Трудности выбора

Смерть Содзиро свалилась на них внезапно. Стук в дверь посреди ночи; дурное известие. Ханзо не был готов к тому, что один из приспешников отца ввалится в его спальню с абсолютно обезумевшими глазами. Ханзо не чувствует ничего, кроме тупой, тянущей боли и сосущего чувства пустоты. Отец всегда был для него кем-то абстрактным, призрачным, отстраненным. Он был для него учителем, надзирателем. Тем, кто направлял его жёсткой рукой на пути к становлению главой клана. Он был для него должником. Временами, когда обязанности клана отвлекали Содзиро от значимых событий в жизни сына - экзаменов, выступлений, тренировок. Мимолетное, секундное выражение застывало в его глазах, но Ханзо видел его часто; он мог прочитать скрытое между строк. "Прости, сын. Я плохой отец". Ничего, папа. Я понимаю. Ханзо всегда понимал, однако это держало их на расстоянии друг от друга. Отец был примером - живой образец, постоянное напоминание того, к чему готовят самого Ханзо. Работа в кабинете допоздна. Постоянные стычки за влияние и подконтрольные территории. Встречи, совещания, сделки разной степени важности и легальности. "Ты должен быть готов, Ханзо. Всегда и ко всему". Человек, выбравший за него, решивший его судьбу без ведома или желания самого Ханзо. Принесший в жертву семейную жизнь и требующий такой же самоотверженности от сына. Человек, который не видел маленького мальчика в своём сыне. Засыхающего от колючей формальности, жёстких рамок в отношениях с родителями. Да, он будет скучать по отцу, однако не так сильно, как если бы он и Содзиро были искренне привязаны друг к другу. Белые кимоно с вышитыми серебряными драконами кажутся Ханзо чем-то стерильным, выхолощеным и пустым. Чем-то, похожим в своей неправильности на его отупление и почти абсолютное отсутствие чувств во время траурной церемонии. Генджи стоит рядом с ним, не отводя взгляд почти все это время; иногда он слегка понимает ладонь Ханзо, на что тот рассеянно отвечает: "Я в порядке". Завещание отца, вскрытое в присутствии братьев и ближайших компаньонов его отца, повергает Ханзо в шок, и он впервые ощущает, как земля уходит у него из-под ног. "В случае моей смерти юный господин Шимада должен найти супругу и пройти церемонию бракосочетания не позднее, чем через полгода с момента похорон". Звуки кажутся далекими и неестественными, и Ханзо из последних сил и дикого, упрямого желания не выдавать Генджи старается держать лицо, игнорируя холодный пот, стекаюший по его шее. "Конец. Это конец. Вот и все" - грохочет в его голове набатом вместе с шумом крови в ушах. Он не видит ничего и никого, кроме Генджи. Его внезапно побелевшего лица, расширенных зрачков и пальцев, до побелевших костяшек впивающихся в лакированное дерево стола. Ханзо ждёт, когда последний из компаньонов покинет помещение, боясь, что ноги не удержат его. Прощальный подарок от Содзиро. С любовью. Которая сведет его в могилу, потому что даже после смерти отец позаботился о том, чтобы контролировать его жизнь. Когда они остаются одни, Генджи тут же подходит к нему и прижимает его к себе. Ханзо чувствует, как бешено колотится сердце брата, как он вздыхает - тяжело и медленно. Они стоят, прижимаясь друг к другу, боясь пошевелиться и спугнуть мгновение. Ханзо кажется, что любое слово, любой неловкий взгляд или движение могут рассыпать этот момент. И тогда слова из завещания станут материальной реальностью. Он не хочет думать об этом. Жена, дети, заботы клана - хочется забыть обо всем, что давит на его плечи много лет, а теперь в одночасье обрушилось на его плечи бетонной плитой. Рядом с ним - Генджи, тёплый, живой и подавленный, и это все, что материально для него сейчас. - Пойдём отдыхать, Anija. Это был трудный день. Договоры и контракты наваливаются на него как лавина. Ханзо устало потирает глаза, пытаясь разобраться в тонкостях каждого из них, консультируясь с юристом отца и внося правки и предложения. Генджи нередко забирает его посреди ночи, когда Ханзо засыпает прямо на ворохе очередных бумаг. Он скользит губами по его шее, забирается теплыми руками в штаны, навалившись сверху. Все, на что хватает Ханзо - хриплый, едва различимый стон в полусне и вымученное, слабое возбуждение. - Прости, нет сил - говорит наследник, качаясь на границе сна и бодрствования, не находя сил вырваться из дремы. - Тшшш - Генджи целует его, мягко оглаживая тело. - Просто расслабься, anija. Я помогу тебе - шепчет брат, обжигая кожу его груди, нежно захватывая губами сосок Ханзо и обхватывая руками полувозбужденный член. Медленное и тягучее возбуждение разливается в его теле. Оно нарастает, как волны в прибой - мягко разливаясь внизу живота и постепенно закручиваясь в тугую спираль. Этого мало, и Ханзо закусывает губу, наконец выныривая из остаткой сонливости и глядя на брата из-под ресниц. Он смотрит, отмечая с какой-то почти болезненной четкостью каждую деталь в его образе - прикушенную тонкую губу, чуть напряженную линию бровей. Каждую ресницу, неестественно расширенные зрачки. И горящие, наполнененные ответной страстью глаза. - О, Генджи - шепчет он сбивчиво и хрипло, боясь пошевелиться, не в силах оторвать взгляд. Он продолжает смотреть, даже когда сладкая истома оргазма накрывает с головой, выгибая тело в пояснице. Он хочет запечатать этот момент в памяти, вырвать его у вечности, оставить себе - потому что тягостное чувство все сильнее сдавливает грудную клетку, не давая ему дышать. Потому что Генджи никогда не сможет полностью принадлежать ему. - Ханзо - хриплый выдох в его рот, и янтарные глаза брата оказываются близко-близко. Ханзо прижимается к его губам, плавно перехватывая инициативу в тягучем поцелуе. Тянется к его штанам, обхватывая ладонью горячее чужое возбуждение. Он ласкает Генджи так, как ему нравится - медленно, затем скользя быстрее, и снова замедляясь, слегка надавливая на чувствительные точки на его члене. Генджи дышит хрипло, неровно, чуть толкаясь в его ладонь, и Ханзо тянет его на себя, жадно впитывая каждую секунду близости - дрожь, жар его тела, запах его волос, когда его нос утыкается в висок брата. Генджи сжимает его руками, когда подходит к грани. - Мой - хриплый выдох в губы Ханзо, которым одаривает его брат, содрогаясь и покрывая ладонь наследника вязкими каплями. Ханзо лениво вытирает ладонь, бережно обнимая Генджи, который устроил голову на его груди. Медленно и нежно перебирая пальцами салатовые пряди спящего брата, он почти не замечает слез, бегущих по его щекам. От мысли о том, что он должен отказаться от Генджи, больно дышать.