1.
Нориаки прибежал в палату к Джотаро, чуть ли не впрыгнув в комнату. - Джотаро! Тот находился в полулежащем положении, с правой ногой, подвешенной в воздухе. Нориаки мельком посмотрел на показания монитора. 123 на 82. Должно быть всё хорошо. - А… где Полнарефф и мисс Холли? - Ушли, маме надо отдохнуть. Повезло, что с ней хоть Полнарефф будет. - Что ж… подбадривать он действительно умеет лучше нас двоих. Повисла волнующая тишина. Нориаки собрался с духом и начал: - Я… - Слушай… Парни неловко встретились взглядами и так же быстро разошлись, тихонько усмехнувшись каждый сам себе. - Ты первый, - сказал Какёин, приблизившись к койке. Джотаро молча кивнул, отвечая на вопрос в глазах Нориаки и позволил тому сесть справа от себя. - Я даже не знаю с чего начать. Спасибо? Да, спасибо за то, что ты не дал мне умереть в школьном коридоре. Нелепее смерти я и представить себе бы не смог. Сам того не понимая, Джотаро своим ледоколом только что напомнил Нориаки про наблюдающий взгляд из загробного мира, принадлежавший учителю биологии. Заметив смуту на лице Какёина, он торопливо продолжил: - Э, забудь про это. Спасибо за то, что спас меня. Это раз. Два – спасибо, за то, что ты сделал тогда, когда мы были под обломками. Ты... реально храбрый. И я никогда не встречал человека, который бы… был таким… был способен сделать что-то настолько… отважное, наверное? Нориаки криво улыбнулся, пытаясь вспомнить, когда в последний раз его вообще за что-то хвалили и как он на это должен реагировать, чтобы было поправдоподобнее. Ему в сущности никогда не нравилось говорить о себе, и уж тем более с такой похвалой. - Ну ты понял. – Разочарованный собственной неспособностью к элементарной речи, Джотаро отпустил взгляд и исподлобья медленно продолжил: - И третье… то, что ты тогда сказал… - Да? - Ты не соврал? - Конечно нет! С чего ты взял? - Люди всякое могут сказать в критические ситуации, - Джотаро пожал плечами. – По пути сюда, я даже стал сомневаться, было ли это в действительности или у меня реально что-то с головой случилось. Нориаки улыбнулся ещё шире. - Ты просто хочешь, чтобы я это снова сказал не правда ли? Джотаро посмотрел на него с удивлением, но не от того, что Нориаки мог читать его мысли. Скорее это было удивление, с которым смотрят на чудо, на что-то, что по всем правилам не должно было оказаться здесь, но всё же случилось. - Да, я был бы… - Ты мне нравишься, Джотаро. Почему-то сейчас Нориаки не ощущал себя таким же храбрым, как когда он впервые признался в этом. С того момента он успел сто раз обдумать и передумать все последствия чистосердечного признания. Его сознание металось от победной радости, что вот - ему удалось дать Джотаро знать об этом, до сожаления и пожизненного стыда, к которым его может приговорить взгляд аквамариновых глаз в следующие секунды. Может быть было бы проще умереть на месте, чем разбираться с проблемами, которые несут им обоим такие чувства. Не говоря уже о том, что он так и не понял, взаимны ли они. - И я бы сильно оценил, если бы ты перестал сверлить меня таким серьёзным взглядом. - Как ты узнал о том, что ты можешь передавать свой стенд? Вопрос показался Нориаки взятым из ниоткуда, но он всё же ответил без обиды на быструю смену тем. Кажется, теперь они просто будут притворяться, что ничего не произошло. Может быть оно и к лучшему. Какёин собрал воспоминания и сосредоточился на том, чтобы разборчиво пересказать и без того запутанную историю. - Помнишь ту птицу, задавленную велосипедом? Когда я к ней притронулся, я впервые услышал этот голос. Он назвал себя Судом, потому что настоящее имя не могло правильно прозвучать в моей голове, - Какёин сощурившись, вопросительно поднял тон, сам не совсем разобравшийся в деталях загадочного существа. - Он сказал, что посчитал меня достойным человеком, и что за это он помог мне тогда в Каире и вылечил мои раны. Но в то же время эти раны не вылечились до конца, он лишь обволок моё тело собственной энергией и создал иллюзию моего здорового тела. Под слоем стенда до сих пор существуют все раны, которые не вылечились, просто они будто бы… законсервированы что-ли. Тогда же я наконец узнал от него, что он не может действовать одновременно с Иерофантом, потому что у одного человека есть запас сил духа только на одного стенда, а он выполнял тяжёлую работу с самого своего появления в моём теле. И тут сразу встаёт вопрос – а что насчёт того, как ты вызвал Стар Платинума пока Суд переходил в твоё тело? И тут я скажу, сам Суд поражён этой аномалией. Но, - Нориаки хмыкнул, - я бы не сказал, что не ожидал чего-то подобного от тебя. Ты ведь научился останавливать время, чего ещё на свете ты теперь не смог бы? И так… он мне рассказал, что, если я действительно хотел вылечить птицу, мне нужно было доказать ему, почему эта птица должна была выжить. Я конечно тогда не стал пытаться убедить его в этом, но я взял себе на заметку, что, когда настанет момент, я смогу воспользоваться такой возможностью. Джотаро с кислой миной взялся за процесс обработки услышанного. - Ну и ну… И как ты убедил его перенестись в моё тело? - Я сказал, что если из нас двоих кому-то суждено остаться в живых, то это должен быть ты. Что я готов умереть за тебя. Последнее Нориаки сказал, как бы между прочим, сам только через секунду осознав, как размашисто прозвучали собственные слова. Он заторопился объяснить: - Я понимаю, это звучит слишком… как будто я помешан на тебе или веду себя как твои одноклассницы, но… - А я сказал ему, что люблю тебя. Джотаро медленно и осознанно поднял взгляд на замолкшего Какёина, встретившись с его широко распахнутыми глазами, выражавшими глубокое потрясение. – Это, наверное, слишком сильное слово на данный момент… Но оно чувствовалось правильным тогда. Он втихую презирал себя за свою неловкость. Идиот. Такие слова обычно говорят в романтичной обстановке, после хотя бы месяца свиданий или что-то типа того. - Джотаро… - голос Нориаки подрагивал, словно он потерял опору в диафрагме. - Так значит мы оба чувствуем… - Да, да… - Джотаро вздохнул и опустил взгляд с улыбкой, словно бы мог спрятать свой взгляд за козырьком кепки. - Теперь мы должны поцеловаться или что-нибудь… Удивление на лице Нориаки сменилось хитрой улыбкой. - Точно. Как ты тогда попытался меня поцеловать пока вокруг разворачивалось несчастное происшествие! - Ну, - Джотаро покраснел, чем только подстегнул Нориаки к новому уколу. - Среди холодных каменных обломков! Видел бы ты своё лицо, когда я-… - Нориаки! – он поднял голос, сам не ожидая, что прозвучит так злобно. Какёин затушевался, посерьёзнев в одно мгновение. Джотаро добавил помягче: – Я тут прикован к кровати, а ты ещё смеешься надо мной. Он конечно не обиделся, просто хотел привести Нориаки в чувства, увидев, как тот пытается скрыть дрожь в пальцах. - Прости. Это просто… Это будет мой первый поцелуй. Не желая заставлять Джотаро ждать ни секунды больше, Нориаки придвинулся ближе и наклонился к его лицу, застывшему в тусклом свете прикроватного торшера, с раскрытым в изумлении ртом и взглядом человека, сомневающегося в реальности происходящего. Нориаки прильнул к губам Джотаро. «Не напрягай рот. Не спеши. Двигайся медленно,» - вспоминал он правила и ещё тысячи советов, которые поспешили вылезти из своих коморок на свет в его чертогах разума, о которых он забыл уже в следующую секунду, одурманенный волной наслаждения, ведомый до абсурда простым и абсолютно естественным позывом: понравилось – делай ещё. И ещё раз он это ох как сделал. Губы Джотаро были точной противоположностью Нориаки, полноватые, пухлые и на удивление мягкие, не длившиеся, как у него, бесконечно долго без видимой цели или значения, а сосредоточенные, всегда ясно передававшие намерения их обладателя. Как сейчас, когда Джотаро вытянул шею и раскрыл рот в ответ. На его загривок легла тяжёлая рука, приговаривая к движению только в одном направлении – ещё ближе, чему Нориаки совсем не стал сопротивляться и даже положил свою ладонь на крепкое плечо. Нориаки редко видел его оголённые руки, тем более никогда ощущал неприступную кожу под собственными пальцами, но сегодня благодаря больничной сорочке можно было вычеркнуть ещё одну мечту из списка желаний, который без его ведома самостоятельно пополнялся всё это время. Встреча их губ проходила крутыми волнами, отпускавшими только, когда закружит голову и уже совсем невмоготу. Горячее дыхание Джотаро, неожиданно потерявшее любой намёк на устойчивость, взволновало Нориаки до миллисекундной невесомости, пока он вдруг не осознал, что сам задержал дыхание, не желая отпугнуть упоительный момент. Пришлось изрядно надавить на плечо, чтобы Джотаро позволил ему отстраниться и как следует вдохнуть. Он хотел успокоиться и собраться с мыслями, чтобы заговорить, но глаза предательски цеплялись за то, как привлекательно выглядели покрасневшие, распухшие губы Джотаро и его взгляд, такой серьёзный, с оттенком волнения, редко заштрихованный усталостью. Наблюдая за тем, как прядь кудрей упала на лоб, Нориаки мысленно спросил себя, как же он мог позволить себе зайти так далеко. - Я… Я не знаю, получится ли у нас. Джотаро лишь хмыкнул в вопросительной форшлаге, нахмурив брови. - Родители… они не позволят мне… - Нориаки, - раннее лежавшая на затылке рука спустилась к ладони, слегка сжимая в успокаивающем жесте. – Не надо… - Думать об этом? Я уже, Джотаро. Думал об этом уже два месяца. Джотаро поднялся в прямое сидячее положение, чем вызвал недовольный упрёк. Но так было надо, иначе как бы ещё он увлёк Нориаки в новый поцелуй, продлившийся уже намного дольше.2.
Когда Нориаки сказал, что его дома ждут родители, Джотаро разочарованно фыркнул, но не стал его отговаривать. Тот всё равно не мог остаться на всю ночь, а там хотя бы выспится. - Ты же навестишь меня завтра? На что Нориаки взял его руку в свою и, нежно погладив, утвердительно ответил с улыбкой. Они поцеловались ещё, и Какёин с опасениями, что это снова затянется, с извинением отстранился. Джотаро остался наедине с собой и не мог перестать улыбаться по очевидным причинам. Что бы там Нориаки или его родители не говорили, он, к своему собственному удивлению, ощущал как никогда сильный прилив оптимизма. В конце концов самым большим препятствием для их отношений оказался он сам со своими подростковыми страхами, самопожертвованиями и «благородными» самоотречениями, которые к счастью больше были не нужны. Хотя одна мысль всё же застряла у него в голове. Что если Нориаки сходит с ума? У стендов не могло быть собственного сознания. Если только может… помимо исцеления от смертельных ран, Нориаки также сильно захотел собеседника в своей голове? Наподобие друга? Кажется, даже знающий о стендах психолог полез бы на стену от всего того, что происходило в голове у Какёина. Одно он знал точно, теперь Нориаки не надо проходить это в одиночку. Джотаро прикрыл глаза, понимая, что теперь спать ему необходимо ради быстрого восстановления от перелома.