Баланс на разноцветных гранях

Анго сидит в своем кабинете, готовясь к действиям по спасению агентства. Все детективы сейчас разбросаны по городу, Дадзай в тюрьме, и, так уж вышло, что именно его он назначил координатором действий агентства и связующим с ними звеном. План Дадзая расписан до мелочей. Компьютер неустанно считывает показания сердцебиения, поступаемые из тюрьмы, переводя их в зашифрованный код, а затем в привычные глазу слова. На любое возникающее —"а если"—, тут же выдаётся уверенное и просчитанное —"тогда"—. И согласно нему, Анго должен появиться на поле действий ровно через полчаса, чтобы помочь сбежать Ацуши и Кеке. Вот только мысли совсем не о том... Сакагучи вспоминает последние четыре года, те редкие и неоднозначные встречи с Дадзаем. Вспоминает холод их отношений. Недоверие. Сдержанность. Злобу. Порой казавшееся таким искренним желание Осаму его убить. Он никак не может понять, в какой момент ему стали доверять? В какой момент простили ошибку? Или никакой обиды давно не существовало? И все это время правда была только игра... Анго снимает очки, трет глаза. Делает глоток слишком крепкого кофе. И все равно не может представить, насколько далеко в прошлое уходят нити этого плана?

***

*Год назад.* За 12 часов до начала действий Шибусавы. Бар Люпин. Анго стоит перед до боли знакомой дверью, сжимая в руке свой сотовый. Его номер знают лишь пара человек, доверенных и важных, но... Каким-то образом, именно на него совсем недавно пришло сообщение от незнакомого абонента с адресом этого бара. И Анго совершенно точно знает, что отправитель тут мог быть только один. Эта встреча была не запланирована. И Сакагучи очень хотелось бы узнать её причину (а ещё, как этот номер вообще раздобыли). Но стоило перезвонить, и (кто бы сомневался) абонент был уже недоступен и в принципе не существовал. Заходить не хотелось. Все встречи, которые в последнее время у них были, заканчивались не лучшим образом для Анго. Во время них, у казавшимися пустыми угроз и беззлобных шуток, постоянно оказывалось двойное дно. Достигая первого, казалось, что под ногами устойчивая почва. Но стоило в это поверить и расслабиться, как она тут же рушилась, а ты падал в бездну неизвестности и страха за свою жизнь, пока являлся частью плана этого человека. Заходить не хотелось. Но Анго должен был это сделать. Его звал долг. И желание поскорее со всем покончить. Тем более, что встреча сейчас была очень кстати. Анго проверяет наличие пистолета в кармане, тяжесть которого именно сегодня почему-то кажется особенно заметной и невыносимой, и уверенно открывает дверь, сгребая внутри себя всю осторожность, от смятения разбежавшуюся по разным углам. *** Внутри его уже ждет Дадзай. Здесь, как обычно с утра, пусто. Свет приглушен. На столе перед детективом уже стоит какой-то дешевый горячительный напиток. Заприметив вошедшего, Дадзай поворачивается к нему в пол оборота, поднимая в знак приветствия только что наполненный стакан. — Пришёл, Анго. Сакагучи кивает в ответ и, не дожидаясь приглашения, садится на соседний стул. — Достоевский был замечен в Мукораториде. Шибусава с ним. Ты уже слышал о начавшихся здесь самоубийствах? — шёпотом тут же начинает он. — Сразу о работе? Ты не меняешься. — вздыхает Дадзай, раскачивая золотую жидкость в стакане и медленно делая глоток. Анго не хотелось тянуть кота за хвост. Его нервы уже и без того были на пределе. Они только что всем отделом закончили разгребать дело Гильдии и Уэлс. А теперь, с какой стороны не глянь, Йокогаму снова ждал новый конфликт. С разборками эсперов, разрушениями и гибелью людей. Вопрос был только в грядущем масштабе. И минимизировать его сейчас, за неимением времени, мог только один человек. Который, казалось, совсем не был в этом заинтересован. — Дадзай, у тебя есть план? Осаму, казалось, и не расслышал вопроса, продолжая что-то мурлыкать себе под нос, а затем глубокомысленно произнес: — Из хаоса всегда каким то образом рождается порядок. — То есть, есть.— кивает себе Анго, не заморачиваясь над этой замудренной фразой и потирая уставшие глаза. У него нет сил общаться на этом сложном языке и играть в кошки-мышки. Дадзай не соглашается и не отрицает, только губы изгибаются в ломаной улыбке. Отчего в душе Анго тут же исчезает уверенность и зарождается гадкое сомнение на пару с непреодолимым чувством, что им играют. Иногда ему хотелось придушить Дадзая, долбануть чем-нибудь по голове и научить, наконец, отвечать не метафорами египетского сфинкса, а нормальными словами "да" и "нет". Вот только бить уже бесполезно, а учить катастрофически поздно, поэтому единственное, что Анго мог сейчас сделать, чтобы узнать хоть что-то о планах детектива — это продолжать задавать вопросы. — Уже определился с местом основных действий? — Сейчас важнее завязка. — вздыхает Осаму. — И я подумал, пускай все начнётся отсюда. Анго с удивлением смотрит на детектива, а затем обводит глазами такое знакомое для них место. Интерьер, музыка, расположение бутылок с напитками на витрине. Казалось, с тех самых пор здесь не поменялось ничего. Говорят, прошлое нельзя вернуть. Сейчас, находясь в этом баре, Анго с этим бы очень горячо поспорил. Это место было не подвластным времени, хранящим воспоминания и память о каждом своем посетителе. По крайней мере, Анго до сих пор слышит здесь тот теплый смех Дадзая и звон от соприкосновения их бокалов. Такое дорогое место для них обоих. И Дадзай хочет начать все разборки отсюда? — Почему? — не выдерживает Анго, понимая, что объяснений другим образом не добиться. Дадзай с минуту молчит, а потом пожимает плечами. И отвечает безразличным, не своим голосом. — Хочу, чтобы он все видел. Анго смолкает. Обдумывает эти слова. И не понимает, чего ждать дальше. Разговор не клеится с самого начала. Им обоим трудно находиться здесь. Даже просто общаться друг с другом. Его роль во всем этом до сих пор не озвучена. А организатор этой встречи молчит. То ли собирается с мыслями. То ли наслаждается смятением Анго от всей этой ситуации. Не поймёшь. Внутри агента уже начинает зарождаться паника от звенящей в ушах тишины, когда Осаму её, наконец, прерывает. — И все же, этот Достоевский —восхитительная дрянь. — в голосе детектива звучит неподдельное восхищение. На губах пляшет какая-то страшная улыбка беса, а в глазах недобрый огонь. И, что странно, интерес. — Видали и страшнее. — выплевывает Анго, отворачиваясь. В попытках выкинуть это жуткое лицо некогда друга из своей головы. — О-о, и кто же этот счастливчик? Анго не отвечает. И тишина тут как никогда красноречива. Зачем вообще что-либо говорить, если сейчас план Достоевского уже идёт по плану Дадзая. Не дождавшись ответа, Осаму отворачивается и, наконец, перейдя на серьёзный тон, произносит: — Мне нужна завязка. Подыграй мне сегодня вечером на выходе из бара. — Подыграть чему? — вскидывается Анго, потирая горящие виски. — Может, все же, посвятишь? Дадзай усмехается. Глаза тут же становятся злыми и ядовитыми. А Анго захлопывает рот. У них больше не те отношения, что навевает этот бар. Они больше не друзья, Анго это дали очень чётко и доходчиво понять еще во время прошлой встречи. Со "случайно" произошедшей аварией и "случайно" не раскрывшейся именно у него подушкой безопасности. Ему наглядно показали, что его жизнь больше ничего не значит для Дадзая, что тот общается с ним только потому, что ему полезны эти связи. И что он до сих пор не простил. Анго знает, что не ему теперь диктовать и указывать. Просить о доверии. Он признает, что виноват. Вот только Осаму в упор не хочет этого замечать, умело и бессовестно пользуясь его чувством вины и еще больше бередя раны от давней ошибки. — Я могу отказаться. — Не можешь. Ты и сам это знаешь. Если только не стал вдруг любителем суицида и решил погибнуть от своей же способности. Анго скашивает глаза в сторону Дадзая. — Я возьму своих людей. — предупреждает он. — Твоё право. — Дадзай, послушай, чтобы ты не задумал... — Мне просто нужен кто-то, в качестве связующего звена. — жёстко обрывает Дадзай. — Кто-то, кто сможет принимать решения в трудной ситуации и давать приказы. Вот и все, Анго. Но Анго знает, что это не все. Это то "все", что лично ему положено знать на данный момент. Пальцы сами собой сжимаются до белых костяшек в кулаки. Сколько бы лет не прошло, что бы он не делал, некоторые вещи не исправить, не стереть из памяти. Подорванное доверие трудно вернуть, и с каждым годом Анго сомневается, что это вообще возможно. — Как я пойму, что пора действовать? — в голосе проскальзывает плохо скрытая горечь, за что Анго хочется себя убить. Она не ускользает от Осаму, но он лишь многозначительный хмыкает. — Поверь, ты это не пропустишь. Тишина вновь тянется, становясь все заметней, осязаемей. Она камнем ложится на плечи, и кажется, что становится труднее дышать. Анго понимает, что это точка в их сегодняшнем разговоре. Никому из них больше нечего добавить, поэтому он встает и направляется к выходу. Голос Дадзая застает его уже у самых перил. И, что странно,в этом голосе звучит призрачная дымка того самого мальчишки, смех которого навсегда застыл в стенах этого бара. — Анго, скажи, мы, действительно, похожи? Сакагучи застывает на месте. Прикрывает глаза. На самом деле ответ тут для всех очевиден, и умещается в две буквы алфавита. Но коль уж спрашивают его личное мнение... — Даже не представляешь, насколько. Осаму хмыкает на это, словно другого ответа и не ждал, и отворачивается. — Вы, действительно, похожи. — продолжает Анго. — Вот только Достоевского определяет безумие в глазах. А тебя, Дадзай... все ещё человеческое чувство вины. Не дожидаясь реакции, Анго быстро поднимается по ступенькам и выходит за дверь. "И еще не известно, что из этого страшнее." — заканчивает он про себя. *** Сейчас Анго, обдумывая все спустя столько времени, осознает, что тогда как в воду глядел. То, во что он был посвящён, было даже не каплей, а молекулой в океане. Одним из звеньев в цепи, переплетенной с другими такими же и образующими единый, огромный план. *** А тогда все началось с телефонного звонка от Доппо Куникиды. И сообщения, что одного из спецагентов Особого отдела, на встречу с которым они шли, убили, оставив рядом проткнутое ножом яблоко. Сердце Анго тут же ухнуло куда-то вниз. Мозг отказывался верить и понимать, но какой-то своей частью он все же осознавал, что это тот самый знак. Поэтому наспех собрал людей — профессионалов, но без дара — и выдвинулся к бару. Как Дадзай и обещал, такой знак невозможно было не заметить, но... "Почему именно так?" "Ты же обещал ему не убивать..." "Ты ведь изменился! " Всё это крутились в голове Анго. Хотелось сейчас же забрать свое обещание помочь в этом спектакле и наорать на Дадзая прямо там. Кричать до потери голоса, стараясь выпытать, каким таким макаром убийство вообще может быть частью какого-любо плана. Но в то же время Анго понимал, что это все равно будет бессмысленно. Ему все равно ничего не скажут. Не объяснят. Где-то внутри Дадзай может и стал капельку лучше, но он до сих пор не выбирал средства для достижения целей. Так просто человеку себя не изменить. А сейчас у него ещё и развязаны руки. Этот конфликт нужно было закончить быстро. И Осму уже выбрал самый действенный способ. Он знает, что Анго не повесит на него это убийство, ничего не скажет по поводу выбранных методов, потому что нуждается в помощи. А на весь Спецотдел и его сотрудников Дадзай плевать хотел. Они крупно насолили ему в прошлом и теперь значились только в качестве пешек, смысл которых вот так вот погибать, когда нужна была чья-то жертва. Дадзай обещал защищать обычных людей. Помогать сиротам. И он это делает. Вот только если хорошенько покопать, можно найти какими средствами это было достигнуто. За всеми выполненными заданиями, спасенными людьми, словно за ширмой из красивой мишуры, скрывались отпечатки и разводы все той же крови. Убитый сегодня спецагент наглядное тому подтверждение. Кровь с рук Дадзая никуда не делась, просто теперь она идет "во благо". *** Когда Анго добирается до места, в голове полная каша. Он не знает, как себя вести, что вообще говорить, однако голос звучит как никогда спокойно... — Дадзай... — Привет, Анго, пришел выпить? — Это ты привёл Тацухико Шибусаву в Йокогаму? — произносит первое, что пришло в голову, агент. Дадзай криво улыбается, смотря куда-то ему за спину и, не понятно к кому действительно обращаясь, произносит: — Думаешь, сможешь меня поймать? В следующую секунду все заволакивает белый непроглядный туман, но краем глаза Анго успевает заметить силуэт разыскиваемого сейчас всеми преступника. Тот молча наблюдает. В голове как-то некстати мелькает мысль о недавно убитом спецагенте. И почему-то только тогда до Сакагучи наконец доходит смысл той "завязки", в которой его просил подыграть Дадзай. Доходит, что он добровольно согласился стать жертвой в проверке. В каком-то испытании. Перед глазами тут же проносится жизнь, а внутри все разъедает от безысходности и липкого холода. Неужели... его тоже убьют? Способность, под властью тумана, покидает своего обладателя. Но Анго не двигается с места. В голове как-никогда пусто. Спину прожигает ледяной взгляд, следящий за каждым его движением. А Сакагучи совсем не хочется верить, что все закончится так. *Но...* Материализованный дар не раздумывая, дёргается в направлении Анго, желая убить. А Сакагучи вдруг обнаруживает, что люди, которых он взял с собой, куда-то исчезли. *Но если это часть, пусть и жестокого, но плана Дадзая по спасению города, пускай действует.* Ему уже не выкрутиться. *И тем более, если смерть это то, что поможет другу его простить, Анго согласен вдвойне.* Способность стремительно налетает, буквально вколачивая в стену, и начинает душить, поднимая за шею все выше. Ноги уже не касаются земли, искры в глазах сменяются темнотой, когда дар вдруг почему-то застывает, растворяется и возвращается обратно. Анго оседает на землю, хватаясь за пылающее горло и откашливаясь. Стараясь разглядеть хоть что-то невидящими глазами. И чувствуя на своём плече руку Осаму. Шибусава давно исчез, вместе с рассеивающимся туманом. А на улице обычно бурлящего жизнью города так тихо, словно мир одновременно лишился всех звуков. — Спасибо, Анго. — шепчет Дадзай. —Дальше я сам. А затем, ничего не объясняя ошеломленному Сакагучи, разворачивается. И уходит. *** Позже Анго находит на стойке в баре рядом с украшенным букетиком стаканом ещё одно яблоко. Проткнутое старинным ножом. Если до этого у него и были сомнения в причастности Осаму к смерти сослуживца, в тот момент они окончательно исчезли. *** Поймать Дадзая? Сейчас от этой мысли Анго раздирает нервный смех. Какая глупость. Этого не сможет никто. Ни за руку, ни с помощью способности, ни психологическим трюком. На один идеальный план по его поимке Осаму придумает десять, чтобы избежать заключения. Даже сейчас, когда он сидит в самой охраняемой тюрьме мира. Когда все думают, что ищейкам наконец удалось его поймать и заключить в глушащий способности, непроницаемый куб. Даже сейчас все это происходит только потому, что ему самому выгодно, чтобы так думали. Анго проверяет патроны в пистолете, последний раз прогоняет пункты плана в голове. И выходит за дверь. Если Достоевский, по мнению Осаму, удивительная дрянь. То сам Дадзай, определённо, сногсшибательная. *** После того события перед баром, Дадзай присоединился к Достоевскому и Шибусаве. А Анго впал в настоящий ступор. У него совершенно не было гарантий, что это входит в план именно по спасению города. Ведь Дадзай тогда так чётко и не ответил. Анго просто додумал все сам. Он не знал ни его настоящих мотивов, ни чего именно он всем этим хотел добиться. Могло статься, что Дадзай просто использовал его, чтобы втереться в доверие к этим преступникам. Чтобы стать одним из них. Вот только почему тогда он все ещё был жив? Это чувство неопределённости, незнания, сомнения и метания меж двух огней, было невыносимо. Анго не знал чему верить. Что было правдой, а что игрой. Он поворачивал события и так, и так, но не мог разглядеть истину. Некогда один из самых близких к Дадзаю людей, не мог понять, кто перед ним теперь: друг или враг. Но долг требовал принятия решения, поэтому Анго ничего другого не оставалось, кроме как предупредить Детективное Агентство, чтобы они были начеку... *** Дадзай, не раздумывая, заставил Анго сомневаться в себе, относиться, как к врагу. Как к человеку, которому не стоило доверять. Он заменил остатки былой дружбы и тепла внутри Анго на страх. За три года, после ухода из Мафии, ему это прекрасно удалось. Теперь никто не мог бы сказать обратного или усомниться в недоверии этих двоих. Дадзай виртуозно играл ненависть и обиду, Анго же никого не обманывал и был искренен в своих чувствах. Искренен в страхе, боли, своей неопределённости в отношении к некогда другу. Такое невозможно просто сыграть на показ, каким бы хорошим актёром ты ни был. В конце концов в ненависть этих двоих поверил даже Достоевский, отметая жизнь Анго, как рычаг воздействия, в сторону. *** Спустя месяц после инцидента с Шибусавой, Дадзай позвал Сакагучи в Агентство, якобы по поводу обсуждения информации об одном преступнике. Прежде, чем пойти, Анго трижды проверил, что данный человек и задание на него, действительно, существовали. Он больше не доверял. По словам Осаму, все члены Агентства должны были его ждать. Но, зайдя в кабинет для совещаний, Анго застал только Дадзая, качающегося на стуле. — Присаживайся. — кивнул детектив на стул напротив. — Нам нужно поговорить. Так Анго и узнал об этом грандиозном плане, прикрытым другими. О том, что все эти четыре года недоверия, на самом деле были ужасающе правдоподобной игрой. И преследовали лишь одну цель: чтобы Достоевский поверил в их неприязнь друг к другу. Дадзай рассказывал все это с такой радостной улыбкой на лице, словно кот, наевшийся сметаны. А Анго ничего не понимал. Все это было игрой..? От этих слов сводило челюсть. В них хотелось верить. Но Анго не мог. Как профессиональный спецагент, он продолжал молча, не выдавая эмоций, слушать объяснения Дадзая, о том, что теперь пришло время для начала проработки ответных действий. Но Анго хотелось встать и просто залепить ему затрещину. Ведь все происходящее казалось нереальным. Вот только (и это охлаждало пыл) перед ним сейчас был тот самый Дадзай. Который некогда был другом. Анго был в шоке от открывшейся правды, но, проработав столько лет, как спецагент, понимал: посвяти Осаму его в свои планы, он не смог бы сыграть так, чтобы Достоевский поверил. А ещё... Если все это было ,действительно, ради защиты этого города, если так надо было для победы в грядущей войне, то Сакагучи сможет перестроиться. А со временем обдумать все и простить. *** — Знаешь, вместо всего этого ты мог бы просто пойти работать продавцом в какой нибудь мини-маркет. Это тоже между прочим спасает судьбы людям. — шутит Анго, сидя с Дадзаем в кафе, и обсуждая следующий шаг в будущем плане. — А полученную зарплату мог бы раздавать бездомным и нуждающимся. Осаму улыбается. Искренне. Кажется даже снова по-дружески. Анго все ещё непривычно это осознавать, но шока уже нет. Как и былой настороженности. — Ты же знаешь, — с наигранным недовольством тянет Осаму, — я не люблю места с кучей правил... Дело, конечно, не только в этом. Дадзай просто привык управлять. Его существо не стерпит приклоняться перед кем-то и безропотно подчиняться. Начальники, боссы, должности. Все это было для него пустым звуком. Его не перевоспитала даже Мафия, в которой все следовали чёткой иерархии, Мори, сильный и властный руководитель. Что тут говорить, от самовольничества Осаму тот магазин быстро бы обанкротился. Анго не сдерживает улыбки. — Чему ты улыбаешься? — хитро щурится Дадзай. В глазах мелькают смешинки. Анго знает, что тот и сам прекрасно догадывается о причинах и его неозвученной мысли. Поэтому просто качает в ответ головой. — Да так. О чем ты хотел со мной поговорить? Дадзай размешивает ложечкой сахар, наблюдая за крутящейся пенкой на поверхности кофе, проверяет наметанным взглядом зал на наличие лишних ушей поблизости. И только потом начинает говорить серьёзным и тихим голосом. — Я разработал одну шифровку. Тебе нужно с ней разобраться. Анго делает глоток кофе. — Какую? — Та же азбука Морзе... — убийственно безразлично пожимает плечами Дадзай. Звучит привычно, даже как-то слишком просто, но в воздухе просто летает недосказанность. — Но?.. — подсказывает Анго. Дадзай поднимает на него свои нереальные красно-карие глаза. — С помощью сердца. ****