Kill Them All

Я чувствовала себя странно пришибленной после разговора с Фредом. Не то чтобы он говорил какие-то особенные вещи. Мне и правда нужно было найти способ справляться с гневом, чтобы не причинять людям лишней боли. Учитывая выбранный мною путь, где причинение вреда людям было профессиональными издержками, устраивать людям неприятности просто от собственного гнева в итоге приведёт к тому, что я буду остро сожалеть о произошедшем. Это было немного похоже на порку ребёнка, когда ты одновременно и злился на него и пытался заставить его что-то запомнить. Не то чтобы Фред предлагал мне порку. Что делало Фреда в моих глазах ещё более потрясающим, так это то, что он меня не осуждал. Он не смотрел на меня свысока ни за то, что я была убийцей, ни за то, что я была подростком. Он уважал мою точку зрения, даже если не всегда мог с ней согласиться. [1] Быстрый взгляд в его мысли показывал, что он был искренен в своих словах. Он на самом деле фотографировал людей, с которыми встречался, и собирал на них некое досье — не по какой-то стрёмной причине, а просто потому что боялся забыть этих людей и детали из их жизней. Он хотел помнить всех, с кем встречался, и хотел быть им настоящим другом. Отчасти это было связано с воспоминаниями обо всех этих людях. Он не хотел быть тем человеком, который будет смотреть на кого-то свысока только потому, что это был кто-то неважный. Пусть это требовало усилий, он готов был их приложить. Он вёл телевизионное шоу, и Мелинда его любила. Когда родители узнали, что она умирает, её мама позвонила на это шоу и попросила его автограф. Вместо этого Фред пришёл самолично, чтобы встретиться с девочкой. Он выслушал все её страхи, о которых она не рассказывала родителям, потому что не хотела, чтобы они беспокоились. Он был там и когда её отвезли в операционную. Фред действительно считал, что все люди особенные, какими бы способностями или недостатками они не обладали. Это была не та философия жизни, которая позволяла убивать людей. Если каждый человек был особенным и уникальным, то убийство даже одного из них означало разрушение целого мира. Последствия отразились бы на всех людях, которые знали и любили убитого. Фред даже стал вегетарианцем, потому что, с его слов, не хотел есть ничего, у чего была мама. Конечно, это точно не относилось к созданиям с роевым разумом. Убивать их было всё равно, что убивать пчёл — в них не было никакой уникальности, никакого внутреннего мира, как у обычных разумных. Пообщавшись с Фредом, я решила потратить несколько часов на посещение педиатрических отделений нескольких больниц, в том числе больницы Святой Джуди и больницы ЛексКорп. Я могла бы предположить, что в ЛексКорп сотрудники были бы более недовольны тем, что я отнимала их хлеб, но, на самом деле, они были такими же приятными, как и сотрудники остальных больниц. Возможно, Лекс и был раздражён моим самоуправством, но он не мог позволить себе выразить недовольство публично. Исцеление получило 2 уровня! Теперь вы исцеляете 208 хп за раз! Уровень 26. Прошло довольно много времени с тех пор, как я в последний раз повышала уровень этой способности. Увеличение было небольшим, учитывая, сколько здоровья было у некоторых местных героев, но каждое лишнее очко здоровья было отнюдь не лишним. В конце концов, иногда разница в одно хп могла означать разницу между жизнью и смертью. Мне, наверное, нужно было попросить помощи у Зелёного Фонаря, чтобы он помог мне выяснить, что делать и как устранять любые возможные цунами и другие природные катаклизмы, прежде чем всё выйдет из-под контроля. Прошло уже несколько часов с битвы, и уже пора было что-то делать. — Зелёный Фонарь, — мысленно обратилась я к нему. Вместо его сознания я слышала только помехи — очевидно, ему не нравилось, когда в его личное пространство вторгались, настолько не нравилось, что он предпринял активные меры противодействия моим способностям. Если бы я действительно была параноидальна по отношению к такому, я, скорее всего, всегда могла бы переместиться к нему, пока он спит, и снять кольцо, чтобы прочитать мысли. Ну или я бы отрезала ему палец с кольцом, а потом отрастила бы его заново прежде, чем он проснётся. Однако Фред предложил мне дать людям шанс самим решать, хотят ли они сохранять свою личную жизнь в тайне или нет. Даже несмотря на то, что Джон использовал психические силы, чтобы создавать помехи, я легко могла отследить сам сигнал этих помех и с лёгкостью его отыскать. Остановка возможных цунами, думаю, была достаточно веской причиной для вмешательства в его частную жизнь. Я промерцала в направлении сигнала, и уже на месте более точно определила, что Зелёный Фонарь находился в ста футах от меня. (100 футов = 30,48 метра) Я приняла форму тумана и низко опустилась к земле. Если он был сейчас в своём гражданском образе, я не хотела его выдавать. По всей видимости, у него тоже были близкие, также как у меня были Эберты. По этому поводу у Фреда тоже было что сказать, какой бы странной ни была вся эта ситуация. Этот разговор немного успокоил меня, и теперь я знала, что это совсем не странно — хотеть увидеть ушедших из жизни близких, даже если в моём варианте было несколько нездорово пытаться заменить свою семью копией. Ему не удалось полностью убедить меня оживить папу — даже если бы папа не разочаровался во мне, он всё равно оставался бы в опасности, и он бы пришёл в ужас от того, что мне предстояло сделать. Я подвергала себя опасности снова и снова, и это вряд ли могло измениться. Например, он точно не хотел бы, чтобы я сражалась с Губителями, и был бы явно раздражён, высади я его в моём возможно-созданном ледяном замке в мире каннибалов. Меня смешила Крепость Одиночества Супермена, но идея инопланетного зоопарка была весьма крутой для того времени, когда я отойду от дел, и это звучало как название хорошего домика в отдалённых от людской цивилизации местах, если вам, конечно, не был страшен холод. Джон Стюарт находился в обычном с виду провинциальном домике. Я проверила местность своими ментальными способностями, и рядом не было никого, кто следил бы за домом. Однако в самом доме кто-то был, и я не решалась проверить кто, потому что это было обычным проявлением вежливости — оставлять людей общаться наедине. Однако моя паранойя всё равно заставила меня найти компромисс. Компромисс состоял в том, чтобы не быть такой грубой с людьми, которых я знала… так что ни про каких злодеев речи не шло. Я всё ещё намеревалась быть с ними беспринципной, что бы ни говорил на этот счёт Фред. Я не собиралась полностью меняться только после одного разговора, каким бы искренним и убедительным он ни был. Внутри дома был другой Зелёный Фонарь. Он был бывшим лётчиком-испытателем и жителем Кост-сити. Джон, по всей видимости, рассказывал ему о том, что произошло, и тот был в ужасе. Учитывая, что почти все, кого он знал в гражданской жизни, жили здесь, это было и не удивительно. Я постучалась в двери с главного входа, и пока ждала, использовала свои силы, чтобы осмотреться внутри. Это был дом Хэла Джордана, а не Джона Стюарта, по крайней мере, если судить по фотографиям, развешанным по стенам. Мужчина открыл дверь, и я осмотрела его. Впечатления на меня он не произвёл. Он был абсолютно типичным белым парнем, и в его разуме, на мой вкус, было куда больше предубеждений и потенциальных слабых точек, на которые можно было надавить, чем у Джона. Сам он чувствовал, что находится на грани, и это заставляло меня чувствовать себя неловко. Хуже всего было то, что в его голове было что-то ещё, о чём он, казалось, не знал. На мой взгляд, это было довольно нездорово. Плюс, я была из тех людей, которые любили высказывать всё в лицо, так что… — Я могу вам помочь? — поинтересовался он. Парень был напряжён и явно не хотел стоять здесь. Он, наверное, принял меня за старшеклассницу, продающую подписку на журналы… они же этим и занимались в девяностые, верно? В Уинслоу такого не делали, потому что ходить от двери к двери по Броктону было хорошим способом для четверти ребят оказаться в сексуальном рабстве, ещё для четверти — таинственным образом пропасть, а затем большую часть оставшегося народа заставили бы вступить в банды. А учитывая, что Уинслоу делали выплаты за каждого студента, было не удивительно, что они и не пытались организовать нечто подобное. — Меня зовут Жатва, — представилась я. — Я помогла Лиге Справедливости спасти ваш город. Хэл замер, уставившись на меня. — А ещё не хотели бы вы присоединиться к фан-клубу Синестро? Взносы составляют всего 20 долларов в неделю, и все собранные деньги идут в фонд адвокатской защиты Синестро. Хэл Джордан выглядел оскорблённым моим предложением, зато Джон Стюарт, стоявший у него за спиной, оценил и не сдержал смешка. — Надеюсь, ты понимаешь, что на это дело понадобятся триллионы долларов, — сказал Джон. — Он сидит в космической тюрьме, и обменные курсы настоящий грабёж. — Как ты узнала о моей гражданской личности? — прошипел Хэл. Он с подозрением огляделся по сторонам, как будто где-нибудь в кустах поблизости должна была засесть целая съёмочная группа. — Вы носите крохотную маску-домино, — ровным тоном напомнила я ему. — Даже пятилетний ребёнок смог бы узнать вас на гражданке. Если бы прикрыть глаза было бы достаточно, чтобы скрыть свою личность, никто бы не узнавал людей, когда они так делают, а все грабители шли бы грабить банки в солнцезащитных очках. — Никто не подслушивает? — спросил Джон Стюарт. — Не-а, — ответила я. — Я проверяла. — Входи, — несколько недовольно буркнул Хэл. — А ещё я телепат, — решила я всё-таки объяснить, как их нашла. — Я выследила Джона по невозможности прочесть его мысли. Кроме того, ты в курсе, что у тебя в голове есть ещё один разум? — Что? — в один голос переспросили мужчины. — Наверное, вам стоит пригласить Марсианского Охотника, чтобы он подтвердил это, но само по себе это выглядит так, как будто кто-то любит вам нашёптывать на ушко всякие разные мысли. Эта штука сильная, и, по правде говоря, я не могу её прочесть, только чувствую, что это нечто отвратительное. Может, вы подхватили какого-нибудь странного инопланетного паразита, во время приёма инопланетной пищи? — Кольцо сканирует всю пищу, которую мы едим в чужих местах, — сказал Джон. — И помогает нам определить, какие продукты питания стоит избегать, выбирая, что мы можем съесть без опаски для себя. Он пояснил это рассеянным тоном, да и выражение лица подсказывало, что он был также ошеломлён моими словами, как и Хэл Джордан. — Ей можно доверять? — спросил Хэл у своего друга. — Мы работали с ней всего несколько раз, — ответил Джон. — Но она спасла много людей. Она не очень хорошо понимает, что такое личная жизнь, но до сих пор никогда не врала нам. — Я пытаюсь это исправить, по крайней мере, в общении с людьми, которых я знаю, — сказала я, опустив взгляд вниз. — Трудно доверять новым людям, поэтому я лучше сначала залезу им в голову, а потом за это извинюсь. Джон Стюарт уже сканировал Хэла своим кольцом. — Ты обнаружило присутствие каких-либо других разумов внутри Зелёного Фонаря Хэла Джордана? — спросил он кольцо. — #Ошибка#, — выдало кольцо. — Что? — Наличие #ошибки# не может быть обнаружено внутри Хэла Джордана, — перефразировало кольцо. Зелёный Фонари переглянулись между собой. — Это проблема, — озвучил их общие мысли Хэл. — Я бы наверняка вообще его не обнаружила, если бы даже сейчас не пыталась прочесть ваши мысли. Как правило, это позволяет мне увидеть защиту на разуме и позволяет более точно знать, где вы находитесь, — призналась я. — Чем бы это ни было, оно явно не хочет, чтобы его нашли, но оно распустило усики по всему мозгу. Я могу попытаться вас вылечить, но я не знаю, отомстит ли за это паразит. — Нам нужно увидеться с Хранителями, — сказал Хэл. — Перед тем, как вы уйдёте, не могли бы вы рассказать мне, что нужно сделать, чтобы остановить возможные цунами после нашей последней битвы? — попросила я. Джон кивнул. — Ты действительно помогала спасти Кост-сити? — недоверчиво уточнил Хэл. — Если бы она не предупредила нас о битве заранее, город превратился бы в пыль ещё до того, как мы бы узнали о возникшей угрозе, — ответил за меня Джон. — И она смогла развернуть корабль так, чтобы снаряды летели не в сторону города, а в сторону океана. — Убила много рыбы и всё такое. Вам, наверное, стоило бы запустить спутники, сканирующие космос, чтобы те обнаруживали приближающиеся метеориты и инопланетные вторжения. Может, стоит попросить об этом Лютора. Они оба уставились на меня так, словно у меня выросла вторая голова или что-то в этом роде. — Он ненавидит инопланетян, — пояснила я. — И очень хочет стать героем для всего человечества. Он наверняка профинансировал бы этот вопрос, если бы вы с умом подошли к просьбе, и всё, что вам оставалось бы делать — это периодически проверять, не нагружает ли он спутники всяческими лучами смерти, устройствами контроля сознания и всем остальным суперзлодейским дерьмом. Устраивать ему случайные проверки. Кольцо послало нужную информацию прямо мне в разум, и я благодарно кивнула. Мне нужно было всего лишь внести небольшие корректировки в двадцати семи разных местах, и всё придёт в норму. Эти корректировки нужны были, чтобы справиться с последствиями. Конечно, пожелай я, то запросто заставила бы воды всех океанов в мире застыть в неподвижности, но приливы и течения вполне очевидно имели влияние на погоду, так что используй я этот способ, только убила бы ещё целую кучу рыбы. — Ну, удачи вам в удалении странного космического паразита из твоей головы, — от души пожелала я. — Спасибо, — перебил меня Хэл. — Что? — Спасибо за мой город, — тихо сказал он. — Эти люди значат для меня всё. Не знаю, почему меня так удивили его слова. — Я… надеюсь, тебе станет лучше, — неловко сказала я. — И я практически уверена, что у тебя тут есть друзья, которые защитят людей, которых ты любишь. Всё ещё чувствуя неловкость, я перевела тему. — Что ж, я должна пойти и остановить те три цунами, которые я чуть не вызвала своими действиями. Не хотела бы, чтобы Аквамен разозлился на меня. [2] — Ты, видимо, с ним не встречалась, — сухо заметил Джон Стюарт, услышав лёгкую насмешку в моём голосе. — Он — король самой большой нации на планете. — Ну, тогда мне и впрямь лучше заняться делом, — сказала я. Наверное, стоит прекратить надсмехаться над Зелёной Стрелой. Они с Бэтменом были обычными людьми, ставшими героями. Они вышли на улицы, рискуя своими жизнями, и как-то умудрились до сих пор не умереть. Наверняка они владели какими-то отличными навыками, хотя стрелы с боксёрскими перчатками до сих пор звучали для меня глупо. Я промерцала прочь, начав свою работу по остановке цунами. Изменения, которые требовалось внести, были довольно просты, и так как я знала, где необходимо внести эти корректировки, то просто мерцала от одной точки к другой. Я могла бы сделать всё прямо из гостиной Хэла, но видеть мир своими глазами и чувствовать, как ветерок обдувает кожу, было настоящим удовольствием. Двадцать семь изменений заняли у меня меньше часа времени, и я решила, что пора проверить, как там Даллоны. Найти их было нетрудно — мне просто требовалось появиться около Эйфелевой башни, а после нащупать телепатией их уникальные ментальные сигнатуры. Славу было особенно легко найти из-за распространяемой ею ауры. Появившись рядом с ними, я использовала иллюзию, чтобы выпасть из их восприятия. Всё семейство выглядело довольно потрёпанно. Хотя прошло всего 12 часов с тех пор, как я оставила их здесь, они уже выглядели так, словно прошли через настоящий Ад. — Парле ву по-английски? — обратилась Слава к испуганной с виду женщине. [3] Казалось, чем дольше они пытались найти кого-то, кто мог бы им помочь, тем сильнее раздражалась Виктория Даллон. Чем больше она раздражалась, тем страшнее казалась окружающим прохожим, и тем меньше людей хотели им помочь. Они уже трижды были вынуждены убегать от жандармов. Планы Кэрол получить поддельные документы даже не начали реализовываться, отчасти потому, что никто из них не говорил на французском языке. А школьный французский Славы был недостаточно хорош, чтобы нормально общаться с людьми, плюс, это наложилось на проблемы с её аурой. Женщина, к которой Слава обратилась, убежала. — Ну почему снова так?.. — спросила Слава. — Контролируй свою ауру! — рявкнула на неё Кэрол. Обычно она души не чаяла в дочери, игнорируя и эмоционально подавляя только Эми. Однако им всем было жарко, они устали и были расстроены. Они даже не смогли обменять сотню баксов, которые у них были, на французские франки, потому что все банки уже были закрыты к тому времени, как им пришла в голову мысль туда обратиться. — Я думала, что к этому моменту дела у вас будут получше, — заметила я, снимая иллюзию и появляясь прямо позади них. — ТЫ! — крикнула Кэрол Даллон. Её причёска была растрёпана, и она жалела, что на ней был надет деловой костюм и каблуки. Каблуки явно не предназначались для двенадцатичасовой ходьбы по неровным дорогам. — Вы могли обратиться в американское консульство, — спокойно заметила я. — Мы из другой вселенной, — категорически отрезала Кэрол. — И в наших водительских правах указаны несуществующие тут даты. Межвселенские путешествия запрещены законом! — Но не здесь, — мягко поправила я. — Вы могли бы попросить консульство связаться с Лигой Справедливости. — Это ещё что такое? — переспросила она. — Как мы могли хоть что-то узнать, с учётом того, что мы ничего не понимаем, а они не говорят по-английски? — Здесь много кто говорит по-английски, — пожала я плечами. — Вы просто их пугаете. Кэрол перевела взгляд на Славу, и я добавила. — Это не только из-за неё. У вас такое жуткое выражение лица, которое пугает людей. Видимо, вы именно им и запугали Эми настолько, что она, в конечном итоге, считала, что ей прямая дорога в суперзлодеи. Кэрол смерила меня пристальным взглядом. — Ей уже лучше, — сказала я. — Пэлхамы на самом деле очень хорошо к ней относятся. — Это они заставили меня взять её, — пробормотала Кэрол. Слава выглядела потрясённой. — Я всегда знала, что не смогу быть объективной. Я ненавидела Маркиза, и когда я смотрю на неё, всё, что я вижу — это его. Если я чему и научилась у Фреда, так это слушать человека без осуждения. Если бы я сказала ей, что следовало отдать Эми под опеку социальных служб, раз она знала, что не будет способна правильно о ней позаботиться, то я бы просто настроила её против себя, и она перестала бы меня слушать. — Она когда-нибудь проявляла склонность к злодейству? — спросила я. — Была ли она кем угодно, кроме послушной дочери, убивающей себя день за днём в больнице ради малейшего шанса получить твоё одобрение? — Что? — переспросила Кэрол. — Она любит тебя, — сказала я. — Чтобы это понять, мне было достаточно того, как она умоляла меня найти способ вернуть вас к жизни. Лично я не уверена, что стала бы в ином случае об этом заботиться. Я отстойна в том, чтобы не осуждать. Кроме того, я лгала. Если бы Кэрол была моей матерью, я бы тоже хотела, чтобы она вернулась, точно также, как я хотела вернуть папу, хотя вот уже пару лет он не был прежним, любящим меня папой. — В любом случае, я думала, что вам понравится отдых во Франции. Я не предполагала, что всё это время вы проведёте, наводя ужас на местных жителей. Все мы услышали звуки подъезжающих полицейских машин. — Ну, лучше нам убраться отсюда поскорее, пока они не вызвали Человека-Багета, или как там называют себя местные французские герои. — Это звучит как расизм, — буркнула Слава. — Скорее, как национализм? — задумалась я. — Французы не были отдельной расой, когда я проверяла это в последний раз. Но решив опустить эту тему, я стала более серьёзной. — В любом случае, я позабочусь о том, чтобы раздобыть вам немного наличных за ваше золото, а дальше вы будете предоставлены себе на пару месяцев, — сказала я. — Конечно, сложновато арендовать гостиничные номера без кредиток, но, возможно, в это время люди более лояльны насчёт этого вопроса. Если не выгорит, то всегда есть возможность заселиться в отель с почасовой оплатой. — Куда ты нас отправишь? — спросила Кэрол. — В одно местечко под названием Бладхейвен, — ответила я. — Поверьте, там вы почувствуете себя как дома.