***
Ночь покрывала город пеленой темноты, а в укромном уголке парка, Кол и Кендалл находились наедине, проводя своё время. Окутанные мягким светом фонарей, они разговаривали, уютно устроившись на скамейке, словно забыли о времени и мире вокруг. Кендалл, глядя на небо, слушала Кола, который с энтузиазмом излагал свою точку зрения насчёт автомобилей. Его голос звучал увлеченно, словно он разговаривал о самом удивительном в мире явлении. — Ты хотел бы снова стать человеком? — вдруг спросила Кендалл, сбивая парня с толку. — С чего вдруг такой вопрос? — Ну, — замялась Винчестер. — Попадись бы тебе такой шанс, ты бы им воспользовался? Кол погрузился в глубокие раздумья. Хотел бы он снова стать уязвимым, зависимым от времени и от других человеческих факторов? Определенно нет. Он вспоминал моменты, когда сила и скорость дарили ему возможность ощутить адреналин в каждой клетке своего тела. «Эта непередаваемая эйфория, когда ты свободно передвигаешься в темноте, словно ты сама ночь.» Воспоминания о древних временах приводили его к ощущениям вечности. «Я видел и пережил столько, что могу назвать себя свидетелем истории. Вампиризм дал мне эту бесконечную перспективу.» — Нет, — коротко и ясно дал понять шатен. — Нет?! — она была в полнейшем шоке и не верила своим ушам. — А ты сама посуди, — Майклсон чётко начал отстаивать свою позицию. — Вампиры обладают невероятной скоростью и силой. Не считаясь с временем и близкими, живя своей жизнью вечного путешественника. Я бы не хотел отказаться от всего этого в обмен на обыденность человеческой жизни. Да и я не пожил-то толком. Она молчала. Ей, как охотнице, было бы намного проще будь он человеком. И спокойнее. — У вечной жизни много плюсов, — воодушевился кареглазый, — ты видишь и творишь историю, не стареешь, у тебя авторитет и власть. Что может быть лучше? И ты могла бы разделить эти преимущества со мной. Кендалл ощущала, как накатывает внутреннее беспокойство. Взгляд её устремился вдаль, куда-то в дали, словно она искала в себе ответы на вопросы, которые Кол не представлял себе даже задать. Винчестер, сдерживая сложные эмоции, попыталась встать на позицию Кола, чтобы понять его точку зрения. Она повернулась к нему, искренне пытаясь поделиться своими мыслями, но что-то пошло не по плану. — Ты совсем оборзел предлагать мне такое?! Ты случаем не забыл, кем я являюсь? Если посудить, мы вообще не должны быть вместе! — охотница не смогла сдержать пыл нахлынувших эмоций, но, сделав пару глубоких вдохов, продолжила. — Прости. Я понимаю, что для тебя вампиризм — это круто, Кол. Но иногда я думаю о том, как это быть бессмертным. Ужасно. И я не могу это принять. Неужели ты не хочешь вернуться к тому, каким ты был раньше? Чувствовать, как бьется сердце, знать, что каждый день — подарок, который нельзя просто так упустить? Кол молча глядел на Кендалл. Его взгляд был наполнен размышлениями, словно внутри него происходила внутренняя борьба. Он понимал, что её слова имеют смысл, и чувствовал, что даже вечное владение силой и властью не могут заменить то, что они теряют, оставаясь вечными. Но нет. Он не откажется от этого всего. Даже ради неё. Время словно остановилось, когда они оба смотрели друг на друга. Под лунным светом в их глазах проскальзывали те же тайные желания и надежды, которые они утаивали от мира и друг от друга. В тишине парка слышался лишь шум ночного ветра, словно он намекал им на бесконечные возможности и выборы, которые им предстоят. Тогда Кендалл испытала одно из сильнейших чувств к нему. Разочарование.***
Деймон стоял у окна со стаканом своего любимого алкогольного напитка, изучая горизонт, но его взгляд был пуст и далек. Внутри него бушевала буря чувств, которые он упорно пытался затаить и скрыть за маской непоколебимости. Стены его души казались обрамленными обидой и болезненной осведомленностью, что он потерял себя в том, что не мог контролировать. Хотел, но не мог. Когда он впервые осознал, что влюблен в Кендалл, это показалось ему абсурдом. Сарказм и шутки, которые он бросал в сторону, были лишь попыткой создать барьер между своими эмоциями и реальностью. Ему было сложно принять, что он допустил чувства в свою жизнь, ведь именно они причинили ему столько боли и потерь. Он был зол на себя за то, что дал этим чувствам овладеть собой. Злость застывала в вампирской груди, словно горячий огонь, который он пытался сдерживать. Он чувствовал себя уязвимым и бессильным перед этими эмоциями, которые казались подчинять его волю. Все эти эмоции переплетались в его душе, создавая мрачный пейзаж. Голубоглазый боролся с чувством потери контроля над своей жизнью, над своими решениями. Он жаждал власти, но на этот раз перед ним было нечто, что он не мог просто уничтожить или игнорировать. С каждым шагом в направлении её, он чувствовал как пелена сарказма и цинизма начинает трескаться. Вампир сталкивался с правдой, которую не мог больше игнорировать, и это страшно болело. Он был готов на все, чтобы не оставить ей шансов заметить его слабость, его истинные чувства. Внутри него был бой, и Деймон боролся, как только мог. Он боролся с болью, боролся с собой, собирая осколки своей самонадёжности вместе, чтобы не дать себе обмануться слабостью, которую он впервые встретил лицом к лицу. Ему всё ещё казалось, что он никогда не сможет полюбить кого-то кроме Елены Гилберт, но теперь она словно чужая ему. Такая некогда родная любимая шатенка стала призраком прошлого в его сознании, хотя она порхает перед его глазами буквально каждый день. Он завидовал. Завидовал всем. Той же Елене, своему брату, Колу Майклсону. Особенно Колу Майклсону. То Рождество всё изменило. Ревность и зависть кипели внутри Деймона, словно яростный огонь, не дающий покоя его разуму. Каждый раз, когда он видел Кендалл в обществе Кола, его сердце сжималось от боли, а горечь заполняла его уста. Он пытался скрыть свои чувства за легким насмешливым выражением, но внутри он бился в невидимых оковах ревности. Деймон обреченно наблюдал, как героиня смеется, разговаривает и проводит время с Колом. Каждая улыбка, которую она адресовала ему, вызывала в нём невыносимую ревность. Он завидовал Колу за то, что тот мог быть тем, кто вызывает у неё такие чувства, которые он сам так тщетно пытался подавить. В его воображении мелькали образы того, как они смеются вдвоем, как Деймон оказывает ей поддержку, как она смотрит на него с теми же глазами, что раньше бывали на него устремлены. В каждом их движении и взгляде Деймон видел надвигающуюся тень, которая отталкивала его от возможности быть рядом с ней. Ревность бушевала внутри него, как буря, заставляя его размышлять о каждой детали её отношений с Колом. Он сравнивал себя с ним, и каждое сравнение приносило ему боль. Он видел в Коле того, кем он не мог быть, и чувствовал, как злость к самому себе приносит ему мучения. Зависть к Колу была как колючий шип, который проникал в его душу. Он завидовал ему за легкость, с которой тот мог подойти к ней, завидовал за то, что он имел возможность быть рядом с ней, когда Деймон чувствовал, что его место в этом мире стало мутным и непонятным. Ревность и зависть кажутся великими и непокоримыми силами, которые Деймон боролся сдерживать. Но внутри он чувствовал, что это борьба бесполезна, потому что он не мог остановить чувства, которые разрывали его на части, когда он видел их вдвоем. Это и заметила Елена. Черноглазая сидела на диване, скрестив ноги и задумчиво поглядывая вдаль. Её взгляд был задумчивым, а черты лица выражали некую внутреннюю борьбу. Она медленно подняла глаза и увидела, как Деймон поглядывает на недавно пришедшую Кендалл, которая улеглась на диван и болтает о чём-то своём с Кэролайн, улыбаясь и вовлекаясь в разговор. Что-то в этой картине не давало ей покоя. Она наблюдала, как Деймон внимательно слушает, как его глаза сверкают, когда он смотрит на охотницу. То, что она видела, заставило её сердце сжаться. Она узнала этот взгляд, эту ухмылку — они были ей хорошо знакомы из прошлого. Но то, что ей стало сейчас ясно, разрывало её душу. С горечью в душе она осознала, что Деймон утратил к ней те чувства, которые когда-то были такими сильными. Теперь его взгляд был настолько обращен в ином направлении, что ей было трудно даже в это поверить. Её самолюбие было задето, её уверенность начала подрываться. Она почувствовала, как горький ком в горле мешает ей глотать. Она взглянула на свои руки, словно ожидая, что они скоро начнут дрожать. Это было нечто большее, чем просто буря эмоций. Это было ощущение потери, даже если она и не хотела этого признавать. Но у неё есть Стефан. Она выбрала быть со Стефаном. — Ты как? — неуверенно спросила она, оставшись наедине с вампиром. — Если не брать во внимание то, что Кэролайн так и не убрала свой хлам из моего дома, тот жить можно. — в привычной манере ответил голубоглазый, чем заставил юную Гилберт улыбнуться. — Ты выглядишь как-то неважно, — заметила Елена. — Если хочешь, ты всегда можешь довериться мне и поговорить о том, что тебя гложет. Он подозрительно на неё посмотрел, скривившись в привычной манере. — С чего это вдруг? — Я просто вижу, — Елена не знала как правильно донести до него свою мысль. — Что тебе сейчас тяжело. Деймон позволил ей продолжить, не прекращая осуждающе смотреть на шатенку. — Мне кажется, что такие же эмоции ты испытывал, когда у тебя были чувства ко мне, — она явно на что-то намекала, и ему не нравилось, что она начала подозревать. Ещё больше его разозлило, что она посмела ранить его такими словами. Гилберт прекрасно помнила как он её обожал и любил. И уж точно не забыла, какую боль причинила, выбрав его брата. На лице Деймона отразилась пауза, мимические черты его лица стали более резкими. Брови, ранее беззаветно поднятые, сжались в небольшой клубок недовольства, придавая его взгляду неприветливость. Глубокая складка между бровями создавала впечатление, что он сердится (так и было), словно недовольный ворчливый мурлык. Губы, иначе привыкшие к легкой усмешке, сейчас стиснуты, словно обращаясь в молчаливое насмешливое проклятие. Глаза, обычно игривые и зажигательные, стали более холодными, налетая на окружающий мир призрачными металлическими искрами, словно предостерегая о своей негодовании. Эти детали образа выражали яркую, но сдержанную злость, словно внутренний огонь пытался пробиться наружу, но держался на поводке своего хозяина. Он смотрел на неё с особой ненавистью, будто она была не той девушкой, в которую он был влюблен буквально полгода назад. Сейчас Елена Гилберт словно перенесла вампира в прошлое, снова давая почувствовать всю тяжесть того переломного момента. Но злился он вовсе не из-за этого. — Если ты сейчас не заткнёшься, то будешь по всему дому собирать свои зубы, а язык искать в канализации. — устрашающе, но довольно спокойно произнёс Деймон. — Я просто хочу тебе помочь, — А не надо мне помогать, — запротестовал Деймон. — Почему ты постоянно лезешь?! Он не стал больше её слушать и удалился. Они прекрасно знали о чём говорили. И его этого бесило до безумия. Злился, что попался. Злился, что об этом узнала она. Злился, что она думает, что это похоже на их случай со Стефаном, только теперь вместо брата был Кол. Злился, что она считает, что всё так и останется. Злился, что он даже не смог влюбить себя маленькую охотницу. Злился, что всё повторяется. Злился, что она права.***
Бонни шагает с расслабленной улыбкой в дом Сальваторе, ощущая подошвами домашний порог после долгой дороги. Воздух внутри наполняется нотками тепла и семейного уюта, а слабый свет от свечей придаёт комнате приглушённую атмосферу. Она снимает свой тёмный плащ и повесив его на крючок, вдыхает аромат дерева и старой книги, который всегда наполняет воздух в этом доме. На диване, погружённом в полутьму, она замечает скользящий взгляд Деймона, который поднимает бровь в намёке на вопрос. Она лишь махает рукой, не спеша удаляясь в сторону кухни. Запах бурбона, смешанный с ароматом древесины и теплом домашней печи, приветствует её. По крайней мере, здесь всё оставалось неизменным. Бонни, расслабившись на высоком стуле у острова на кухне, погружается в свои мысли. Она медленно кружит чашкой кофе в руках, вглядываясь в тёмную жидкость, словно в ней заключены ответы на её вопросы. Воспоминания о встрече с Аттикусом Шейном начинают разбегаться в её уме. Его мудрые слова и внимание к деталям заставляют её дыхание стать глубже и спокойнее. Она чувствует, как внутренние сомнения постепенно рассеиваются, уступая место уверенности в выборе. Ведьма сосредотачивается на своей задаче — разработке заклятия, способного исцелить вампиризм. Она верит, что Сайлас точно поможет ей. И тогда она понимает. Шейн дал ей ключ к решению, открывший дверь к исцелению. Она улыбается, воображая предстоящий результат. В этот момент даже тени сомнений отступают, заменяясь уверенностью и решимостью. Свет от свечей словно отражается в её глазах, расцвечивая их искрой творческого вдохновения. — Чё с тобой? — на кухню зашла Кендалл, заметив улыбающуюся Бонни, которая будто находилась в трансе. Или под кайфом. — У меня есть отличные новости, — Бонни поднялась с табурета, вовлекая охотницу в гостиную, чтобы сообщить вести всем присутствующим. — Ты переезжаешь? — поразил своей колкостью вошедший Деймон. Ведьма лишь закатила глаза и не стала даже отвечать ему. — Я наконец смогла найти способ вернуть вас к жизни. Я нашла лекарство. Кендалл осуждающе на неё посмотрела, но не стала спешить с выводами. Остальные тоже пребывали в неком шоке и им не терпелось разузнать больше о новом открытии ведьмы Беннет. Стефан, который более-менее знал о чём речь не сильно удивился. Она поведала им об её новом знакомстве и о ключе к разгадке, который приведёт их к лекарству и снова наполнит их жизни человеческими буднями. В далекие дни, когда магия только начинала проникать в мир людей, существовал древний маг по имени Сайлас. Он был человеком, однако его страсть к знаниям и жажде магической мощи привели его к судьбе, которая навсегда изменила его жизнь. Сайлас стал первым вампиром, возрожденным с помощью древних магических заклинаний. Его кровь теперь текла с магией, а долгая ночь дарила ему силу и бессмертие. Он стал изучать магию и магические заклинания, разрабатывая силу, которая давала ему контроль над другими. Но за всей его жаждой власти кроется история страсти. Сайлас был связан с Кетсией Беннетт, ведьмой, которая была в него влюблена, и с которой он хотел испить из чаши эликсир бессмертия. Их связь была невероятной, и его жажда знаний смешалась с её магией, создавая опасное сочетание. Но в итоге оказалось, что Сайлас всё это время любил другую — служанку Кетсии, женщину по имени Амара. Именно вместе с ней они испили из чаши, в которой находился приготовленный Сайласом и Кетсией эликсир, оба они стали первыми бессмертными. Поняв, что она была жестоко предана, Кетсия отплатила Сайласу не менее жестоко — она в качестве мести Сайласу убила Амару… — Это всё, что рассказал мне Шейн. — И ты веришь какому-то рандомному дядьке? — выдала Кен, — Вдруг он тебя на одном месте вертит? И чё за имя такое «Сайлас»? — Ну, по сути, ты тоже «какой-то рандомный дядька» — неожиданно для всех выдала Елена. Кендалл не увидела в этом скрытого смысла и согласно кивнула, засчитав подкол подруги. — Как хотите, если вас потом убьют, то не моя вина, — охотница отпила бурбон из стакана, который бесстыдно одолжила у владельца дома. — Моё дело предложить, я бы могла раздобыть для тебя кое-что, но раз уж ты решила довериться странному челу, то не мои проблемы. — Она права, — на защиту зеленоглазой встал Деймон, — Как-то это всё подозрительно. Ты, - вампир указал на Беннет. - находясь в библиотеке, вдруг совершенно случайно встречаешь какого-то профессора, на минуточку, из Уидмора здесь, в Мистик Фоллз, у которого также совершенно случайно обнаруживаются вещи твоей бабушки. А потом как-то так вышло, что он обучает тебя магии, так ещё и кстати знает насчёт «лекарства». Ты не настолько тупая, Бонбон, чтобы повестись на такое. — Вы можете не верить, мне всё равно. Я точно знаю, что Сайлас реален и то, что Шейну можно доверять. — запротестовала Бонни. Кендалл не желала слушать весь этот бред и вышла на террасу покурить. Она сидела на старой каменной лавочке, обрамляя собой легкий ветерок, который приносил запахи ночи. В руке у неё покоилась толстая сигарета, которую она держала с лёгкой небрежной грацией. Её пальцы, украшенные несколькими кольцами, которые она стащила у Кэролайн, медленно поднесли сигарету к губам. С приглушённым светом уличной лампы, её контуры стали играть в тёмных тенях, создавая неповторимую ауру загадочности. Она вдохнула дым, держа его мгновение в лёгком облачке перед собой, словно ценя каждую нотку этой непередаваемой моментальной картины. Затем она плавно выдохнула дым, создавая изящное облачко, которое в рассеявшись на ветру, словно уносило с собой невидимые мысли и заботы. Её зелёные глаза, подсвеченные слабым светом, смотрели вдаль, словно она находилась в своём собственном мире, где время текло медленно и спокойно. И тогда, каждый вдох и каждый выдох казался ей утончённым ритуалом, нежно переплетающимся с атмосферой ночи. В тот момент ей было всё равно, что это значит для других, важно было лишь то, что она находилась здесь и сейчас, наслаждаясь таинственной гармонией, которую приносила ей эта немного загадочная пауза в ритме жизни. Она услышала слабое шарканье по тёмному гравию и поняла, что кое-кто решил составить ей компанию. Фигура уселась возле неё, вдыхая ядовитый дым в свои давно уже не рабочие лёгкие. Никто не решался нарушить тишину, словно она неприкосновенна и непроницаема. Дуэт наслаждался звуком ночи, будто ничего прекраснее неё не было. В темной обители ночи, где звезды разбросаны как сверкающие алмазы по бархатистому покрывалу неба, двое людей находились рядом, словно островки спокойствия в океане мира. Воздух пропитан прохладой, которая придаёт ночи особое очарование. Сидя под безмятежным небом, они наслаждались молчанием, которое словно облегчающая пелена, окутывал их словно невидимым пушистым покрывалом. Нет ни звука автомобилей, ни суеты города, лишь едва уловимое шепотное дыхание ветра и периодический хруст снега, как будто сама природа приглашает к этой мгновенной уединенности. Звезды наблюдали за ними с высоты, словно свидетели этого волшебного момента, когда ни слова, ни движения не нужны, чтобы выразить то, что можно почувствовать в глубинах своего сердца. В этой невидимой обыденной тишине словно часы замирали, и время потеряло свою сиюминутность, позволяя им нырнуть в собственные мысли и чувства. Ночь раскрывала свою тайну, окутывая их вокруг пальцев прохладным ветром, который только подчеркивал эту атмосферу покоя и гармонии. Они ощущали друг друга даже в этой тишине, словно частичку своей души передали друг другу, позволяя в этот момент быть собой, не имея необходимости произносить ни слово. — Угостишь? — вампир явно намекнул на блок сигарет Marlboro Red в тонкой руке Винчестер. Она запустила клубок дыма прямо Деймону в лицо. — Это не совсем то, что я имел в виду. — Ты вообще знаешь сколько они стоят? — пищала Кендалл, тыкая ему коробкой перед лицом. — Я куплю тебе ещё. Он ловко выхватил блок и зажигалку из рук Кендалл и быстро зажёг сигарету. Делал он это с таким шармом, что Винчестер даже опешила на мгновенье. Дым сигареты вибрировал в воздухе, придавая образу Деймона какую-то дополнительную загадочность. Их взгляды не касались, но Кендалл почувствовала, как в тот момент они находились в каком-то особенном, тонком контакте. Её глаза, сияя легкой приоткрытой улыбкой, отразили её внутренние размышления. Она видела в Деймоне не только вампира, но и сложного, противоречивого человека, который скрывает многое за маской сарказма и непокорности. Каждое движение, каждая затяжка сигареты, создавали палитру невербальных сигналов, рассказывающих ей о множестве нераскрытых историй. Так она продолжала наблюдать за ним, словно она открывала перед собой новую главу в книге его жизни, о которой ранее не знала. И в этом моменте, в тишине и полумраке, она чувствовала, что их миры переплелись, даже если только на мгновение, и эта связь была не менее магической, чем ночь, окружающая их. — Ты хочешь снова стать человеком? — второй такой же вопрос за сегодня. Она думала, что ответ Деймона мало чем будет отличаться от Кола, но ей всё равно хотелось узнать его точку зрения. Она ведь даже не знает его историю, каким он был раньше и изменился ли вообще? Может, он так же, как и она, скрывается за маской колкостей и сарказма, не давая людям, нарушить их невидимый барьер. Какой же на самом деле Деймон Сальваторе? Голубоглазый помедлил с ответом. Он всем себя преподносит как «Большого злого вампира», которому нравится соблазн ночи, вечная жизнь и целый горизонт возможностей. Деймон никогда не показывал ни малейшей слабости перед желанием вновь стать живым и видеть мир старыми, привычными и любимыми красками. Он не хотел терять свой образ, показывать уязвимость и давать возможность остальным смотреть на него свысока. Он Деймон Сальваторе, и это ничто не изменит. — Да, — голубоглазый запустил длинную струю дыма к звездам, — Хочу. Кендалл улыбнулась, словно от этого признания зависела и её жизнь. Она не могла этого объяснить, но она чувствовала благодарность, а он чувствовал спокойствие и уют от того, что доверился именно этому человеку. Чувство безопасности окутало его с ног до головы, он был рад, что сделал выбор в пользу Кендалл. Другим он бы не доверил свой секрет, а перед ней он не боится показаться слабым, потому что он знал, что это посчитает это храбрым поступком. — Я обязательно сделаю всё, что бы тебе помочь.