Чем Люцифер не шутит

Любовь моя Всегда выходила мне боком Ножом подставленным к горлу Еще не больно, но страшно выдохнуть

Любить его было больно. У Люцифера с самого детства была эта мерзкая усмешка превосходства над остальными. По человеческим меркам, наверное, ему было лет семь, когда он кидал игрушки бывшего друга в огонь. — Демоны не занимаются этим ребячеством, — высокомерно говорил он. Почти все боялись его, но дружить с ним было честью и привилегией. Отцы каждый день шептали им о том, что к сыну Сатаны нужно держаться как можно ближе и не кичиться любыми методами. Они передавали через детей подарки для маленького принца, наряжали дочерей в лучшие платья – такие, какие нельзя позволять носить маленьким девочкам. Люцифер все это видел. Люцифер улыбался, упивался, впитывал всеобщее внимание и наслаждался. А Мими мечтала. Она крала книги из папиной библиотеки, читала про смертных по несколько раз на день и удивлялась, удивлялась, удивлялась. Это было лучше самых интересных сказок, и она просто не могла поверить, что можно жить так. Люди казались ей самыми замечательными магическими существами. И перед сном она раз за разом представляла себя на Земле – смертной и свободной. — Как тебе не мерзко это читать, — сказал ей как-то десятилетний Люцифер. Она не сразу поняла, что демон обращался именно к ней – единственной подруге пришлось грубо толкнуть её в плечо. Мими растерялась, Мими умела постоять за себя, но никогда еще сам наследник престола не обращался к ней лично среди прочих сверстников. Она спрятала книгу за спину, но Люцифер грубо вырвал её и удержал двумя пальцами. — Человеческое отребье, — сказал он тогда. – Так что, вы с папашей любители смертных, дочь Мамона? Мими отчаянно замотала головой, пока её подруга сделала шаг в сторону, оставляя её совсем одну перед принцем. Все дети вокруг противно загоготали, и этот звук преследовал её еще несколько столетий. Этим же вечером её отец впервые ударил её. Он кидался мебелью в их крошечном особняке, пока маленькая Мими глотала слезы, склонив голову. Мамон сжег книгу на её глазах, и в какой-то момент она правда поверила, что это горит её собственное сердце. В тот момент она решила, что ненавидит Люцифера. Отец заставил её наладить отношения, но Мими не хотела знать, что такое унижение. Он всё приводил в пример красавицу Ости, которая снискала расположение принца. Мими ненавидела их всех. Люцифер наслаждался её попытками сблизиться и называл её семью человеколюбами при любом удобном случае, а она даже обидеться не могла, даже не понимала, почему это слово должно быть оскорбительным. Другие демоны во всем поддерживали своего лидера, и Мими впервые попробовала на вкус слово одиночество. Им было по двенадцать, когда она увидела, как он плачет. Мими, как и всегда, возвращалась с занятий одна, где главной темой дня среди демонов было отсутствие Люцифера. Впервые за последние полвека принц не пришел на учебу, и впервые за полвека дышалось спокойно. Тогда она даже поймала на себе дружелюбный взгляд рыжего демоненка, но тут же отвернулась. Чтобы не привыкать. Но Мими не смогла бы отрицать, что в этот день она впервые улыбалась. И она совсем не этого хотела, когда в хорошем настроении решила пройтись у двора после занятий. Совсем не хотела услышать судорожные, до мурашек пробирающие всхлипы, совсем не хотела пойти на звук, совсем не хотела завернуть в небольшую аллею, заметить там пару черных лакированных ботинок и уж точно совсем не хотела узнать в их обладателе сына Сатаны. Мими бы, наверное, сбежала, но звук рыданий вечно высокомерного и непробиваемого Люцифера настолько потряс её, что она не нашла в себя силы пошевелиться. Только сделала еще один маленький шаг в его сторону, который навсегда остался определяющим в её судьбе. Она увидела демона, сидящего на земле и прислонившегося спиной к толстому стволу обугленного дерева. Он утыкался лбом в согнутые коленки, обхватив их руками, и его маленькие неокрепшие крылья сотрясались от рвущихся из самого сердца рыданий. — Эй, — тихо позвала она тогда. Он испуганно обернулся, но тут же спрятал лицо в ладонях. Однако она успела заметить маленькие ранки с фиолетовыми краями, покрывающие его лицо. Мими зажала рот, чтобы не вскрикнуть, подошла ближе и дотронулась до плеча Люцифера. Он вздрогнул всем телом. — Что с тобой? — Отвали, — буркнул демон, но не стал сбрасывать её руки. — Тебе больно? Он удивленно посмотрел на неё, и теперь она могла разглядеть каждую царапину на его лице. Сердце жалостливо сжалось, а в его широко распахнутых алых глазах она впервые увидела столько страха и боли. — Мне не может быть больно, — тихо ответил он. — Почему? — Так сказал отец. Она все смотрела ему в глаза, которые наполнялись новыми слезами. Его лицо было уже совсем мокрым от слез, а ранки затягивались так мучительно медленно. Мими почувствовала, как к её горлу поступает тугой ком. — Уходи, — сказал Люцифер, отворачиваясь. – И убери от меня свою руку! Она отшатнулась от резкой перемены в его тоне. Демон снова зарыдал, и в этих ужасных всхлипах Мими всё находила доказательства того, что плачет Люцифер отнюдь не от саднящих ран на теле. В каждом его крике она узнавала ту боль, прочно засевшую в её сердце несколько лет назад. В каждом содрогании тонких детских плеч ей мерещилась книга, горящая в огне, и Ости, отходящая от её плеча, пока Люцифер втаптывал её в грязь. — Тогда я просто поплачу рядом. Всхлипы затихли на мгновение. Мими обошла дерево и прислонилась спиной к противоположной стороне ствола. Она осела на землю, высоко задирая голову и вглядываясь в языки пламени, горящие, казалось, прямо над головой. А ведь люди каждый день могли просто поднять голову и увидеть небо. Она плакала беззвучно, тихо, пока Люцифер кричал, бил ногами землю, пока до крови закусывал собственный кулак. Она стирала со своих щек влажные дорожки, пока представляла небо таким, каким его рисовали в книгах отца – бесконечно красивым. Им было четырнадцать, когда Люцифер впервые сел с ней за одну парту. Мими испуганно подскочила на месте и торопливо начала собирать вещи, уступая место наследнику. — Что ты делаешь? — Ты… ты, видимо, хочешь сидеть здесь. Я уйду. Она вскочила, но тут же ощутила на своем запястье чужое прикосновение. Кожу нещадно жгло в том месте, где сомкнулись пальцы демона. Люцифер смотрел на неё спокойно, внимательно. Тогда Мими впервые узнала, что такое краснеть. — Я хочу сидеть с тобой. Она так и замерла, прижимая к груди учебник. На них обернулся весь класс. Ости жгла дырку в её голове, а во рту почему-то пересохло. Мими пораженно опустилась на место, а Люцифер спокойно открыл книгу и занялся чтением. Все демоны всё еще смотрели только на них, и впервые за столетие она увидела в их глазах то, что, казалось, пропало уже навсегда – уважение. Им было по шестнадцать, когда они впервые танцевали на празднике в Аду. То, что Люцифер пригласил именно её, не удивило никого – только очень сильно разозлило всех демонесс. Ведь про их общение было известно каждому. Но Мими не ожидала этого. Она стояла посреди зала, пораженно смотря на протянутую руку демона, не решаясь коснуться его. Ведь все прекрасно знали, что нельзя дотрагиваться до наследника. Он кружил её в вальсе, пока она пыталась понять, почему сходит с ума собственное сердце. Почему дрожат руки, почему краснеют щеки, почему даже в самом пекле Ада не было и толику того огня, в котором она полыхала сейчас. Почему улыбка Люцифера заставила её споткнуться, почему его рука на её талии вдруг стала центром всей её вселенной. Этим же вечером отец обнял её впервые за столетие. — Почему ты со мной не такая, как с другими? – сказал он, когда им было по девятнадцать. Мими тогда привычно покраснела и отвела взгляд. Люцифер раздраженно выдохнул. — Я как раз об этом. Ты такая веселая, когда с этим рыжим. Я же слышу, как ты шутишь, ты остра на язык. Но почему со мной ты не такая? Потому что я люблю тебя. Она почти сказала это. Она даже открыла рот, она была готова – Мими репетировала долгими ночами, запиравшись в своей комнате, вновь и вновь представляя перед собой Люцифера. — Как хочешь, — раздраженно рявкнул он, так и не дождавшись ответа. Трусихой – вот, кем она была. Демон уже развернулся, чтобы уйти, но Мими не смогла отпустить его: — Это правда, что ты спишь с Ости? Люцифер лениво осмотрел съежившуюся подругу с ног до головы. На дне его горящих глаз плескалось раздражение. — Да. А что? Мими тут же спрятала глаза, а Люцифер ждал ответа так, как будто он действительно имел хоть какое-либо значение. — Н-ничего. — Так и знал, — и в его голосе проскользнуло открытое разочарование. В двадцать один ей казалось, что она окончательно сошла с ума. Без той связи с Люцифером, что была между ними раньше, ей было невыносимо жить. Уже скоро их ждало поступление в школу на Небеса, и она одновременно ждала и боялась того момента, когда они покинут Ад. Он больше не садился с ней за одну парту, не приветствовал. Почти все своё время она проводила с Ади, а вместе с Люцифером ушла и ненависть Ости. Мими жила нормально. Мими жила без него. Она верила в то, что сын Сатаны просто не способен на чувства – уговаривала сама себя. Маленький сломленный мальчик превратился в разбитого мужчину, и она проклинала повелителя за каждый порез, который тот оставлял на теле и душе своего сына. Люцифер просто не умел любить – вот, что она тогда решила. И почти готова была смириться. Ей было всё еще двадцать один, когда она впервые взяла его за руку. — Мими. Не надо, — всё, что он сказал тогда. Двадцать пять считается четвертью жизни у смертных. Она всегда удивлялась этому – ведь почти никто из них не доживал до ста. А некоторые даже до двадцати пяти. Ей было двадцать пять, когда Энди привел в её комнату Вики Уокер. Мими думала, что выиграла свой самый счастливый билет – ничего на свете она не желала так сильно, как приблизиться к миру смертных. Вики была красивой, острой на язык, она много улыбалась, но плакала по ночам. Мими очень полюбила Вики. Мими любила Вики даже тогда, когда та отказывалась пить свой порошок, срывала уроки, пропадала после заданий. Она не отходила от новой соседки, ведь та заполняла огромную дыру, оставленную тем, кто теперь лишь лениво кивал ей в школьных коридорах. Мими поклялась самой себе, что никогда не потеряет Вики. Она пыталась склонить её к пути демона, потому что ошибочно полагала, что все, что волнует непризнанную – это Разделение. Она хотела уберечь её от влияния Фенцио и Дино и это было её самым большим проигрышем, ведь она не почуяла опасности с прямо противоположной стороны. Тогда Мими позвала её с собой в бар. Вики была без крыльев, и Мими больше всего на свете боялась, что её лучшая подруга сломается. Но Вики как будто и не особо волновало это – на её уме всегда было что-то другое, что-то, что Мими никак не могла понять. Вики пропадала, а потом возвращалась в комнату посреди ночи уставшая и потерянная. Вики не отвечала на вопросы, постоянно выискивала кого-то в коридорах, и тогда Мими заметила. Заметила, как изменился вечно холодный взгляд Люцифера, когда он смотрел на Уокер. Это было ударом, в который она не верила. Фантомная боль, возникшая из раны, которая должна была затянуться еще столетие назад. Демон смотрел на Вики, и Мими видела того самого двенадцатилетнего мальчика, обнажающего свою душу. Спустя несколько столетий он нашел человека, которому мог снова открыться. И это почти убило её. Сначала она считала, что недостаточно хороша для него – дочь не высшего демона, обыкновенная демонесса без примечательных способностей. Потом она думала, что у Люцифера вовсе не осталось чувств – Мими наблюдала за тем, как иссыхает рядом с ним Ости, и была ему искренне благодарна, что он не сделал из неё нечто подобное. В глазах Люцифера не могло быть любви. Любви к Вики Уокер. — Сейчас стошнит, — сказал он тогда её соседке и Дино, — какие вы, ангелки, целомудренные. Это был момент, когда Люцифер выдернул её и без того едва бившееся сердце из груди и растоптал одним ударом ноги. Когда он впервые поцеловал её. Не надо, — говорил Люцифер, который заботился о ней. Целовал её Люцифер, для которого она была пустым местом. Впервые с двенадцати лет она ревела так отчаянно. Ади гладил её по волосам, Сэми подносил воды, а она только колотила грудь друга и рыдала, рыдала. Потом была злость. После нее – смирение. Мими больше не смотрела в его сторону, не пыталась поймать взгляд, потому что знала – единственной, на кого он смотрел, всегда была и будет Вики Уокер. Её демон, не знавший любви и не умеющий её давать. Её лучшая подруга, которой позволено было видеть небо. Мими вела её за руку к нему, и это было, черт возьми, самым сложным и болезненным, что когда-либо случалось с ней. Горящая в огне отца книга больше не отдавалась зияющей раной. Мими было так больно и плохо, что хотелось упасть прямо посреди коридора и реветь. Но она улыбалась, глядя на то, как сильно волновалась Вики. Как она шла за тем, кого любит, как забирала того, кто отныне навсегда принадлежал только ей. Мими умирала в тот момент, когда давала Вики Уокер шанс на счастливую жизнь. И, глядя на их переплетенные пальцы, она снова и снова собирала себя по осколкам, заталкивая свою ненужную любовь глубоко в сердце. А она царапалась, не желала идти, разрывала изнутри. Ади гладил её плечо, и Мими кивала. Ведь она привыкла. Любить Люцифера всегда было очень больно.