Трудности загробной жизни

      Дмитрий Беликов — доцент кафедры психологии педагогического университета и практикующий психотерапевт по совместительству, никогда не считал себя мнительной личностью. Он не верил в существование мистики, не придумывал себе несуществующие проблемы и вообще отличался крайне устойчивой ко всем непонятным и неприятным ситуациям формой психики, но в последнее время было кое-что, что сильно тревожило его. Казалось бы, что может тревожить такого человека? Вряд ли речь идёт о каких-то копеечных трудностях, но дело было в том, что Беликов не понимал, что же действительно тревожит его.       Док всегда доверял своей интуиции, из курса философии он знал, что интуиция представляет собой реальное знание — быструю работу мозга, когда он [мозг] моментально анализирует ситуацию, после чего также быстро приходит к выводу. Это настолько быстрый процесс, что человек даже не успевает осознать, что именно он понял. Так бывает, когда на тестах мы выбираем правильный ответ, который изначально привлёк наше внимание, а выбираем мы его не потому, что это воля случая, а потому что мозг находит какую-то взаимосвязь с той информацией, что в нем хранится. Интуиция Дмитрия постоянно вопила о том, что происходит что-то странное и непонятное, из-за чего мужчина постоянно ощущал нервное напряжение.       Всю рабочую неделю его преследовало чувство слежки, и было оно так сильно, что Белков с тревогой начал находить у себя первые признаки параноидального расстройства. Ситуация тем более накалялась, что вместе с ощущением слежки Дмитрий начинала гложить тревога о благополучии одного из его пациентов. За всю неделю Гоша ни разу так и не зашёл в социальные сети, не звонил, не писал и как будто растворился. В голове Дока то и дело возникали страшные картинки, которые он упорно от себя отгонял. Телефон Георгия тоже не отвечал.       Ко всем странностям, что приключились с Беликовым за рабочую неделю добавился ещё один тревожный случай. Один из студентов мужчины (у которого была пересдача) схлопотал себе сердечный приступ, но приступ — приступом, только из горла парня торчал карандаш. Возможно, что падая, студент неудачно налетел на карандаш, но складывалось такое впечатление, как будто кто-то воткнул этот самый карандаш в его шею. Это сильно обеспокоило преподавателей.       От катастрофы, вызванной едва не случившейся смертью студента, всех спас молодой куратор — Антон, вызвавший скорую и оказавший первую медицинскую помощь. Весь коллектив преподавателей поблагодарили Антона, пообещав ему дополнительный отпуск (сам Антон хотел бы получить премиальные, но увы, не все герои носят плащи и получают премии). — Знаешь, — сказал Дмитрий, сидя вечером на кухне перед женой, — это все выглядит как-то слишком уж подозрительно. Год назад у нас уже была череда несчастных случаев. — Я помню. Тебе даже пришлось оставить практику, потому что всех преподавателей тщательно проверяли, — произнесла Ольга, кивнув. — Да, тогда умер один парень, он был нашим любимчиком, — с тоской заметил Беликов. — Уверена, что в этот раз всё вышло случайно, — успокоила его жена. — Надеюсь, — вздохнул супруг.       Пока супруги разговаривали на кухне, в соседней комнате творилось безобразие — Гоша, что в попытках научиться взаимодействовать с материальными вещами, сильно себя изматывал, раздраженно сидел в любимом кресле Беликова, подперев одну руку под щеку. Хвост его мотался из стороны в стороны, напоминая движения змеи, у ножек кресла. Целую неделю пациент пытался достучаться до Дока, но тот, что ожидаемо, ничего не понял. Упавшую неожиданно книгу (которую Гоша пытался сдвинуть минут тридцать, если не больше), Дмитрий поднимал с безразличным видом, а если дух проходил сквозь психотерапевта (что случалось не очень часто, так как ощущения у него были от этого не из приятных), то Док лишь морщился от холода, бормоча что-то про то, что система отопления никуда не годна. Гоша орал на Дока по несколько раз на день, теряя все достигнутые за два года успехи в сдерживании своего гнева, но ничего не происходило.       Несколько раз Гоша таскался за Доком в универ. Док только читал лекции и принимал экзамены по своему предмету, но на сами лекции дух не ходил. Конечно, от скуки можно было и лекцию послушать, но Дмитрия и так было слишком много. Чем больше времени проходило со смерти Гоши, тем сильнее была связь между духом и человеком, удерживающим его на этом свете. Чаще бывший пациент устраивался где-нибудь недалеко от Беликова, когда он залипал в планшет или телефон. А что поделать? Иначе посмотреть ленту в «вконтакте» или сериал не получалось. Поначалу это жутко бесило Гошу, да и кого не взбесят попытки прижаться к мужчине, который тебя даже не видит и не замечает для того, чтобы посмотреть сериал? Да и сериалы у Дока были дурацкими.       Близилась суббота. Георгий с какой-то смутной надеждой ждал своего приемного дня, гадая, что же будет делать Док. Ему было интересно, как мужчина отнесется к смерти своего пациента, что он будет делать? Иногда Гоше казалось, что Док закатит вечеринку в честь этого события, но на самом деле он так не думал. Они были… друзьями? Вроде бы как. В любом случае, хоть Дмитрий и мало помогал в том, чтобы ускорить выздоровление психа, он явно был по-своему привязан к нему.       В субботу приемы у Дока начинались с самого утра. За это Гоша особенно не любил Дока, но теперь знал, что только в субботу и среду Беликов не бывал в университете, посвящая всё свободное время пациентам. Георгий должен был прийти к нему утром — в десять часов.       Пока Дмитрий стоял у зеркала, поправляя свою бабочку и аккуратно зачесывая волосы, за его спиной стоял (скорее зависал в воздухе) дух, комментируя все действия психотерапевта. — Вечно ты наряжаешься так, как будто на свиданку ходишь, — пробубнил Гоша. — Вечно это твоя дурацкая бабочка, ты бы ещё цилиндр надел.       Георгий подлетел к психологу чуть ближе, почти касаясь его. Беликов немного поморщился от пробежавшего по его спине холодка, определенно, нужно было что-то делать с системой отопления, иначе зимой он просто замерзнет. — Дорогая, я ухожу, — произнёс мужчина, надевая теплое пальто темно-синего цвета в прихожей. Гоша последовал за ним. На улице было свежо и приятно — только пару раз выпадали мелкие осадки, но в целом было тепло. Бабье лето медленно отцветало, оставаясь последней яркой вспышкой старого, молчаливого города.       Док сел на автобус, добираясь до своего офиса, Гоша, хоть и был призраком, предпочитал лететь за автобусом — душной толкучки ему хватило ещё при жизни. Было неприятно, когда сквозь тело духа пролетали машины, но он старался игнорировать это. Город казался совершенно незнакомым, как будто чужим.       Добравшись до кабинета, Беликов сверился с часами, до визита первого пациента у него оставалось десять минут. Гоша тут же занял кушетку, чувствуя какое-то странное спокойствие. Красная мягкая кушетка давно стала для психа символом некой защиты, здесь он был сам собой, рядом сидел Док, который хоть и пренебрегал своими обязанностями, всё равно слушал.       Десять минут пролетели и Дмитрий начал нервничать. Гоша редко опаздывал на приемы, относясь к неприятной обязанности со всей ответственностью, что была вбита в него матерью. Впрочем, небольшое опоздание всегда можно было списать на проблемы с транспортом.       Через полчаса беспокойство полностью охватило психолога и он начал названивать своему пациенту, но тот не отвечал. Телефон явно был выключен. — Зря стараешься, Док, — устало произнёс Гоша, лёжа на излюбленном месте. Ему тоже немного передавалось беспокойство Дмитрия, но увы, он ничего не мог с этим поделать.       Через час у психотерапевта сдали нервы. Обзвонив всех своих пациентов, он предупредил их о переносе сеанса, после чего взяв документы и кошелек, ринулся на улицу, ловя такси. Георгий с любопытством последовал за ним, садясь в машину.       Всю дорогу Беликов нервно озирался по сторонам, фигура его была неестественно сгорбленной и напряженной. Гоша ощущал, что Дмитрий дико волнуется, возможно, если бы ощущения Дока не передавались ему, то дух был бы польщен, но сейчас его злило то, что Беликов буквально трясся.       Из машины мужчина выскочил так быстро, что едва не забыл заплатить за проезд, внутри него все дрожало, а ещё этот постоянный холод — везде. Док остановился у дома, в котором располагалась квартира Гоши. Вздохнув, мужчина поднялся на пятый этаж, ощущая, как щемит сердце. Подойдя к двери квартиры, Дмитрий принялся судорожно звонить, но никто не отвечал, квартира была пуста. Волнение Беликова усилились. Проторчав под дверями пустой квартиры, Док спустился в подъезд, вид у него был бледный. На первом этаже он случайно столкнулся с молодой матерью, затаскивающей подъезд коляску. — Вам помочь? — осведомился Док. Женщина странно покосилась на него, но кивнула. — Спасибо, — сухо поблагодарила она, видимо слишком официальный вид Беликова смущал её. — Не за что. Скажите… Вы хорошо знаете своих соседей? — Ну, относительно, а что? — с подозрением спросила она. — Видите ли, тут живет мой друг и он не отвечает мне на звонки, да и дома его нет, я волнуюсь. — Хороший же у вас… погодите, а это часом не тот тип, что жил в восемьдесят четвертой? — каким-то нехорошим тоном, спросила она. — Что значит «жил»? — заволновался Док, хотя, казалось, сильнее уже просто некуда. — И да, это он. — Ну, его уже не видно давно. Вроде как с ним что-то случилось. — Что?       Гоша почувствовал как что-то словно встряхнуло его — это сердце Дока едва не замерло от беспокойства. Мужчина уставился на свою собеседницу, боясь услышать что-то ещё, но в то же время словно умоляя её рассказать обо всем, что она знает. Дух покачал головой. Док и правда дурак. — Я точно не знаю, — с сочувствием сказала она. — Да никто не знает, наверное. Его нет уже две недели. Он довольно скандальный сосед, так что его исчезновение стало видно почти сразу, но — что, куда и как — это я уже не знаю. Может быть, Вы знаете его родственников, они скажут. — Да, спасибо, — пробормотал Док, покидая подъезд. Вид его был слишком растерянным.       Отойдя в сторону к лавочкам, Дмитрий сел на одну из них, сгорбившись прижимая пальцы к вискам. — Господи, Гоша, скажи мне, что с тобой всё в порядке, — тихо прошептал он. — Прости, Док, это действительно не так, — с печалью ответил дух. Ему было тяжело видеть Дмитрия таким… Он и не знал, что Беликов так привязался к нему.       Док вздохнул. Где-то глубоко в душе он уже знал правду, но ему отчаянно не хотелось признавать её. Этого просто не могло быть! Так уж вышло, что человеческий рассудок отчаянно сопротивляется мыслям о смерти, понимая, что она — нечто большее, чем безликая пустота. Лишь истинные философы и безбашенные люди не боялись тени от её чёрных и острых крыльев.       Дмитрий задумался. Ему нужно было узнать, что произошло с Гошей, но как? Начать обзванивать больницы и морги? Обратиться в полицию? Что он должен сделать? О том, где проживала мать пациента Беликов не знал, но он знал, где работал Георгий.       Потратившись на такси ещё раз, Дмитрий ожидаемо столкнулся с тем, что офис, где работал Гоша, был закрыт. Беликова снова затрясло. Не зная, что делать, он набрал номер жены. — Оля, Гоша пропал, — безжизненно произнес он. — Что значит пропал? — переспросила жена, но после непродолжительного молчания, видимо сообразила, что можно сделать. — Звони в полицию. — Что? Но как? Что я им скажу? Ты же знаешь… — Ладно, я сама позвоню, — прервала его Ольга. — Жди.       Дмитрий кивнул, ощутив себя немного лучше. Он прошелся к небольшой лавочки, стоявшей под деревом, садясь на неё. Сердце продолжало испуганно колотиться. — У тебя классная жена, Док, — заметил псих, садясь рядом с психотерапевтом. — Мне даже жаль тебя сейчас. Ты очень странный, знаешь?       Дмитрий залез в телефон, проверяя страницу Гоши в соцсетях, того ожидаемого не было в сети. Дата последнего соединения сильно обеспокоила Дмитрия. Две недели назад! Чёрт возьми! Две недели! Он должен был сразу же помчаться искать пациента, а не надеяться, что всё решится само. Гоша уже тогда мог попасть в неприятность, а он!       Сейчас Беликов действительно ненавидел себя. Ему хотелось вцепиться в свои густые волосы, достигающие линии челюсти, и рвать их. Какой он, к чёртовой матери, психолог, если так безответственно поступил? Гоша — его пациент и любое подозрение, любой намёк на то, что что-то не в порядке, должен был поднять его и заставить действовать. — Да ладно тебе, Док, — произнёс Гоша, положив руку на плечо Дмитрия, — такое может случиться с кем угодно.       Призраку было действительно тяжело. Он не умел подбадривать людей, а даже если бы умел, сейчас это было бы бесполезно. Док совсем не видел его, даже не ощущал, чем тут можно помочь?       Через минут сорок раздался звонок. Дмитрий вцепился в телефон так, как будто он олицетворял всю его надежду. — Да? — тихо произнёс он. — Я звонила в полицию, — слишком тихо и как-то печально произнесла Ольга, отчего сердце Дока снова сжалось, — они долго ничего не хотели делать, но я надавила… В общем… Гоша, он… — Да? — прохрипел Док. — Он умер. — Что? — неслышно спросил Дмитрий, губы его безмолвно шевелились. — Ты тут, Дим? — забеспокоилась жена, когда молчание слишком затянулось. — Да, — едва слышно ответил Беликов. — Как это произошло? — Не знаю, они мне не сказали, говорят, что не имеют права. Это произошло недавно, две недели назад. — Да, я понял.       Дмитрий отключился, чувствуя себя так, как будто целый мир под его ногами рухнул. Смерть пациента… нет, друга. Как он мог это допустить? Почему? Док откинулся на спинку скамейки, глаза его были сухими, но что-то внутри рвалось от ужасающей боли.       Гоша, что наполовину ощущал чувства Дока, захотел взвыть. Он закричал, но крик его был наполнен не только чужой болью, но и злостью. Не зная, что делать, он начал кричать на Беликова. — Зачем ты так привязался ко мне, идиот? — орал Георгий, размахивая руками. — Кому хорошо от твоих эмоций? Ты, думаешь, я рад видеть, как ты разваливаешься на куски! Соберись сейчас же! Мне чертовски невыносимо это ощущать! Слышишь меня! Слушай меня!       Духу захотелось зарыдать, это все ещё были не его эмоции — это была боль Дмитрия, что разъедала его, как кислота. Он не хотел ощущать этого, не хотел!       Дмитрий просидел на скамейке минут десять, тщетно пытаясь взять себя в руки. Сев в автобус (денег при себе было недостаточно на такси), он прижался лбом к стеклу, вид его был крайне печальным. Очки слегка съехали, но Док не обращал на это внимание.       Ольга молча встретила супруга, заваривая ему чай. Она давно не видела на лице Дмитрия такой глубокой скорби. Казалось, что целый мир померк для него. Он хотел плакать или кричать, но не мог выдавить из себя хоть одну эмоцию. — Док, — устало произнёс Гоша, понимая, что его попытки тщетны. — Это не конец света. Я тут и… всё не так плохо, не нужно, Док. Пожалуйста. ____ Ну что ж, вот такое у нас стекло. Дальше будет менее стекольно, но иногда мы будем возвращаться сюда, причиняя вам боль. Местами будет даже юмор. У работы пока нет единого характера. Изначально она задумывалась не такой сложной, но что-то мы разгулялись. Все арты и вопросы к — Santonio Smei, мы на них ответим и опубликуем тут. Кстати, если Вам нравятся драмы, то у Santonio есть замечательный фф по псих/док! С любовью, Луни.