Не говори ни слова под покровом затишья

      — Ах, да. Вот и ваша бронь, мистер… Уизерспун?              — Сэм, — мгновенно поправляет брат. — Сэм Райт. Мистер Уизерспун — наш друг. Забронировал нам неделю в качестве подарка на годовщину.              Это немного топорное оправдание, но Дин знает: Сэм выкрутится и извернётся всеми возможными способами, чтобы быть уверенным, что его не будут всю неделю называть Огберт.              Этим утром они выехали достаточно рано, чтобы успеть вовремя зарегистрироваться — Сэм хотел воспользоваться каждой секундой, которую они здесь забронировали, и Дин ворчал и жаловался, что его разбудили в такой богом забытый час, даже когда скользнул за руль. Только-только перевалило за полдень, и крюка, который они сделали, чтобы заехать в Макдональдс, совсем не достаточно, чтобы компенсировать Сэмову беспрестанную целеустремлённость в этом деле.              Это странно, вот в чём всё дело, помимо того, что это раздражает. Именно Сэм был тем, кто сначала бросил охоту, а теперь настаивает на том, чтобы прибыть на место вовремя и вести себя как профессионалы. Эффективно и точно. Как будто они просто коллеги или что-то типа того. Как будто эта мелкая дерьмовая работа заслуживает всего его внимания больше, чем возможность воспользоваться моментом и насладиться тем, что они вместе. И, да, обычно именно Дин бросает в лицо брату этот конкретный аргумент, но держаться по-деловому отстранённо — это неправильно. Они могли хотя бы остановиться позавтракать. Что угодно. Сэм ведёт себя странно с той самой ночи, как они уехали из Колорадо.              Дин морщит нос от мысленных жалоб. Это лицемерно и попахивает нытьём, и ему нет оправдания, даже мысленно, поэтому он проходит мимо брата, чтобы освободить место у стойки.              — Дин Уотерс, — мягко произносит он, представившись работнице ресепшена и позволяя рукопожатию длиться чуть дольше, чем это необходимо.              Когда они вошли, он с радостью обнаружил за стойкой женщину, а не парня, с которым до этого разговаривал по телефону. У неё короткие тёмные волосы, собранные в пушистый хвост, ровно подстриженная чёлка, яркие глаза и сияющая улыбка, которая была бы вполне уместна в рекламе зубной пасты. Сплошь опрятность и аккуратный профессионализм. Сплошь дорогие апартаменты. Сплошь спасибо, сэр, желаете что-нибудь ещё? Дин прочищает горло и немного настраивается, а затем отодвигает эту мысль на задворки сознания на более поздний вечер.              — Можете смело снимать с этой карты все деньги, — объясняет он, одаривая её очаровательной улыбкой. — Уверен, Огберт очень хочет, чтобы мы хорошо провели здесь время.              — Не дави, — шепчет Сэм в его сторону, но достаточно тихо, чтобы она не услышала.              — Я говорю о полном обслуживании, со всеми удобствами и всё такое, — продолжает Дин, совершенно игнорируя брата. Сдавленный, обиженный вздох позади него абсолютно того стоит.              Консьерж радостно улыбается ему в ответ.              — Конечно, сэр, — говорит она. — Мы в Le P`tit Bec стремимся сделать всё, чтобы ваше пребывание у нас было приятным.              Дин даже не пытается подавить самодовольное чувство, поднимающееся внутри.              — За что спасибо… Эбби, — добавляет он, быстро взглянув на бейджик. Он слышит, как Сэм нетерпеливо возится с рюкзаком, поэтому выводит брата вперёд и в центр, обнимая за плечи и взъерошивая пушистые волосы на затылке, пока Сэм не дёргается. — Я бы не хотел ничего меньшего для моего Сэмми, — воркует он.              Сэм наконец-то умудряется оторвать от себя Дина так, чтобы не казаться слишком подозрительным, — смущённый взгляд украдкой, вероятно, помогает, — и наклоняется над столом, чтобы обсудить скучные детали их номера. Дин на короткое мгновение наслаждается победой, а затем позволяет вниманию дрейфовать по холлу. В их обычных грязных мотелях всё упирается в количество кроватей и цену, но хорошие отели вроде этого, по-видимому, устроены куда сложнее. И скучнее. Впрочем, не то чтобы в лобби было хоть что-то, способное удержать его интерес. Взгляд останавливается на одном из множества повторяющихся плакатов, беспорядочно расклеенных по стенам. Тот, что висит за стойкой регистрации, — единственный достаточно близко, чтобы можно было прочесть, что на нём написано. Он немного несуразный, как будто его прилепили в последний момент, но жирные, тёмные буквы чёткие и ясные. Как и гигантский красный круг с перечёркнутым силуэтом плавающего человека.              ВНИМАНИЕ — В ПРОТОКЕ ВОДЯТСЯ АЛЛИГАТОРЫ! КУПАНИЕ ЗАПРЕЩЕНО.              Дин бросает взгляд на другой плакат в дальнем конце комнаты. Он не может точно разобрать слова, но, похоже, на картинке чувак, занимающийся пешим туризмом. А за модной кофеваркой висит предупреждение о рыбалке.              Да, конечно. Если Дин в чём-то и уверен, так в том, что это не работа какого-то чересчур усердного аллигатора. Независимо от того, что тварь, за которой они охотятся, хочет, чтобы думали люди.              — Хорошо, — наконец объявляет Эбби, нажимая несколько последних клавиш на клавиатуре. — Всё готово. Я устроила вас в премиум-люкс. — Она быстро подмигивает его брату. — Он немного дороже, чем тот, за который заплатил ваш друг, но это может быть нашим маленьким секретом.              — Спасибо, — вежливо говорит Сэм. — Я уверен, это будет идеально. — Но в его тоне есть излишняя теплота, которая заставляет Дина нервничать. — Если у вас есть анкета для комментариев или вроде того, я позабочусь, чтобы руководство знало, как искусно вы справляетесь со своей работой.              — Искусно? — дразнится она, чересчур кокетливо для этой сферы услуг. — Вау. Держу пари, что вы были круглым отличником, а?              Сэм склоняет голову в ответ на игривую насмешку, со всей скромностью и мальчишеским очарованием.              — Ох, вы меня раскусили, — довольно невинно бросает он в ответ.              И Дин вдруг не выдерживает этого приторного тона, в который перетёк разговор. Да кем себя считает Сэм, чтобы так флиртовать с гражданским лицом? Особенно когда это с ним должны так флиртовать. Дин должен.              — Нет, не был, — перебивает он слишком резко для своей игры в крутого парня. — У тебя была… э-э… тройка по физике. Я это помню. — Он упирается локтем в стойку и наклоняется, чтобы бросить на Эбби заговорщический взгляд. — Это было очень грустно, правда. Он почти плакал.              — Это была астрономия, — поправляет его Сэм странно напряжённым голосом, — и тройку я получил до того, как сдал дополнительный тест.              — Ага, и ещё кучу дополнительных заданий.              — Как скажешь, Дин. Это считается, в итоговом табеле успеваемости была пятёрка.              Дин пренебрежительно усмехается и отстраняется от стола.              — Чёрт, — говорит он. — Ладно, хорошо. У меня и в мыслях не было опорочить твой идеальный послужной список или вроде того.              — Опорочить? — тупо повторяет Сэм.              И от снисходительного тона голоса брата что-то горькое и жестокое неожиданно вспыхивает в животе Дина.              — Что, — рычит он сквозь зубы, — думаешь, ты единственный умник, раз у тебя такой дурацкий безупречный средний балл?              — Я совсем не это… — Сэм обрывает себя с искренним звуком, а затем делает нарочито успокаивающий вдох. — Я не думаю, что ты дурак, Дин.              — Да, я знаю, что ты так не думаешь, — раздражённо отвечает он.              На короткое мгновение воцаряется напряжённая тишина, затем консьерж неловко откашливается, и Дин краснеет от осознания того, что их только что поймали за препирательством, как двух девочек-подростков. У них тут вроде как большой романтический отпуск или типа того, а Сэм уже разрушает его своей идиотской необходимостью быть правым всё чёртово время. Дин тут же обвивает руку вокруг брата, делая вид, что ему просто хочется обнять маленькую сучку, а не придушить.              — Ох, простите, — говорит он. — Должна же вся эта страсть куда-то выплёскиваться, верно? Вы же знаете, как это бывает.              Хотя Эбби, кажется, не слишком расстроена их ссорой.              — Нет, это довольно мило, правда, — говорит она с профессиональной улыбкой. — Вы, ребята, давно уже вместе, а?              — Иногда кажется, что вечность, — стиснув зубы, кривится Сэм, но ему удаётся принять более сносное выражение лица, когда Дин незаметно наступает ему на ногу.              — Это правда, — чересчур сладко добавляет Дин. — Время летит, когда ты влюблён. Правда, милый?              — Угу, — напряжённо мычит брат, даже не шевеля губами. Его бицепс под слишком крепкой хваткой Дина кажется неумолимым камнем.              — Ну, тогда я не буду вас задерживать здесь слишком долго, — говорит Эбби, очевидно одураченная их слабым притворством, чтобы перейти к другим делам. — Номер четыре. Второй этаж, по коридору сразу налево. — Она кладёт на стол два огромных старомодных бронзовых ключа. На их ручках вырезаны маленькие сердечки с оборками, и Дин мужественно подавляет раздражение, когда кладёт один в карман. — И последнее, — добавляет она с мрачным выражением лица. — По закону мы обязаны напомнить вам, что протока за пределами отеля чрезвычайно опасна. Очень высок риск утонуть, особенно для тех, кто решает исследовать её в одиночку, и мы просим всех гостей оставаться в пределах границ отеля ради безопасности.              Сэм испускает тихий вздох после этой обязательной лекции. Дин может его только чувствовать, потому что они до сих пор тесно прижаты друг к другу, но он понимает. Она просто делает свою работу. Никто из этих бедолаг не имеет ни малейшего понятия о том, что на самом деле таится за границами их тщательно выстроенной жизни. Ужасные вещи, которые просыпаются по ночам.              — Спасибо, — снова говорит брат тем же самым глупым тоном, что и раньше, и Дин ещё раз для верности вдавливает каблук ботинка в его пальцы. — Мы будем держаться территории отеля, — обещает Сэм задушенным голосом. Затем тычет острым локтем в рёбра Дина, ниже стола, так чтобы она не увидела.              — Конечно. Я попрошу портье помочь вам с багажом.              Сэм отталкивает его, как только она сворачивает за угол и оказывается вне пределов слышимости.              — Это чертовски больно, мудак, — шипит он, прыгая на одной ноге, как неуклюжий переросший фламинго, чтобы потереть стопу через обувь.              — Так купи ботинки, — беззастенчиво бросает в ответ Дин. То, что брат постоянно носит хлипкие мягкие сникеры, — это его чёртова вина. Как какой-то тупой студент-недоучка с коллекцией цветастых футболок со странными картинками на груди, которые он никогда раньше не носил. Наверняка их все выбирала Джессика. Должно быть, в одежде у неё был ещё более дерьмовый вкус, чем в мужчинах.              — Я позабочусь, чтобы руководство знало, какая вы искусная, — тихо насмехается он. — Господи, кто вообще так говорит? Если ты так флиртуешь, чувак, то неудивительно, что тебе приходится притворяться бойфрендом.              — Я не флиртовал, Дин, — раздражённо говорит Сэм. — Это была приятная смена темы разговора, чтобы заручиться поддержкой на ресепшене, а не скользкий способ подкатить. Я был дружелюбным.              — Ну, если это твоя «дружелюбность», то не удивляйся, когда за тобой начнёт бегать вереница нежеланных, пускающих слюни девчонок, ожидающих гораздо большего, чем просто дружба.              Сэм автоматически издаёт раздражённый смешок.              — Это даже не… — Он резко обрывает фразу, и на его лице появляется недоумённое выражение. — Подожди, это был комплимент?              — Нет, это не… — Дин чувствует, как мозг даёт по тормозам от неожиданного вопроса. — С чего ты взял?.. В смысле, да, хорошо, ты привлекательный парень, так что, очевидно, будут… — Он убого замолкает, чувствуя себя ещё более неловко, чем раньше. — Плевать. Суть была не в этом, Сэм.              — Ты… думаешь, я привлекательный? — осторожно спрашивает Сэм.              — Нет, — шипит Дин, яростно игнорируя внезапный жар, вспыхнувший на лице. — Господи. Может, мы просто пойдём? — Сэм ещё несколько раз украдкой бросает на него любопытствующий взгляд. Наверное, гадает, когда именно он сошёл с ума. Дин запихивает поглубже свою точку зрения, прежде чем скажет что-то ещё, что Сэм нарочно поймёт неправильно. — Разберись с сумками сам, — ворчит он. — Я пойду… — неопределённо машет он рукой в сторону вестибюля, — …расследую кое-что ещё.              — Да, ладно, — тихо говорит Сэм. Как будто безумие последних нескольких минут его по какой-то причине удручает. А Дин не из тех, кто не пользуется возможностью, когда его снимают с крючка. Он идёт в вестибюль, демонстративно игнорируя брата за спиной, и засовывает руки в карманы куртки, чтобы не наделать глупостей.              К этому времени здесь появилось ещё несколько гостей, больше, чем он ожидал в какую-нибудь случайную майскую неделю. Тут явно женатая чёрная пара немного за тридцать, которая спорит с кем-то по телефону, судя по всему, с няней, и Дин держится на расстоянии, когда муж пытается выхватить телефон у жены и получает лёгкий удар в живот. Затем он отступает в сторону от пары — пожилой женщины, креолки, похоже, и её очень белого мужа, — ловя неожиданно соблазняющее подмигивание со стороны жены. Дин приходит в себя, вероятно, более польщённый, чем должен быть, и решает направиться к кофеварке, даже если там, скорее всего, продают только кофе с каким-нибудь тупым вкусом вроде французской ванили. Он наполнил чашку примерно на треть, прежде чем его снова прерывают.              — Джош, нет, — слышит он позади себя раздражённый женский голос. — Боже, пожалуйста, не надо. — Дин поворачивается и замечает молодую блондинку, обременённую внушительным количеством багажа, которая цепляется за джинсовую куртку её, должно быть, парня.              — Детка, — говорит парень, осторожно отрывая её пальцы от своего рукава. — Детка, это очень важно. Что, если это наш большой прорыв? — Он добавляет ещё одну сумку к впечатляющему весу, под которым она уже шатается, и уходит, перехватывая другого гостя отеля, протягивая что-то похожее на визитную карточку, зажатую между пальцами, а затем кладёт её в карман мужчины.              — Твой большой прорыв, — бормочет она себе под нос, когда он уже вне пределов слышимости. Она пытается взвалить последний рюкзак на плечо, но тот срывается с ремня одной из её многочисленных сумок и выскальзывает из пальцев, падая на безжалостную плитку. Дин вмешивается в самый последний момент, ухитряясь поймать его одной рукой, прежде чем он упадёт на пол. — Ух ты, — выдыхает женщина, хотя в её голосе слышится скорее облегчение, чем восхищение. — Спасибо.              Дин осторожно кладёт сумку к её ногам, уже не так расстроенный из-за брошенного кофе и более эгоистично благодарный за возможность отвлечься от мыслей о Сэме.              — Нет проблем, — отвечает он, пользуясь близостью, чтобы, наконец, осмотреть её тщательнее. Она сногсшибательна, разумеется, именно теперь, когда прикрытие Дина запрещает ему веселиться. Загорелая, светловолосая и достаточно высокая, чтобы заинтересовать. — Кстати, меня зовут Дин, — говорит он, одаривая её лучшим томным взглядом. Её глаза более тёмно-синие, чем он ожидал.              — Катерина, — говорит она, пожимая ему руку. — Вообще-то, Кэт. Если ты назовёшь меня Катериной, я буду думать, что ты моя мать. И что ты злишься на меня.              Дин, как и следовало ожидать, смеётся над этой шуткой и мотает головой назад, туда, куда убежал Джинсовая Куртка.              — Так твой парень здесь по делу или как?              — Жених, на самом деле, — поправляет она, но в её голосе слышится намёк на нерешительность. Дин приподнимает бровь, и Кэт слегка съёживается от этого жеста, проводя левой рукой по длинным волосам. — Вообще-то, у меня пока нет кольца, потому что он сейчас вроде как между работами. — Ах, так вот откуда нерешительность. — Он думает, у него что-то выгорит с этой новой идеей. Что-то насчёт… газонокосилок? — спрашивает она, как будто это почти вопрос, адресованный ему.              Дин одаривает её обезоруживающей улыбкой.              — Ну, я слышал много хорошего о газонокосилках, — мягко говорит он и получает красивую, искреннюю улыбку. Он снова её оглядывает, внимательно следя за тем, как Кэт кокетливо заправляет прядь волос за ухо, и подходит чуть ближе. — Скажи, — спрашивает он, — как это парню, который не работает, удаётся устроить отпуск на двоих в таком шикарном заведении?              Ухмылка Кэт слегка гаснет, когда она с трудом сдерживает вздох, но в её голосе слышится нежность.              — Джош уже несколько месяцев работал в компании его дяди, когда устроил мне этот сюрприз. Я на самом деле думала, что он наконец где-то осядет, учитывая, что он сделал предложение и всё такое, но мы забронировали здесь невозмещаемый номер, когда он внезапно ушёл с работы водителем. — Она откашливается и снова приклеивает на лицо улыбку. — Которая, кстати, была самым последним планом до газонокосилок, — добавляет она. — Так что нас обоих на плаву держу в основном я, пока Джош не остановится на лучшей идее. Ну, знаешь, действительно хорошей. Которая приносит настоящие деньги.              Дин старается не выглядеть слишком осуждающе. Или слишком желая наброситься на остатки её отношений.              — Вау, — выдыхает Кэт, — прости. Я всё говорю и говорю о своих дурацких проблемах. А как насчёт вас, ребята? — Она наклоняет голову, указывая на Сэма в другом конце комнаты. — Я видела, как вы оба болтали с девушкой за стойкой. Как долго вы уже вместе?              Дин мысленно рычит, что его внимание вернулось к тому человеку, которого он пытался избегать, но с восхищением продолжает.              — Почти всю нашу жизнь, — говорит он, пожимая плечами, повторяя выбранную ими предысторию. Затем добавляет кусочек, который придумал ещё в машине, чтобы подсластить историю: — Я даже не помню, когда это началось, правда. Кажется, что мы вместе целую вечность.              — Боже, это так мило, — воркует Кэт в ответ. И Дин не может не гордиться её реакцией. Даже когда притворяется геем, он всё ещё на коне. Она смотрит на него снизу вверх и выгибает бедро, определённо намеренно. — А чем вы зарабатываете на жизнь?              — Страховка, — просто отвечает он. — Мы оба. Это не самая шикарная работа в мире, но она оплачивает счета.              — Вау. Сладкий, как сахар, и с хорошей, постоянной работой? Наверное, это в самом деле правда, что говорят. — Кэт наклоняется чуть ближе, чем нужно, надув губы так соблазнительно, что это совершенно точно специально. — Все хорошие игроки играют за другую команду.              Дин тоже немного наклоняется вперёд, наслаждаясь температурой их разговора, а затем небрежно протягивает руку, чтобы положить на деревянную панель позади неё.              — Ну, — медленно выдыхает он, — всегда есть вероятность, что ты обратишь меня.              — Дин, — раздаётся из-за плеча напряжённый жалобный голос.              Упс.              Сэм выглядит как каждая отвергнутая любовница из фильмов о мести, которые Дин когда-либо видел.              — Наш багаж готов, — произносит он так, как и всегда, когда действительно раздражён. Затем он с притворством переключает внимание на Кэт. — Привет, — говорит он с чрезмерной любезностью. — кажется, мы не знакомы. Я Сэм. — Улыбка не покидает лицо брата, но она никак не замаскирует тот факт, что он — каменная глыба выше шести футов и намеренно-угрожающе нависает.              — Эм, Кэт, — отвечает она. И да благословит бог бедную девушку, ей удаётся держать себя в руках. Дин действительно немного горд. И немного возбуждён. Он очень решительно игнорирует, насколько сильно это связано с переломившим ход игры братом.              — Прости за моего парня, — сквозь зубы говорит Сэм, его пальцы прочно впиваются в плечо Дина. — Он би, — поспешно объясняет он, вероятно, решив, что им понадобится прикрытие, учитывая его природное взаимопонимание с женщинами, и Дин наслаждается трепетом бесполезной гордости в груди от этой мысли. — И любитель флиртовать. Игнорируй его. Он ничего такого не имел в виду.              — Ох, нет, — врёт она. — Он ничего такого не делал. Мы просто разговаривали.              Дин заставляет себя не морщиться и наклоняется в сторону мёртвой хватки Сэма на его плече, как будто совсем не против, пытаясь ударить брата с чистой непринуждённостью.              — Кэт помолвлена с парнем, который преследует вон того старика.              Сэм оглядывается, чтобы посмотреть на эту сцену, и Кэт поникает от смущения. Не похоже, что для неё это новая эмоция.              — Он просто пытается наладить кое-какое дело, — слабо объясняет она. — Он предприниматель.              — О, — говорит Сэм. А потом наступает неловкое молчание.              Кэт прочищает горло, пока боль не стала невыносимой.              — Что ж, думаю, я должна позволить вам, ребята, устроиться. Было приятно познакомиться, Сэм. — Она обвивает руками ремни нескольких сумок, лежащих у её ног. — Дин.              Дин позволяет брату аккуратно подвести себя к лифту, но когда он решает рискнуть и обернуться, то Кэт тоже смотрит на него.              — Серьёзно, Дин? Серьёзно? — шепчет Сэм, когда они заходят внутрь. — Прошло десять минут, а ты уже пытаешься разрушить наше прикрытие?              Он стряхивает с себя руку Сэма и в ожидании прислоняется к стене.              — Никто ничего не делал, пока ты не пришёл и не попытался устроить грандиозную сцену.              Но Сэм не обращает никакого внимания на его бормотание, разозлённый абсолютно обоснованным доводом Дина.              — Позволь напомнить, что именно ты придумал эту дурацкую идею.              — Она вовсе не дурацкая, — машинально возражает Дин. — Это охуенно гениальная идея. Все мои идеи великолепны.              — Ну да, — говорит Сэм, закатывая глаза, когда лифт звенит, и толкает его через двери, — разве можно забыть, какой замечательной оказалась твоя тупая идея?              Дин отшатывается от прикосновения Сэма, как будто по нему пробежал электрический ток. И, чёрт, он сразу же сожалеет об этом мысленном образе. Говорить об этом ещё слишком рано. Рана ещё слишком свежа, у них обоих. Неизбежно размышления о той неделе начинают переходить в размышления о Лейле, и Дин обрывает этот ход мыслей, прежде чем его мозг начнёт блуждать какими-то мрачными путями. Он снова берёт себя в руки и очень стоически игнорирует этот мелкий укол.              — Я просто был дружелюбен, Пруденс, — многозначительно говорит он. — Точно так же, как ты был дружелюбен с консьержкой. Расслабься.              — У неё есть парень, Дин, — напоминает ему Сэм. — И у тебя тоже, насколько им известно. Мы все здесь на курорте для пар. Так что больше никакого флирта с гостями.              Дин ненадолго задумывается о том, чтобы продолжить спор, просто для профилактики — или из-за комментария о тупой идее, — но, честно говоря, странное кислое чувство, возникшее в животе от воспоминаний, исчезает теперь, когда Сэм распробовал вкус своего же лекарства. И Кэт помолвлена, даже если она явно ищет оправдания покончить с этим. Поэтому Дин нехарактерно решает быть более взрослым человеком и забить.              — Чувак, это нельзя просто укротить, — говорит он, немного беззаботно, быстро толкая брата, чтобы показать, что он уже забыл. — Тогда с кем же мне, чёрт возьми, флиртовать?              Сэм тихо давится собственной слюной, а затем глаза Дина расширяются, когда он понимает, что то же самое происходит и с его братом.              — Нет, в смысле, да, — неловко даёт он задний ход, — не считая… Я имею в виду, я не…              — Да, я понял, Дин, — напряжённо говорит Сэм. — Не беспокойся.              Они поднимаются в свою комнату в очередном приступе напряжённой тишины. Сэм позволяет Дину отпереть дверь, не говоря ни слова, и Дин втайне благодарит счастливую звезду за то, что они смогут хотя бы вернуться к обычному порядку вещей, как только останутся одни. Как только они окажутся вдали от любопытных глаз, то смогут приступить к работе, не переживая больше из-за этой унизительной романтической фигни.              Или… нет.              Дверь со скрипом открывает вид на комнату, вырванную прямо из худшего кошмара Дина. Или какого-нибудь ужасного, дешёвого, бульварного романа. Один в один, правда.              Кружевные белые занавески лениво колышутся на весеннем ветру, прозрачная ткань элегантно порхает по пробке охлаждающейся бутылки шампанского — в комплекте с двумя девственно чистыми стеклянными фужерами, стоящими по стойке смирно на белом деревянном столе. Который, само собой, покрыт резными нежными маленькими завитушками, которые все заканчиваются сердечками. И повсюду лепестки роз. Повсюду, блядь. Ароматные бархатные красные лепестки разбросаны вокруг ведёрка с шампанским, рассыпаны по их стоящему в углу багажу, который, должно быть, притащил портье, и ведут к гигантской роскошной кровати с розовым балдахином, которая гордо стоит в центре комнаты — и, похоже, какой-то цветочный монстр выблевал всё содержимое своего желудка на постельное бельё. Дин с трудом различает его отвратительный цвет сквозь плотное покрывало лепестков.              — Это… — Дин умолкает. — Пиздец.              Но Сэм просто выдыхает через нос, как будто находит это забавным.              И да, хорошо. Он вроде как должен был этого ожидать. Дин осторожно входит в комнату, позволяя Сэму закрыть за собой дверь.              — Твоя подружка устроила нам шикарный номер, — бросает он через плечо.              — Чувак, заткнись, — устало говорит Сэм.              Дин чуть не спотыкается о дорожку цветочных лепестков, ведущую в ванную комнату, и ему даже не хочется сейчас думать о том, как с этим разобраться. Впрочем, для этого ему, по крайней мере, не обязательно быть абсолютно трезвым, думает он, с благодарностью глядя на алкоголь. Не пропадать же добру зря, верно? Дин совершенно игнорирует бокалы и направляется прямиком к бутылке. К счастью, шампанское уже остыло. Он резким рывком вытаскивает пробку с приглушённым хлопком, ждёт, пока напиток перестанет так сильно шипеть, а затем опрокидывает всю бутылку, чтобы сделать глоток. Очень даже ничего, учитывая, что Дин не помнит, когда в последний раз пил что-то настолько девчачье, как шампанское. Он из справедливости предлагает бутылку и Сэму, но брат просто закатывает глаза и шлёпает его по руке.              — Ну и какой у нас план? — спрашивает он, осторожно стряхивая розы со своего рюкзака, пока его нельзя будет взять в руки.              — Не знаю, — бормочет Дин, делая ещё один глоток из бутылки. — Наверное, поискать информацию?              — О твари или об отеле? — дразнит Сэм.              От лёгкой шутки Дин расслабляется.              — Ага, ага. Развлекайся, сколько хочешь, чувак. Ты ведь тоже боишься этой недели.              Сэм бросает на него странный взгляд. Тот, который Дин не может разгадать. Затем Сэм сглатывает и снова переключает внимание на распаковку вещей.              — По дороге сюда я на их сайте просмотрел список услуг. — Дин ждёт, что он продолжит, но Сэм молчит.              — И? — подсказывает он.              — И всё, кажется, не так уж и ужасно, — говорит Сэм, не поднимая глаз. — Бесплатное шампанское, которое ты уже нашёл. — Он снова наклоняет голову к столу. — Парный массаж, прогулка в конном экипаже по территории отеля, приватный ужин в саду и джазовый концерт в зале. По-моему, всё. Не так уж и плохо.              — Да, — соглашается Дин.              Но Сэм больше ничего не говорит, видимо, закончив разговор. Он просто продолжает перекладывать одежду из рюкзака в огромный комод. То, что они никогда не делают.              — Эй, — говорит Дин, начиная уже по-настоящему беспокоиться. — У нас всё хорошо. Ведь так, Сэм?              Пауза затягивается лишь немного.              — Да, Дин, — отвечает он с улыбкой, которая не совсем касается глаз. — Конечно, у нас всё хорошо.       

~*~

      — Какой смысл в романтическом отпуске, если мы должны провести его, болтая с Джонсами об их дурацкой ипотеке или типа того?              Сэм смотрит на него так, как будто не хочет в этом участвовать.              — Я думаю, это как в мотеле с завтраком.              — За исключением того, что это ужин? — Дин чувствует особую необходимость указать на это.              Брат испускает вздох, который звучит лишь чуть-чуть не так раздражённо, как чувствует себя Дин.              — Чувак, я не знаю. Это наверняка одна из тех сентиментальных «общение — это часть социального опыта» штук.              Лифт со звоном подъезжает к их этажу, и Дин протягивает руку между дверями, пропуская Сэма вперёд.              — Я просто считаю, что если ты платишь больше, то должен иметь возможность избегать людей.              — И как же мы поймём, кого ищем, если будем всех избегать? — многозначительно спрашивает Сэм, тыча на кнопку «холл» чуть сильнее, чем нужно.              — Старым добрым способом, — презрительно фыркает Дин. — Поймаем кого-нибудь, когда он будет делать что-то подозрительное, а потом скрутим и будем колотить, пока не получим ответы. — Он лукаво кивает. — Проще простого.              — Сейчас ты говоришь совсем как папа.              — Хорошо.              — Господи, Дин, — выдыхает брат. Затем он делает шаг в сторону от него, чтобы прислониться к стене, оборонительно скрестив руки на груди.              Дин на секунду замирает, наблюдая за игрой сухожилий на тыльной стороне ладоней Сэма.              — Я просто говорю, — наконец продолжает он, — что наше время можно использовать и лучше.              — Вот только мы ещё ничего не нашли, хотя у нас был весь день.              Он издаёт самодовольный смешок от того, как впечатляюще куксится его брат.              — Да, но я же не виноват, что сегодня твоё компьютер-фу не работает.              Именно в этот момент двери лифта решают открыться снова — идеальное сопровождение к его насмешке, и Дин ухмыляется. Словно он всё это отрепетировал.              Сэм размеренно вдыхает, как будто это всё, что он может сделать, чтобы оставаться вежливым. Дин молча засчитывает это как победу.              — По крайней мере, мы знаем схему исчезновений, — говорит брат, выходя на первый этаж. — Но это ничего не даёт.              Да. Но на самом деле это и не совсем так. За последние десять лет каждый год пропадают один или два человека, иногда мужчины, иногда женщины, и обычно весной. Это все зацепки, которые у них есть.              — У нас ещё целая неделя впереди, Дин, — мягко напоминает Сэм. Он говорит достаточно тихо, чтобы никто не мог его подслушать. — И, может быть, сегодня вечером мы сможем заполнить некоторые пробелы.              — Да, да. — Дин идёт рядом с Сэмом, когда они направляются в обеденную зону, их шаги становятся синхронными, как и практически всегда. Это была одна из первых вещей, которая вернулась после небольшого творческого отпуска Сэма.              Когда некоторое время назад у их двери появился коридорный отеля, Дин ожидал, что они прогонят парня, и на этом всё закончится, но бодрый мудак оказался раздражающе настойчив в том, чтобы они воспользовались каким-то необязательным ужином как частью их предоплаченного комплекса услуг. Чувак не купился бы на «отъебись» вместо ответа, так что вот они здесь. Дин просто планирует запихнуть себе в рот столько еды, сколько поместится, и страдать всю оставшуюся часть, как только это возможно.              Сэм тихонько смеётся себе под нос, как будто ничего не может с собой поделать. Наверное, наслаждается мучениями Дина. Ублюдок.              — Знаешь, мы наверняка смогли бы заполнить куда больше пробелов, если бы ты не волочился, как старик, и не вынуждал нас опаздывать почти на час.              — Это мой романтический отпуск, Сэмми, — шутливо напоминает Дин. — Я не собираюсь следовать никакому заранее составленному расписанию.              — Ты же знаешь, что на самом деле мы здесь не в отпуске, верно?              — Это всё семантика.              — Нет, — сухо настаивает Сэм. — Нет никакой семантики. Мы на работе.              Они входят в столовую прежде, чем Дин успевает закатить глаза на занудство брата. Комната меньше, чем он ожидал, но лучше, чем то, к чему они привыкли, с тёмно-синими коврами, покрывающими пространство, и обоями на стенах, соответствующими декору.              — Ха, — говорит он. — Уютненько.              Все гости, расположившиеся вокруг длинного дубового стола, поворачиваются в их сторону. Он и Сэм, должно быть, вторглись прямо посередине разговора, учитывая ощутимое затишье, повисшее при их прибытии, но никто, кажется, не слишком беспокоится об этом, когда они идут через комнату. Прямо у края стола стоят два пустых стула, и Дин изо всех сил старается подавить гримасу, вызванную благоразумностью всего этого.              — Э, извините за опоздание, — запоздало извиняется Сэм. И это, по крайней мере, разрушает плотину тишины.              — Это мальчик, о котором я тебе рассказывала, — сплетничает с мужем пожилая женщина, с которой Дин чуть не столкнулся в вестибюле, с сильным французским акцентом. Он был прав. Креолка. — Тот хорошенький, — говорит она, даже не пытаясь быть скрытной.              Дин старается не красоваться от комплимента, чувствуя себя уже немного лучше, но, судя по тому, как Сэм практически пихает его на место, его попытки, должно быть, были слишком очевидными. Впрочем, он делает вид, что споткнулся по своей вине, используя эту уловку как прикрытие, чтобы быстро пройтись взглядом по собравшимся гостям.              По-видимому, единственные постояльцы в отеле — это те три пары, с которыми он столкнулся во время регистрации, и Дин неохотно задумывается, придётся ли им снова заниматься всем этим «дружелюбным соседством», если кто-нибудь ещё забронировал номера. Парень прямо перед ним — тот самый, которого он видел препирающимся с женой из-за няни, но сейчас он, кажется, в довольно приятном настроении. Теперь, когда Дин хорошо его разглядел, он думает, ему тридцать пять, может быть, чуть больше, у него удивительно крепкое телосложение и открытое, дружелюбное лицо. Слева от него сидит его жена, её волосы заплетены в сложные завитки и уложены в причудливую причёску. Справа от Сэма — пожилая дама с гиперактивным либидо и её муж. А напротив них — жених-нахлебник Кэт, который выглядит таким же раздражённым и скучающим, как и Дин, и сама Кэт, замыкающая группу у дальнего края стола.              Скорее всего, это просто невезение, что Дин сидит как можно дальше от единственного здесь человека, которого он хотел бы узнать лучше, но ещё он уверен, что ему точно не показалось, как она слегка опустила плечи. Как будто она тоже разочарована. Он незаметно подмигивает Кэт, просто чтобы убедиться, и выражения удовольствия, которое он получает в ответ, для него вполне достаточное доказательство.              — Итак, — говорит Дин, весело потирая руки. — Где же мясо?              Кроме него и Сэма, у всех остальных на тарелках шикарные стейки — значит, они, вероятно, пропустили несколько блюд. У всех, кроме жены с няней, которая деликатно ковыряется в каком-то вычурном салате. Почти сразу же подходит официант, чтобы принять их заказ, и Дин наполовину ожидает, что Сэм тоже закажет кроличью еду. Он даже заранее готовит парочку подходящих колкостей, на всякий случай, но брат выбирает стейк, так же как и Дин. Хотя и заказывает blue-rare, дикарь.              Бабушка креолка даже не ждёт, когда официант отойдёт, прежде чем возвращается к чрезмерно агрессивному флирту.              — Приятно познакомиться, cher, — тепло говорит она, протягивая Сэму руку для восторженного рукопожатия. — Я Эстель. А это mon mari, Саймон.              — Это значит «муж», если вам интересно, — объясняет мужчина справа от неё. Славный, вероятно, самый точный термин, который Дин может подобрать этому парню. Он достаточно округлый, чтобы выглядеть приятным, и хотя явно не британец, у него всё ещё есть тот притворный почти акцент, с которым, видимо, говорят претенциозные потенциальные учёные и непристойно богатые. Качество его одежды намекает на последнее. — Моя дорогая Эстель иногда не понимает, на каком языке говорит. Разве это не очаровательно?              — Или сбивает с толку, — говорит Дин с натянутой улыбкой. Сэм пинает его ногой под столом.              — Я Сэм, — говорит брат достаточно громко, чтобы заглушить стон боли, — а это мой… Дин. — Никто, кажется, больше не заметил почти ошибку, но Дин всё равно бросает на него предостерегающий взгляд.              Эстель беспечно продолжает знакомство, беря разговор под контроль.              — Вон та юная леди на другом конце — Катерина, которую вы уже знаете, — заговорщицки шепчет она. — Она упомянула, что вы встречались в вестибюле. Рядом с ней её жених, Джош. А это…              Последняя женщина прерывает её, протягивая ладонь.              — Я Вивиан, — говорит она, явно не из тех, кто позволяет другим говорить за себя, — а это мой муж, Бо.              Сэм вежливо кивает им обоим, и Эстель, ничуть не смутившись, поворачивается к ним лицом.              — Как раз перед вашим приходом я ему говорила, что это значит «красивый».              Бо ёрзает на месте от похвалы; широкая, удовлетворённая улыбка расползается по его лицу.              — Эстель — мой новый лучший друг, — гордо объясняет он.              — Кто же ещё позаботится о тебе, когда здесь нет твоей maman? — пренебрежительно машет она рукой в ответ на комплимент и, закончив знакомство, возвращается к еде.              Однако Бо, кажется, принимает этот вопрос близко к сердцу, рискуя неуверенно перевести взгляд между невозмутимым выражением лица Вивиан и старомодной уверенностью Эстель.              — Эм… моя жена? — нерешительно решается он заговорить.              Совсем неженственное фырканье, которое Вивиан издаёт в ответ, далеко не старомодно.              — Прости, кто что делает? — спрашивает она напрямую, и Дин тут же решает, что она ему нравится.              — Вы, ребята, получили небольшой национальный запас роз в номере? — дразнит он эту пару. — Потому что мы с Сэмом можем выделить несколько тысяч, если в ближайшее время собираешься избавиться от немилости.              Сэм быстро отворачивается в сторону, пытаясь скрыть довольную ухмылку, но Дин всё равно её замечает. Приободрившись, он решает испытать удачу, запустив руку в копну его волос.              — То есть если он готов поделиться, — говорит он, нежно ероша волосы.              Брат вырывается из объятий, спасённый от необходимости отвечать прибытием их еды, и Дин почти пускает слезу на великолепный кусок мяса, оказавшийся перед ним. Похоже, «Нью-Йорк», и когда Дин нарезает его, мясо жирное, средней прожарки и идеальное. Он стонет от вкуса, отправив один кусок в рот, и работает над тем, чтобы отрезать второй, ещё до того, как Сэм даже берёт вилку в руку. Официант снова подходит, чтобы налить им обоим какое-то красное вино, и Дин почти поднимает руку, чтобы попросить пива, но Сэм осторожно накрывает пальцами пальцы Дина и опускает их вниз. Дин закатывает глаза в ответ на лёгкое покачивание головы брата, но всё равно соглашается. По крайней мере, Сэм выглядит так же неловко, как и Дин, моргая на вино перед ним, как будто не знает, как начать говорить, хорошее оно или нет.              Дин решает рискнуть и обхватывает кулаком ножку бокала, чтобы сделать большой глоток. Выпивка есть выпивка, в конце концов.              — Итак, Дин, Сэм, — говорит Бо, склонив голову набок, — вы из этих мест?              — Эм, нет, — говорит Сэм, проглатывая кусок, который отрезал. — Мы из… — Он замолкает на секунду, делая вид, что делает глоток вина, и смотрит на Дина в поисках поддержки. Наверное, он уже забыл название города, даже после той дурацкой шумихи, которую устроил по этому поводу в машине.              — Аламоса, — говорит Дин, стараясь не испытывать самодовольство из-за спасения. — Колорадо.              — Джош вырос в Монтрозе, — услужливо подсказывает Кэт. — Это совсем рядом. Верно, детка?              Джош едва ли даже хмыкает в ответ, и у Дина начинает возникать ощущение, что этот парень может быть тем ещё мудаком.              Саймон вежливо мычит что-то с дальнего конца стола.              — Вы, ребята, очень далеко забрались от дома.              — Ну, наша работа таскает нас повсюду, — машинально отвечает Сэм стандартной фразой, которую отец вдалбливал им в головы с самого детства. Туманно и банально — самое скучное объяснение, а потому и самое полезное.              Бо вежливо кивает.              — И что же это за работа?              — Страховка, — отвечает за них Кэт, даже не задумываясь. Затем она немного колеблется от количества любопытных взглядов. — Дин, э-э, упоминал об этом раньше.              Сэм переводит взгляд с неё на Дина, а затем прочищает горло.              — Хм, да, — говорит он. — Так и есть.              — Что ж, это должно быть весело, — говорит Эстель с бодрой улыбкой на лице, как будто она проводит лучшее время в своей жизни. — Работать вместе.              Дин немного упивается тем, что действительно может ответить на этот вопрос.              — Плюсы перевешивают минусы, — шутит он, украдкой бросая взгляд на брата. Сэм закатывает глаза, как будто это старая шутка, но растягивает губы в маленькой интимной улыбке.              — Так вы двое, эм… — выпаливает Джош и кажется до ужаса смущённым. Это первое, что он сказал за весь вечер, и Дину начинает нравиться мысль, что этот парень может быть ещё большим мудаком, чем он сначала предполагал.              Он бросает на него непонимающий взгляд.              — Мы что?              — Вы, ребята, типа… того?              Вопрос вполне очевидный — тот, который он не только ожидал услышать, но и к которому буквально готовился, — и всё же от откровенной чудовищности его формулировки Дина всё ещё немного трясёт.              — Ага, — говорит он слишком небрежно, игнорируя, как ложь где-то глубоко пронзает виной.              — А кто из вас… знаешь? — Дин только поднимает бровь. — Ну знаешь, — снова говорит Джош, положив локоть на стол и многозначительно склонив голову. — Ну знаешь?              О.              — Ловец он, если ты об этом.              — Дин! — восклицает Сэм так возмущённо, что можно подумать, будто Дин только что сказал нечто такое, о чём все ещё не догадались. Он бы сказал что-то такое вслух, но тогда брат бы и впрямь стёк под стол.              — Хорошо, — громко объявляет Вивиан, явно на стороне Сэма. — Почему бы нам не поговорить о чём-нибудь другом?              — Эй, приятель, я просто спросил.              — Джош, пожалуйста, заткнись, — тихо просит Кэт.              Дин быстро и молча проверяет Сэма, начиная беспокоиться, что он, возможно, зашёл слишком далеко, но его брат выглядит больше раздражённым, чем смущённым.              — Не принимай это на свой счёт, Сэм, — говорит ему Вивиан, протягивая руку через стол и кладя на его ладонь. Этот жест вежливо сочувствующий — даже материнский, — но Дин всё равно многозначительно смотрит на её пальцы, пока она их не убирает. Сэм тоже роняет свою руку обратно на колени, всё время бросая на Дина странный взгляд, но Вивиан, похоже, не обижается. — Просто мы уже обсудили все эти обычные вопросы при знакомстве до того, как вы двое пришли, — объясняет она, пытаясь сохранить настроение. — Вы же знаете, как люди относятся ко всему новому и блестящему.              — Почему бы вам, ребята, не рассказать нам, как вы познакомились? — предлагает Саймон, поддерживая Вивиан. — Эта история вполне уместна за обеденным столом. — Он вертит в руках вилку, явно готовясь к рассказу, и почти всё его внимание возвращается к картофельному пюре. — Эстель училась в Тулейнском университете, где я сам был помощником профессора ещё в семидесятые. — А-а, переосмысливает Дин, неприлично богатый и претенциозный академик. — Она впервые пригласила меня на ужин после одной моей лекции по древней архитектуре Империи Инков. Она была очаровательно прямолинейной малышкой, даже тогда, — вспоминает он с нежностью. — А Вивиан с Бо рассказали нам чудесную историю о том, как они встретились во время отпуска в этом самом городе.              — А как насчёт вас, Кэт? — спрашивает Дин, когда Саймон, кажется, закончил. — Как ты познакомилась с… прости, Джефф?              — Джош, — холодно говорит Джош. Затем он, похоже, намеренно чуть расслабляется, обнимая Кэт за плечи и откидываясь на спинку стула. — Она пришла посмотреть, как играет моя группа. Остальное уже история, чувак.              — Он правда хорош, — немного сдержанно добавляет Кэт. На мгновение кажется, что она готова оставить всё как есть, но до неё, должно быть, доходит, что от неё ждут ответного вопроса, потому что в конце концов она немного неловко спрашивает Сэма: — А что насчёт вас двоих?              Сэм слегка моргает, как будто удивлён, что она говорит с ним, но выдаёт их подготовленную предысторию.              — Вообще-то, мы знаем друг друга большую часть нашей жизни. Мы, эм, вроде как выросли вместе, но мы не… — Он медлит, совсем чуть-чуть, так что никто, кроме Дина, не замечает этого. — Эм, не встречались до старшей школы.              — О, ты только послушай, Саймон, — восклицает Эстель. — Разве это не романтично? Значит, у вас друг с другом были первые отношения?              Сэм начинает кивать, открывая рот, чтобы подтвердить её утверждение, но Дин громко возражает.              — Вообще-то, я весьма преуспел до Сэмми, — говорит он. Потому что какой смысл врать, если ты не можешь быть хотя бы немного честным? Сэм рядом с ним дёргается, вероятно, сопротивляясь желанию резко повернуть голову и посмотреть на него, но не желая вызвать подозрения. — Агась, — самодовольно продолжает Дин, не обращая внимания на брата. — Меня, возможно, даже можно было бы назвать немного дамским угодником.              — Дамским? Правда? — простодушно спрашивает Эстель, и тут Сэм снова пинает его под столом.              — Это была старшая школа, — говорит Сэм напряжённо и сдержанно, подводя их ближе к чему-то правдоподобному. — Он не настолько впечатляющий, как думает.              Дин издаёт смешок и бросает в рот лишний кусок стейка пальцами, игнорируя смущённый взгляд Сэма на происходящее. Как будто он слишком хорош для этого дерьма. Плевать. Несколько лет учёбы в крутой школе, и вдруг Сэм думает, что он грёбаный папа римский. Дин почти готов вытереть пальцы о джинсы брата под столом, просто из наглости, но рассеянный осмотр комнаты останавливает его. Каждая пара, с которой они ужинают, так или иначе интимно соприкасается. Это выглядит естественно. Непринуждённо. Даже Джош всё ещё небрежно обнимает Кэт за поясницу. Если Сэм ещё раз неловко отодвинется от него во время ужина, это может вызвать подозрения. Им нужно стараться лучше, чтобы влиться.              — Но я не скучаю по этому, — говорит Дин, и, возможно, это даже немного близко к правде. Сэм рядом от этих слов замирает, вероятно, ослеплённый неожиданной нежностью, но Дин просто кладёт руку высоко на бедро Сэма. — То, что у меня сейчас есть, того стоит, — говорит он мягко — и всё это лишь часть представления.              Но Дин мог бы найти в этих словах какую-то нить совпадения, если бы захотел. В конце концов, пока Сэм был в школе, у него не было ничего, кроме свободы. Свобода пригласить столько девушек в свой одноместный номер мотеля, сколько он хотел. Свобода врубать Led Zeppelin II без чьего-то ворчания из-за того, как громко он включает свои кассеты. Даже всё большая и большая свобода от отца, поскольку он медленно начал разрешать ему охотиться одному. Были только он, открытая дорога и длинные промежутки одиночества, где лишь музыка составляла ему компанию.              Оглядываясь назад, Дин не думает, что он когда-то в самом деле хотел свободы.              Эстель снова воркует, так легко клюнувшая на их банальную историю, но Сэм просто бросает в его сторону один из своих ох-таких-искренних мягких взглядов — не то чтобы он скучал по ним или вроде того. Словно он каким-то образом знает, о чём только что думал Дин. Или, может быть, рад принять любую лесть, которую только может получить, потому что это бывает слишком редко.              Дин подавляет очередную неуместную вспышку вины и снова поворачивается к столу, но его правая рука остаётся на ноге брата.              Хотя, возможно, он использует близость, чтобы вытереть немного жира от стейка о джинсы Сэма.              — А как насчёт тебя, Сэм? — спрашивает непринуждённо Бо, разрезая оставшиеся куски мяса на ещё более мелкие кусочки. — Давно потерянные возлюбленные не плачутся в подушку из-за того, что ты в конце концов с Дином?              Сэм застывает на месте — не заметно, не для тех, кто не знает его изнутри и снаружи, но Дин замечает. И он точно знает, что заставило брата напрячься сильнее, чем ведьму у костра. Джессика не вписывается в предысторию, которую они придумали. У Сэма никак не получается ввести её в их выдуманное прошлое, но и рассказать о ней он тоже не может. Конечно, не может… Не так скоро. Даже если это просто ложь.              Дыхание Сэма начинает немного ускоряться, беззвучно расходясь дрожью по руке, там где они крепко прижаты друг к другу.              — Эй, знаешь что? — весело говорит Дин, меняя тему разговора так плавно, как только может. — Держу пари, было много разбитых сердец, оплакивающих Вивиан, когда вы поженились.              — Ну, — неохотно соглашается Бо, — может быть, одно или два.              — Или двадцать, — поправляет она с дразнящим блеском в глазах. Услышав это, Кэт и Эстель громко смеются, а Бо слегка горбится, уместно смущённый.              — Я знаю, что парень, который чинил нам крышу, запал на тебя, — ворчит он немного резко. — Дал нам дополнительную двадцатипроцентную скидку только потому, что ты ему улыбнулась.              Джош внезапно садится ровно, и это первый проблеск эмоций, который он проявил за всю трапезу.              — Подожди, — говорит он. — У вас дом? Значит, у вас есть лужайка перед домом, верно?              — Ну да, — неуверенно отвечает Бо. — Что же это за дом без лужайки?              Джош загорается, как будто только что выиграл Powerball.              — Мой друг, у меня для тебя есть выгодная сделка, — вкрадчиво объявляет он, доставая из кармана пиджака ещё одну визитную карточку.              — О боже, Джош, — вздыхает Кэт, закрывая лицо руками.              — Сколько раз с тобой это уже случалось? Ты собираешься подстричь траву, да, но проклятая косилка не заводится. И что ты тогда будешь делать? Менять аккумулятор? Тащить эту штуку прямо до ремонтной мастерской? — Он щёлкает визиткой перед лицом Бо, ухмыляясь, как будто считает, что его никудышная ловкость рук впечатляет. — Ни в коем случае, приятель. Я скажу, что ты будешь делать — купишь газонокосилку на солнечной батарее. Аккумулятор никогда не садится, потому что батарея — это долбаное солнце, мой друг.              — Бо, нам не нужна новая газонокосилка.              — Брось, Вив, — говорит он, поднося визитку чуть ближе, чтобы лучше прочитать. — Давай выслушаем его.              Вивиан переводит слишком драматичный отчаянный взгляд на Сэма, как будто умоляет его разделить её страдания.              — Он просто покупает дурацкое барахло, — говорит она под нос. — Всё время.              — Дин однажды притащился с Magic Bullet, — сразу же сочувственно поддерживает Сэм. Предатель. — А мы даже не готовим.              Она громко смеётся.              — У нас есть вакуумная насадка для сублимационной сушки одежды в маленьких пакетах, — легко отвечает она. — Одежды.              Сэм растерянно поднимает бровь, потом тоже начинает смеяться, склонив голову в знак капитуляции в состязании.              — Эй, мой Magic Bullet был потрясающим, — говорит Дин, намереваясь защитить свою честь. К тому же он его не покупал. Украл в магазине. Довольно ощутимая разница, по его мнению. — Эта хрень смешивала всё. — А ещё он милостиво оставил его в мотеле в Аллентауне, потому что Сэм не переставал ныть.              — В смузи не должно быть мяса, Дин, — стонет брат со всей усталостью мира на плечах.              Дин издаёт издевательский смешок.              — Это ты так говоришь, — бросает он в ответ. Они уже спорили об этом около дюжины раз за последний месяц. Ещё никто не выиграл.              — Ну, тогда для вас это должно быть редкое удовольствие, а? — вмешивается Саймон. — Такой хороший ужин?              Дин неохотно кряхтит в знак согласия, возвращаясь к своему бедному, забытому стейку, но Сэм заглатывает наживку после ещё одного глотка вина.              — Я так понимаю, для вас это не такая уж редкость? — спрашивает он ровным голосом.              — О, Эстель замечательный повар, — говорит Саймон, как будто просто ждал подходящего момента, чтобы рассказать об этом. — То, что эта женщина может делать на кухне, просто позорит нашего повара.              — Хорошо, что мы приехали сюда, потому что теперь мне не нужно, — поддразнивает она, игриво подталкивая мужа в плечо.              Сэм бросает на него взгляд, Дин в ответ пожимает плечами, и они оба предпочитают оставить очевидную роскошь своей жизни без комментариев.              — Ну, я ни хрена не умею готовить, прошу простить за мой язык, — шутит Вивиан, — так что ценю еду каждый раз, когда мы сюда приезжаем.              Дин замолкает, ещё один кусок застревает на полпути ко рту.              — Вы, ребята, бывали здесь раньше?              — Конечно, — отвечает Бо, возвращаясь к разговору, очевидно, положив визитную карточку Джоша в карман, учитывая победное выражение лица другого парня. — Мы приезжаем сюда каждый год.              — Ох, правда? — нарочито небрежно спрашивает Сэм. — Всегда весной, как сейчас?              Вивиан кивает.              — Почти всегда, — говорит она. — Это единственное свободное время, пока наш сын ещё ходит в детский сад. — Затем она, кажется, что-то понимает, слегка шлёпая Бо по руке. — Нет, погоди. Мы ведь были здесь однажды на Рождество, да, детка? Когда это было?              — Четыре или пять лет назад, — отвечает Бо набитым зелёными бобами ртом.              После этого разговор в основном переходит в банальности, и Дин пользуется отсутствием внимания, чтобы положить руку на спинку стула Сэма, наклоняясь ближе к его уху и надеясь, что это будет похоже на интимный флирт.              — Та пара из Кента, из Миссисипи, — тихо говорит он. — Они ведь пропали в декабре, верно? Они были единственными, кто не вписывался в порядок? — Сэм утвердительно кивает, небрежно оглядывая остальных гостей, как будто ничего не случилось. — В каком это было году?              — Две тысячи первом, — осторожно говорит Сэм в свой бокал вина.              Дин ласково сжимает плечо Сэма, когда тот снова отодвигается, как будто они болтали о какой-то ерунде. «По крайней мере, теперь есть зацепка», — думает Дин, возвращаясь к еде. Он не может сказать, что весь этот ужин был пустой тратой времени.       

~*~

      — Они были милыми, — говорит Сэм позже, его голос доносится из-за открытой двери, когда он готовится ко сну в главной комнате.              Дин просто смеётся полным мятной пены ртом.              — Они были любопытными, — поправляет он, размахивая зубной щёткой. — Ты же не будешь вот так совать нос в чужие дела.              — Мы именно так и делаем. Постоянно.              — Да, Сэм, — сухо возражает он. — За исключением того, что у нас на самом деле есть для этого веская причина.              Сэм нагибается, чтобы включить ноутбук, и, вероятно, закатывает глаза.              — Это называется вежливость. То, что делают нормальные люди.              — Нормальные, — огрызается Дин под нос и в отражении в зеркале ванной комнаты видит, как руки брата сжимаются в кулаки. Он почти сразу сожалеет о том, что начал это, но не настолько, чтобы действительно взять слова обратно. «Нормальность». Одно из их дурацких особенных словечек. Как «Калифорния», или «урод», или «папа». Их заряженная метафорическая мина, которая абсолютно гарантированно начнёт спор, или мы вернём вам деньги.              — Что плохого в нормальном? — напряжённо спрашивает Сэм намеренно ровным тоном.              — Чувак, — вздыхает Дин, поворачиваясь к нему лицом, но от этого движения изо рта вылетает пена, и теперь он весь в зубной пасте. Он испускает стон и выплёвывает остатки в раковину, а затем возвращается в спальню. — Не всем нравится твоё дерьмо с белым заборчиком, — раздражённо говорит он; амулет стучит по груди, когда он снимает футболку и вытирает ей лицо. Сэм вообще не отвечает, уставившись на его грудь, и ведёт себя странно, сердито и тихо. — Что, Сэм?              Брат быстро отводит взгляд.              — Ничего.              Это на самом деле несправедливо — и да, хорошо, может быть, это довольно дерьмовая тема для размышлений, — но перепады сучного настроения Сэма теперь точно такие же, как и перепады сучного настроения, которые у него были перед отъездом. Единственная разница в том, что Дин не может указать ему на это, потому что Сэм всё ещё скорбит или типа того. Не то чтобы Дин имел хоть малейшее представление о том, что из себя представляет скорбь по умершей от рук демона девушке. Для их папы она длится уже двадцать три года. Ни за что на свете Дин не позволит Сэму мучиться так долго.              Он делает глубокий вдох, мысленно ругает себя за необдуманный ход мыслей, затем концентрируется на том, чтобы быть понимающим и сочувствующим.              — Послушай, — говорит он мягко, — нормальная, вежливая, светская беседа закончилась хорошо, верно? По крайней мере, у нас есть зацепка. — Он ждёт, когда Сэм слегка кивнёт, прежде чем продолжить: — Так ты думаешь, они оба?              — Может быть, — уклончиво отвечает брат. Затем отворачивается и копается в своём рюкзаке, чтобы найти ванные принадлежности. — Или только один из них, — бросает он через плечо. — Пока не могу сказать точно. — Да, конечно, Сэм будет защищать свою новую подругу. Впрочем, Дин тоже не может сказать, что слишком подозрительно относится к Вивиан.              — Она вегетарианка, — говорит он, зная, что Сэм точно понял, о ком он говорит. — Ты заметил?              — Да.              Это ничего наверняка не значит, вся эта хиппи-фигня даже может оказаться уловкой, чтобы сбить людей с толку, но сейчас Дин хочет сосредоточиться на её муже. Он наблюдает за угрюмым движением плеч Сэма достаточно долго, чтобы по его обнажённой коже пробежала дрожь и напомнила, что он всё ещё без футболки, поэтому он отрывает ноги от пола и направляется к своим вещам. Сэм выпрямляется и идёт в ванную как раз в тот момент, когда Дин надевает чистую футболку из сумки.              — Уже ложишься? — с лёгким удивлением спрашивает Сэм.              — Можно и хорошенько выспаться, — говорит он, приглушённый тканью, просовывая голову в отверстие для шеи. — Мы же не хотим так рано разрушить наше прикрытие, прокрадываясь туда, где нам не положено быть. — Дин проводит рукой по затылку и зевает во весь рот. — Как ты и сказал, у нас впереди целая неделя. Мы можем изучить все обычные вещи завтра, после нашего… что там?              — Парный массаж, — вяло отвечает Сэм.              Парный массаж. Точно. Дин позволяет тошнотворной слащавости придавить его на секунду, а затем пытается взглянуть на светлую сторону вещей.              — Знаешь, — начинает он оптимистично, — это было бы даже забавно. Избавиться от кое-какого накопившегося напряжения, если понимаешь, о чём я. — Он многозначительно щёлкает языком на тот случай, если Сэм не понял.              Брат не двигается с места, скептически глядя на него; мыло и бутылки ещё балансируют в его руках.              — Ты же знаешь, что это не такой массаж, верно?              — Что ты имеешь в виду?              Сэм насмешливо фыркает.              — Это первоклассный отель, Дин, — говорит он, весь такой надменный и невыносимый. — Ты не получишь грёбаный счастливый конец.              — Почему бы и нет, чёрт возьми? Если ты платишь за это бешеные деньги, то должен получать то, что стоит этих денег. — Он тянет руки вверх до тех пор, пока спина не хрустнет, а потом бросает на пацана косой взгляд. — Учитывая цену за это место, я должен получить два оргазма. Может быть, три.              — У тебя есть правая рука, — напоминает Сэм.              Дин усмехается на этот вызов. Бедный Сэмми никогда понятия не имеет, во что он ввязывается.              — Оу, да ладно тебе, малыш, — мурлычет он нарочито мерзко. — Ты же знаешь, что это и близко не так весело, как если кто-то другой делает это за тебя.              Сэм нервно кашляет, абсолютный ханжа, и Дин весь расцветает от мысли, что всё ещё может так, чёрт возьми, легко вывести из себя младшего брата. Он даже не уверен, почему это так до нелепого весело, но, блядь, это одна из самых больших радостей в его жизни. Причина этого тёплого чувства в груди, от которого он становится весь самодовольным и сияющим.              — Итак, — говорит он, всё ещё мысленно гордясь победой, — как мы это сделаем?              — Сделаем что? — спрашивает Сэм, пользуясь случаем войти и выйти из ванной, чтобы взять себя в руки. Когда он возвращается, в его руках больше нет туалетных принадлежностей.              Дин морщит лоб.              — …Это. — Он машет рукой над гигантской кроватью, которая делает их комнату крошечной. — Всю эту штуку с кроватью, чувак. — Потому что одеяла, может быть, и вопиюще розовые, но кровать всё ещё выглядит чертовски удобной, и Дин знает по многолетнему опыту, как это невесело, когда твоя очередь спать на полу.              Сэм с минуту просто смотрит на его протянутую руку, потом неловко переминается с ноги на ногу.              — О, — говорит он. Но то, как он это говорит, очень странно. Это не просто «О», типа «Хм, хороший вопрос, я об этом не подумал». Это «О». Вроде «Я не ожидал, что ты заговоришь об этом» вид «О». И это странно. — Хочешь по очереди? — через мгновение предлагает Сэм, внезапно снова начиная вести себя совершенно нормально.              Дин бросает на брата долгий любопытный взгляд.              — Ага, — отвечает он.              И его реакция не странная. Это просто «ага».              Но Дин имеет дело со странными особенностями Сэма уже около двадцати лет, и одной полустранной реакции недостаточно, чтобы он затормозил больше чем на секунду. Он пробегает взглядом по сатиновым простыням и стёганым пуховым одеялам и немного умирает.              — Хочешь первым? — спрашивает он, потому что он хороший старший брат.              Но Сэм одаривает его таким раздражённо ласковым взглядом, и Дину кажется, что он мог и в самом деле пускать слюни.              — Не-а, — говорит он, — давай ты. Мне всё равно нужно кое-что сделать на компьютере.              — Эй, чувак, если ты уверен, — ярко восклицает Дин, но он уже плюхнулся на матрас и расслабляется в роскошных покрывалах. Никаких волшебных пальцев. Можно было бы подумать, что богачи знают, как жить, но плевать. Он вытягивает из-под себя одно одеяло, комкает его и бросает вместе с парой подушек в грудь Сэма. Движение сопровождается трепетанием слегка помятых лепестков роз, и брату в конце концов приходится стряхивать их с лица, на котором их больше, чем осталось на кровати — к большому удовольствию Дина.              Он устраивается поудобнее, чем, вероятно, мог бы мечтать, и начинает думать о том, чтобы, возможно, заснуть, когда Сэм снова начинает скулить.              — Чувак, да ладно, — кричит он из ванной. — Закручивай чёртов колпачок обратно на зубную пасту, а то она высохнет.              — Ха, ха, ха, — тихо издевается Дин, зная, что Сэм его не слышит.              Раздаётся звук льющейся воды, и Дин издаёт обиженный вздох. На покрывале, на котором он лежит, всё равно слишком много розовых лепестков, но он совершенно не хочет двигаться. Он из любопытства хватает горсть и подносит к лицу, чтобы понюхать. На самом деле они пахнут довольно приятно, поэтому он лениво решает просто устроиться поудобнее, не утруждая себя тем, чтобы смахнуть их на пол. Горничные, наверное, всё равно завтра всё уберут.              Вода в конце концов выключается, и он слышит приглушённое шлёпание босых ног брата, когда тот заканчивает в ванной. Шаги обрываются, когда он снова ступает на ковёр.              — Чувак, ты такой странный, — почти ласково говорит Сэм, прислонившись к дверному проёму.              — Кто бы говорил, — бормочет Дин в ответ, но у него и правда нет сил, чтобы продолжить.              Сэм снова закатывает глаза, на этот раз игриво, и отталкивается от дверного косяка, чтобы стянуть через голову футболку. Он наклоняется, кладёт руку на край комода и роется в ящиках в поисках чего-нибудь, в чём можно было бы спать.              Дин лениво наблюдает, как широкая спина брата изгибается и растягивается, пока его веки, наконец, не становятся тяжёлыми.