Танцуй под пламенный фламенко

62. Эта цифра осталась на самом кончике мятой салфетки и была обведена в небрежный круг, раздражая чертоги разума и без того озадаченного Буччеллати. Если это не нумерация посланий, — Бруно не верил, что столько было заготовлено, — то что? И по какому принципу составляются? Неоправданные ожидания застали его врасплох. Его одолела какая-то странная паника, которую он никогда прежде не испытывал. Это не могут быть цифры, написанные наобум, и они никогда не узнают, что они обозначают, пока частичек пазла не станет еще больше. Сколько нападений им предстоит пережить, чтобы четко представить, по какой дорожке ведет их преступник? Незнакомец легким движением руки скинул шляпу, и по его спине заструилась волна длинных густых волос. К корням светлые оттенки прядей темнели, намекая, что этот тип уже давно не красил голову. Подросток скосил на капо хитрые карие глаза, которые сосредоточенно и мрачно его осматривали, порой зажигаясь недобрыми огоньками. — Мое имя Альмендра Тарта, — представился блондин, стягивая в насмешливой улыбке губы и обнимая себя за плечи, — вас же я знаю, можете не отвечать. Буччеллати не имел ни малейшего желания слушать, как этим длинным языком нападающий разглагольствует о бесполезном. Схватившие его руки прекратили движения и ослабили хватку в момент, когда хозяин станда отвлекся на разговоры и открылся для маневра. Леоне смотрел на босса с полной уверенностью, что тот избежит атаки и ловко скроется. О себе Аббаккио думал в последнюю очередь, с удивлением наблюдая, как сине-белый станд появляется за спиной капореджиме. Неужели, решил драться, связанный?.. — Sticky Fingers! — призрачный кулак саданул по темным удавкам, заставляя вибрацию пройтись по всей длине. Альмендра дернулся, прочувствовав силу удара через станд. Руки, держащие в своих крепких тисках, ослабли и отпустили Буччеллати. И, воспользовавшись моментом, он мгновенно сжался, сгруппировался внутри чужого одеяния и проделал себе молнию в объемном плаще. Верхняя одежда волнами покатилась вниз, упала на землю, и силуэт Бруно под ним исчез, как по волшебству. — Думаешь, спрятался?! — злобно рявкнул Альмендра, начиная дуть во флейту с особым рвением. Темные ладони схватили элемент одежды с целью разорвать его прямо в воздухе, но не ощутили даже намека на присутствие в нем капореджиме. Альмендра зарычал, продолжая игру, пока от плаща не остались одни обрывки ткани, которые разлетелись по ветру в разные стороны. Бруно прятался под гладким булыжником, воспользовавшись соприкосновением плаща с землей, и со скрежетом стиснул зубы, стоило History Voice вылететь из его уха. Когда они оказались в пространстве пустоты, маленький чужеродный станд со страхом задребезжал своими проводками и замельтешил туда-сюда. — Мне вернуться к Роджо, предупредить его о нападении? Буччеллати перевел дыхание, беря столь необходимую для обдумывания ситуации передышку. Пару лишних секунд он гладил острый подбородок, намечая логическую цепочку действий, и лишь затем покачал головой. History Voice продолжал дергаться у него перед глазами, невнятно пищать, отвлекая. Бруно метнул на того строгий взгляд и резко поднял руку, призывая того к молчанию. — Пока он приедет, будет слишком поздно. Мне нужен контакт с нападавшим. Нужно как можно быстрее с ним разобраться. И, конечно же… Голос капореджиме прервал другой, насмешливый и звонкий, заставляя выгнуть спину и покрыться испариной. — Эй, Буччеллати, решил сбежать без своего дружка? Мой станд, Pied Piper, ведь легко раздавит его! Даже через толщу земли было слышно, как вновь заиграла флейта. Свежий ветер подхватил гармоничную мелодию и стал разносить ее по безлюдной местности. Закряхтел знакомый, низкий голос и Бруно напрягся, незамедлительно начав движение все выше и выше по переливающейся пустоте. — Стой, Буччеллати! Подожди, я с тобой, не оставляй меня одного тут! — History Voice последовал за ним, прижимаясь к плечу капо. Все громче, все оглушительнее становилась музыка. Звуки флейты нагоняли панику и предупреждали об опасности. Леоне все еще боролся с тисками, которые сжимали и не давали нормально дышать. Он постоянно крутился из стороны в сторону, крепко сжатый своим противником. Темные, извивающиеся под музыку руки, не давали ему воспользоваться стандом, чтобы хоть как-то защитить себя. — Я знаю, что ты не бросишь друга в беде, Буччеллати! — продолжал провокационные речи Альмендра. — А мне ведь нужно убить обоих, вылезай! Голос звучал с юго-западной стороны, и Бруно, повернувшись чуть левее, решительно двинулся на зов. Самодовольство Тарты сыграет с ним злую шутку, стоит только Буччеллати занять нужную позицию… — Sticky Fingers! — сине-белый станд ударил в поверхность над головой Буччеллати, застежка на кулаке духовного защитника забренчала. Молния расстегнула твердое дорожное покрытие, разделив ее на две части. Бруно вскинул подбородок, одаривая противника взглядом полного едкого презрения. Прямо над его темной макушкой оказался растерянный духовик, ноги которого разъехались под стать молнии. Но к удивлению Бруно, который замахнулся для решающего удара, молодой музыкант не упал, не угодил к нему в западню, а остался висеть в воздухе, закрепленный на месте. Альмендра махнул рукой и внезапно раскатисто рассмеялся. Звуки хохота рассеялись в полумраке. Буччеллати чуть заметно дрогнул от резкого перепада настроения юнца, пытаясь не выдать растерянности. Еще четыре руки тянулись из-за спины флейтиста, крепко сжимая фонарные столбы с двух сторон от парящего в воздухе. На каждой ладони вырисовывался еле различимый знак, переливавшийся серебристым. «Две… Четыре… Шесть рук! Как устраивать атаку, не зная наверняка, какая у него защита?» — взгляд Бруно быстро перекинулся на Аббаккио, чье тело резко поднялось в воздух. Будто провоцируя тем самым капореджиме, его товарища приняло метать из стороны в сторону активнее, впечатывая в близ посаженные деревья с широко разросшимися ветвями. Буччеллати видел, как резко, словно в конвульсиях, двигаются глаза и губы Аббаккио, видел, с каким трудом он выдерживает каждый подобный удар. Наконец, яростно впечатав гангстера в чугунный забор, Альмендра самодовольно вздернул нос. — Что же мне с ним сделать? — он хлопнул в ладоши, а затем наигранно задумался, облизывая шершавым языком тонкие губы. — Он не в состоянии себя защитить. Вылезай! Если не придешь к нему на помощь, я утоплю его! — в доказательства к своим словам, флейтист снова заиграл, и руки, черные, мерзкие и тянущие, подняли Аббаккио над землей, угрожая перекинуть через забор. — Остановись, Альмендра! — Пока враг был отвлечен на игру, Бруно выскочил из укрытия, подпрыгнул в воздухе и направил следующий удар в музыкальный инструмент играющего. Однако Тарта, хмыкнув, даже не тронулся с места в попытках уклониться. Буччеллати успел сжать свой кулак в мертвую хватку, когда его вновь со спины схватили за ногу, раскрутили и со свистом ударили о землю. Звук от его падения оглушительным грохотом ударил по ушам Аббаккио, и он разъяренно затрясся под чужим натиском. Это был страшный удар — в него нападавший вложил всю возможную злобу, на славу постаравшись. Бруно на несколько мгновений оказался контуженный, плохо различая звуки вокруг себя. Из этого состояния его возвращал далекий, еле различимый голоса Леоне, который звал его по имени. «Еще рука?.. Сколько их у него в запасе?» Внимание флейтиста переключилось на Буччеллати, руки вокруг Аббаккио вновь ослабли. Бывший полицейский заметил это, выявив закономерность, что несколько целей тот с трудом мог бы контролировать в своих цепких пальцах. Вдруг его периферическое зрение зацепилось за желтое пятно под ногами. Он опустил взгляд на землю, замечая знакомую салфетку. На ней лежал камень, не позволяющий ветру унести ее вдаль. Леоне максимально напряг свое зрение, пока буквы на мятой бумаге не стали читаемы, но и этого хватало только чтобы различить половину содержимого. Что же там написано? Есть ли там подсказка к пониманию, как победить этот станд? Что за странные символы вырисовывались на ужасающих ладонях и имеют ли они ко всему этому отношение? «Фа соль.» Леоне лихорадочно перебирал мысли, которые кружились в голове невнятным вихрем. Он понимал, что от его усердия сейчас зависит состояние Буччеллати. Его очередь делать шаг на пути к победе. Алкоголь явно был лишним на сегодняшнем вечере, не давал мыслить с той ясностью, с которой обычно Леоне подходил к решению проблем. Столь прекрасное начало дня, красочное и музыкальное, обязательно должно быть омрачено затянувшимся боем!? От одних воспоминаний об их страстном танце, Аббаккио готов был расплыться в багряную лужицу. В тот момент каждая нота зажигательной мелодии достигла его души и заставила трепетать, очаровывая магией волшебных аккордов... Леоне резко прозрел, широко раскрыв глаза. «Ну конечно же!» Брыкаясь, чтобы отвлечь внимание нападавшего от Буччеллати, он вдруг поднял голову, вскрикнув: — Восемь! У него восемь рук! Как в звукоряде, Бруно! Это ноты на его ладонях! Альмендра замер. Спина парня чуть качнулась, по рукам и плечам побежали мурашки, мышцы шеи заметно напряглись. Его глаз с нервным тиком задергался, а побледневшее лицо гневно исказилось. Музыкант вперил злобный взгляд в Буччеллати, пытаясь придать лицу прежнюю маску безразличия, но все попытки безнадежно проваливались. Используя дополнительные руки, как средство передвижения, в четыре лишние конечности цепляясь за деревья и фонарные столбы, он стал напоминать паука, который направляется к попавшей в западню бабочке. Игра на флейте перестала иметь четкий и плавный ритм, выдавая нервные нотки. — Но как тебе поможет эта информация? Хах, а никак, верно? Последняя извивающаяся рука показалась из-за спины флейтиста, завертелась в воздухе, словно раненая змейка, и с резким рывком присоединилась к той, которая сжимала Бруно. Схватив капореджиме за шею обеими ладонями, нападающий приподнял мужчину над землей, причем с такой свирепостью, что на мгновение Бруно показалось, будто его позвонки вот-вот хрустнут, свернутся под нечеловеческим натиском. Аббаккио панически смотрел, как вены на шее капореджиме вздулись, как Альмендра сжал кулаки еще сильнее, и на коже Бруно появились вмятины от громадных, когтистых пальцев. И думал, без перерыва думал, что можно сделать, как спасти Буччеллати из этой западни. — Смотри, я просто сломаю тебе шею! Напор увеличился. Давление зашкаливало, боль жуткими кругами расходилась от одного виска к другому, а кислорода катастрофически не хватало, чтобы собраться с мыслями. Своими способностями он не раскроет станд, нужно было подойти к хозяину напрямую для атаки. «Если я призову Sticky Fingers, сможет ли он так же связать его? Тогда у меня не будет возможности для маневрирования.» Голубые глаза широко раскрылись. Он захрипел, глотая уходящий из горящих легких воздух. Острая боль пронзила правый бок, и в голове как-то резко стало пусто. Будто покадрово, Аббаккио с предельной точностью видел, как тело Бруно отделяется от головы, как сжатое до этого горло больше не соединяло их вместе. С неимоверным ужасом Леоне наблюдал, как приземляется на камни мостовой чужой затылок, как черные пряди в беспорядке елозят по земле. В затуманенном сознании далеко не сразу пришла разгадка на происшествие: он с большим опозданием заметил на шее у капореджиме золотую молнию. Остальное тело, мертвое и пустое, упало на гладкий булыжник. «Идиот! Ты не можешь контролировать свое тело вот так!» — Леоне не выдержал, мысленно обругал капореджиме за его халатность. Но все внимание переключилось на музыканта, как только до него донесся сдавленный крик со стороны Альмендры. Враг взвыл и задергался из стороны в сторону, закрывая ладонями раненные глаза. Его флейта выпала из загорелых ладоней, упав на землю с глухим стуком. Отцепленные пальцы Бруно попали прямо в цель. Голова лишь служила отвлекающим маневром, пока отстегнутые фаланги, один за одним, взмыли в воздухе, поражая противника по примерной траектории. Буччеллати повезло, двое из десяти пальцев попали в яблочко. А теперь, все руки врага были задействованы в битве, он не мог защищать себя. — Леоне! Отматывай меня! — крикнул Бруно приказным тоном, заставляя Аббаккио немедленно повиноваться. Когтистые пальцы на груди Леоне ослабили хватку, позволяя незамедлительно призвать станд. Гангстер быстро сообразил, чего добивается Буччеллати, он видел нужный жест ровно… — Moody Blues! Покажи Бруно, десять минут назад. Фиолетовый гуманоидный станд незамедлительно появился, тут же по команде начиная перевоплощение. Перематываясь в виде капореджиме, он с дотошной точностью повторял каждое прошлое движение Буччеллати. Когда Альмендра отошел на те пару нужных шагов, которые приблизили его к роковой ошибке, Леоне воспроизвел псевдо-Бруно, спустив паузу. Тот самый момент, когда Буччеллати подпрыгивает в воздух, чтобы нанести удар. Тогда он промахнулся, теперь же, ушибленный Тарта сам подставлялся под повторный замах, все еще контуженный от внезапной точечной атаки прямо в глаза. Сжатый кулак сыграл свою роль, будто все было заранее спланировано хитрым Буччеллати. — Что?... — Альмендра со страхом понял, что его легкую накидку сжали руки станда в облике капо. Потянувшись за неведомой силой, музыканта раскачало в воздухе, подобно Буччеллати, из чьей крепкой хватки не мог вырваться бедный крашенный юнец, и Тарта с грохотом свалился на землю. Подняв взгляд к темному небу, Альмендра почувствовал, как дрожит нижняя губа при взгляде на грозного капореджиме, который поправлял испорченную красную рубашку, стоя прямо над ним. — Sticky Fingers! — Бруно выглядел собраннее обычного, мысленно ухмыляясь на подобную аналогию. Возведя указательный палец на врага, он наклонил голову в бок и холодно произнес : — Arivederchi. Его станд с характерным кличем начал пронзать тело врага молниями, нанося удар за ударом. Альмендра отлетел назад, из уголка его рта потекла тонкая струйка крови. Он бормотал что-то грозное и ядовитое, но Бруно ни слова не понял. Проверив ощущения внутри уха, капо догадался, что History Voice все же улетел к хозяину, вероятно подумав, что опасность миновала. Буччеллати убедился, что Тарта не в состоянии двигаться самостоятельно, изъял лежащую на земле мятую салфетку, и тут же ринулся к Аббаккио. Тяжело дыша, он с трудом подбежал к раненому, стараясь лишний раз не думать о том, сколько ужасающих мучений тот успел пережить за короткое время. — Леоне, — упав на колени к помятому от многочисленных ударов мужчине, он обхватил его руками, пытаясь привести в чувство. Обессиленный гангстер поднял свой взгляд на капореджиме и они оба, одновременно, приоткрыли свои губы: — Про… —…сти. Леоне решительно поднял взгляд, уставившись в бледное лицо своего босса. Если не считать многочисленные ссадины и ушибы, Бруно выглядел как всегда, статно и заметно, но широко раскрытый рот и высоко приподнятые брови придавали его лицу странное выражение — беспокойство и удивление от сказанного им, Леоне. Буччеллати огладил плечи напарника. — Почему ты извиняешься? — Я видел эту салфетку, но не придал этому значения, — ответил Аббаккио, сдвинув брови к переносице. — Разве, не важнее тот факт, что ты понял все на поле битвы и помог мне совершить решающий удар? Почему ты опускаешь этот момент? Этот человек все равно бы напал, нашел бы ты записку или нет. — Но ведь именно в ней была разгадка! — возразил Леоне, хмурясь. — "фа соль", понял? В слове стоит пробел, намекающий нам на слабость врага. В предыдущей записке было что-то про настроение. Они все даются, чтобы помочь нам. Это безумно странно, но так и есть. Для кого-то все это просто игра, Бруно, веселое времяпрепровождение! Но страдаешь в итоге… — рука Леоне легла на щеку Буччеллати, задевая кончиками пальцев волосы на висках. Он сжал зубы до скрипа. — Ты. Бруно положил свою ладонь поверх чужой и осторожно улыбнулся: — Почему ты всегда забываешь о себе? Ты пострадал ничуть не меньше… — Разве это важно? — Леоне напряг голос, сделал усилие и поднялся самостоятельно, опираясь на чугунный забор. — Да. Это важно, — Буччеллати сказал это на тон выше, громко и четко, чтобы уши Леоне напряглись и он хорошенько понял услышанное, — тебе ясно? Все, что происходит с моими подчиненными, мне важно. Аббаккио обреченно вздохнул, устало кивая головой словно болванчик. Ему стоило немалых усилий усмирить гнев за собственное бессилие в сегодняшней схватке. Излишки алкоголя все еще не выветрились, позволяя смелее осматривать Бруно на наличие травм и ушибов, и за каждый переживать, как за собственный. Вся рубашка Роджо была изрезана и испачкана, такую можно было только выбросить, исправить видимые дефекты не представлялось возможным. «А она действительно тебе шла, Бруно.» Губы Леоне сжались в тонкую линию. Пытаясь собраться с силами, он облокотился на забор, вдыхая свежий, вечерний воздух полной грудью. — Надо как-то добраться до дома. Хочу поскорее снять с себя все и умыться. Буччеллати с хмыком подхватил эту идею. — Думаю, скоро нас подберут. History Voice, должно быть, уже долетел до хозяина. И действительно, слова Буччеллати стали пророческими. Роджо был на месте минут через пятнадцать. Выйдя из дорогой тачки, он остолбенел от ужаса, стоило мостовой предстать перед глазами во всей красе. Осматривая место происшествия, переводчик обнаружил отпечаток от чего-то тела на поросшей траве, поврежденную кору деревьев, выгнутые металлические фонари и чугунный забор... Быстро прикинув ущерб и сумму, которую придется отвалить за спокойствие их организации, Роджо повернулся к изувеченным мужчинам, смущенно растягивая губы в виноватой улыбке. — Ох, ну и в передрягу вы попали. Я… Давайте, я вас подкину, на вас живого места нет. Да и дорогу вы не знаете, верно? Даже Леоне, что всегда скептически смотрел в сторону Роджо, был не против принять помощь от надоедливого испанца. Как только его усадили на заднее сидение, усталость навалилась на плечи неподъемным грузом, и осталось лишь одного желание – поспать. Дикое напряжение потихоньку отпускало, глаза сами собой слипались под натиском потяжелевших век. Не выдержав, Аббаккио прикорнул, дотрагиваясь лбом до гладкого стекла. — Спасибо, что подвез. Я возмещу сумму за рубашку, — осторожно пообещал Буччеллати, но Роджо прервал его, легко махнув рукой. — Пустяки. Вы же нам помогаете, постоянно рискуете…жизнями, — на последних словах переводчик вздрогнул, со странной тоской передавая Бруно ключи от небольшой виллы кирпичного цвета. — Отдохните от суеты. Вы заслужили. Тут обустроено прекрасное патио. Понимаю, времени на досуг не так уж и много, но все же… Расслабьтесь. Я передам еще одного подозреваемого нашей банде, надеюсь, завтра вы найдете время их допросить. — Конечно, — Буччеллати уважительно кивнул. Его взгляд, устремленный на удаляющуюся спину Роджо, был полон благодарности за бескорыстную доброту переводчика. Маленький станд, History Voice, повернулся в сторону Бруно в самом конце, одобрительно помахал рукой и направился следом за хозяином. Не говоря ни слова, Буччеллати сжал металлический ключик в ладонях, а затем отпер замок на высоких декоративных железобетонных воротах. Приглашающе кивнув в сторону Аббаккио, он пропустил вперед мужчину и они вдвоем без сил завалились внутрь участка. — А тут красиво, да? — Леоне кивнул в сторону зеленых растений и воодушевленно приподнял брови. Небольшой мощеный внутренний двор под открытым небом примыкал к дому песочного цвета и обрамлялся пышными кустами различных домашних цветов и растений. Больше всего тут росло декоративных роз, которые разносили чудесный аромат по двору. Составленные цветочные композиции радовали глаз, заменяя невыразительную гравийную площадку на вазоны с ампельными растениями. Бруно улыбнулся. Теснота даже добавляла шарма, стулья и столик смотрелись не одиноко и очень уютно. — Как думаешь, есть ли тут домашний бар? — спросив это, Леоне отпер входную дверь, поворачивая голову в сторону меланхоличного Буччеллати. — Тебе на сегодня не хватит? — уголки губ Бруно приподнялись и он поспешил следом за гангстером. — Надо же расслабиться после нападения, — плечи мужчины напряглись, а губы превратились в тонкую подрагивающую линию, будто тот готов был сорваться на крик в любой момент. Бруно уловил настроение мужчины, дотрагиваясь до его спины. — ...Тебя все еще гложет ситуация с салфеткой? Напоминание о собственной промашке из чужих уст, по всей видимости, вывело гангстера из себя, потому что он вдруг побагровел и с силой сжал кулаки. Посмотрев на Леоне, Буччеллати на миг остолбенел. Суровый взгляд, направленный на Бруно, излучал лишь безудержную ненависть, наполненную внутренними раздорами. — Я знаю, ты хочешь меня поддержать, но правда в том… — Аббаккио говорил медленно, вдумчиво, подбирая каждое слово, но на последних фразах его голос предательски дрогнул и он отвернулся от капореджиме. — Ты и без меня бы справился на отлично, — наконец, отчеканил он, сверля взглядом пол. Бруно поджал губы, подходя вплотную к мужчине. — Возможно, — приглушенным голосом честно ответил Буччеллати, и на короткий миг Леоне совсем упал духом. — А возможно, ничего бы не получилось и мою шею бы раздавили, как и обещали. Много возможных вариантов, да? Я знаю, что ты не заметил, отвлекся, знаю, что не специально. Ты не робот, а человек и имеешь право на ошибку. — А если бы ошибка стала фатальной? — Я бы с тобой не разговаривал, — Бруно улыбнулся, приподнимая брови. — Однако, я все еще стою перед тобой, в добром здравии. У каждого твоего действия миллион возможных исходов, будущее меняется каждое мгновение. Пролил ты каплю кофе на белую рубашку, остался на пару лишних минут дома, и уже не стал жертвой кирпича, свалившегося на твою голову в другой ветке событий. Есть ли смысл думать о том, что могло бы получиться, о зыбкости и хрупкости бытия, если твои решения уже привели тебя к этой развилке и обратной дороги больше нет? Леоне задумчиво повел плечами, бросая огоньки от переливающихся радужек на лицо Буччеллати. Бруно был тем единственным человеком, который всегда умел подобрать нужные слова в поддержку, бывал категоричен, иногда умело ставя его на место четко обрисованной идеей. Подобные размышления всегда помогали Леоне собраться с мыслями и победить накатившую хандру. Однако, его мучил еще один неозвученный вопрос, который висел в воздухе, крутится в голове, но он не осмеливался произнести его вслух. И когда Бруно прошел мимо, глядя в чужую спину, Аббаккио решительно приоткрыл накрашенные губы: — А за что извинялся ты? Безупречные плечи капо чуть заметно дрогнули. Он остановился перед самой дверью и повернул голову вполоборота к Леоне: — Что посмел бросить тебя одного на поле битвы. Вода была теплой, той идеальной температуры, при которой мысли плавятся наравне с телом, вызывая наплывы экстаза до самых кончиков пальцев. Влага приятно обволакивала тело и легко удерживала его на поверхности широкой ванны. Буччеллати, не жалея шампуня, навел себе настоящие горы воздушной пенки, которая скрывала тело, покрытое синяками. С кухни пару раз прогремели, а затем, после небольшой паузы, еще раз. Буччеллати вздохнул с усталой улыбкой, чувствуя, как руки перестают слушаться, отказываясь подниматься. Он готов уже был провалиться в сон, когда дверь в ванную с небывалым треском врезалась в стену. Тут же весь пар, все накопленное тепло начало выходить из помещения, заставляя кожу Бруно покрыться мурашками. Леоне стоял прямо, опираясь на косяк двери и шумно дышал. В ладонях была сжата полупустая бутылка вина, которую он ухватил за горлышко, чуть шатаясь. Досада от унесенного сквозняком тепла отпечаталась на лице Буччеллати, но он поспешил придать себе былую беспристрастность и взглянуть в глаза медленно приближающемуся Леоне. — Все хорошо? Ты шумел на кухне. — Пытался найти штопор, — ответил Леоне, присаживаясь на край ванны. Бруно хмыкнул, наклоняя голову в сторону гангстера. — Судя по открытой бутылке, все получилось. Хотел что-то спросить? Леоне был покрыт алкогольным румянцем, и смотрел на капо пристально, хищным взглядом. Его тело было так напряжено, что казалось, еще мгновение, и он накинется на Буччеллати, вопьется клыками в его шею и… Стоило выйти из горячей воды. Кажется, Бруно начинал перегреваться. — Я хочу сказать, хочу чтобы ты знал, что ты сделал все правильно, отступив вначале, Буччеллати… Капореджиме смотрел искоса из-под опущенных ресниц, обдумывая сказанное пьяным человеком. А затем, пуская круги по водной глади, размеренно ответил: — Да, по окончанию битвы, я могу это признать. Его проигнорировали самым наглым образом. До щеки дотронулись бледные пальцы, подрагивающие от непонятного напряжения. Будто Леоне пытался удостовериться, что капо настоящий, живой и невредимый. — Я не злюсь… На тебя, — чужие ладони были холоднее льда, как казалось разгоряченной коже, заставив Бруно зашипеть и выпрямиться в воде. Но Леоне будто не замечал этого, продолжал кровожадно осматривать чужую вздымающуюся грудь, по которой медленно спускалась пенка. — Не… Злюсь. Как могу. Только не на тебя, Буччеллати. Ты же для меня столько… Значишь. Тело отказывало слушаться мужчину, становилось невероятно тяжелым. Вскоре держать равновесие он уже был не в состоянии, и Леоне, пошатнувшись, плюхнулся в горячую воду. Теплые брызги окропили лицо Буччеллати, остались на стенах, на напольной плитке. Леоне упал неказисто, словно гнилое дерево под действием долгих лет. Бруно попятился, схватился за края ванной и вытянулся, остолбенев. Но, мотнув головой, он тут же схватил мужчину под руки, чтобы вытащить и не дать ему захлебнулся. Потянув того на себя, Бруно не рассчитал, что пострадавший так близко прижмется к нему, крепко обнимет за талию и уткнется мокрым носом в шею. Буччеллати опять встрепенулся от контраста температур, крепко сжал складки чужой одежды и замер, слушая, как налаживается чужое дыхание. — Я ведь правда тебя… — басистый голос оборвал фразу на полуслове. Леоне без сил закрыл уставшие глаза и уснул. — И что мне с тобой делать?.. Бруно тихо возмутился на ситуацию с явно перебравшим Леоне, но не злился. Почему-то не мог найти в себе сил на ярость. Призвав на помощь станд, он временно поместил вырубившегося Леоне в пустоту. Поняв, что с расслабляющими банными процедурами пора заканчивать, Бруно незамедлительно вылез из ванной. Дверь все еще была открыта, сквозняк нещадно холодил, заставляя сильнее укрываться махровым полотенцем. Завтра он припомнит Леоне все, сегодня же стоило отпустить ситуацию на самотек. Несмотря на то, что просторный дом был оборудован двумя спальными комнатами, размещенными на разных этажах, Буччеллати не горел желанием оставлять Леоне наедине с собой. В таком состоянии тот мог учудить что душе угодно. Капореджиме беззвучно рассмеялся, непонятно над чем – над выпившим или над ситуацией в целом. Вытащив непослушного смутьяна из пространства пустоты, Буччеллати усадил мокрого Леоне на стул. Тот вяло мычал, не приходя в себя. Призвав на помощь станд, Бруно пронзил чужую одежду множеством молний, облегчая себе задачу. — Сколько же ты выпил, что не просыпаешься от подобного? Или настолько устал? — вдруг вздохнул Бруно, проведя пальцами по рельефному прессу Леоне, на котором рассыпалось множество фиолетовых и синих пятен. Тень беспокойства легла на лицо Буччеллати, но он очень быстро взял себя в руки. Капо уложил спящего на мягкие простыни, накрыл вторым одеялом и устало взглянул на молодого вытянутого человека, чье лицо излучало умиротворение и покой. Бруно этого было достаточно, чтобы успокоиться самому. Как только Буччеллати улегся на кровать, как только голова коснулась мягкой подушки, его обвили чужие руки. Но в отличие от тех, прошлых, они не вызывали панику или дискомфорт, эти дарили приятное чувство покоя, которое разливалось теплой волной, пронизывали сознание и мысли. Бруно позволил притянуть себя к чужой груди, прижаться к ней спиной и так уснуть.