Облакоголовый

      — Ты лучше, чем питомец, пацан, — сказал Ричи. Эдди облегчённо выдохнул.       — Но оставить тебя я не могу, — сразу же разочаровал уборщик.       «Чего?»       Повисла напряжённая тишина. Серьёзно, стало так тихо, что были слышны шум и лёгкие потрескивания старенького холодильника. Эдди перемялся с ноги на ногу, даже не зная, что ему сказать. В один момент стало так стыдно. До чего же Эдди глупый. Это так тупо. Чёрт возьми, как отмотать время назад? Почему он позволил себе действовать вот так нагло? Почему постоянно отпихивал от себя возможность того, что Ричи не позволит остаться?       — Не можешь? — тихонько переспросил Каспбрак.       Тозиер мелко помотал головой, мол, нет, мол, иди-ка ты домой, мол, тебе здесь совершенно не рады. Этот жест будет получше его грубого «уёбывай», произнесённого минутой ранее. Эдди почесал затылок, повёл плечом, никак не сдвинувшись с места.       — То есть нет? — спросил он снова. — Прям вообще? Ричи удручённо вздохнул.       — Присядь, — сказал он, отодвигая себе стул, кивая на стул напротив. — Давай-давай, садись.       И Эдди с видом «делаю одолжение» плюхнулся на указанное место. Ричи тоже сел, сложил руки в замок, поставив локти на стол. Ей-богу, как папаша.       — Тебя избивают родители? — спросил он.       «Что?»       — Нет! — нахмурился Эдди, мотнув головой. — Никто меня не избивает. Ричи снова вздохнул. Облегчённо? Устало? И то и другое?       — Над тобой издеваются в школе? — спросил Тозиер, с абсолютно серьёзным выражением лица. — Плохие отношения с учителями?       На этот раз Эдди помотал головой молча. Он слегка задумался. Перед глазами, почему-то, проскользнул один момент в начальных классах, когда ему попали мячом по чувствительному мальчишескому месту, это воспоминание заставило его стыдливо опустить голову.       — Точно? — спросил Ричи.       — Мгм.       А затем Эдди осенило. Ему ведь всё равно придётся уйти, так? Почему бы не надавить на жалость? Надавить так, чтобы этот парень разрешил остаться. Идея так себе, конечно, но чего ему терять?       — На самом деле, — подал голос Эдди, вдруг резко подняв голову, встретившись с заинтересованным взглядом. — Я…       Касбпрак замер. Чего бы такого сказать? Он хорошо врал, да и четыре месяца втихаря посещал театральный кружок, пока Мистер Уилбур не нажаловался на частые опоздания папе Эдди, отчего тот надавал сынишке по шее, заставив бросить эту «бесполезную херню», которая в жизни поможет только, разве что, в «драматичном подтирании зада». Шуму-то было… Надо было ещё тогда сбежать, думал подросток.       — Я не сбегал, — сказал Эдди, решив импровизировать на ходу. Ричи удивлённо вскинул брови.       — Мои родители хотят сделать из меня идеального мальчика, — продолжил Каспбрак. — Я должен хорошо учиться, пойти в медицину, как и все в нашей семье…       Эдди начал с правды. Перед тем, как что-то делать, нужно разогреться, так говорила Миссис Коуч, его учитель актёрского мастерства.       — Но я не хочу быть врачом. Это совершенно не моё. Посмотри на меня — разве я похож на врача?       Привлечение зрителя с помощью фраз «взгляните», «посмотрите», в идеале, конечно, стоило задать вопрос посложнее, чтобы мысленный ответ был не меньше, чем в два слова.       — Так вышло, что мы повздорили, немного покричали на друг друга, и нас занесло. Меня занесло, — сказал Эдди, вспоминая покрасневшее лицо своего отца.       Он присмотрелся. У Ричи даже глаз не дёрнулся — лицо стальное, будто действительно похуй, что Каспбрак сейчас говорит. Мало? Что ж. Добавим драмы.       — И папа давай говорить мне, что я больше ему не сын, «посмотрим, — говорит, — как ты поживёшь на улице, неблагодарный», «это тебя исправит» — и всё в таком духе, — сказал Эдди, умело пародируя голос и интонацию отца. — Тут я понимаю, что дело плохо, пытаюсь его переубедить, размазываю сопли по лицу, стою на коленях, почти молюсь, а он «собирай вещи» и всё.       — Серьёзно?       — Нет, блять, сочиняю, — фыркнул Эдди.       Эта тактика всегда работала безотказно. Каспбрак скромно называл её «ласковый наёб», а заключалась она в простом: «чтобы скрыть правду — скажи её в шутку или с сарказмом».       Ричи вздохнул, откинулся на спинку стула, постучав пальцами по столу. Тишина немного давила, Эдди казалось, что он соврал неубедительно, и всё думал, чего бы такого ещё сказать, каких бы выдуманных подробностей приплести, чтобы смотрелось чуть пореальнее, но при этом, чтобы Каспбрака стало немедленно жаль, жаль настолько, чтобы разрешить пожить у себя.       — Я два дня бродил по городу, — сказал Эдди, не отрывая глаз от чужого лица. — Продал свой телефон, чтобы купить поесть, так, по дешёвке, какому-то мужику в парке. Он при мне свой утопил, весь такой в дорогом костюмчике и прилизанный, ну, думаю, богатый мужик, почему бы и нет-       — Ладно, — сказал Тозиер, глаза Эдди моментально вспыхнули. — Подождём пока твой отец остынет. Поживёшь у меня неделю. Потом свалишь.       «Неделю?» За неделю Эдди точно уломает Ричи на ещё одну неделю, а там глядишь и друзья до гроба.       — Правила те же, не мусорить, не орать, не прыгать, не носиться, — перечисляет он. — Вот ещё — никаких друзей и… просто никаких друзей…       Эдди едва сдержался, чтобы не ухмыльнуться. Встал с места, наложил еды в тарелку и молча поставил перед хозяином дома. Каспбрак думал, почему он не наплёл этому уборщику что-то подобное раньше? Не пришлось бы волноваться, маяться, предлагать побыть личным рабом… Каспбрак даже притаился, надеясь, что Ричи ничего не запомнил, сидел молча, пока Тозиер поедал приготовленную подростком еду, и, судя по тому, с каким увлечением он жевал и глотал пищу, можно было предположить, что парень был чертовски голодным.       Точёные скулы, пушистые волосы, длинный, худой, при этом, вроде как, и не красавец. Просто молод. И правда, ему ведь двадцати нет! Почему он живёт один? Где его родители? Семья? И самое главное:       — Почему уборщик? — тихо спросил Эдди. Вилка замерла над тарелкой. Ричи дожевал, сгорбился, казалось, сильнее прежнего.       — Я извращенец, — сказал он, а затем отправил в рот жаренную сосиску в виде осьминога. — Пока все хотели стать космонавтами, врачами и художниками, я вот мечтал быть уборщиком сортиров.       — Серьёзно?       — Нет.       Эдди поджал губы. Ладно. Доходчиво и ясно. Молчать так молчать. Каспбрак, честно, никак не понимал этого парня, но чувствовал, что точно его разозлил — своим присутствием, вопросом, и даже инициативой в виде полного холодильника разнообразной еды (это он ещё шкафчик не открывал)… Каспбрак вздрогнул от внезапного хлопка по столу, Ричи поднялся.       — Я буду поздно, — сказал он, положив пустую тарелку в раковину. — Дверь никому не открывать, вещи не трогать, в комнате не дрочить… А затем, немного погодя, исправился:       — Нигде не дрочить. Эдди послушно кивнул.       — Можно взять у тебя книгу? Я видел на подоконнике-       — Нет. Он прошел в коридор, надевая кожаную куртку, а затем, с какой-то злобой в голосе добавил:       — Ты салат пересолил.       Но книгу Эдди всё-таки взял. Ему было как-то непривычно, и дело было вовсе не в чужом доме. Утром он проснулся не по будильнику, а сейчас вместо уроков лежал на кровати. Эдди читал, слушал музыку, спал, смотрел телик. Ричи сказал, не трогать вещи, но Каспбрак сидел на полу около часа, долго рассматривая чужие альбомы с фотографиями: вот Ричи младенец, вот тут он ещё без очков, а здесь уже в очках.       Эдди казалось, что он просмотрел немой фильм про чужую жизнь. Школьный альбом, папка с детскими рисунками, в коробке из-под обуви — плёнки. Эдди аккуратно открыл одну, развернул пару кадров на свет лампочки, различив в пятнах худого мальчишку в очках, торт и что-то, похожее на большую плюшевую игрушку, которая на другом кадре оказалась вполне себе живой собакой.       Каспбрак всё оглядывался на дверь, боялся, что Ричи придёт и застанет его так — обставленного чужими фотографиями, неловкого, с плёнкой в руках. Эдди каждый раз вздрагивал от внезапного стука — а нет, показалось, — а нет, это тётушка Молли пришла к своей подруге в ужасно скучном сериале про любовь. Каспбрак снова и снова говорил себе хватит, это некультурно, невежливо, моветон!       «Знаю, знаю», — успокаивал он себя. Но перестать интересоваться не мог, потому что Ричи был интересным.       Он был тем самым типом людей, которым интересуешься, не основываясь на внешних данных, это что-то внутреннее, биологическое, какая-то фигня с энергетическими полями. Эдди поговорил с ним нормально около двух раз, но уже где-то на периферии сознания он верил, что если Ричи узнает его получше, то у них непременно завяжется отличная дружба.       Когда стемнело, подросток снова возился на кухне. Он не знал, куда себя деть от этой жуткой скуки, оттого негромко подпевал любимой группе в наушниках, варил суп, и иногда ходил в комнату, чтобы проверить, всё ли он положил на места.       — Пахнет неплохо, Карл, — послышалось из коридора.       Ричи уже был в растянутой, мятой, домашней одежде, он сел за стол, устало улыбаясь. На часах только десять.       — Я Эдди, — снова поправил Каспбрак.       — Ты Эдди, да, — сказал он так, будто не только что об этом вспомнил, а затем зевнул. — А я Ричи.       — Мгм.       Эдди разлил крем-суп по тарелкам, намереваясь сделать комплимент по поводу крутого блендера, который он откопал у Ричи в одном из кухонных шкафов, но улыбка с чужого лица внезапно пропала.       — А вот выглядит так себе, — сказал Тозиер, посмотрев на непонятную кашу. — Что это?       — Я как-то такой попробовал в ресторане. А потом мама научилась его готовить. И я научился, — сказал Эдди, сев напротив. — Это вкусно. Здесь грибы. Ричи вздохнул, помешал суп ложкой, снова вздохнул, но уже чуть громче.       — Просто попробуй, — закатил глаза Каспбрак.       Тозиер набрал немного супа в ложку, брезгливо попробовал, замер — и Эдди тоже — а затем, пожав плечами, кивнул, принявшись есть нормально. Пронесло.       — Пойдёт, — сказал он. — Вкусно. И на том спасибо.       Ему всё хотелось спросить, как так вышло. Отчего Ричи один, почему злой и недовольный, учится ли он где-нибудь, есть ли у него планы на будущее, или, хотя бы, девушка? А спросить боялся, потому что Тозиер ясно дал понять — во время еды желательно не разговаривать. Но Эдди не был бы Эдди, если бы не…       — Можно вопрос? — негромко спросил мальчишка, внимательно наблюдая за чужим выражением лица. Не поменялось, Ричи вздохнул.       — Валяй.       — Ты учишься?       Тозиер взял тарелку в руки, и выпил суп до конца, — господи, а Эдди только начал есть — затем устало вздохнул, попросил добавки, и подросток послушно поднялся, думая, что вопрос останется проигнорированным.       — Не учусь, — всё-таки ответил он. — Учился, но потом… — Ричи цокнул языком. — Зажигалку подай.       — Потом что? — спросил Эдди.       Мальчик вновь наполнил чужую тарелку, поставил кастрюлю обратно на плиту, параллельно оглядывая стол в поисках зажигалки.       — Потом ушёл. Не успевал. Ричи закурил, двинул пепельницу к себе, поглядывая на тарелку.       — Фигово.       — Да. Когда мама умерла, мне было не до учебы. Сдал экзамены я отлично, а на первом курсе сдулся, — он сделал затяжку.       — А как ты понял… куда хочешь поступить? — спросил Эдди, а затем вдруг опомнился, оторвался от еды, смущённо заговорив: — Ой, то есть, мне жаль, насчёт твоей мамы-       — Брось. Я понял, — спокойно перебил он, вернувшись к вопросу. — Насчёт поступления — хотел быть изобретателем, механиком, инженером, но поступил на программиста, просто потому что все мои друзья туда пошли, ну и я пошёл.       Эдди улыбнулся, кивнул, опустил голову. Послышался лёгкий смешок. Вкус супа смешался с запахом сигаретного дыма.       — Слушай, — начал Ричи, заставив снова взглянуть на себя. — Ты в первый раз в магазин ходил?       — Чего?       — Ты покупаешь продукты неразумно, — сказал он. — Берёшь много лишнего. К чему, например, эти твои ананасы?       — Пиццу можно сделать… — неловко проговорил Эдди.       — Пиццу? — переспросил Ричи. — С ананасами?       — Мгм, — Эдди сглотнул. — Или пирог. Ричи задумался на пару секунд, видимо, о пицце и пироге, а затем, сглотнув, продолжил:       — Хорошо, ладно, чёрт с этими ананасами, что ты будешь делать с соусом табаско? Выпьешь и улетишь на луну? Эдди снова улыбнулся, помотал головой.       — Я просто подумал, что тебе может нравиться острое.       — Тогда купил бы хотя бы один, — сказал Ричи.       — Акция была… Один покупаешь — на другой скидка в пятьдесят процентов. Тозиер вздохнул.       — Ну что? — спросил Эдди.       Тозиер облизнул ложку, положив её на стол, а затем взял тарелку за край, отпив немного супа, словно это был чай.       — Джем можно было взять подешевле, — облизнулся он. — И муку лучше брать на развес.       — Но разница всего в доллар, — нахмурился Каспбрак.       Ричи положил тарелку на стол, сделал затяжку, покачав головой, стряхнув пепел на ложку, цокнув языком, взял эту ложку, пытаясь стряхнуть этот же пепел в пепельницу. Эдди хихикнул, но, увидев злобный взгляд, поджал губы.       — Если ты каждый раз будешь откладывать этот самый доллар, — снова тряхнул ложкой Ричи. — Через три-четыре месяца ты можешь купить себе новую пару обуви, и это только если экономить на муке и джеме.       — Это у тебя полотенце на голове? — спросил Ричи.       — Мгм.       Ричи всё ещё не встал, растянулся на кровати, то и дело зевая. Волосы были в беспорядке, лицо немного отекло, большой ворот кофты — голое плечо. Эдди отвёл глаза.       — Ты ходил в душ, — сказал Ричи, почесав глаза, повернувшись набок, чтобы видеть подростка лучше.       — Мгм.       Эдди сел с краю, стянул полотенце с головы, взъерошил влажные волосы, смотря на Тозиера, что через раз открывал глаза. Ричи проснулся в шесть утра, сказал, что сегодня он может спать сколько хочет и снова отрубился на три часа. Эдди решил его не будить.       — Я тоже хочу, — сказал Ричи, лениво вздохнув.       — Так иди, — сказал Эдди. — Я же вышел уже…       — Шутишь? — спросил парень. — Горячая вода, по-твоему, бесконечная?       Он натянул одеяло на плечо и, спрятав лицо в руках, зевнул. Эдди замер, с недоумением нахмурившись.       — А что, разве нет? Ричи вскинул брови. Повисла неловкая тишина.       — У меня нет. Столько боли и разочарования всего в одной фразе Каспбрак слышал впервые.       — Прости, — шепнул Эдди. — Я не знал. Ричи вздохнул.       — Ничего, поваляюсь ещё час, мне не сложно.       Каспбрак всё думал, как к нему подобраться. Сам Ричи им не интересовался, по крайней мере вчера они молчали до конца дня, а заснул Эдди только в час ночи, пялясь на чужую спину и чувствуя странное давление тишины и чужого присутствия. Несмотря на это, Эдди был рад, что сегодня Ричи будет дома, потому что вчера Каспбрак от скуки чуть ли с ума не сошёл.       — У тебя есть девушка? — спросил Каспбрак. Ричи тихо засмеялся.       — Что?       — Нет, у меня нет, — сказал он. Ричи, наконец, поднялся, потянулся, размял шею, и снова потёр глаза, надев очки.       — Почему? — спросил Каспбрак.       — Мне времени на сон не хватает, пацан, какая девушка? Ричи ушел в ванную, а когда вернулся, Эдди снова продолжил задавать вопросы.       — У тебя было много девушек?       — Штуки три, если ты про отношения, а если про секс, то где-то семь, — сказал он, устало сев на кровать, включая телевизор. — А что? Влюбился в девчонку и нужен совет? Эдди пожал плечами, но промычал согласно. Советы уборщика по соблазнению девушек — это звучало очень интересно.       — Будь уверен в себе, говори, дари цветы, делай комплименты, ну и шути побольше, они это любят, — лениво перечислил Ричи.       — А если я не умею шутить?       — Тогда не шути, — сказал он. — Если не умеешь, даже не пытайся, плохие шутки делают всё неловким, а ты и так неловкий.       — Неловкий?       — Ну взгляни на себя, бьюсь об заклад, с девчонками ты заикаешься, а если нет, то говоришь тихонько, смеёшься только если разрешат и краснеешь чуть услышишь что-то смущающее, и эта твоя укладка… — Тозиер потянулся рукой к голове Эдди и взлохматил влажные волосы.       — Эй! Я только что их расчесал-       — Напоминаешь мне очень хорошего мальчика, — сказал он. — А все хорошие мальчики зажатые и неловкие, Карл.       — Я Эдди.       — Да, точно, Эдди, — посмеялся Ричи. — Я право удивлён, что ты довёл отца так, что он тебя выгнал. Каспбрак фыркнул. Вот же придурок.       — А ты говоришь, как старый дед. Парень хохотнул.       — Ну-ну, полегче, я не хотел тебя задеть. Он переключил канал, сделал немного потише.       — И вообще, если я похож на хорошего мальчика, то это не значит, что я хороший.       — Быть плохим и притворяться плохим разные вещи-       — И так, обычно, называют собак, — недовольно перебил Эдди.       — У тебя слишком неподходящее имя для собаки, — сказал Ричи. — Как насчёт того, чтобы его сократить?       — Я не собираюсь быть твоей собакой.       — Как насчёт Ди? — проигнорировал Ричи.       — Это ужасно-       — Ди, сидеть! — вдруг крикнул Ричи. — Ди, лапу! Ди, принести! Эдди закатил глаза, со вздохом поднялся, направившись к выходу. Ну уж нет. Лучше на кухне.       — Ди- Эй! Ди-ди, я хочу стопку воздушных панкейков!