹͗͐̓͛ё̵̢̠̠̜̼̞͇м̷̡̥̘̠̻̍́͋̃̊͊̓̾͝ӧ̷̨̧̯̙̣͎̯̺́̆̋͐͗ͅͅн̴̡̨̢̬̪̮͍̺̱̮̜̻̦͊̈̓̋̃̏̒̌̃̔̓̔͠о̶̧͇̙̼̖̠̰͈̭͈̣̜̔̇̽͘в̴̤̅͊̐͒̈̌͘͝͝! Из некого транса меня пробудил звук, когда Марк открыл холодильник, глубоко вздохнул и снова закрыл его, обнаружив ту же самую проблему. Не успела микроволновка запищать, она резко открылась и быстро закрылась. Зайдя на кухню, я увидел на столе свою тарелку, вилку и полотенце. А Марк в это время уже рылся в одном из шкафов, видимо, в поисках любой еды, которую Тайлер, возможно, упустил. — «Спасибо», — не зная, что ещё из себя выдавить, тихо произнёс я, аккуратно садясь и поднимая вилку. — «Пожалуйста», — после нескольких минут молчанья ответил он. И его голос был очень уставшим и неестественно хриплым. В конце концов, он вернулся к столу с небольшой пачкой крекеров и наполовину пустой банкой арахисового масла. Марк уже собирался сесть рядом со мной, но тут же передумал, решив, что лучше будет, если он отсядет со своей едой на другую сторону стола, ближе к двери. Трудно сказать, у кого завтрак был хуже. Ели мы в такой же кромешной тишине, как и провели эту ночь. Он вытащил телефон и, макая крекеры в арахисовое масло, начал кому-то настрачивать. Наверное, Майку, хотя, чёрт его знает, кто способен на переписку в полдевятого утра. Время от времени я сам брал в руки телефон, но лента Твиттера как на зло не смогла меня ничем впечатлить: все ещё спали, и контента тупо не было. Пару раз мне казалось, что Марк собирался что-то произнести. Я будто интуитивно чувствовал, как он тяжело вздыхал, прочищал горло, но к тому моменту, когда я выключал мобильный и поднимал на него глаза, казалось, что он даже не собирался отрываться от телефона. Марк первый покончил с едой, а я почему-то всё это время больше смотрел в тарелку, чем ел. Просто толкал последние несколько кусочков вилкой прямо в горло, почти доводя себя до рвоты. Он медленно поднялся с лёгким стоном, и, когда телефон пропал из виду, я наконец разглядел его лицо. Казалось, что он не спал неделями. Его волосы были не более, чем чёрное гнездо спутанных прядей. Карие глаза потеряли свой блеск, а под ними расположились мешки, щетина выглядела слишком неопрятно. Я уже был готов открыть рот, чтобы спросить, всё ли с ним в порядке, но решил промолчать. Мне захотелось ударить себя. После этой ночи моё сердце не выдержало бы ещё одного его крика, чтобы я не совал нос в его дела. Он потёр глаза, слегка потянулся и начал было поворачивать налево, чтобы вернуться наверх. Но в его кармане очень громко и пронзительно зазвонил телефон, косо глянув на него и тихо выругавшись про себя, он изменил свой путь и пошёл направо. После я услышал, как открылась и закрылась дверь на задний двор, а тишина вновь погрузила меня в раздумья.

***

-POV Марка- — «Утро, Майк, — отходя от дома, сказал я, расхаживая возле бассейна. — Я получил твоё сообщение. Зачем, ради бога, мне снова переделывать аутлайн?» — «Это может нас спасти! Слушай, если мы добавим немного больше контента, связанного с Смолл Толк, это может дополнить их список причин остаться с нами». — «Ладно, окей, звучит логично, — я почувствовал, как снова заныло в груди. — Дай мне час или около того, и всё будет сделано». Майк несколько секунд молчал и неожиданно спросил: — «Эй, парень, ты в порядке? На слух ты ужасно уставший, Марк». — «Да, — коротко ответил я, — просто лёг невовремя, — боль в груди стала ещё более колкой. После этого звонка надо будет прилечь на минуту или две, а лучше вообще поспать. — Мне надо ещё что-нибудь исправить?» Майк что-то начал говорить, но его голос искажался у меня в ушах, а в голове словно дым от пожара разгулялся. — «Ну, раз уж ты настаиваешь, нам нужно собраться вместе по поводу этой херни или будет полный пиздец из-за этого самолюбивого придурка». — «Что? — мотая головой, выдавил из себя я. — Что ты сказал? Я тебя не расслышал». Мой мозг будто законсервировали, и я оглядел местность вокруг себя, чтобы найти закуточек, где можно присесть. Затем я почувствовал, как мои колени подогнулись без моего позволения, как прохладный воздух взъерошил волосы, а затем, ледяная вода окутала меня будто кокон бабочки. Я тонул и видел перед глазами такие тяжёлые в последнее время руки. Вода вскоре поглотила меня целиком, я не мог и не хотел сопротивляться. Мой телефон проплыл мимо, ударился о дно и тут же отключился, пока я погружался всё глубже. Ах, кажись понял, я в бассейне. Должно быть, я упал в бассейн. Мозг будто отключился, и я не мог пошевелить ни руками, ни ногами, ни любой другой частью тела. Даже глаза не мог сомкнуть. Мне оставалось просто смотреть на поверхность воды, к которой поднимались последние пузырьки воздуха из моих лёгких. Это очень странно. Почему я не испугался? Разве смерть не должна быть страшной? Единственное, что я мог чувствовать — это боль. Мои лёгкие горели, и всё тело защемило, когда я почувствовал, как темнота окружала меня. Мне так и не удалось извиниться перед Шоном. Я так и не успел сказать ему, что люблю его всем сердцем сейчас и до гроба перед тем, как таким идиотским способом уйти из жизни. Теперь тьма была повсюду, почти обладала мной. Холодная, мокрая и одинокая тьма. Но вдруг я смог расслышать очень приглушенный всплеск. Перед глазами померещилось лицо Шона, парящее надо мной, и его рука, тянущуюся из всех сил к моей. Как мило. Я держу его за руку. Последний раз...