crossroads of the soul

      Чонгуку впервые за несколько дней ничего не снится. Однако его сон нельзя было назвать спокойным, потому что на протяжении всей ночи Чон мог видеть лишь тёмный экран, да и в целом, атмосфера достаточно сильно нагнетала, но образа Хосока не было. Чонгук был благодарен за это, и к тому же он даже ни разу не просыпался со слезам на глазах. Чимину не приходилось подолгу его успокаивать. Ночь прошла сравнительно спокойно.       Быть может, это и есть начало новой жизни? Или же возвращение к старой, в которой Чонгук был непоколебимым полицейским, чётко контролирующим свои эмоции? Чон хотел, чтобы это было именно так, потому что последние дни его полностью измотали, досуха иссушили.       Когда Чонгук просыпается, спальня уже освещена неярким солнечным светом, видимо, сегодня на улице пасмурно. Чон ворочается на кровати, кривится от адской головной боли и ощущает несоизмеримое чувство стыда. Чимина уже рядом нет. Тот находится на кухне, о чём свидетельствуют характерные шумы. Чонгук протяжно выдыхает, зарываясь с головой в одеяло, надеясь, что это поможет хоть как-то унять стыд.        Чонгук ярко помнит о том, что было вчерашним вечером. Он напился, можно даже сказать нажрался, а потом нагло лез к Чимину, просил о том, чтобы мужчина его трахнул. В тот момент Чонгуку казалось, что только лишь секс поможет хоть как-то отвлечься от скорби. И спасибо, что мужчина не согласился, повёл себя по-настоящему благородно, отказав. Если бы Чон всё-таки переспал с Паком, то он и вовсе себя никогда не простил. Нет, он, конечно, не против интимной близости с Чимином, но, как вчера говорил сам Пак, идти на такой шаг будучи в пьяном угаре — плохая идея.       Чонгук понимает, что ему нужно срочно извиниться. Как можно быстрее, иначе чувство стыда его просто-напросто сожрёт. Он надеется, что Чимин поймёт, он должен понять, потому что уже находился в похожей ситуации. Чимин тоже терял близких. И тем более, сам Пак говорил Чонгуку, что боролся в первое время со своей болью с помощью алкоголя и секса. Значит, Чимин должен понять и простить. Чон на это надеется.       Чонгук старается не обращать внимания на то, как боль от утраты брата снова начинает разрастаться где-то внутри, напоминая о себе. Чон должен отвлечься, перестать себя угнетать, попробовать продолжить свою жизнь. Хосок навряд ли хотел, чтобы Чонгук после его смерти полностью запустил себя.       Чон встаёт с кровати, осознаёт, что даже не переоделся после похорон, так и лёг спать в брюках и рубашке, которые теперь не помешало бы постирать, потому что они пропитались потом. Ещё не помешало бы выпить обезболивающее, потому что голова адски болела. Всё-таки Чонгуку нельзя так много пить.       Чон идёт в сторону кухни и в дверном проёме сразу же встречается с Чимином, который вытирает помытую сковороду. На плите Чонгук замечает тарелку с блинами. Чон чувствует ещё больший стыд, он только что проснулся, а Пак уже даже успел приготовить завтрак. Обычно Чонгук старался помогать во всём. Обычно — до смерти Хосока. С сегодняшнего дня Чон снова вернётся к нормальному образу жизни, поможет Паку хотя бы приготовить ужин.       — Прости за вчерашнее, — произносит Чонгук, опуская взгляд в пол.       — Всё в порядке, Чонгук, я понимаю, — отвечает Чимин. Чонгуку почему-то от этих слов легче не становится. Да у него горе, но он должен был держать себя в руках, а не нажираться до отключки мозга и творить всякие глупости.       — Я пойду, приму душ, — говорит Чонгук, ему сейчас до жути неловко, хочется скрыться. Однако, как скрыться от Чимина, если находишься в его же квартире? Конечно, Чонгук мог бы уехать, но только вот он не может. Задание, касающееся охраны Пака, никто не отменял. Кстати, по этому поводу нужно съездить в полицейский участок, разузнать, возможно, открывшиеся детали дела. Но самая главная причина, по которой Чонгук не хочет съезжать от Чимина — он привык к старшему. Чон даже не знает, как снова будет жить в одиночестве, в своей мрачной квартире, когда следствие закончится. А может, не придётся возвращаться к прежней жизни? Чонгук хочет надеяться, что его отношения с Чимином всё-таки получат развитие. Ведь вчера старший говорил о свиданиях. Чонгук понимает, что сейчас ему лучше на этом не зацикливаться, и к тому же Пак мог бросить это обещание, чтобы успокоить Чона.       — Хорошо.       Утренний душ совершенно никак не помогает. Чонгук до сих пор чувствует стыд, пожирающий его изнутри. Но хотя бы от запаха пота ему удаётся избавиться. Головная боль также становится менее отвлекающей.       Когда Чонгук возвращается на кухню, Чимин уже пьёт кофе, а на столе стоит тарелка с ароматными блинами.       Чонгук садится за стол, пододвигает свою чашку с кофе и немного отпивает. Ароматный напиток приятно греет внутри.       — Прости ещё раз, мне очень стыдно, — говорит Чонгук, отставляя чашку и беря в руку блин.       — Не зацикливайся на этом, всё в порядке, — спокойно отвечает Чимин. — Сегодня я должен съездить на работу, чтобы закрыть больничный.       — Как твоя рана? — спрашивает Чон, осознавая, что в последние дни полностью абстрагировался от мира, что даже раны Паку не помогал обрабатывать, хотя тот вовсе и не просил. Наверное, Чимин решил лишний раз не тревожить Чонгука.       — Уже не беспокоит. Да и к работе нужно возвращаться.       Чонгук вспоминает о том, как Чимин любовно отзывался о своей работе, как рассказывал о том, что во время подготовки отчёта и вовсе уходил в себя. Наверняка, тот очень сильно скучает по любимому делу.       — Хорошо, тогда после заедем в полицейский участок. Мне тоже не помешало бы вернуться к работе, тем более теперь, я думаю, что тебе не понадобиться круглосуточное моё присутствие. Я считаю, что «народный мститель» не решится напасть в рабочее время.       — Ты уверен, что сможешь работать? — обеспокоенно спрашивает Чимин. Чонгуку, конечно, льстит тот факт, что за него волнуются, но сейчас он вправду в порядке. Во всяком случае, Чон решил так для самого себя, вбил в голову. Это же поможет? Самовнушение всё-таки очень сильная вещь.       — Да, уверен, — твёрдо произносит Чонгук. — Мне нужно возвращаться к нормальному образу жизни.       — Может быть, оно и к лучшему, — отвечает Чимин, на его лице прослеживается явная задумчивость.       — Ещё нужно узнать, что решили по поводу тебя, — говорит Чонгук, сразу же ловя на себе удивлённый взгляд Пака. — Ну я имею в виду по поводу твоей охраны, моего задания. Повторного же нападения на тебя не было, поэтому с меня могут снять обязанность быть рядом с тобой, — взгляд Чимина после этих слов становится тревожным. Чонгук понимает почему. Наверняка, Пак боится за свою жизнь. И то, что «народный мститель», пока что не совершил очередное нападение, это не значит, что он решил оставить Чимина в покое. В голове Чона мелькает мысль о том, что, возможно, смерть брата служила отвлекающим манёвром, чтобы внимание полицейских перешло на другую жертву. Всё-таки «народный мститель» — очень умный преступник, просчитывающий каждый свой шаг.       — Ты можешь продолжить жить со мной, даже, если тебя снимут с должности, — внезапно произносит Чимин, Чонгук сначала немного удивляется, но потом осознаёт, что Пак хочет иметь рядом хоть какую-то защиту. — И это вовсе не из-за того, что за мной возможно охотится «народный мститель», я волнуюсь за тебя. Тебе сейчас не нужно оставаться одному.       — Чимин, всё в порядке, — уверяет Чонгук, понимая, что его слова звучат крайне неубедительно, стоит только вспомнить, как прошла последняя неделя, у Чонгука явно всё не в порядке. И пусть он решил возвращаться к нормальному ритму жизни, но это не значит, что его моральное состояние наладится в один миг. Ему нужна помощь. Хотя бы в первое время. Чонгук чувствует некое тепло от осознания, что Чимин готов с ним быть в трудную минуту.       — Когда мои родители погибли, именно мой лучший друг помог мне справиться. Он жил со мной пару месяцев, следил за тем, чтобы я не натворил глупостей, и я благодарен ему за это.       — Чимин, спасибо за всё, — внезапно произносит Чонгук, осознавая, что вроде как он должен охранять Чимина, но пока что от него пользы совершенно никакой, только лишь проблемы.       — Я просто не хочу, чтобы с тобой было так же, как и со мной, — Чонгук видит, как Чимин после этих слов вздрагивает, сразу же поднимается из-за стола, собирает пустую грязную посуду, относит её к мойке, включает кран и начинает мыть, усердно натирая губкой. Фигура Пака напряжена, и Чон понимает, что пока что лучше не трогать его.

***

      Чонгук ждёт Чимина в салоне машины, он решил, что Паку лучше самому пойти в здание компании. Чон не хотел ощущать на себе жалостливые взгляды сотрудников, не хотел случайно встретиться с отцом. Вообще, Чонгук обещал самому себе, что будет больше проводить времени с семьёй, но пока что он к этому не готов. Ему нужно окончательно прийти в себя, чтобы перед родителями сохранить образ непоколебимого полицейского. Тем более, «народный мститель» навряд ли нападёт на Чимина в здании, в котором полным-полно людей. Всё-таки «Голден» являлась одной из крупнейших компаний в Южной Корее, и организовывать преступление в её стенах крайне необдуманно.       Чимин быстро возвращается, Чонгук даже не ожидал, что тот так скоро справится. Пак открывает дверь водительского места и садится. Чон до сих пор ещё боялся садиться за руль, потому что руки и по сей день немного подрагивали. Да и тем более, вчера Чонгук слишком много выпил, и было бы глупо рисковать своими водительскими правами и репутацией.       — И как всё прошло? — спрашивает Чонгук, сразу же осознавая, что, наверное, такой вопрос очень глупо звучит.       — Мне без проблем закрыли больничный. Завтра в девять утра на работу, — отвечает Чимин, Чонгук видит в глазах старшего неподдельные искорки предвкушения и счастье. А ещё Чонгук видит в Чимине себя.       — Хорошо, значит, я завтра также поеду к девяти.       — Чонгук, ты уверен, что сможешь работать? — в очередной раз настороженно спрашивает Чимин, опуская взгляд на дрожащие руки младшего. Чонгук же скрещивает их в замок, надеясь, что это хоть как-то поможет унять дрожь. Чон для себя решил вернуться к нормальному образу жизни, но только вот тело изрядно подводило его.       — Я уверен, Чимин, — уверенно говорит Чонгук. — Я справлюсь.       Чон чувствует аккуратное касание чужой ладони на своей коже. Рука Пака на удивление такая тёплая, хотя он только что с улицы, где дует холодный ветер и столбик термометра вряд ли поднялся отметки выше нуля. И в любой другой ситуации этот жест можно было бы посчитать достаточно романтичным. Сейчас же это касание служит поддержкой.       — Я на это надеюсь, — произносит Чимин, несильно сжимая своей рукой ладонь Чонгука. Чон в очередной раз ощущает приятное чувство поддержки и даже какой-то защищённости. И всё это как-то странно, Чонгуку дали указание охранять Чимина в случае повторного нападения «народного мстителя», но на практике именно Пак защищает Чона от внутренних демонов, помогает бороться с ними.       Быть может, Чимин и вправду поможет Чонгуку справиться со всеми трудностями? Хватит ли у него сил на это?

***

      Когда Чонгук заходит в участок, он надеется, что за время его отсутствия с Чимином ничего не случится. Конечно, если он мог бы, то пошёл бы вместе с Паком, но только вот, Чону предстоял важный рабочий разговор, который Чимина никак не касается.       Пока Чонгук доходит до нужного кабинета, он ловит на себе десятки соболезнующих взглядов, от которых становится только лишь хуже. Чон надеется, что на данный момент он не выглядит слишком жалко.       Чонгук открывает дверь кабинета, сразу же чувствует на себе удивлённые взгляды Намджуна и Юнги. Те тут же отрываются от мониторов компьютеров.       — Привет… — неловко произносит Чонгук. Ещё ни разу он не чувствовал себя настолько странно, находясь в полицейском участке. Сказывалось его долгое отсутствие. Вроде бы всё осталось на своих местах, но в то же время всё было каким-то чужим.       — Здравствуй, — говорит Намджун.       — Привет, мы немного не ожидали тебя здесь видеть, — Юнги поднимается с места, подходит к Чону, и тот не успевает ничего произнести, как оказывается в крепких объятиях. Мин вообще редко проявлял настолько сильные эмоции, но, когда это всё-таки случалось, Чонгук даже не мог поверить в то, что такой с виду холодный и чёрствый человек способен отлично поддерживать в трудной ситуации. Когда Юнги отстраняется, он спрашивает: — Как ты?       — Всё в порядке. Я полностью готов к работе, — отвечает Чонгук, в доказательство он даже улыбается, пусть как-то надломано, но всё же пару дней назад даже этого Чон не мог сделать.       — Прости, что не пришли на похороны, — просит прощения Намджун. — Слишком много бумажной волокиты.       — Ну ничего, теперь я снова с Вами, — бодро говорит Чонгук, стараясь не обращать особое внимание на первую часть фразы Кима. Чон всё-таки хочет прийти в норму, а это значило — нужно перестать зацикливаться на плохом. Конечно, он всегда будет помнить о Хосоке, но нужно двигаться дальше. Жизнь же не кончается, да?       — Мы рады.       — Какие-нибудь новые детали преступления всплыли во время моего отсутствия? — с интересом спрашивает Чонгук, ощущая изменения в своём восприятии следствия. Если раньше Чон хотел поймать преступника, чтобы восстановить в обществе справедливость, показать истинную силу закона, то теперь он хочет засадить «народного мстителя» за решётку из-за чувства ненависти и жажды отмщения.       — Убийство господина Чона было совершено на окраине Пусана в районе, где камер видеонаблюдения не было обнаружено, — говорит Намджун, — В этот раз преступник обыграл нас ещё более умело.       Чонгук от этих слов ощущает очередную потерянность. Все эти дни его мысли были посвящены скорби и ненависти, а также желанию расправиться с «народным мстителем», преступник же как на зло решил полностью замести за собой следы. Ну ничего, Чонгук возьмёт себя в руки, и определённо внесёт очередной вклад в раскрытие преступления. «Народный мститель» поплатится за все свои убийства.       — А что Вы решили по поводу господина Пака, мне продолжать своё задание? — спрашивает Чонгук, уже готовясь приводить аргументы по поводу того, что именно он должен исполнять это задание.       — Снимать охрану с Пака сейчас очень рискованно, мало ли «народный мститель» только и ждёт этого, — говорит Юнги. — Однако, Чонгук, ты точно можешь справиться с этим заданием? — Мин опускает взгляд на ладони Чона. Чонгук же прячет дрожащие руки в карманы пальто.       — Я в норме. Это просто остаточный эффект.       — Надеюсь, ты сможешь ровно держать пистолет, когда это потребуется, — произносит Намджун.       — Да, конечно, смогу, — уверенно отвечает Чонгук, надеясь, что голос его не дрожит. На самом же деле, он чётко не может дать ответ на вопрос: сможет ли он защитить Пака? — Чимин… то есть господин Пак закрыл больничный, и я думаю, что я могу приезжать в участок во время его работы и заниматься написанием рапортов, а потом вечером забирать господина Пака.       — Чонгук, ты точно в порядке? — обеспокоенно спрашивает Юнги.       — Да, в полном, мне нужно возвращаться к нормальному образу жизни, — безэмоционально произносит Чон.       — Хорошо, — Чонгук поворачивается к Намджуну, а спиной чувствует недовольный взгляд Мина. Всё-таки Юнги слишком сильно за него переживал. — Тогда завтра приступишь к работе.       — Чонгук, ты должен кое-что узнать перед тем, как вернуться в строй, — неуверенно произносит Юнги. Чон бросает на мужчину удивлённый взгляд. — Хосока уличили во взяточничестве.       Чонгуку первые секунды кажется, что услышанное им — глупая шутка, но выражение лица Юнги серьёзное, да и работают они в такой сфере, где обычно не шутят. Да и тем более, такие заявления не произносят ради забавы, это подсудное дело.       Хосок был взяточником. Чонгук в это поверить не может. Его брат, на которого он старался ровняться, оказался преступником. Хосок совершенно не похож на преступника. Хотя в большинстве случаев, с которыми Чонгук сталкивался на своей практике, именно такие «светлые» люди в конце концов оказывались преступниками.       Реальность снова ударяет по Чонгуку слишком болезненно, а он только вот хотел вернуться к прежней жизни. Сейчас же Чону хочется нервно кричать: «Этого не может! Это же клевета! Хосок не мог!». Однако Чонгук понимает, что это некомпетентно с его стороны. Да, Хосок его брат, но это не даёт Чонгуку право относиться к его делу с какой-то привилегией, он не должен оправдывать пускай и близкого человека.       Чонгук пытается снова включить режим непоколебимого полицейского, но ничего не выходит. Его брат врал ему, улыбался, говорил тёплые слова и снова врал. Так подло, низко. Интересно, а отец об этом знал? Хотя для самого Чона это уже не так уж и важно. Чонгук чувствует разочарование. Кумир всей его жизни оказался не таким уж и светлым человеком.       Однако ненависть к «народному мстителю» после услышанной новости не заглушается. Да, Хосок преступник, но он не должен был умирать. Он отсидел бы в тюрьме, получил бы справедливое наказание за свою подлость. «Народный мститель» не имеет права отнимать жизни пусть и не совсем честных людей.       — До завтра, — бесчувственно произносит Чонгук. Ему нужно успокоиться. Иначе он снова взорвётся, перед своими сослуживцами срываться совершенно не хочется.       — Чонгук, ты в порядке? — в очередной раз обеспокоенно спрашивает Мин.       Чонгук ничего не отвечает, разворачивается и подходит к выходу кабинета.       Чонгук не в порядке.

***

      Чонгук молча садится в машину, ловит на себе взволнованный взгляд Пака. Да почему же все на него так смотрят? Он выглядит слишком слабым? Побитым?       — Чонгук…       — Завтра на работу, — сухо отвечает Чонгук, поджимая губы. — Хосок взяточник, — он разворачивается к Паку, встречается с шокированным взглядом. — Да, мой брат преступник, но он должен был жить! Отсидел бы в тюрьме! — кричит Чон, чувствует неприятное жжение в горле.       — Чонгук, успокойся, — Чимин пододвигается ближе, через мгновение Чон чувствует, как его крепко обнимают, пускай и не совсем удобно, ведь его бедро упирается в ручной тормоз, но всё равно от этого жеста Чонгуку становится легче. — Я полностью с тобой согласен. Никто не в праве вершить судьбы людей.       Чонгук чувствует, как Чимин начинает его успокаивающе гладить по волосам. Пальцы Пака аккуратно перебирают тёмные пряди.       — Я обязательно раскрою это дело, поймаю этого ублюдка. Ради Хосока, ради тебя. Ты же тоже пострадал от него, — всхлипывает Чонгук, осознавая, что в последнее время слишком много плачет. Слишком много эмоций. Механизм их подавления и самообладания не справляется.       — Я верю в это, Гуки. Я верю в тебя, — Чонгук чувствует поцелуй на своей макушке. Слова Чимина придают ему силы, в него верят, значит, он справится со всей этой болью.