Танцуй под пламенный фламенко

Леоне ожидал напасти от Бруно в любой момент, уж слишком часто подрагивали напряженные пальцы, лежащие на гладкой посуде. Moody Blues не обладал способностями для нападения и непробиваемой защитой, выстоять в неравном бою против быстрого и ловкого Sticky Fingers не представлялось возможным. Предупреждающее дерганье бровью заставило парня среагировать молниеносно: Аббаккио отпрыгнул от разъяренного капореджиме, выплескивая горячий напиток в сторону Бруно. Тот явно не ожидал подлого трюка и стремительной реакции, попал призрачной рукой станда в кружку, расстегивая ее пополам. Темные обжигающие капли расплескались по рукам Буччеллати, заставляя мужчину инстинктивно скорчиться от боли. Мимолетное чувство сожаления у Леоне тут же прошло, стоило лицу брюнета заиграть новыми гневными красками. Что же, за ожог предстоит извиняться позже, сразу после того, как приведет Бруно в чувства. Единственное верное решение сейчас — держаться на расстоянии двух метров от обезумевшего и пытаться думать, как привести в сознание капо. «Если перед тобой твой капо, разумеется.» Безусловно, это проделки вражеского станда, но как найти хозяина? И что за способность с влиянием на чужое сознание? Думай, Аббаккио, думай! Вспоминай и анализируй, оценивай и взвешивай! Только усиленная мозговая работа поможет тебе победить. «Нападения происходят после записки. Что было в самом тексте? Что-то про Испанские развлечения, что-то про… Корриду?» Бруно жмурился и мычал, будто каждая клеточка его тела была сосредоточием боли и ненависти. Это продлилось недолго, стоны прекратились, боль утихла и остались лишь отголоски недавней судороги, которые быстро сменялись желанием совершить губительную месть. Тело готово было откликнуться на странный зов, и сознание не противилось ему. Бруно встал в боевую стойку, не чувствуя ни света, ни звука. В ушах гудел барабан, отчитывая неестественный ритм, а глаза продолжали гореть животным, пугающим огнем. Аббаккио попятился на пару шагов, пытаясь не замечать тот липкий холод, который окутывал рассудок. Пару капель пота стекли по виску. Видеть капо в подобном состоянии было морально изматывающе, как же с ним сражаться?! Тем временем Бруно взглянул искрящимися глазами на обожженную руку, к которой успела прилить кровь, и заскрипел зубами. Леоне готов был поклясться, что тот, преисполненный гневом от полученного ожога, в любой момент может отцепить собственную ладонь. Буччеллати зарычал сквозь зубы — от злобы, ненависти, которой позавидовал бы сам Дьяволо, и начал стремительно приближаться. Следуя логике и опыту предыдущих сражений бок о бок с Бруно, тот первым делом отцепит конечности, воспретив двигаться, а значит, шансов на победу у Леоне изначально ничтожно мало. Но сдаться? О, нет, это не в стиле бывшего полицейского. Нужно соблюдать дистанцию и не прекращать из кожи вон лезть, чтобы одержать верх над врагом! Ради Бруно, он должен попытаться выйти из боя победителем. В помещении была не только спальня: помимо двуспальной кровати и небольшой смежной кухни со всем необходимым номер был оборудован объемной ванной с душевой кабиной. Значит, места для отступления все еще есть. Кинув быстрый взгляд через плечо, Аббаккио ринулся назад, схватил в руки белую декоративную вазу из цветного стекла, и кинул ее в сторону Бруно. Капо с легкостью разделил сосуд на две равные половинки и сделал первый выпад, подпрыгнув над мягкими подушками. — Sticky Fingers! — синий, человекоподобный станд рванул вперед на метр от хозяина, грозясь попасть прямо в живот Леоне и поделить его подобно вазе. Призвав Moody Blues Аббаккио тщетно попытался парировать атаку капореджиме: фиолетовый кулак повел чужой удар в сторону, но вместо живота весь урон приняло на себя плечо. Леоне замер на вдохе, чувствуя, как перестает слушаться рука, как начинает будто удлиняться, отрываться от ключицы. Он продолжал чувствовать ее, продолжал ощущать все, что происходило с частью тела, как продолжением себя, но больше не мог контролировать руку, с ужасом понимая, что предплечье безвольно висит на расстегнутой молнии. Шершавый язык взволнованно прошелся по губам, забывая про слой черной помады. Леоне вынудил себя отбросить чувство надвигающегося волнения, забыть про странные ощущения, и двигаться дальше. Главное, не оставлять попыток. Он не стал дожидаться, пока Бруно повторит атаку, заставил Moody Blues действовать первым. Без промедления его станд опередил следующий удар, зарядив кулаком по лицу Sticky Fingers. Секундная заминка позволила Леоне кинуться в сторону, в ванную, и с глухим стуком упасть на холодный пол из белых, прямоугольных плиток, похожих на маленькие кирпичики. — Ты оттягиваешь неизбежное! — злобно рявкнул Буччеллати, потирая ушибленную челюсть. Он бросился следом за Леоне, с силой сжимая дверной косяк. Но на удивление, ванная оказалась абсолютно пустой. Там, где должен был лежать мужчина, дожидаясь своей участи, не было ничего, кроме белоснежного сверкающего кафеля. Бруно нахмурился и поднял тяжелый, неприятный взгляд к зашторенной занавеске. Та мерно колыхалась, недавно потревоженная, и Бруно самодовольно заулыбался очевидностью Леоне. Он остановился напротив шторки и призвал станд, направляя указательный палец в сторону ванной. — Sticky Fingers! — кулак с золотой собачкой стремительно полетел в сторону занавески, разделяя ее сверху. Полиэстер начал волнами опускаться вниз, и в тот момент, когда макушка Леоне показалась, а Буччеллати был готов закончить драку следующим ударом, светловолосый резко рванул вперед, кидая в лицо капо кроваво-красное полотенце. Тот по инерции отошел на пару шагов назад, приоткрывая дрожащие губы. Некогда ясные и проницательные глаза застелила пелена гнева, остатки разума окончательно покинули Бруно, и он рванул на кусок махровой ткани, выплескивая все сидевшее безумие на небольшое полотенце. «Ты до всего догадался, Леоне!» — мужчина тяжело дышал, выбегая из ванной. Сжатая прежде кисть выпустила одноразовое лезвие. Одна рука по-прежнему не функционировала, но это не помешало обхватить острие пальцами второй. С небывалой тоской Аббаккио взглянул на роскошный интерьер представшей спальни, куда их заселили, на белоснежную расцветку с золотыми вкраплениями, и побежал вперед. Разве эстетика может иметь какое-то значение, когда на кону стояла жизнь и здоровье Буччеллати? Он должен выиграть себе время до полного понимания ситуации. Леоне сжал лезвие в зубах, делая на здоровой ладони длинный кровоточащий порез. Буччеллати успел истерзать бедное полотенце, бесконтрольно оставляя новые и новые молнии на красной ткани, пока на ней не осталось ни единого видимого живого места, и вышел из ванной, тяжело и сипло дыша. Тело Бруно выглядело уставшим, плечи ссутулились, но глаза по-прежнему выражали желание разрывать плоть голыми руками. Леоне мазнул рукой, незаметно для голубых радужек, и отошел в сторону. — От судьбы не спрятаться, ты должен умереть! — взгляд Бруно скользнул по пятну свежей крови на обоях и он, скрипнув зубами, взбалмошно побежал прямо на него, вкладывая все силы в следующий удар, расстегивая в стене пугающую пустоту. Грех было не воспользоваться шансом. Отскочив от выпада, Аббаккио кинулся дальше, поочередно маркируя предметы на своем пути. Вскинув не отцепленную ладонь, Леоне призвал свой станд. — Moody Blues! — он судорожно прикинул время, когда Бруно сошел с ума, добавив пару лишних минут, — Воспроизведи Буччеллати, пятнадцать минут назад! Теперь защищаться он не сможет, и Леоне не знал, насколько этот риск был оправданным. Чтобы действовать дальше, ему необходимы подсказки по ситуации. Moody Blues начал трансформироваться, менять очертания и форму, пока не принял вид знакомого брюнета. На лбу мужчины появился счетчик, который начал быструю прокрутку. Цифры сменяли друг друга с поразительной скоростью, повторяя движения Бруно в обратной перемотке. Неестественное мельтешение в комнате не привлекало внимание истинного Буччеллати, который, казалось, даже не заметил клона. Он продолжал бегать от пятна к пятну, гонимый неведомой силой. Наконец, станд в обличье капо улегся на кровать и замер. Таймер щелкнул и пошел в привычном направлении вперед. Аббаккио сглотнул тяжелый ком в горле, пытаясь проследить траекторию усталого взгляда, которым брюнет оглядывал комнату. Картина, потолок, шкаф с различными украшениями на полке… На последнем элементе декора капореджиме задержался и от внимания Леоне не ускользнуло, как почти неуловимо изменилось выражение лица Бруно. Замешательство смешалось с удивлением, Аббаккио готов был поклясться, что может почувствовать, как неведомая сила копошится в чужом сознании, как протискивается глубже в мозг, оседает там и распускает свои нити. Что-то мелькнуло, и капо извлек из молнии то, что Moody Blues воспроизвести не смог, быстрым и отточенным движением пряча обратно. Этот жест был сделан во время того, как Леоне отвернулся к кофемашине. «Понятно, отчего я ничего не заподозрил, я просто пропустил момент смены настроения...Перед этим Бруно смотрел на полку, а значит, причину помешательства нужно искать там!» — Аббаккио в два быстрых шага оказался возле белого шкафа с глянцевой поверхностью. Два ряда стеллажей занимали верхнюю часть шкафа, вторая же была отведена под гардероб и была закрыта дверками. Леоне схватился ладонями за светлые доски, стараясь взглядом выцепить что-то подозрительное или неестественное в элементах декора. Статуэтка девы Марии, символ Католической церкви, пару декоративных побрякушек без особого назначения чуть далее, и… Резная фигурка быка. По взгляду, обычная деревянная поделка, однако золоченые глаза животного отдавали мощной темной энергетикой, и пробуждали в Леоне странное желание вонзить одноразовую бритву поглубже под кожу, максимально испустить той живительной красноватой жидкости, что текла по венам непрекращающимся потоком… В Буччеллати тоже течет кровь и он может… Аббаккио резко зажмурился, отскочил от фигурки, понимая, что сознанием завладевают кровожадные мысли, елозящие в голове ржавым ножом. Это точно вражеский станд, но как можно от него избавиться, не попав под влияние? Леоне прикусил губу, напрягая мозги по максимальному. Глаза беспорядочно метались из стороны в сторону, пытаясь догадаться до способа схватить и сломать фигурку, пока Бруно отвлечен от него. Кажется, будто капореджиме начинал звереть с утроенной силой, все больше промахиваться и ослабевать. Удары перестали быть такими размашистыми, в них не чувствовалась та энергия, которая была вначале. Обессиленная злоба теперь не так страшила Леоне, у которого вдруг появился четкий план. Илимитадо Рабия терял терпение. Небольшие темные радужки чернели от усталости: так долго держать станд активным он еще никогда не пробовал. Около двадцати минут мужчина ожидал, пока Бруно Буччеллати расправится со своим дружком и, наконец, возьмет статуэтку в руки, поставив его в известность о кончине товарища. Bull Allen не имел атакующих навыков, но враги под действием этого станда и сами неплохо устраняли друг дружку. По задумке все выглядело предельно простым: сначала Аббаккио станет жертвой более сильного друга, потом Буччеллати перейдет уже на себя, не зная, куда выпустить волну гнева, которая охватывала сознание волнами, сильнее и сильнее. Эту ярость можно было подавать умеренно, и тогда она могла вселить уверенность, дать заряд бодрости, заставить сделать лишнее усилие над собой, но когда Рабия прекращал контролировать дозировку, неприятелей ожидал совсем другой сценарий, губительный для них. Все зависело от желаний Илимитадо, от его прихоти. Однако, так долго поддерживать способности на полной мощности было невероятно утомительным занятием. Он стащил с себя красный пиджак подносчика, как только почувствовал, как до Bull Allen дотронулись чужие руки, приподнимая. Если это был Аббаккио, то вскоре он тоже сойдет с ума, и ему ничего не будет стоить приманить формой нужного цвета мужчину в сторону Буччеллати и стереть с лица земли сразу двух зайцев. Пусть перебьют друг друга на потеху начальству. О, он будет доволен такой быстрой расправой с недругами! С довольным лицом, Илимитадо подошел к двери с номером 414 и быстрым движением руки открыл ее. — И каким же образом повернулась вся ситуация, мне безумно интересно узнать! — с уверенностью победителя пропел Рабия, облизывая пересохшие от ожидания губы. Но впереди, сжимая в руках резную статуэтку, стоял не Бруно. И даже не Аббаккио был одурманен способностью Bull Allen. Это была девушка. Костюм горничной качался в такт распева какой-то знакомой и приедающейся мелодии, пока она, будто не замечая, как дверь в номер открылась, продолжала уборку. — Эй, синьора! Еще не время наводить порядок! — бровь Илимитадо нервно дернулась, когда его нагло проигнорировали. — И по правилам, вы должны оставить табличку на двери! Я с вами разговариваю! Где проживающие этого номера?! Разозленный подобной грубостью, Рабия двинулся вперед, чтобы горничная отошла от шкафа, обратила на него внимание и объяснилась. Дверь за спиной громко хлопнулась. Темные кудри стали менять форму, прекрасное личико с пухлыми губами становилось бесформенным, таймер на лбу вылез из-под челки. Рабия крикливо отпрыгнул от полностью проявившегося станда, стукаясь спиной о широкую грудь Аббаккио. Одна ладонь была изрезанной, вторая безвольно висела, расстегнутая, но переливающиеся глаза были спокойны, он весь излучал уверенность. — Пришлось оттянуть себе дополнительного времени, — Леоне скривился, стоило прохладному сквозняку дотянуться до его ног. Он смог подготовиться, пока Moody Blues взялся за новую перемотку времени, и следами заманить Буччеллати на балкон, где стояли пару горшков с азалией, кустарником с ароматными пышными соцветиями. По правде говоря, это было удачным совпадением, что цветы оказались ярко-красными, Леоне рассчитывал уловкой испачкать стены со светлой облицовкой отеля, но так вышло даже лучше и более эффективно. — Но…как? — Как я узнал время прошлой уборки? По записям с графиком возле двери, так что… — балконную дверь пересекла блеснувшая молния. — Ты проиграл. Роняя бритву, Леоне перехватил красный пиджак Рабии и натянул на чужое, узкое лицо. Илимитадо испуганно задрыгался, пытаясь отозвать способность собственного станда. Но после пары тщетных попыток моментально закончить действие Bull Allen, он с ужасом догадался, что для настолько сильных эмоций понадобится много больше нескольких секунд. — Эй, Бруно! Тебе, наверное, чертовски понравится избить этого гада! Буччеллати пришел в себя поздней ночью. Взволнованные глаза Леоне неотрывно глядели на его медленное пробуждение, готовясь оказать любую помощь, какую тот только мог попросить. Голова Бруно болела и раскалывалась, словно кто-то долго и старательно копошился в ней, перебирал мысли, менял и настраивал сознание под себя. — Бруно! Ты, наконец, очнулся, — Леоне протер сонное лицо, чтобы Бруно не смущала его усталость. — Долго я так? — Пару часов точно. Буччеллати попросил краткий экскурс в прошедшую ситуацию, и гангстер выпрямился, с готовностью начиная подробный отчет. После битвы Аббаккио вызвал Роджо, как единственного, кто был в состоянии помочь в чужой стране, и по телефону бегло объяснил ситуацию с нападением. Лично оглядев беспорядок, который Бруно успел оставить в порыве бешенства, переводчик пообещал помочь со сменой номера без лишнего скандала, и вместе с Леоне они перенесли отключившегося Буччеллати на кровать. — Вот как, станд, побуждающий человека к ярости. — Да. Я вспомнил текст записки про корриду, ее необычный окрас, и меня осенило. Красный цвет. Полагаю, именно на него распространялась твоя злоба. Бруно на мгновение задумчиво уставился в потолок, затем перевел взгляд на разрушенную красоту и гармонию номера, и осторожно хмыкнул. На подобный жест со стороны капо Леоне только удивленно вытянул шею, хмуря брови в недопонимании. Неужели, догадки мужчины были неверными и он все это время сражался неправильно? Но Буччеллати продолжил, важно приподнимая указательный палец. — Быки не различают цвет, как утверждает наука. К нападению бедных животных побуждает не окраска капоте, а его резкие движения. Интересный факт тебе на ночь. Как думаешь, могло оказаться так, что дело было не в цвете? — Разве это имеет значение? — Аббаккио зажевал губы, указывая пальцем на испорченные обои. — Ты не успокоился, пока не расстегнул все пятна на этой стене. — Ты испортил прекрасный интерьер! Кто знает, может в искривленном сознании это заслуживало разбирательства с помощью молний. Раскрыть стену, хм… Возможно, гнев и последствие от него. Когда злоба продолжает накатывать, ты становишься все дальше от настоящего себя, и уже забываешь, как работают законы этого мира, становишься нелогичным и импульсивным. — У меня еще пару аргументов в виде цветов и накидки хозяина станда. Бруно побежденно улыбнулся, пожимая плечами. — …Может, цвет действительно играл роль возбудителя. Я не могу говорить за владельца, да и это уже неважно. Все же, станд является олицетворением души, а не учебником биологии. В обычной жизни ни одна молния не откроет тебе дорогу в пустоту... Леоне выдохнул, молча соглашаясь с боссом. Наверное, им двоим стоило немного отдохнуть. Битва утомила Аббаккио, который не был приспособлен для отражения атак и затянувшегося ближнего боя. — Что с человеком, который на нас напал? — Буччеллати поднял взгляд на Аббаккио, который скривился, будто недовольный воспоминанием о финале. — Ну, его забрали люди дона-как-там-его. Разрешили тебе допросить нападавшего при желании, но уже, конечно, завтра, — Бруно заботливо дотронулся до его плеча в момент, когда Леоне задумчиво опустил веки и закончил говорить. Светловолосый вздрогнул от неожиданного прикосновения и поднял взгляд на лежащего. — Как твоя рука? — спросил капореджиме. — Как только ты отключился, молния пропала, рука вернулась в прежнее состояние. — А вторая? — Я…обработал ее и забинтовал, — Леоне давно привык к заботе от лица Бруно, которую тот проявлял в любых мелочах и в том находил удовлетворение, но все равно каждый раз воспринимал ее с легким налетом смущения. Это была та черта, которая крепко закрепилась за брюнетом и неотрывно сопровождала его по жизни. Та семья, которую он скрепил и выстроил вокруг себя, вся его команда, искренне любила Буччеллати за подобный подход к бытию. — Пойду ополоснусь, если ты не против. Хочу освежиться на ночь, —  капо приподнялся на локтях, прикрывая ладонью зевающий рот. — Конечно… Я уже успел принять душ, так что не смею задерживать. — Тогда ложись быстрее. Можешь выбрать сторону, на которой тебе будет удобнее спать. Леоне бегло оценил внешний вид Буччеллати, пока тот с хрустом выпрямлялся, убедился, что самочувствие мужчины в норме, и позволил себе расслабиться. В глазах тут же неприятно закололо и засушило, будто весь бой проходил где-то в Сахаре. Он потер переносицу, пытаясь собраться с силами. Последний рывок, всего-лишь дождаться Буччеллати, и Аббаккио сможет отоспаться за троих, восстановить силы и пополнить выносливость, истраченную после боя. А потом, с утра и на свежую голову, мужчины смогут продумать дальнейший план и тактику поведения. Им предстояло рассмотреть фотографии подозреваемых и наметить следующие шаги. Буччеллати решит следить за каждым? Или, может, составит очередность? Аббаккио поддержит любую из идей. Каждый план капореджиме всегда приводит их к победе. Он задумался о деле, о работе, о насущных делах, и совершенно пропустил тот момент, когда Буччеллати вышел из ванной комнаты. Следом потянулись облачка горячего пара. Без заколок Бруно смотрелся будто моложе своих лет. С лица мужчины Леоне невольно повел взглядом на оголенный торс, по которому медленно скользили капельки влаги. Мокрые дорожки утекали вниз, скрываясь под махровой тканью полотенца. Красной, притягивающей взгляд. Странное чувство забурлило где-то внутри, заставляя пульс ускориться, и как же хотелось, чтобы это было очередной проделкой вражеского станда, а не его собственным желанием. Леоне постарался придать лицу более непосредственный вид и отвел взгляд в сторону, будто его занимает испорченная им же ваза. — Так хмуришься, будто разозлен, что я долго занимал ванную, — Подтрунил над ним Бруно, и Леоне чуть заметно вздрогнул. Он вежливо отвернулся от оголенного Буччеллати, давая ему время переодеться, и только почувствовав, как кровать рядом продавливается под тяжестью чужого тела, вернул туловище в прежнее положение. Буччеллати залез под одеяло, силясь не жмуриться от распирающего желания расслабиться. Если глаза оставить закрытыми, можно было воссоздать в памяти ту атмосферу, которая царила в комнате до их общего погрома. У него было время подумать над случившимся, пока голова окончательно не одеревенеет. Как же человеческие чувства могут напугать, стоит потерять над ними контроль. Ведь та ярость, которая начинала бесконтрольно скапливаться в еще ясном сознании, была отголоском истинных мыслей Буччеллати в момент начала истерии. — Ты действительно относишься к новичкам излишне… — Бруно на секунду замолчал, пока Леоне занимал вторую половину кровати. Когда все внимание было обращено к капо, тот продолжил, — Настороженно. — Что? — Леоне закрыл глаза и вновь сдвинул светлые брови к переносице. — Если ты про Роджо, то нет, тебе кажется. Он просто приставучий. — Разговорчивый, пожалуй. — Чего ты резко начал об этом? Бруно неторопливо повернулся на бок, взглянул на Леоне, и пояснил: — Подумал, что нужно выносить урок из битв. Решать интересующие проблемы спокойным диалогом. — Ты всегда так и делаешь, — Аббаккио сдержал улыбку, закатывая глаза. — Просто он меня раздражает, ясно? Обязательно нужна причина? Хорошо. Зачем он тебе глаза строит, ресницами хлопает? Это… — Леоне прикусил язык, когда понял, что сболтнул лишнего, и с каким удивлением Буччеллати на него уставился. Светловолосый немного завис, и с постыдным румянцем отвернулся спиной к капо, чтобы как-то скрыть свое смущение. — Это отвлекает тебя, я думаю. — Я ничего не замечал. Но доверю твоему острому взгляду, буду внимательнее с ним, — голос Бруно был по-доброму насмешлив, и Аббаккио немного расслабился, позволяя себе, наконец, провалиться в сон.