Баланс на разноцветных гранях

За двадцать минут до контратаки. Главный штаб Мафии. Заложив руки за спину, Мори стоит в полумраке посреди комнаты. Той самой, в которой когда-то они с Дадзаем убили предыдущего босса. Теперь из всего былого интерьера в ней осталась только кровать. Всё та же. И пятна затертой от времени крови на обоях. Коё уже не раз предлагала и настаивала убрать это безобразие, но боссу Мафии до сих пор что-то не давало это сделать. Из окна льётся мягкий, голубоватый свет от полной луны. Он делает все вокруг романтичней и загадочней, вот только атмосфера совершенно не соответствует настроению этой комнаты. Для Мори она навсегда окрасилась в яркий и зловещий красный. В тот день этот цвет, казалось, шёл отовсюду: от луны, от пролитой крови и от его собственных стремлений. А ещё, Мори как сейчас помнит, от глаз одного мальчишки, безразлично наблюдавшего за всем происходящим. Находиться здесь даже сейчас было непросто. Здесь, где нашла свое вечное пристанище жестокость и жажда власти, которые теперь не сотрешь из памяти ни заменой мебели, ни капитальным ремонтом. Воспоминания всегда будут возвращать Огая к тому переломному для него дню, к тем ощущениям от убийства, которые отпечатались на кончиках пальцев, и к запаху крови, который он чувствует до сих пор. Мори смотрит на стену, на то самое место, где когда-то расплывалась узорами хлынувшая из чужого горла кровь. Смотрит, вот только перед глазами стоит совсем другое. В голове мелькают отрывки сегодняшней встречи, события прошлых лет, обрывки столь далёких теперь событий. Мори повторяет их про себя, прогоняет интонации, каждое сказанное слово своих людей, детективов агентства. Затем, анализирует уже свои действия. И не по-ни-ма-ет. Он определённо не жалеет. Но... — Босс, я служу в этой организации дольше, чем предыдущий глава. Старческий голос раздаётся из мрака со стороны двери и принадлежит Хироцу. Мори даже не оборачивается, так как ждал его уже какое-то время. — Вас можно считать ветераном, Хироцу. — на автомате отвечает Огай, постепенно возвращаясь из своих размышлений и переключаясь на обдумывание проблемы, в которую переросла для них Гильдия. — Предыдущий босс под конец своего правления был болен, а его действия и приказы абсурдны. Мафия уничтожила бы сама себя, если бы вы тогда не заняли его место... — уверенно, но слегка боязливо проговаривает старик. Все внутри Мори покрывается плотной коркой льда. До этого дня никто не смел об этом и слова сказать, даже если и догадывался. Пусть и прошло столько лет, то событие по-прежнему оставалось секретом, о котором не смели болтать. Но сегодня все пошло прахом... Мори снова пронзает воспоминание недавней встречи с агентством. Встречи с Дадзаем. * Они давно не встречались лично, однако это был все тот же пятнадцатилетний мальчишка. С теми же умными, нечитаемыми глазами. С той же приветливой маской-улыбкой и манерой тянуть слова. И все же... Во всем этом привычном Мори облике теперь таилось что-то, чему он не мог найти подходящее слово. Что-то, что заставляло теперь держать ухо востро и быть начеку. При виде своего бывшего подчинённого босс Мафии чувствовал какой-то непривычный холод внутри, словно к его виску приставили дуло пистолета, и любое неверное движение или интонация приведёт к незамедлительному нажатию курка. А глаза, цепкие карие глаза, въедались в душу и внимательно следили за каждым его движением, читая все возможные события этой встречи наперёд и не давая им свернуть с того направления, которое было нужно ему. Мори знает. Он знает, что теперь тоже является всего лишь шахматной фигурой в чужой длинной и запутанной игре. Это неприятно осознавать. А ещё неприятно то, что если у других есть шанс избежать своей роли, ему, Огаю, такой роскоши не дадут. Не стоящий перед ним человек. И не теперь. Некогда чертенок, стал настоящим дьяволом. И Огай сам помог ему в этом, выставив четыре года назад из организации. * Но грехом было бы упустить(отпустить) и теперь своего бывшего главу исполкома, не попытавшись вернуть. * — Дадзай, предложение вернуться на пост исполнителя все ещё в силе. — решает охладить пыл мальчишки Огай. Эта простая фраза — его оставшийся козырь в игре, которую он уже проиграл. Однако иногда, чтобы перевернуть ход событий, нужно просто нанести удар первым. Боссу Мафии интересно, как поведёт себя в данном случае Агентство, Фукудзава и сам Дадзай. Каждое подобранное слово в этом предложении — уловка; будничная и приветливая интонация произнесенного — психологический трюк. Словно и не было этих четырёх лет после его ухода, словно и не было никакого предательства. И всё, чтобы заставить агентство сомневаться в Осаму. Всё, чтобы посмотреть на его реакцию. На их реакцию. Дадзай на миг удивляется. Но только на миг. В следующую секунду Мори осознает сразу две вещи. Во-первых, его хитрый замысел разгадан, разобран и разложен по полочкам. А во-вторых, сейчас ходить козырем будет уже сам Дадзай. Мори практически наяву чувствует приставленный к горлу нож. — Да ладно, вы же сами меня выставили. — глупо пожимая плечами, лениво произносит Дадзай. — Ты разве не сам ушёл? — изображает наигранное удивление Огай. "Ну, попробуй, выкрутись." — вот, что значат коварные огоньки на секунду мелькнувшие зловещим светом в широко и искренне распахнутых глазах Мори. Видны и понятны они здесь только одному человеку. И этот человек их мгновенно улавливает и читает. Дадзай стоит впереди всех остальных детективов, поэтому улыбку парня, переходящую в оскал, видит только Огай. — Вы боялись. — неспеша начинает Осаму, хитрым прищуром давая понять, что зря Огай начал с ним эту игру. — Боялись, что однажды я захочу на ваше место и перережу вам глотку. Так же, как вы сделали со своим предшественником. Повисает странная тишина. Эмоции на лице Огая мгновенно скрываются за улыбкой, которая сдерживает их словно плотина. Но на самом деле он не представляет, какое выражение ему нужно сейчас сделать. Эти слова сравнимы с ударом. Да, он, Мори, их заслужил. Да, он начал эту игру первым. Но сделать их общую тайну своим главным козырем — перебор. Уж Дадзаю ли не понимать, чем это может сейчас грозить для всего города. Правда, так давно хранимая, вскрылась неожиданно. Перед подчинёнными позади него. Перед детективами. И открыл эту правду человек, которому эта тайна была поручена и доверена. Дадзай видит и понимает замешательство босса Мафии. И победоносно произносит: — Зло ожидает зла от других. * Это событие весь вечер точит Мори изнутри. И вот теперь Хироцу говорит ему практически прямым текстом об этом. О том, что знает. — К чему ты клонишь? — в голосе Огая лёд. В глазах старика мелькает страх. — Я к тому, — запнувшись, начинает он, —что, уверен, Дадзай понимает, почему вы так поступили. Мори, видя что Хироцу и правда не имеет никаких скрытых мотивов, немного успокаивается. Но с остальными теперь нужно быть начеку. Правда вскрылась, а тайна, которую знают трое, уже не тайна, а сплетня, передающаяся из уст в уста. Пусть и прошло много лет, до сих пор могут найтись недовольные. И сейчас, когда они воюют с Гильдией, не лучшее время для раскола внутри организации. Мори понимал, на что шёл, затевая эту игру слов с Дадзаем. Но попытаться стоило. Потому что... — В любом случае, мои действия тогда были логичны и рациональны. Я ни о чем не жалею. — произносит Мори, прикасаясь к шершавой стене. Попытаться сегодня стоило, потомучто... — Но если бы Дадзай до сих пор был моей правой рукой, Гильдия бы не представляла никакой угрозы. Мори определённо ни о чем не жалеет. Ни об одном своём принятом решении. Но он не понимает... Не понимает, в какой момент стал нуждаться в Дадзае. Произошло это сейчас, когда Мафия находится в шаге от поражения, или такая проблема возникла уже давно и он просто не хотел её признавать? Мафия могущественна, её, действительно, боятся. С ней считается правительство, считается Особый отдел. Руки этой организации охватывают все сферы жизни людей и тянутся так далеко, что сложно представить. Но быть руководителем — это видеть то, что незаметно остальным и не строить иллюзий насчёт того, чего нет. Практически всё, что есть сейчас — остатки былого запугивания. Люди и остальные группировки подчиняются, потому что ещё помнят о том, что и какими средствами было достигнуто. Поэтому боятся. Но Мори понимает одну вещь, которая уже становится все заметней и отчетливей. Мафии не хватает мобильности, чёткого и уверенного руководства, того самого, некогда возвысившего её из низов. Сила без мозгов мало что даёт. А Огай просто не успевает контролировать все. Ему до сих пор нужна правая рука, которой бы он полностью доверял, человек, способный вести за собой, предсказывать и пресекать недовольство на корню. Но Осаму тоже кое-что понимает. Именно поэтому он пришёл сегодня на встречу, и несмотря на свою ненависть, даже потрудился её организовать. У Агентства нет столько сил, чтобы противостоять Гильдии. Но у них есть он — прирожденный руководитель. Дадзай знал, что Мори все поймет. Это наилучший и рациональный выход из положения для обоих организаций. Что ж, сегодня ночью Мори сделает одолжение. Аванс агентству. Точнее, лично Дадзаю. Сегодня Двойной чёрный объединится вновь. А слова, сказанные Огаем сегодня, предложение, прозвучавшее при членах агентства и Фукудзаве, не пройдут бесследно ни для кого. Они поселятся глубоко внутри каждого из детективов, дадут ростки и превратятся со временем в полное недоверие. И тогда Дадзай поймёт свою природу. Поймёт, где должен быть. И вернётся туда, где его законное место. * И ещё... Мори довольно хмыкает про себя. Прямой отказ на свое предложение он ведь так и не получил. * — Что?! — кричит подвыпивший Чуя, сидя в баре с Хироцу. Он только недавно добрался до базы из того леса, где его бросил Дадзай. — Босс хочет вернуть этого ублюдка!? А чем его не устраивают нынешние исполнители? В голосе рыжего гнев. Но Хироцу отмечает, что в нем нет ненависти. Такое поведение напоминает привычку или аллергическую реакцию на раздражитель. — Раньше босс боялся его... — задумчиво проговаривает Хироцу, рассматривая содержимое своего стакана. Во взгляде Чуи полное неверие и скепсис к этим словам, вперемешку с любопытством. Чуя не знает о недавнем разговоре. Он не видел то лицо Огая, что видел Хироцу, когда произносил те слова. И не слышал ту интонацию. В ней было не простое желание снова владеть таким человеком в своей организации, заполучить его способности и ум. То была интонация, с которой отец ждёт возвращения своего покинувшего его сына. — А теперь? — поднимая бровь, все же спрашивает рыжий. — А теперь он ему нужен. Чуя с усмешкой фыркает на это. Видно, что у него на языке вертится подкол по поводу этой нужности, но он сдерживается. Но Хироцу уверен в своей правоте. Мори запутал свои отношения с Дадзаем, сделал его своим врагом, не осознавая, что привязался. Привык, что у него всегда была опора и защита. Привык к ощущению всемогущества. Того самого, когда точно уверен в успехе миссии, собрания, любых переговоров. Когда все решалось, даже не успев начаться. Потомучто, хоть и советуясь с Мори, но Дадзай всегда успевал предотвратить грозящую опасность для Мафии на корню. Деньги текли рекой. Мафия наводила страх. А для согласия на подписание нужного договора иной раз хватало лишь упоминания имени Дадзая. В какой-то степени все это не могло не пьянить. Конечно, Чуя сейчас прекрасно заменяет бывшего главу. Он долго и усердно шёл к этой должности. С ним можно не опасаться удара в спину. Но... Мафии не хватает жёсткой руки. Использование силы там, где нужен план и стратегия не во всем пригождается. Мафия - это не только разрушение и убийства. Не так эффективно внушать ужас кулаками. Больший эффект достигается, когда противник, не ожидая этого и веря в свою силу, вдруг становится жертвой своих же действий, или, когда план оборачивается против него же самого. Видеть на несколько шагов вперёд — вот чего не хватает Чуе. Наверное, этим вполне можно было бы объяснить попытку Мори вернуть Дадзая. Но Хироцу знает, что это не все. Далеко не все. Сейчас, эти воспоминания вызывают у него улыбку и кажутся до того естественными. Домашними. Как недостающие теперь частички в пазле этой организации. Например, того, как Дадзай без спроса входил в кабинет Огая. Никогда не стучась. Не спрашивая разрешения. С кем бы босс не болтал, он шествовал до самого его стола прямо по центру комнаты. Как у себя дома. Того, с какой обыденностью обращался к главе Мафии — Мори-сан, — вместо всеобщего -дано. Не хватает того, как они играли в шахматы, сидя по-домашнему на дорогом кожаном диване, и Дадзай вопил, по-детски размахивая руками, когда Мори с довольной улыбкой убирал с доски его ферзя, поясняя суть просчёта в стратегии. Или как они распивали дорогой, только что доставленный с удачной сделки, импортный чай, тихо ведя беседу ни о чем. Дадзая боялись все. Даже в этой организации. Его не любили, как руководителя, зная принципы работы, но уважали. А Мори доверял. И, Хироцу уверен, был счастлив. Сейчас все не так. Только деловые отношения с сотрудниками, никаких вольностей или непочтения. Приказ — выполнение. Вместо чая за беседой — вино по окончанию крупных конфликтов. Ни больше, ни меньше. Мори не захочет этого признавать вслух, но Хироцу, прожив столько лет, видит больше, чем может показаться. Огай попробовал вернуть Дадзая по одной простой причине — он скучает. Хироцу вздыхает, украдкой поглядывая на водящего пальцем по грани стакана Чую. Некоторые вещи понимаешь только по прошествии многих лет.