***
Всю свою жизнь, сколько Лань Дэшэн себя помнил, он провел в клане Лань в Облачных Глубинах. В отличие от Лань Чжимина, у него не было никаких воспоминаний о его родителях. В детстве его и вовсе вполне устраивала информация о появлении детей в стиле: «аист принес» или «в огороде нашли». Про себя он лишь думал, что быть принесенным красивой птицей все-таки лучше, чем оказаться выкопанным из грядки капусты или редиса, вот если картошка — это еще куда бы ни шло. Небо для него всегда было куда привлекательнее земли. По той же причине он любил и деревья, воспринимая их, как лестницу в небо. Взрослые не были с ним в этом согласны, поэтому правило «не лазать по деревьям в Обители» ему так или иначе все-таки пришлось усвоить. Далеко не с первого раза, но мало по малу он привык, что правила — это очень важно. А, значит, лазать по деревьям на самом деле можно только не в самих Облачных Глубинах, а где-нибудь рядом. Но и выходить без разрешения тоже было нельзя. В общем благодаря своему любопытству, изобретательности и немалому упрямству, ребенком он нередко получал наказание. Но все же он довольно быстро учился, приспосабливался и дисциплинировал себя. В его памяти очень четко отпечаталось то время, когда их, еще довольно маленьких, согнали выше, в горы, в укрытие. А Обитель тогда горела. Говорили, что подожгли сами. Он не видел пожара, но видел последствия. Позже резиденцию ордена Лань восстановили в точности. Лань Дэшэну же больше всего на свете хотелось, чтобы ничего подобного никогда впредь не повторялось. Ребенком он думал, что все враги поджидают только снаружи. Стены и нести дозор на них — стало самым заветным его желанием, ведь это означало хранить свой дом от напастей. Лань Дэшэн с детства отирался возле этих стен. Нести стражу ему конечно не позволяли, но и для ребенка находились поручения. Старшие давно привыкли к нему. Лань Чжимин в те годы тоже хотел попасть на стены. Но он был более прям в своих притязаниях, хотел получить в распоряжение лук и стрелы, хотел стоять на страже. Его не допустили к этому, и он стал искать не способ остаться у стен, а способ научиться владеть оружием, которое ему нравилось. Лань Дэшэн же был готов выполнять любую работу, хоть воду караульным разносить, лишь бы оставаться при этой пограничной защите резиденции Лань. После того, как они с Лань Чжимином обнаружили дом, где находились Лань Ванцзи и Вэй Усянь, дни стремительно бежали один за другим, а новостей не появлялось ни у одного, ни у другого. Мало что можно сказать о человеке, который медленно восстанавливается после тяжелого ранения. Когда в тот вечер Лань Чжимин вернулся со своим лекарством, Лань Ванцзи встретил его у самого входа, отвел в сторону и выдал несколько кратких и четких инструкций о том, что можно и что нельзя сейчас делать, как лучше себя вести, чтобы совсем еще малые силы Вэй Усяня работали на его восстановление, а не тратились зря. Лань Чжимин понял, что это, похоже, надолго. И все же он был рад, что может приходить, быть немного полезным, быть рядом. Так ему становилось спокойнее. Если бы, как это было после уничтожения Печати, Ханьгуан-цзюнь снова запретил ему приходить, юноша вероятно не справился бы с собой, своими чувствами и волнением. То, что ему сказал тогда Лань Дэшэн о силе, пути и непредсказуемости Вэй Усяня, звучало очень логично и страшно. Лань Чжимин чувствовал во всем этом ужасную несправедливость. А еще он очень боялся, что этот раз мог оказаться не последним, что осуждающих Темный Путь очень много, и что однажды у них может получиться... Лань Чжимин теперь ни с кем не обсуждал своих мыслей. Но тот разговор с шисюном то и дело всплывал в его памяти, и те слова о том, за что он его ненавидит. Лань Чжимин чувствовал, что это не вполне ненависть со стороны Лань Дэшэна к нему, скорее непонимание. И все же слова того о привязанности сильно задели его. Он и правда ощущал, будто что-то внутри притягивает его к Вэй Усяню. Казалось, это произошло чуть не с того момента, как он только увидел его. И довольно скоро он забыл, что человек этот был в его жизни совсем не всегда. Он был, он есть. И совершенно чудовищным казалось допустить мысль, что однажды его может не оказаться. Лань Чжимин старался этого не думать и не беспокоиться, как велел ему Ханьгуан-цзюнь. Но Вэй Усянь все равно замечал, что юноша переживает. Сейчас ему хватало и времени, и внимания на подобные вещи. Сильная слабость не отпускала, но все же не мешала говорить и смотреть. Он спал куда больше, чем бодрствовал. А, лишь открыв глаза, начинал говорить, единственное развлечение, он ведь всегда любил поболтать. Ему хотелось хоть немного развлечь людей, которые трудились, пока он спал и переживали за него. Лань Дэшэн тем временем все еще не знал, как подступиться к своему делу. Ведь он уже рассказал Главе их ордена о том, как, назвавшись даоцзанами, заклинатели Цзинь приходили просить стрелы у клана Лань, и что им их выдали. Но все же этого было слишком мало, он и сам понимал. Ничего конкретного, и никакого обвинения на этом не построишь. И все же он чувствовал, что его предположение верно, что в покушении на Вэй Усяня был замешан кто-то из ордена Лань. День за днем, Лань Дэшэн думал, кого можно было бы спросить и с чего стоит начать. Случай помог ему в этом. Он прохаживался размышляя, без конкретного дела, куда глаза глядят. Ноги сами собой снова привели его к стенам Облачных Глубин и башне, где несли караул. Вскоре должна была заступить ночная смена. Предвкушая приближающееся завершение дежурства, двое на башне беспечно вели разговор о том: «Может ли эта темная тварь и впрямь выжить после того, как получила в грудь порядка шести стрел или павлины из Цзинь нагло врут? Спасибо, хоть сполна заплатили». Лань Дэшэн замер ни жив, ни мертв, боясь шевельнуться и выдать себя, опасаясь упустить что-то важное и рискуя попасться на глаза ночной смене за тем, что подслушивает. Это было строжайше запрещено правилами. Особенно здесь, возле караульных постов. Поэтому-то те двое и рискнули обсуждать вслух свое грязное дельце. Услышав следом о том, что часть караула в тот день на восходе не вышла, Лань Дэшэн поспешил бесшумно уйти. Добравшись до своей постели, он не мог спать всю ночь. Всё лежал, закрыв глаза, и думал, что делать дальше. Восходом караульные называли восточную сторону защитной стены. Место, где Вэй Усянь иной раз выходил, чтобы перебраться через гору, и кратким путем пройти к поселению адептов Вэнь, также было на той части стены. Картина произошедшего в целом более или менее складывалась. Только сам Лань Дэшэн никак не мог проверить ее или принять какие-то меры. Все равно следовало обратиться к старшим, а значит признаться и в том, что он знает о случившемся куда больше, чем должен. А заодно, вероятно, и в том, что это Лань Чжимин рассказал ему. Шесть стрел — раз за разом юноша вспоминал эту цифру — и правда сложно было представить, чтобы кто-то мог выжить после такого. Вероятно, все же число намеренно преувеличили. Лань Дэшэн понимал, что ему не хватает более точной информации о том, что на самом деле случилось. В одиночку это было не под силу расследовать. Тем более так, чтобы не привлечь внимания, не вспугнуть причастных, не создать лишь больше проблем. Поэтому юноша решил, что на утро отправится к Главе ордена снова. Он рассудил, что и Лань Чжимин вероятно одобрил бы именно этот вариант действий. Едва отзвенел подъем, Лань Дэшэн в очередной раз отправился просить для себя наказание. А что собственно еще ему оставалось делать? Завидев юношу, опять преклонившего колени неподалеку от дверей ханьши, Лань Сичень сразу подумал, что это определенно неспроста. Разговор, случайно услышанный Лань Дэшэном добавил небольшую, но важную деталь к расследованию, которое конечно велось. Теперь стало известно также и то, кто именно получил деньги от клана Цзинь за соучастие. О том, что часть караула не вышла в тот день Лань Сичень знал и раньше. Сейчас же Су Миньшань был призван к ответу за это. Однако причина оказалась довольно простой — людей отпустили отметить день рождения. В мирное время что может случиться, а это все-таки праздник, кто же мог знать, что именно в этот день, а точнее в эту ночь покой Обители будет нарушен. И все же Лань Сичень не собирался отступаться так просто. В то время, как Су Миньшань думал, что его восвояси отпустят, Глава ордена распорядился отправить его под арест. Потеряв остатки самообладания, командующий стражей попытался узнать, за что ему определено столь суровое наказание? Лань Сичень ответил, что если есть стремление к золоту и богатству, то можно было бы просто сменить орден, перейти в Цзинь или даже создать свой собственный клан. Прямых доказательств того, что Су Миньшань тоже получил деньги от клана Цзинь, у Лань Сиченя не было. И все же сама ситуация была настолько серьезной, что он рискнул пусть и, испортив возможно отношения с довольно уважаемым в его ордене заклинателем, пойти на небольшое притворство, с целью докопаться до истины, которая оказалась безрадостной. Су Миньшань, подумав, что Главе ордена и без того уже все известно отпираться не стал. Но вместе с тем назвал и причину, по которой ввязался в это дело. Он был готов терпеть Темного Заклинателя поблизости, пусть даже в Обители, пусть даже рядом с некоторыми старшими учениками Лань, пока не происходило ничего плохого. Основатель Темного Пути и правда был весьма осторожен. Он не был замечен в использовании темных заклятий или попытках переманить молодежь на Путь Тьмы. Но после того, как в Храме Предков была уничтожена душа его отца, Су Шэнли, Су Миньшань никак не мог не вмешаться. Видеть, как подобное остается безнаказанным, было выше его сил. Лань Сичень был потрясен таким сообщением, но виду не подал, только уточнил, почему Су Миньшань вдруг решил, что душа его отца была именно уничтожена? Тот ответил, что после визита в Храм Предков Ханьгуан-цзюня и Старейшины Илина душа его отца перестала являться на его зов. Лань Сичень ответил, что душа может перестать приходить по разным причинам и что на призыв Лань Ванцзи душа Су Шэнли также не ответила. Су Миньшань настаивал, что ему отец отвечал всегда и что должно было случиться, чтобы теперь он перестал это делать? Лань Сичень напомнил, что вообще-то души перерождаются. И в целом не всегда бывают в состоянии ответить на призыв. Су Миньшань холодно и упрямо сообщил Главе ордена, что исполнял призыв неоднократно и прежде душа отца всегда приходила. При этом именно после появления Темного Заклинателя в Храме Предков замолчала. Он добавил, что и сам хотел бы думать о возможном перерождении этой души, но в виду обстоятельств ее исчезновения, как-то не получается склоняться к положительным версиям развития событий. Лань Сичень все равно отправил его под арест, а сам пошел разбираться дальше. На этот раз уже к Лань Ванцзи и Вэй Усяню.***
Только уже переступив порог дома, Лань Сичень понял, что шел довольно быстро и даже забыл вежливо постучать прежде чем войти внутрь. Лань Ванцзи играл на гуцине и Лань Сичень остановился неподалеку от входа, чтобы не мешать. Вэй Усянь лежал в подобающей позе, прикрыв глаза. Можно было бы подумать, что дремлет, но Лань Сичень знал, что это не так. А Вэй Усянь в свою очередь знал, что Глава ордена Лань определенно взволнован чем-то. Прежде он не подмечал подобных деталей. Но сейчас, вынужденный проводить все время в постели, по большей части неподвижно, он ощутил, что стал воспринимать на слух гораздо больше, чем раньше. Первое время он даже не мог повернуть голову, чтобы посмотреть куда-то, но различать звук получалось всегда. Оказалось, что таким образом можно услышать и легкую поступь. Даже почти беззвучные перемещения Лань Ванцзи по дому у него стало получаться улавливать. Можно было распознать даже ритм чужого дыхания. Для последнего правда человек должен был все-таки находиться поближе. И все же того, как вошел Лань Сичень и как он замер через пару шагов от входа, хватило, чтобы Вэй Усянь понял, что что-то не так. Ведь обычно Первый Нефрит Лань перемещался куда плавнее. Лань Ванцзи доиграл мелодию и обернулся. — Сюнчжан? — он тоже заметил, что старший брат о чем-то переживает. — Ванцзи, — отозвался Лань Сичень, чуть вздохнув. — Мне нужно поговорить. Больше с Вэй Ином, чем с тобой. Вэй Усянь попытался приподняться на локте. Ему стало больно, довольно сильно, но он делал так уже не в первый раз. Лань Ванцзи знал, что тот терпеть не может неподвижности, и помогал ему, но в то же время старался и сдерживать. Однако Вэй Усяню всегда казалось, что он двигается мало, поэтому он пытался снова и снова, не жалея себя. — Что ты? Не делай так. Зачем? — попробовал остановить его Лань Сичень. Лань Ванцзи же быстро шагнул к Вэй Усяню поддержал и сел рядом так, чтобы тот мог на него опереться. Бережно прислонив его к себе, Лань Ванцзи положил ладонь ему на грудь, направляя теплый поток своей ци и негромко произнес: — Ты вредишь себе. — Я просто хочу видеть того, с кем говорю, — ответил ему Вэй Усянь. — Лань Сичень, что у тебя случилось? — проговорил он чуть громче, видя, что Первый Нефрит Лань почему-то все еще избегает приблизиться. — Тебе известно проклятье сотни дыр и тысячи язв? — прозвучал неожиданный для Вэй Усяня вопрос. Лань Ванцзи вскинул взгляд на брата. Он-то уже слышал об этом, когда Лань Сичень вернулся из Ланьлина и рассказал, что узнал там. Он хотел, чтобы младший брат при первой же возможности спросил Вэй Усяня об этом, как только тот придет в себя. Но Второй Нефрит Лань сразу же твердо ответил, что Вэй Ин не занимается такими вещами и нет нужды заставлять его отвечать на подобные вопросы сразу, как только он откроет глаза. Тогда Лань Сичень уступил, но, по-видимому, сейчас что-то заставило его вернуться к этому вопросу. — Я слышал о нем, — подтвердил Вэй Усянь. — Вернее читал. — Где? — Здесь. — Здесь? — Лань Сичень был несколько удивлен его ответом. — Я довольно много времени провел в твоей библиотеке. Твой дядя очень любил меня туда отправлять. Лань Чжань внимательно следил, чтобы я отбывал наказание, но не запрещал мне выбирать там книги на свой вкус, лишь бы я не приносил с собой своих, — в его голосе скользнула усмешка. Рука Лань Ванцзи у него на груди заметно дрогнула. Даже сейчас спустя столько лет та выходка, когда Вэй Усянь подменил старинный трактат книгой с непристойными картинками, заставила его исполниться неподдельного возмущения, а заодно и стыда. Пусть та книга и была непристойной, но все же разорвать на части и такую было очень непочтительным поступком. Первое, чего захотелось Вэй Усяню, едва он увидел Лань Ванцзи, это стронуть этот лед, под которым определенно что-то было: эмоции, которых он не выражал, стараясь тренировать выдержку. Вэй Усяню же нравилось, когда с бледного красивого лица Второго Нефрита Лань сбегало чуть строгое выражение полной ни к чему не причастности. Пусть бы даже он злился — прекрасным был и его вспыхивающий гневом взгляд очень светлых глаз. Кто угодно еще мог считать Ханьгуан-цзюня исключительно полным холода и отчуждения, но не Вэй Усянь. Почувствовав, как дрогнула его рука, он накрыл его запястье своей ладонью, от чего сердце Лань Ванцзи тут же ускорилось. — Тебе приходилось когда-нибудь использовать это проклятье? — голос Первого Нефрита звучал глухо, слова падали тяжело. Вэй Усянь видел, что ему было трудно произнести это. — Я бы не смог, — проговорил он в ответ. На этот раз на лице Лань Сиченя отразилось явное и неподдельное недоумение. — Довольно долгое время у меня не было духовных сил. Без них наложить это проклятье нельзя, — пояснил Вэй Усянь. — Использовать Темную ци для этого проклятья, значит, невозможно? — переспросил Лань Сичень. — Темная Ци и проклятия... — повторил Вэй Усянь его слова и чуть усмехнулся. — Почему ты смеешься? — Лань Сичень нахмурился, немного задетый его реакцией. Вэй Усянь взял себя в руки, подавил смех и, переведя дыхание, ответил: — Это не так просто объяснить тому, кто не пробовал управлять Темной энергией. Дай мне время? Я постараюсь подобрать для тебя слова. Лань Сиченю от чего-то показалось, что его ответ не вполне искренен, и это стало чем-то вроде последней капли. Зароненные сомнения и без того терзали его сердце, хоть он и старался сдержаться. — Что на самом деле произошло с душой Су Шэнли в Храме Предков? — неожиданно жестко спросил Первый Нефрит Лань. У Вэй Усяня потемнело в глазах и перехватило дыхание. Время, когда он свободно двигался, просто жил, — все, что было до ранения, казалось далеким и подернутым дымкой. Опасность, которой подвергся Вэй Усянь, начисто стерла из сердца Лань Ванцзи все следы прежних обид и горечи недосказанности. Ни один из них не вспоминал тех дней перед самым нападением. Но сейчас, когда прозвучал прямой вопрос об этом, Вэй Усянь уже не мог не вспомнить. Помимо воли он опустил отяжелевшие веки. — Его душа не ответила на призыв, — холодно напомнил Лань Ванцзи, переведя на брата осуждающий взгляд. Он понимал и чувствовал, что прозвучавший вопрос причинил Вэй Усяню страдание. — Лань Чжань, не нужно, — прошептал Вэй Усянь. Он и раньше уже просил Второго Нефрита Лань не прикрывать его в этот раз и теперь не собирался отступать от своих слов. — Ему лучше знать правду. Лань Ванцзи посмотрел на него. Губы дрогнули, почти беззвучно произнося его имя: — Вэй Ин… — Той души больше нет, Лань Сичень, — облизнув пересохшие губы и снова открывая глаза, старательно и раздельно проговорил Вэй Усянь. — В тот день. В Храме Предков. Я развеял ее. Лань Сичень вздрогнул, услышав такое признание, и широко распахнул глаза. До последнего момента он надеялся, что слова Су Миньшаня не окажутся правдой. И вот оказывается, в Храме Предков его клана один Темной Заклинатель прекратил существование души, уважаемой и почитаемой многими. Вэй Усянь видел, как высокая стройная фигура в белом качнулась вперед, вероятно собираясь приблизиться, резко и отрывисто прозвучали какие-то слова, которых он не разобрал, потому что у него перед глазами мелькнул молниеносный жест Лань Ванцзи, заставивший Бичэнь покинуть ножны. Пожалуй, и полным сил Вэй Усянь мог не успеть остановить это движение, а сейчас и вовсе у него не было никаких шансов: — Лань Чжань! — воскликнул он так, что стало больно в груди. Меч вонзился в пол в полушаге перед Лань Сиченем, преграждая ему путь: — Сюнчжан, не приближайся, — низко прозвучал голос Второго Нефрита Лань. Лань Сичень замер, не веря своим глазам и стараясь не думать о том, что же на самом деле он предполагал сделать, подойдя к ним. Он не отдавал себе в этом отчета, когда вскипевшее внутри праведное возмущение на миг полностью затмило голос разума. Едва он остановился, Лань Ванцзи отозвал свое оружие. — Лань Сичень, послушай меня? — позвал Вэй Усянь, видя его до нельзя потерянное лицо и взгляд. — Лань Чжань не участвовал в этом. — Вэй Ин, — попытался остановить его Лань Ванцзи. — Что? — отозвался тот. — Я ведь говорю правду. На это Лань Ванцзи уже не мог возразить. — Лань Сичень, он не знал. Я говорил ему, что мне нужно только спросить. Он оказался невольным свидетелем. Пытался остановить меня, — Вэй Усянь закрыл глаза и продолжил, превозмогая растущую боль. — Я все сделал один. Если решишь, наказать… — Довольно, — проронил Лань Сичень. — Прекрати говорить, тебе уже хватит. Вэй Усянь подчинился. — Я не накажу. У вас вероятно были причины. Ты все мне расскажешь, когда наберешься сил, — старательно сохраняя контроль проговорил Глава ордена Лань. — Для слов их и сейчас достаточно, — попытался возразить Вэй Усянь. — Позже, — настоял Лань Сичень. — Сейчас отдыхай. Его голос звучал негромко, но жестко, совсем без эмоций. Вэй Усяню совсем не хотелось, чтобы Первый Нефрит Лань уходил вот так, но он ничего теперь не мог поделать, поэтому молча слушал его удаляющиеся шаги. Когда двери закрылись, а их звук затих, Вэй Усянь произнес с горечью: — Зачем же ты так, Лань Чжань? Он ведь — твой брат. — Он меня понял, — размеренно произнес Лань Ванцзи. — Что бы по-твоему он мог сделать, чтобы останавливать его оружием? — не унимался Вэй Усянь. — Он — целитель. Он спас мне жизнь. — Он мог причинить тебе боль. — Что с того? Некоторую — я вполне заслужил. А много — он бы себе не позволил. Не смей из-за меня ссориться с братом, Лань Ванцзи! Осторожно погладив по голове и прижав чуть ближе, Второй Нефрит Лань пообещал: — Если сам не вернется до вечера, я сам отправлюсь поговорить с ним. — Хорошо, — согласился Вэй Усянь. — Обязательно сходи к нему. Чуть склонившись Лань Ванцзи слегка тронул его волосы поцелуем. Пока Вэй Усянь был без сознания, и Лань Ванцзи оставался с ним в одиночку, изредка он позволял себе чуть более явно проявлять свои чувства, надеясь, что он ощутит их…Так и ему самому просто было легче справляться, не терять надежды. Сейчас этот жест получился у него сам собой. Сердце Вэй Усяня сжалось от внезапной нежности: — Лань Чжань… — выдохнул он. — Ты пытаешься двигаться слишком много, — скорее чуть грустно, чем с упреком вменил ему Лань Ванцзи. — Сразу расходуешь едва обретенные силы. — Так мне легче, — отозвался Вэй Усянь, ощущая себя очень уютно устроенным у плеча и в кругу поддерживающих его рук. — Пусть это и немного больно. Но все же не слишком. Не беспокойся. Все будет в порядке, ты ведь рядом. — Я рядом, — повторил за ним Лань Ванцзи. Довольный, Вэй Усянь закрыл глаза и вскоре заснул. Когда он пробудился ото сна, первым его ощущением было как раз то, что Лань Ванцзи рядом нет. При этом он уже знал, даже не открывая глаз, что его нет не только подле него, а вообще в доме. Вэй Усянь помнил, что сам поддержал его намерение пойти к брату. Но сердце его все равно тихонько заныло, прося тепла, к которому успело привыкнуть. «Немудрено, — подумал про себя Вэй Усянь. — Если Лань Чжань вовсе не уходил отсюда все эти дни, я привык, что он рядом. Но не может же он в самом деле вечно сидеть подле меня, мне ведь не так уж и плохо. Совсем неплохо. Просто слабость.» Немного уговорив себя таким образом, Вэй Усянь открыл глаза. В доме вместе с ним все-таки точно был кто-то. Он повернул голову, но ответа на свой вопрос не обнаружил. Немного подождав и оценив свои внутренние ощущения, Вэй Усянь подумал, что вполне мог бы приподняться повыше и не то чтобы прямо сесть, но хотя бы полулечь. Особенно тянуть с исполнением задуманного он не стал. Но все-таки израненное тело не было вполне согласно со своим хозяином, награждая его за непоседливость вспышками боли, от которых ему сложно было не застонать хотя бы негромко. — Учитель Вэй! — тут же прозвучал рядом взволнованный голос и легкий шорох страниц. Видимо, юноша устроился почитать в укромном уголке, чтобы не мешать светом своего бумажного фонарика. Но ему не повезло: хоть немного предоставленный себе, Вэй Усянь тут же становился весьма беспокойным пациентом. Однако, услышав голос юноши, он перестал пытаться двигаться. Лань Чжимин подошел быстро и тут же взял его под руку, но сразу и отпустил. На самом деле он очень боялся причинить боль неосторожным прикосновением, ведь в отличие от Лань Ванцзи он не знал точного расположения ран на теле Вэй Усяня. — Чего шумишь? — мягко спросил его Вэй Усянь, чуть улыбнувшись. — Что… Что вы хотите сделать? — голос молодого заклинателя прозвучал, выдавая его волнение. — Просто подвинусь чуть-чуть — и все, — заверил его Вэй Усянь. — Все говорили, вам нужно продолжать спокойно лежать. Вэй Усянь немного подвинулся, зашипев, сквозь зубы, оставаться как есть, ему было неудобно. Лань Чжимин снова протянул к нему руку, желая поддержать, но все же опять остановил свой порыв. — Учитель, зачем вы делаете так, если больно? — Не особенно, — выдохнул Вэй Усянь. — Лучше помоги мне немного, а не сыпь вопросами. За правую руку можешь свободно держать. Левое плечо лучше не трогать. Но вообще-то я переживу и это, я же не из бумаги. С полученной информацией Лань Чжимин почувствовал себя увереннее и помог Вэй Усяню устроиться. — Хотите пить? — спросил он осторожно. — Угу, — Вэй Усянь кивнул. А, получив в руки небольшую пиалу, чуть усмехнулся. — Почему вы смеетесь? — робко и простодушно спросил Лань Чжимин. — Однажды я приду и хорошенько подерусь с тобой. Просто забавы ради. И чтобы напомнить. — О чем, Учитель? — Прежде, ты меня не боялся. — Я и сейчас не боюсь. — Ты боишься. — Да, — признался Лань Чжимин. — Но не вас. А за вас. И боюсь не справиться. — С чем? Я просто пью воду и прямо сейчас не собираюсь никуда отсюда сбегать. Молодой заклинатель посмотрел на него почти обиженно. — Взгляни наверх. — попросил его Вэй Усянь. — Что ты там видишь? Юноша послушно поднял голову и, не увидев ничего особенного, честно сообщил: — Ничего. Просто потолок. — А если закроешь глаза, тогда что увидишь? — Темно. Ничего не видно. — Ну вот примерно то же самое вижу и я, — заключил Вэй Усянь. — И, если уж пока у меня нет большего, чем ничего, я просто хочу хотя бы посмотреть на это с другого ракурса. Лань Чжимин чуть поджал губы и сдержанно кивнул. Вэй Усянь понял, что не убедил его. Вся ситуация казалась ему немного забавной, хоть он и предполагал, что юноше должно было быть внутренне непросто остаться одному присматривать за ним. — Послушай, но ведь чтобы снова двигаться нормально, нужно понемногу начинать делать это? Не бывает так, чтобы кто-то провалялся ничком хоть до нескольких десятков дней, а потом сразу полностью восстановился и побежал. — Я понимаю, —утвердительно кивнул А-Мин. — Ты согласишься немного помочь мне? — Вам неудобно так? — Нет. Сейчас вполне удобно, — заверил его Вэй Усянь. — Тогда чем я могу вам помочь? — Тренироваться. — Тренироваться? — повторил Лань Чжимин и нервно сглотнул. — Для меня и просто двинуться — уже тренировка, — чуть улыбнулся Вэй Усянь, заметив его растерянность. — Не пугайся так. — Но почему вы просите об этом меня? — Ты сможешь понять лучше, — честно ответил ему Вэй Усянь. — Остальные будут стараться сверх меры меня опекать. Лань Чжань позволяет мне двигаться, но этого мало. — Я не думаю, что Ханьгуан-цзюнь может быть не прав в том что касается вашего лечения и восстановления, — тихо сказал Лань Чжимин. — Вэй Усянь! — внезапно прозвучал от порога довольно резкий женский голос. Вэй Усянь конечно узнал Вэнь Цин, но устремив взгляд ко входу в дом, забыл все слова. Она была не одна. Золотые одежды, хрупкий силуэт. Вэнь Цин аккуратно поддерживала ее под руку. — А-Ли,.. — выдохнул Вэй Усянь. Лань Чжимин поспешил подняться и учтиво поклонился Первой молодой госпоже Цзинь.***
Цзинь Цзысюань с самого начала знал, что не сможет скрыть всего от жены. Визит Лань Сиченя наделал в Башне Кои слишком много шума. Домыслы о том, что случилось с Главой ордена звучали то здесь, то там, если не в голос и открыто, то шепотом. Цзысюнь со своим проклятьем тоже не желал униматься. Пока Глава ордена Лань был в Ланьлине, он еще сдерживался. Но, когда тот уехал, избалованный взбалмошный юноша легко и открыто заявлял, что нет ничего такого уж плохого в том, чтобы избавить мир от Основателя Темного Пути. Конечно он все же не кричал об этом на каждой тропе и в залах Башни Кои, но обсуждал со своими людьми, а те с другими. В конце концов слухи достигли ушей Цзинь Яньли. Самым страшным для Цзинь Цзысюаня было конечно то, что она узнала обо всем в итоге не от него. А для нее — что так происходило в ее жизни далеко не впервые. В родном ордене, в Цзян, кровный младший брат также скрыл от нее тогда свое решение сообщить совету кланов о выходе Вэй Усяня из Юньмэн Цзян. Яньли была в положении. Уже довольно скоро ребенок должен был появиться на свет. Цзинь Цзысюань опасался волновать ее, тем более что тогда еще нельзя было точно сказать, останется ли Вэй Усянь в живых. Когда спустя тринадцать дней после нападения он очнулся, Лань Сичень немедленно отправил Цзинь Цзысюаню весть. Тогда-то он собирался наконец сообщить обо всем супруге, но она узнала чуть раньше. «Скажи мне, хотя бы, он еще в Мире?» Цзинь Цзысюань никак не мог забыть или хотя бы на секунду прогнать из памяти этот момент. Он, как мог, разъяснил ей, почему не сказал раньше. Она не ругала его и не сердилась, но так огорчалась, что проплакала до позднего вечера и даже когда она спала, по ее щекам текли слезы. Ни ситуация внутри Цзинь, ни между кланами Цзинь и Лань не способствовали сейчас взаимным визитам. Но все же Цзинь Цзысюань слишком переживал за свою А-Ли, и потому решился отправиться с ней в Облачные Глубины.***
Увидев Лань Сиченя в день их прибытия, он понял, что для своего посещения выбрал не самое удачное время. Глава Лань был заметно холоден с ними и неприветлив. Решив попробовать сгладить ситуацию за разговором наедине, Цзинь Цзысюань попросил Яньли немного подождать их снаружи. Она также уловила мрачное настроение Первого Нефрита Лань и, стоя на терраске у ханьши, пребывала в заметном смятении. Еще издалека завидев Вэнь Цин, она почти бегом бросилась к ней, прося помочь ей увидеться с Сянь-Сянем. Понимая ее чувства, Вэнь Цин не отказала названной сестре и повела ее к дому, где оставался Вэй Усянь. Ничего не сообщив об этом будущему мужу, она знала — он поймет. Немногим позже выйдя на улицу, мужчины не обнаружили Первую молодую госпожу Цзинь подле ханьши, и Лань Сичень быстро догадался, что произошло. Его догадку подтвердил подошедший к ним Лань Ванцзи, он встретил обеих девушек по дороге. Лань Сичень тут же извинился перед Цзинь Цзысюанем за то, что не распорядился сразу проводить его супругу к ее шиди Вэй Усяню, и заверил, что раз она отправилась вместе с Вэнь Цин, то все непременно будет в порядке,. Нужно просто дождаться их возвращения.***
Яньли смотрела на младшего брата, широко раскрыв глаза, не находя слов. Преодолев внезапное оцепенение, она сделала шаг, чтобы идти дальше. Вэнь Цин помогла ей присесть на край кровати рядом с Вэй Усянем, и сама осталась подле. — А-Сянь… — вздохнула Яньли. Она видела, насколько полученные раны ослабили и вымотали его. И все же он был в сознании, говорил, двигался. Яньли попыталась улыбнуться ему. Уголок ее рта дрогнул, а из глаз снова побежали слезы. — А-Ли, ну что ты? — Вэй Усянь протянул руку и коснулся ее щеки. Под его прикосновение она опустила веки. — Нет-нет, — попросил Вэй Усянь. — Лучше продолжай смотреть. Посмотри на меня, пожалуйста? Я правда выгляжу настолько плохо? Яньли постаралась справиться с собой и сделала, как он просил, ответив тихо: — Нет. Совсем нет. Но тебе тяжело, — она перехватила его руку, взяв его ладонь в свои. — Это пройдет, — заверил ее Вэй Усянь. — Силы вернутся. Я буду очень стараться выздороветь поскорее, обещаю, — он улыбнулся своей шицзе. У себя в Башне Кои Яньли невольно слышала, как заклинатели желали смерти ее младшему брату, надеялись, что он обречен, злорадно усмехались, что даже демон, пожалуй, все же не выживет, если выпустить в него пару десятков стрел. Слухи множились, разносясь и цифры о том, сколько Вэй Усяню досталось стрел, росли вместе с этими слухами. Это было жутко — представлять его себе пронзенным десятками стрел, бояться не успеть, бояться не увидеться никогда больше, слышать, как его ненавидят. — Можно, я останусь здесь, с тобой? — тихо попросила Яньли. — Я ведь могу быть полезной. Помогать. — Конечно, ты можешь, — сказал Вэй Усянь. И Вэнь Цин вздрогнула, по одной фразе, не поняв полного смысла его ответа. — Но не остаться, — договорил он, хотя произнести такие слова ему было сложно. Яньли вскинула на него несчастные глаза: — Ты не хочешь этого? — Я очень хочу, — честно признался Вэй Усянь. — Я помню, ты всегда была рядом. И сейчас ты тоже здесь. Но ты также нужна своему мужу и своему клану. Если Первая молодая госпожа Цзинь останется в Облачных Глубинах после всего — это неправильно. Отец Цзысюаня не будет рад, если его единственный законный сын задержится здесь, тем более если оставит тебя тут. — Глава Цзинь ни о чем не узнает. Он сейчас очень болен, — тихо сказала Яньли. — Тогда твой муж тем более должен быть в Башне Кои, — заключил Вэй Усянь. — И ты тоже. Как только у меня будет достаточно сил, я приду к тебе сам. — Что ты! — ахнула Яньли. — А-Сянь, не надо. Они же хотели убить тебя! — А-Ли, я жив. Я рядом с тобой, — твердо возразил Вэй Усянь. — Ни о чем другом даже не думай. Все будет в порядке. Я обязательно приду увидеть и обнять тебя, как только смогу сделать это. — А-Сянь…— вздохнула Яньли. — Это очень страшно. Я очень переживаю за тебя. — Не нужно. Уверен, твой муж не из тех, кто во всем этом участвовал. — Нет. Конечно нет. Он ничего не знал, — быстро заговорила Яньли. — Мы совсем ничего не знали... — Тише, шицзе. Пожалуйста, не переживай так. Цзысюань непременно сможет во всем этом разобраться. Но вы должны быть с ним вместе. Тогда все будет в порядке. Что здесь, в Обители, что в Башне Кои — мне ничего не будет в таком случае угрожать. Пожалуйста, не волнуйся об этом. Я совсем не хочу, чтобы маленький А-Лин научился огорчаться и беспокоиться еще до своего рождения. Гораздо лучше, чтобы он сперва стал улыбаться, ведь так? Яньли тронули его слова: — А-Сянь… дитя еще не увидело свет, а ты уже с ним разговариваешь. — она благодарно улыбнулась ему. — Будет потом сюрприз Цзысюаню, если ребенок выучит мое имя прежде чем его. Впрочем, его-то он ведь будет звать просто папой, — усмехнулся Вэй Усянь. — А тебя — мамой. Ты будешь самой лучшей мамой на свете, шицзе. — Ты будешь ему дядей, — напомнила Яньли. — О. Тогда пусть племянник называет меня, как угодно. Как захочет сам, — Вэй Усянь заметил, что шицзе наконец немного упокоилась. Он чуть погладил ее ладонь. — А-Ли, — позвала Вэнь Цин. — Нам нужно вернуться. Без разрешения мы не можем оставаться здесь долго. Яньли вскинула на младшего брата снова чуть заметавшийся взгляд. Он выдержал. — Все будет в порядке, — повторил Вэй Усянь. — Мы справимся. И ты справишься тоже. Постарайся, ладно? Будь спокойна. Не тревожься. И не забывай учить А-Лина улыбаться. — Хорошо, — кивнула ему Яньли. — Я постараюсь, раз ты об этом так просишь. Ей вдруг стало невероятно сложно оторвать от него взгляд. Вэнь Цин тронула ее за плечо, а потом посмотрела на Вэй Усяня. Она знала, что у него еще слишком мало сил, что он, должно быть, уже очень устал, но сейчас, перед своей шицзе ни за что не покажет этого. — Идем, А-Ли, — позвала Вэнь Цин, и та будто спохватилась, поняв ее. — Конечно, — она тронула младшего брата за плечо. — Пожалуйста, береги себя. Ты — всегда в моем сердце. — Ты тоже, шицзе, — кивнул в ответ Вэй Усянь. — Ты тоже. Яньли помедлила еще секунду, а потом поднялась, и они с Вэнь Цин вышли из дома. Когда за ними закрылись двери и стихли шаги на террасе, Вэй Усянь позволил себе расслабиться, выдохнуть и закрыть глаза. Лань Чжимин тут же приблизился к нему, тихонько присел рядом, но в этот раз не стал ничего говорить или спрашивать, лишь коснулся запястья, чтобы услышать пульс. — Я просто чуть-чуть устал, — тут же проговорил для него Вэй Усянь, хоть и заметно тише, чем раньше. — Ничего страшного. Молодой заклинатель внимательно прислушался к своим ощущениям, как следует сосредоточился и принялся передавать Вэй Усяню духовные силы. — А-Мин, упрямое дитя, ну что ты делаешь? Зачем? Мне ведь не плохо. — Я немного, — отозвался Лань Чжимин. — Потом нужно будет принять лекарство, лечь правильно и отдыхать. Не стоит больше, пожалуйста, пытаться превозмогать себя. Вам сейчас совсем нельзя так делать. — Хорошо, — уступил ему Вэй Усянь. Выждав некоторое время, Лань Чжимин помог ему выпить лекарство и лечь. Он аккуратно поправил одеяло и снова взял его запястье. Вэй Усянь чуть двинул рукой, чтобы в ответ коснуться его. — Спасибо, — негромко поблагодарил он юношу. — Что вы, совсем не стоит. Я ведь очень мало что могу для вас сделать, — смутившись, ответил Лань Чжимин. — Я не считаю это малым, — возразил ему Вэй Усянь. — Вам не нужно сейчас говорить. — осторожно посоветовал Лань Чжимин. — Лучше отдыхать и спать побольше., — вздохнув он заговорил более увлеченно. — Знаете, я бы, наверно, тоже ужасно захотел сбежать, если бы был, пусть даже на один день, прикован к постели. Я попытался представить, каково это — когда приходится только лежать и совсем не можешь ничего сделать — и почти испугался. Я понимаю, почему вы очень стараетесь прекратить это. Но нужно действовать осторожно и правильно. Я помогу вам, в чем захотите. Только при условии, что вы будете беречь себя, как обещали только что Первой молодой госпоже Цзинь. И еще. Я мог бы что-то почитать вам, чтобы не было так скучно. Или рассказать. Правда, я просто старший ученик, в моей жизни нет ничего особенного. — Рассказывай, что захочешь. Мне интересно, — отозвался Вэй Усянь. Неожиданно совсем рядом возникли тень человека и край белых одежд рядом. Лань Чжимин невольно вздрогнул и обернулся. Он увидел Второго Нефрита Лань, стоящего очень близко. Снова не зная, когда тот зашел в дом и что мог услышать, сомневаясь, что был прав во всем, что произнес только что, юноша смотрел на Ханьгуан-цзюня растерянно. — Ты — молодец. — произнес Лань Ванцзи. Лань Чжимин молча кивнул в ответ, а Вэй Усянь едва заметно улыбнулся. О возвращении Лань Ванцзи он узнал куда раньше молодого заклинателя. «Теперь-то ко мне ты уже не подкрадешься так просто,» — немного лукаво и счастливо подумал он про себя. С приходом Лань Чжаня ему сразу же стало тепло, легко и совсем спокойно. Настолько, что Вэй Усянь и сам не заметил, как задремал. — Сыграем вместе? — кивнул Лань Чжимину Второй Нефрит Лань. — Я... — начал было юноша, не очень зная, что сказать дальше. — Ничего сложного, — заверил Лань Ванцзи. — Сяо и цинь всегда поймут и поддержат друг друга.