Спящий красавец

      — Ты сейчас не прав…. — неуверенно попытался отстоять себя Лютик, глядя на разъяренного ведьмака напротив, но тот не собирался сдавать обороты:       — Ребенок-неожиданность, джинн, все вот это! — Геральт почти рычал. — Теперь я лишь одного прошу от жизни: чтобы она спровадила тебя подальше от меня! — закончив свою пылкую тираду, ривиец развернулся к Лютику спиной и отошел в сторону, более не удостаивая собеседника и взглядом.       В этот момент Лютику показалось, что его сердце остановилось. Грудную клетку сдавило болью, природа которой оставалась ему непонятной, так как эта боль была весьма реальной, не фантомной. Не от разбитого сердца. Что-то большее. Мужчина нашел в себе силы сделать глубокий вдох, но совершенно не почувствовал прилив воздуха, будто бы легкие не вбирали в себя кислород.       — Ясно…. — с трудом произнес бард. Легкие начинали гореть, но Лютик списал все на клокочущие внутри обиду и разочарование. В конце концов, он всегда был чересчур эмоционален. — Эм…. Ну ладно, я…. От других узнаю, чем все закончилось. Бывай, Геральт, — чтобы не передумать, Лютик сразу развернулся и побрел, сам не зная, куда, главное — в противоположную от Геральта сторону. Ведьмак из Ривии так и не удосужился взглянуть на него, хоть слово сказать на прощание. Стоял и гордо смотрел в никуда. Боль от обиды сменилась злостью от осознания несправедливости такого отношения, что заставило Лютика раздраженно фыркнуть и с силой пнуть лежащий на тропе камешек. О резком выдохе мужчина пожалел почти сразу: грудную клетку снова сдавило, да так, что не осталось сил стоять ровно. Колени задрожали, перед глазами замелькали темные пятна. Лютик медленно осел на землю, опираясь на ладони, и постарался вдохнуть. Вышло что-то среднее между хрипом и стоном, а новая резкая вспышка боли, на этот раз не опоясывающая по всей груди, а четко в области сердца, была столь сильной, что выдержать ее у барда не получилось. Выдавив из себя нечто похожее на вскрик, Лютик потерял сознание.       Геральт не мог не услышать пропитанный страданием голос своего барда, а потому, забыв о своей ярости, о своем гневе и вообще обо всем на свете, ведьмак сорвался с места и почти бегом направился в сторону источника шума. Лютик ушел недалеко: ривиец увидел распластанное на земле тело в ярко-красном наряде почти сразу же. Разумеется, ведьмак мгновенно оказался возле Лютика, и, убедившись, что его друг не ранен и не истекает кровью, осмотрелся вокруг, прислушиваясь ко всем своим обостренным чувствам. Ничего. Ни намека на опасность. От этого стало только хуже: если вокруг совершенно безопасно, то что произошло с Лютиком? Несмотря на боязнь навредить, Геральт все же рискнул и очень осторожно перевернул барда на спину, чтобы рассмотреть его лицо. Тот, казалось, безмятежно спит: губы слегка приоткрыты, дыхание ровное и нормальной частоты, сердцебиение спокойное. Но Геральту не требовалось ведьмачье чутье, чтобы понять, что Лютику нужна помощь. Чертыхнувшись, мужчина встал с земли и как можно более аккуратно поднял на руки бессознательное тело друга. Ничего не изменилось: состояние барда оставалось стабильным, а Геральт на всякий случай осмотрел открытые участки его тела на предмет змеиного укуса. Не обнаружив ничего подобного, ведьмак снова грязно выругался и вскочил в седло — фантастически резво для человека с такой ношей на руках.       Несмотря на жуткую нервозность, Геральт не забыл и о том, чтобы захватить с собой столь обожаемую бардом лютню, после чего все же тронулся в путь. Подстегнув Плотву и заставив ее скакать как можно скорее, Геральт мог думать только об одном: Йеннифер. Сейчас девушка была его единственной надеждой выяснить, что случилось с бардом, и он, как уже однажды происходило, сделает ради Лютика все, что потребуется. Да ведьмак, черт возьми, даже прощения у нее попросит, хоть на коленях, если колдунья согласится помочь барду. Меньше часа назад Геральт ненавидел их связь с ведьмой и ругал на чем свет стоит, но сейчас, когда чутье буквально направляло его в сторону Йеннифер, ведьмаку оставалось только благодарить судьбу за возможность найти ее столь легко.       Всю дорогу Геральт следил за тем, чтобы Лютик в его руках сидел удобно и не мог в случае чего упасть и повредить себе что-нибудь. Ведьмаку уже однажды пришлось ехать со спящим бардом на своей груди, но тогда это ощущалось…. Спокойно. Тепло. Лютик слишком вымотался и всю дорогу причитал о своей нелегкой доле личного барда Геральта из Ривии, так что мужчина сдался и все-таки позволил барду то, чего не позволил бы больше никому. Лютик, счастливый, как маленький ребенок, забрался в седло и уселся перед Геральтом, ласково потрепав Плотву между ушами и отвесив ей несколько комплиментов. Крепкие руки ведьмака, которыми он держался за поводья и вел лошадь, защищали барда с двух сторон, так что он не преминул прижаться спиной к широкой груди, устало прикрыть глаза и задремать, устроив голову на плече друга. Как ни странно, у Геральта даже желания ругать Лютика не возникло. Он лишь снизил темп, чуть притормозив лошадь, и позволил Лютику получить необходимый ему отдых.       На этот раз все было совсем по-другому. Пусть Лютик, казалось, действительно просто спал, удобно лежа в объятиях ведьмака, было в его сне что-то зловещее. Что-то страшное, что-то, что пугало и нервировало Геральта, хотя бард все еще оставался самим собой, безо всяких метаморфоз. Ведьмак ласково провел ладонью по слегка жестковатым каштановым волосам, втягивая носом слабый ромашковый запах, который всегда улавливал от Лютика, потом покрепче обнял его и пришпорил лошадь. Плотва, словно чувствуя настрой и намерения хозяина, словно так же беспокоясь о Лютике, помчалась во весь опор, и вскоре они оказались у какой-то пещеры с высокими сводами. Первым порывом Геральта было проверить, куда его занесло, ведь все чувства и ощущения кричали ему о том, что он идет по правильной дороге. Порыв этот с треском разбился о мысль о необходимости оставить Лютика здесь. Он и в сознании был, откровенно сказать, легкой добычей, а уж без сознания…. Даже думать об этом не хотелось. Единственным выходом казалась попытка проехать по пещере верхом. Плотва упиралась и фыркала, но Геральт успокоил кобылу знаком и заклинанием, после чего та все же тронулась с места и увела их всех в темноту. Так они ехали недолго: вскоре впереди забрезжил луч света, явный выход. Геральт уже было расслабился, как вдруг услышал свирепый вопль чудовища снаружи. Виверну он опознал даже по воплю, но мысль о необходимости сейчас вступать в бой его совершенно не радовала. Геральт мог думать только о том, что ему нужно помочь Лютику, а эта тварь была ну совсем некстати! Ведьмаку осталось только устало вздохнуть и спешиться, устроив барда на Плотве, после чего он повел лошадь следом за собой и оставил в нескольких метрах от выхода.       Геральт выглянул из пещеры и прищурился: после темного коридора солнце ослепляло, но привык ведьмак быстро. Увидев тварь, летающую неподалеку от выхода из пещеры, ведьмак кивнул сам себе. Ошибки не было: перед ним действительно была виверна, причем довольно старая, как казалось Геральту. Несколько некогда длинных и острых шипов на спине оказались обломаны, существо казалось немного вялым, но по-прежнему опасным. По ее облику можно было понять, что та не голодала, значит, поблизости располагались селения или деревни. Йеннифер наверняка была где-то там, но для начала нужно было пройти мимо твари. Ведьмак обнажил серебряный меч и медленным осторожным шагом вышел из своего укрытия, дожидаясь, пока чудище обратит на него свое внимание. Много времени не потребовалось: видимо, голодная, виверна тут же ринулась на возможный обед. Геральт совершенно не ожидал такой прыти от весьма старой особи, а потому едва успел вовремя отскочить и увернуться от удара хвостом, на конце которого красовался ядовитый шип. Перекатившись, ведьмак поднялся на ноги и развернулся к противнику, выставив перед собой меч. Виверна зарычала и вновь поднялась в воздух, чтобы использовать излюбленную тактику этих чудовищ — пикировать на противника и стараться задеть ядовитым хвостом.       Ведьмак наблюдал и выжидал, всматривался в движения виверны, пытаясь выверить ее траекторию. Существо набросилось стремительно, но Геральт был готов: правильно предугадав движения монстра, он ловко увернулся и нанес мощный удар по одному из крыльев. Брызнула кровь, виверна взревела от боли и обратила полный ярости взгляд на своего противника. Не имея возможности вернуться в воздух, тварь начала размахивать по сторонам длинным хвостом, боком пятясь назад от Геральта — снова столкнуться с серебряным мечом виверна явно не желала. Ведьмак отступать не собирался и двигался вперед, загоняя существо в узкую расщелину, где тварь, по его расчету, должна была застрять. Все шло по плану ведьмака ровно до момента, как виверна не оглянулась и не поняла, куда заманивает ее Геральт. Несмотря на раненое крыло, упрямое создание все-таки подлетело на несколько метров и резво ринулось на ведьмака, выбрасывая вперед ядовитый хвост. Совершенно ошеломленный, Геральт не успел среагировать. Кончик шипа оцарапал кожу на шее, однако в отместку ривиец одним резким и сильным ударом пронзил нижнюю челюсть нападавшей насквозь. Виверна вновь взвыла, а Геральт, воспользовавшись ее беспомощностью, мгновенно освободил меч и вонзил чудовищу прямо в шею, после чего тварь упала замертво.       Мужчина тяжело дышал: яд виверны медленно, но верно расползался по его крови, царапину нещадно жгло. Геральт откупорил бутылочку с одним из эликсиров и осушил одним глотком. Надолго ему это не поможет, но он рассчитывал уже найти Йеннифер к тому моменту, как яд окончательно ослабит его. Оставив тело виверны, ведьмак вернулся к Плотве и Лютику, забрался в седло и пришпорил кобылу. Та охотно тронулась с места, желая покинуть темную холодную пещеру, и уже спустя пару часов Геральт и Лютик оказались в небольшой деревне. Ведьмак слабел, в глазах постепенно мутнело, но его куда больше сейчас беспокоил бард, так и не открывавший глаз и, кажется, даже не меняющий положения. Лютик выглядел как всегда, никакой бледности и никаких признаков приближающейся смерти. Тем не менее, ведьмак беспокоился все сильнее и сильнее с каждой минутой, с каждым взглядом на барда. Это был уже второй раз, когда с Лютиком происходило что-то, что могло плохо для него кончиться, а последними словами Геральта в его сторону были резкие и колкие оскорбления. Ривиец устало вздохнул и неосознанно прижал к себе барда покрепче. Он не хотел говорить тех слов, за него говорили ярость и гнев, усталость, раздражение, все те эмоции, с которыми он не умел, да и не должен был ладить попросту потому, что у него не должно было их быть. Если сейчас Лютик погибнет, Геральт ни за что себе этого не простит.       Остановив Плотву у корчмы и привязав к стойлу, ведьмак спешился и снял Лютика с лошади, перевесив того через свое плечо — носить его так было куда удобнее и меньше сковывало движения, хотя и не хотелось обращаться с другом подобным образом. Оказавшись в помещении, ведьмак усадил Лютика за дальний стол у стены, чтобы его голова удобно расположилась в углу и не падала. Сам Геральт подошел к высокому полноватому бородачу за стойкой — явно корчмарю — и тот махнул ему рукой и усмехнулся:       — Дня доброго, милсдарь! Чего изволите: у нас и еда хороша, и питье отменное! Могу и комнату на ночь сдать, и Вам, и товарищу Вашему! — бодро отрапортовал владелец заведения, кивая на Лютика: — Чай, перепил чего Ваш друг, раз Вам его носить приходится? — с понимающей улыбкой поинтересовался корчмарь. — Это дело поправимое….       Геральт прервал его монолог, жестом попросив о молчании. Болела голова, в глазах рябило: яд распространялся все быстрее.       — Я ищу женщину. Черные локоны, фиолетовые глаза. Возможно, в сером платье с меховым воротом, но это не точно. Статная, красивая, пахнет крыжовником и сиренью, — чем больше примет перечислял Геральт, тем шире и лукавее становилась улыбка его собеседника.       — Видал я такую. Остановилась у меня, это да. Недавно вышла, сказала, вернется, все вещи в комнате оставила, — ривиец только благодарил судьбу за то, что корчмарь оказался болтуном не хуже Лютика. Бородач все говорил и говорил, но Геральт уже слышал его голос как через толстую пелену воды. В глазах неожиданно потемнело, и мужчина потерял сознание. ***       Сознание вернулось вместе с мягким прикосновением теплой и такой знакомой ладони к его лбу. В нос почти сразу ударил запах каких-то настоев, трав, но более всего — тех самых сирени и крыжовника. Йеннифер. Геральт открыл глаза: девушка сидела рядом с ним на постели, сосредоточенная, хмурая. Поймав взгляд пришедшего в себя ведьмака, Йен сжала губы в тонкую полоску, а в ее взгляде можно было прочесть все осуждение мира:       — Какого черта, ведьмак? — раздраженно поинтересовалась ведьма. — Только избавлюсь от тебя — ты снова здесь! — несмотря на злобу в голосе, Йеннифер бережно и осторожно сняла повязку с шеи Геральта, обработала раненое место какой-то мазью и сменила ему повязку. Тот лишь слабо усмехнулся в ответ на ее возмущения.       — Как там Лютик говорил? У ведьмаков на роду написано встречать чудовищ?... — за подобное высказывание ведьмак получил ощутимую затрещину, но тихо рассмеялся. — Извини, Йеннифер. Как…. Как ты оказалась здесь так быстро? Ты ушла немногим раньше меня.       Девушка посмотрела на ривийца как на трехлетнего ребенка, с выражением снисходительной доброты к его низким интеллектуальным способностям:       — Я все-таки колдовать умею, ведьмак.       Геральт присел на кровати и потер переносицу. Окончательно придя в себя, он тут же задал вопрос, который беспокоил его больше всего остального:       — Где Лютик?       — Спит в соседней комнате.       — Я здесь…. — начал было Геральт, но Йеннифер жестом его остановила.       — Я знаю. Дело в нем. Ты приехал ко мне ради него, — Йен устало вздохнула. — Уже второй раз перекладываешь на мои плечи ответственность за твоего глупого барда.       Ведьмак хотел возмутиться, но Йен продолжила:       — Он под действием чар. Сильное импульсное проклятье. Лютик в трансе, но я не знаю, как вывести его оттуда. Ведьма или чародей, наложивший заклятие, прокляли его, поставив условие, а без условия я не смогу помочь ему. Пока не смогу, но попробую.       В первые несколько секунд Геральт испытал облегчение от осознания того, что его бард не умрет. Но потом, со словами «я не смогу ему помочь», сердце ведьмака опустилось.       — Но должен ведь быть какой-то способ, — уверенно высказался Геральт, и Йеннифер кивнула:       — Я думаю, что есть. По заклинанию, возможно, удастся определить чародейку или чародея, что его наложил, но мне нужна помощь для этого, — девушка нахмурилась и закусила нижнюю губу, сосредоточенно думая о чем-то. Спустя какое-то время Йен кивнула сама себе и повернулась к Геральту:       — Я оставлю тебя отдыхать и попробую осуществить задуманное. Отдыхай, ведьмак, — не успела девушка подняться с места, как Геральт осторожно обхватил ее запястье ладонью и заглянул в ее фиалковые глаза:       — Может, нам стоит поговорить о том, что произошло? Я хочу сказать…. Как минимум я обязан извиниться перед тобой за глупость, — ведьмак отпустил руку Йеннифер, но та, кажется, не порывалась покинуть комнату, гневно проклиная собеседника. Вместо этого она кивнула:       — Обязан. И я принимаю твои извинения, Геральт. У меня было время подумать о том, насколько все это…. Все между нами настоящее. И, буду с тобой честна, я не думаю, что в нашем притяжении есть что-то большее, чем чары джинна. Ты дорог мне, ведьмак из Ривии, но сердце мое тебе не принадлежит.       Как ни странно, слова чародейки вызвали у Геральта лишь чувство успокоения, как будто камень с его души сейчас упал и больше не давил. Они оба принимали колдовство за любовь, но сейчас им обоим стало легче.       — Спасибо, Йенна. Ты всегда будешь дорога мне, — отозвался Геральт.       — Как и ты мне, ведьмак. К тому же, не вижу ничего дурного в нашей связи, ведь я всегда смогу найти тебя, если ты мне потребуешься, — чародейка самодовольно ухмыльнулась, на что ривиец закатил глаза и усмехнулся, после чего снова лег в постели и прикрыл глаза.       — Спасибо, Йеннифер из Венгерберга. Я буду твоим должником до конца своей жизни.       — И дольше, — усмехнулась Йен и покинула комнату. Ведьмак провалился в сон.