— Камеры видеонаблюдения, установленные на здании магазина, находящегося напротив, зафиксировали, как Пак Чимин ровно в девять утра вышел из подъезда, — говорит Намджун, просматривая распечатки фотографий, полученных с приборов. — Через пятнадцать минут в подъезд зашёл как раз наш «народный мститель», но, чёрт, даже при свете дня он умудрился спрятать своё лицо, — Намджун рассматривает размытую фотографию, на которой изображён парень в той самой чёрной свободной куртке и капюшоне. — Ещё спустя пять минут в подъезд заходит наш теперь уже погибший напарник, а через десять минут выходит «народный мститель», — выдыхает Ким, кладя все распечатки на письменный стол. Совершенно никаких зацепок. — Как ни странно, соседи, которых успели опросить наши люди, не слышали ни выстрелов, ни криков. Наверное, у убийцы пистолет с глушителем. Короче, информации снова не густо.
И это «не густо» всегда является ключевым словом в деле о «народном мстителе», тот ловкий и расчётливый убийца, который всегда на несколько шагов впереди полиции. Однако в этот раз преступник совершил коронный ход, убив одного из сотрудников правоохранительных органов, тем самым введя следствие ещё в больший тупик. И каждый в отделе понимает, что «народный мститель» играет с ними, показывает, что он лучше них, что он впереди, и то, что его никогда не поймают.
— Я думаю, что «народный мститель» наметил чёткую цель на Пак Чимина. Вот даже адрес его узнал, думаю… Он каким-то образом имеет доступ к базам данных, возможно, он работает программистом или же… Что если он занимает высокопоставленное место в обществе и он вовсе не «народный мститель», а убирает своих конкурентов, хотя… Что тогда ему сделал Пак? — высказывает предположение Юнги. Никто никогда не задумался о том, что, возможно, так называемый «народный мститель» является приближённым к кругам элиты города, и всё это всего лишь показуха, направленная на запугивание своих конкурентов. Юнги понимает, что наверняка его мысль безумна, но когда совершенно нет никаких зацепок, нужно разрабатывать любые идеи.
— Хм, не знаю… Если «народный мститель» является одним из чиновников или же предпринимателей, то это весьма усложняет дело. У этих типов всегда всё схвачено, и наше следствие может встать в тупик. Однако мы должны зацепиться за Пака, возможно, он перешёл кому-то дорогу, помешал в проведении каких-то махинаций, — говорит Намджун, и Юнги удивлённо смотрит на него. Он не ожидал получить поддержку своей идеи от напарника. — Но всё-таки, я думаю, что «народный мститель» из числа простых людей, потому что даже у самого богатого человека не может быть такого количества врагов, но кто знает, кто знает… — задумчиво произносит Ким. — Мы должны отработать две эти версии, возможно, что-то откопаем ещё… Ну или же дождёмся очередного шага от нашего убийцы.
— Нужно приставить к Паку более опытного полицейского, который не оставлял бы его целые сутки, всегда был рядом. Ведь теперь «народный мститель» может нанести удар в любое время суток, — говорит Юнги. Он осознаёт, что сейчас серийный убийца приступил к какой-то важной части осуществления своего замысла, а Паку не повезло оказаться в его эпицентре. — А что ты думаешь по этому поводу, Чонгук?
Чонгук вздрагивает, вырываясь из плена своих мыслей. Перед его глазами стоит труп напарника с распоротым животом и выстрелом в самое сердце, а также подавленное выражение лица Пака с бегающими глазами. В тот момент Чонгуку было как никогда страшно за Чимина, ему казалось, что тот достиг своей грани, что больше никакие успокоительные не подействуют. В ушах Чонгука до сих пор слышатся душераздирающие крики, и, кажется, он уже никогда их не забудет. Но Чимина смогли вернуть в сознание, обкололи его сильными успокоительными. Однако Чонгук этому вовсе не рад, ведь он понимает, как пагубно влияют препараты на организм мужчины. Если «народный мститель» не убьёт Пака, то тот посадит себе все органы лекарствами. И Чонгук не знает, почему он вдруг начал испытывать такое волнение и беспокойство о человеке, которого знает только лишь пару дней. Возможно из-за того, что именно Чонгук один раз стал причиной приступа Пака, он до сих пор чувствует свою вину.
— Он обязательно вернётся к Паку… — выдыхает Чонгук, смотря на своих напарников безжизненным взглядом. Губы у Чона болезненно кривятся, а руки почему-то подрагивают. Чонгуку кажется, что и его нервный срыв не за горами. Слишком много эмоций было испытано за эти дни, Чон был вовсе не готов к такой психологической атаке. И если подумать, то Чонгуку немного стыдно осознавать, что он является старшим лейтенантом полиции, а сейчас чуть ли не плачет от переизбытка эмоций. Но всё-таки Чон тоже человек, не машина, и это нормально. Хотя сам Чонгук не уверен в этом. В его профессии нужно всегда сохранять хладнокровность и чистую голову, и у Чона всегда это получалось, но после появления Пака что-то изменилось.
Что-то сломалось.
Чонгук ещё до конца не осознаёт, что. Но что-то важное, ценное. То, с чем он жил на протяжении всей жизни. И сейчас немного непривычно ощущать отсутствие неизвестного, но важного компонента своего внутреннего мира.
— Эй, Гук, успокойся, — говорит Намджун, заметив неладное. На лице Кима прослеживается явное беспокойство.
И Чонгук чувствует, что сейчас его прорвёт. Чаша чувств на удивление так быстро переполнилась, и всё содержимое стремительно выливается наружу, топя всё на своём пути.
— Как я могу успокоиться? Наш напарник погиб! Потерпевший снова в критическом состоянии! — Чонгук не понимает, почему кричит. Но так легче. Так и вправду легче справляться со всем негативом, который накопился в его душе за годы профессиональной деятельности. И пусть раньше Чонгук, вроде как, относился ко всем преступлениям, не принимая близко к сердцу, однако это вовсе не значило, что весь ужас (обезображенные трупы, сломанные судьбы), которого он повидал не мало за свою жизнь, не отпечатался где-то внутри. Просто сейчас пришло время, когда нужно освободиться от всей этой грязи, боли.
Чонгук впервые за всю свою профессиональную карьеру чувствует бессилие, и это давит, разрушает изнутри. Сейчас он ощущает себя тем самым маленьким, ничего не понимающим мальчиком, наблюдающим за действием героев в криминальном фильме. Однако Чон сам герой, и он не знает, что ему делать, как дальше быть. Чонгук всегда привык держать всё под контролем, но за эти пару дней он устал испытывать на себе влияние человеческого фактора. Теперь он морально опустошён. И Чонгуку нужен отдых, по-хорошему на месяца два, но сейчас не время для расслабления: по городу ходит убийца, держащий на своём прицеле Чимина, которому Чон пообещал защиту и поддержку. А Чонгук всегда сдерживает свои обещания.
— Чонгук… — Юнги печально вздыхает, и Чон видит, как старший делает шаг в его сторону, чтобы успокоить. Пусть Мин и создаёт впечатление холодного, отстранённого человека, но он тоже нередко способен на проявление чувств и сопереживания. Однако Чонгук сейчас не готов к прикосновениям и утешениям. Всё-таки он уже взрослый мужчина, старший лейтенант полиции, а не какой-то сопливый мальчик, поэтому он справится сам. Чон ни с кем не хочет делиться своими переживаниями. Чонгук не несёт работу в свою семью и также не впутывает работу в свои внутренние проблемы. Возможно, у Чона начался ранний кризис возраста, хотя скорее всего он просто устал, и это наверняка скоро пройдёт, нужно всего лишь выспаться. Правы были Намджун и Юнги, говоря, что Чонгуку нужно больше отдыхать, а он отнекивался, говорил, что его молодой организм выдержит все нагрузки, но, видимо, лимит уже исчерпан.
— Я в порядке, всё хорошо, — Чонгук пытается произнести эти слова как можно более уверенно. Его напарники не должны волноваться за него. — Просто нервы сдали, нужно и вправду больше отдыхать. Простите, — извиняется Чон, виновато опуская взгляд. Он ощущает неприятное чувство стыда, он не должен был показывать свои чувства перед всеми, не должен был показывать свою слабость. — Продолжим обсуждение дела.
Намджун и Юнги ещё несколько секунд смотрят на Чонгука пристальным взглядом, от которого тому даже не по себе как-то становится. Чон выдавливает из себя измученную улыбку, надеясь, что это убедит его напарников, что всё и вправду хорошо.
Ни черта не хорошо.
Чонгук и сам будет игнорировать это не хорошо. Игнорирование — лучшая защита.
— Я съездил в медицинский центр и узнал много интересных фактов о потерпевшем, — наконец произносит Юнги, и Чонгук облегчённо выдыхает. — Пак Чимин был трудным пациентом с пограничным расстройством личности и повышенным чувством тревожности. Но самое главное, у него очень сильное чувство самовнушения… — произносит Юнги, а затем изгибает бровь и добавляет: — Я не знаю, но я чувствую, что именно в этом самовнушении кроется какая-то тайна. Я видел сегодня его приступ, и он мог спокойно его себе симулировать, также он мог ввести в заблуждение Чонгука во время допроса. И тот день, когда на Пака напали… он тоже мог сыграть.
Чонгук в это верить не хочет. Чимин не похож на симулянта. Чон помнит всю боль и отчаяние, которые он увидел в глазах Пака во время приступа, произошедшего во время допроса. У Чонгука до сих пор звенит в ушах от этих криков и громкого плача. Так сыграть нельзя, да и зачем? И Чону хочется защитить честь Пака, сказать, что тот совершенно не обладает актёрскими качествами и все его чувства и эмоции правдивы. Чонгук чувствует странное недовольство от слов Юнги. Однако Чон сдерживается, прикусывает внутреннюю сторону щеки. Он не должен снова показывать чувства. Юнги прав. Они полицейские и только лишь на свои ощущения не нужно полагаться. Но Чонгук верит Чимину.
— Я не подозреваю Пака ни в чём, просто думаю, что он многое скрывает, или же он установил очень сильные психологические барьеры. Возможно, его родители не были так чисты перед законом, но он дал себе установку защищать светлую память о них в любой ситуации, — говорит Юнги. И Чонгук чувствует некое облегчение. Хотя он не уверен, что Мин так легко оставит версию с Паком. Юнги привык так же, как и Чонгук, докапываться до истины, проверять все свои теории. — Он не хочет лечиться, по своему решению бросил терапию. И сейчас я даже боюсь представить, насколько запущенно его психологическое состояние.
У Чонгука после услышанного что-то внутри болезненно замирает. Чимину и без того нужна была помощь, так теперь и махинации «народного мстителя» ударяют по психологическому состоянию Пака. Чонгук ощущает себя ещё более ничтожным, он чувствует желание помочь Чимину, но совершенно не знает как. Разве только… спасти от «народного мстителя»?
— У него аптечка доверху полна успокоительными разной силы. Он сидит на антидепрессантах, — и Чонгук чувствует, как голос на последних словах предательски надламывается, и он надеется, что его напарники этого не заметили. Чон не должен испытывать никаких чувств к потерпевшему, это противопоказано, это мешает работе. Но Чонгук чувствует жалость, сострадание.
— Ему нужна психологическая помощь, но это уже не в нашей компетенции. Пак сам должен захотеть продолжить лечение. Для нас самое главное: уберечь его от очередного нападения, — безэмоционально отчеканивает Юнги, и Чонгуку хочется быть таким же хладнокровным, но он стал слишком чувствительным, слишком слабым, слишком уязвимым. — Что-то мне подсказывает, что оно скоро случится, — говорит Мин. Случится, обязательно случится. «Народный мститель» уже взялся за Пака, и обязательно доведёт это дело до конца, если полиция не помешает ему это сделать. — Чонгук, а что ты узнал с места работы Пака?
— Он идеальный работник, выполняющий всё в срок. Конфликтов не было замечено, срывов тоже, но… Он довольно часто брал больничные, и мне кажется, что это связано с его психологическим состоянием, — выдаёт предположение Чон. — Но в целом, убеждение о том, что он порядочный и законопослушный гражданин, подтвердилось, — голос Чонгука звучит вяло, уставшим, и это довольно странно, ведь обычно он с энтузиазмом рассказывал об узнанных фактах.
— Сейчас я обнаружил, что по заключению медэкспертов нашему напарнику сначала сделали выстрел в сердце, а затем полосовали его живот ножом, — произносит Намджун. Чонгук же переводит на него безэмоциональный взгляд, он совершенно не заметил того, что Ким всё это время копался в записях заключений. Чон и вправду слишком сильно устал. — У других же жертв «народного мстителя», как и у самого Пака, сначала были нанесены ножевые ранения, а затем был совершён выстрел в сердце, — произносит Намджун. — Мне кажется это неслучайность, «народный мститель» хотел нам этим что-то донести. Возможно, это значит, что наш напарник внеплановая жертва.
— Я тоже так думаю, — говорит Юнги. И Чонгук чувствует на себе обеспокоенные взгляды старших напарников. Обычно Чон принимал участие в обсуждении новых обстоятельств, открывшихся по делу. Сейчас же у Чонгука не было совершенно сил на разговоры. Его сердце было не на месте, он волновался. За Чимина. Смог ли тот окончательно прийти в себя после очередного приступа? И для Чонгука это так странно. Но это же нормально — волноваться за человека? Тем более, за человека, на плечи которого свалилось столько испытаний.
— У нас снова не густо информации, касающейся «народного мстителя»… — выдыхает Намджун. — Он, даже совершая преступление среди белого дня, умудрился замести свои следы.
— Я думаю, что нужно приставить к Паку более опытного копа, который смог бы не только его защитить, но и узнать нужную информацию, — предлагает Юнги. — Я думаю, что с этим справлюсь. У меня достаточно глубокие знания в психологии…
— Я хочу, — внезапно произносит Чонгук. — Я хочу выполнить это задание.
Юнги и вправду больше, чем Чонгук силён в психологии людей. Точнее, Чон вообще в ней ни черта не разбирается, он смог заучить только то, что преподавали на парах в академии, Мин же обладал способностью читать людей, а также большим жизненным опытом. Вдобавок, Юнги знал, когда стоит надавить, а когда прекратить. Чонгуку этому придётся ещё долго учиться. Но Чон хочет быть рядом с Чимином, ведь он пообещал его защитить от «народного мстителя», а своё слово он держит.
Чонгук чувствует на себе озадаченные взгляды своих напарников и понимает, что наверняка со стороны такое рвение и интерес к потерпевшему странно выглядят. И если Чону напрямую зададут об этом вопрос, то он не сможет внятно ответить, потому что и сам не знает, почему так тянется к человеку, с которым знаком пару дней.
— Не волнуйтесь, не угроблю его, — наконец произносит Чонгук, нарушая давящую тишину.
— Чем же тебя так зацепил господин Пак? — спрашивает Намджун.
И этого вопроса Чонгук боялся. Он сам не знает, чем. Чон просто хочет помочь человеку, который без посторонней поддержки не справится. Это нормально. Это не противозаконно, наоборот, соответствует всем правилам морали, установленным в обществе.
— Мне хочется прочесть его как личность, — отвечает Чонгук, решая умолчать о настоящих намерениях. Хотя, если честно, ему и вправду хотелось получше узнать Чимина, понять, что он из себя представляет, чтобы в будущем найти к нему подход в общении. Потому что все попытки поговорить с Паком заканчивались его приступами. — Вы же знаете об этой моей особенности.
Больше Чонгуку не задают никаких вопросов. Намджун и Юнги соглашаются на кандидатуру Чона в качестве охраны, всё-таки тот и вправду был опытным бойцом и ответственно подходил к делу.
Чонгуку кажется, что ему предстоит выполнение одного из самых трудных заданий в его жизни, но он обязательно справится.
Чонгук надеется, что справится.
***
Чонгуку пришлось быстро собирать сумку с самыми необходимыми вещами, ведь теперь у него не было права отъезжать от Пака даже на несколько минут. Чон надеется, что не забыл ничего важного, хотя, в принципе, вещей как таковых у него особо и не было. Чонгук всегда обходился минимумом, поэтому всё поместилось в сумку средних размеров. Однако большой трудностью оказалось достучаться до соседей и попросить тех присматривать за квартирой, ведь всё-таки Чон должен оставить своё жильё на неопределённый срок.
Когда Чонгук улаживает все свои дела, он садится в машину и едет к Чимину, надеясь, что за время его отсутствия ничего не случилось.
Чонгук стоит возле входной двери Пак Чимина, держа в одной руке сумку с самыми необходимыми вещами, а в другой официальное постановление с участка, гласящее о том, что Чон приставлен к Паку ради обеспечения безопасности того.
Чонгук нажимает на кнопку дверного звонка, сразу же слышит тихие шаги за дверью и облегчённо выдыхает. Значит, с Чимином всё в порядке. «Народный мститель» решил взять передышку.
Когда входная дверь квартиры открывается, Чонгук сразу же встречается с озадаченным взглядом Чимина. Чон понимает такую реакцию Пака, возможно, тот смотрел телевизор, отдыхая после очередного пережитого потрясения, а тут к нему заявляется сотрудник полиции, так ещё и с сумкой в руках. Любой был бы удивлён в такой ситуации.
— Здравствуйте, старший лейтенант Чон, — голос Чимина звучит спокойно. И Чонгук не знает, хорошо это или плохо? Но всё-таки склоняется к первому варианту. По внешнему виду Пака можно было сказать, что он уже немного пришёл в себя после случившегося утром.
— Здравствуйте, — произносит Чонгук. — Теперь моя задача Вас охранять, — Чон протягивает документ Паку, тот перехватывает его и начинает внимательно читать. И Чонгук понимает, что, возможно, так заявлять слишком резко и нужно было бы объяснить ситуацию подробнее, что теперь Пак не имеет право куда-либо выходить без сопровождения. Однако у Чона нет абсолютно никаких сил говорить об этом, пусть лучше Чимин всё прочтёт внятным и понятным языком.
— Проходите, — говорит Пак, когда дочитывает. Чонгук рад тому, что у Чимина не возникло никаких вопросов.
Чонгук заходит в квартиру, ставит сумку с вещами на пол, а затем начинает разуваться. Чимин же достаёт тапочки из шкафа, и Чонгук надевает их, уже ничего не спрашивая. Чон снимает пальто, Пак же его перехватывает. И всё снова повторяется. Только теперь, Чонгук уже не уйдёт, а будет рядом.
— Вы будете ужинать? — спрашивает Пак, вешая пальто в шкаф. — Я приготовил кимчи.
— Нет, я поел, — отказывается Чонгук, соврав. Кусок в горло ему ещё с утра не лез. Чон действительно слишком сильно переволновался за сегодняшний день.
— Проходите, вот тут ванная, а дальше по коридору направо гостиная, — произносит Пак, показывая рукой.
Чонгуку же некомфортно в незнакомой обстановке. Пусть он и был уже в квартире Пака, но привык к своей однокомнатной квартире, однако, ничего уже не сделаешь, сам вызвался на это задание.
Сам дал обещание защищать.
***
— Как Вы себя чувствуете? — спрашивает Чонгук, находясь на кухне, сидя за столом, напротив Чимина, который сейчас ужинал. Конечно, Чон мог посидеть и в гостиной, посмотреть телевизор, но незнакомая обстановка слишком сильно давила на него. Рядом же с Паком было немного спокойнее.
Чимин после этого вопроса замирает, перестаёт жевать, отпускает палочки из руки. Чонгук же ощущает в очередной раз чувство вины, словно бы он снова что-то не то сказал. Хотя, он всего лишь решил поинтересоваться о самочувствии, потому что волновался весь чёртов день.
Весь чёртов день.
И Чонгук до сих пор не может смириться с тем, что он в очередной раз на себе испытывает действие человеческого фактора. И как тут смириться? Чонгук несколько лет профессиональной карьеры безразлично относился ко всему… но появился Чимин. И всё пошло не по заданному сценарию. Но можно ли прожить жизнь по чёткому сценарию?
— Сейчас всё в порядке, — отвечает Чимин, вытирая губы салфеткой. — Но за последнее время я принял слишком много успокоительных, поэтому практически всегда я чувствую сонливость, поэтому извиняюсь за то, что буду практически всё время спать. Вам, наверняка, будет скучно.
Чонгук же чувствует после этих слов облегчение. И вправду будет лучше, если они с Паком пока что особо не будут говорить. Чону нужно время, чтобы морально восстановиться, и в этой ситуации только тишина и спокойствие — его верные товарищи.
— Всё в порядке, я найду, чем себя занять, — отвечает Чон. Чонгук думает, что наконец прочитает скаченные электронные книги или же посмотрит какой-нибудь сериал.
— Я и вправду на прицеле «народного мстителя»? — внезапно спрашивает Пак. И Чонгук после этого вопроса нервно сглатывает, чувствует, как сердце начинает ускорять темп. Чону соврать бы, чтобы лишний раз не тревожить Пака, но он не может. Да и требует ли лжи уголовное дело? Конечно же, нет.
— Мне кажется… да… — выдыхает Чонгук, боясь реакции Чимина. — Но рядом со мной Вам нечего бояться, у меня прекрасная физическая подготовка и я метко стреляю, — Чон надеется, что эти слова хоть немного успокоят Пака. И на удачу выражение лица Чимина ничуть не меняется, в нём не прослеживается паника или же волнение.
— Я в этом не сомневался.
И Чонгук чувствует после этих слов окончательное облегчение. Приятно осознавать, что тебе и вправду доверяют свою жизнь.
— Надеюсь, что Вас не особо сильно смутит моё присутствие.
— Всё в порядке, это Вам нужно быть готовым, что у меня весьма странные привычки… — после этих слов Чимин встаёт со стола, берёт свою тарелку в руки, а затем подходит к мойке и начинает мыть посуду.
Чонгуку хочется задать вопрос по поводу странных привычек Пака, но он решает оставить это сюрпризом. Да и особо лезть с расспросами Чону не хотелось, сегодня он и вправду полностью морально истощился.
— Я постелю Вам на диване в гостиной, — произносит Пак, ставя помытую тарелку на кухонный стол.
— Да, хорошо, — кивает Чонгук. — Можно у Вас принять душ?
Чон чувствует, что ему нужно освежиться, взбодриться, чтобы смыть всю эту моральную усталость. Обычно душ после тяжелого рабочего дня и вправду оказывал расслабляющее и успокаивающее действие.
— Да, конечно, — кивает Пак. — Я дам Вам чистое полотенце.
— У меня есть.
Всё-таки Чонгук собрался достаточно основательно к вынужденному переезду.
***
Когда Чонгук выходит из ванной комнаты после принятия вечернего душа, вся квартира стоит в полном мраке. И Чон понимает, что Чимин, наверняка, уже заснул. Действия успокоительных давали о себе знать. Чонгук осознаёт, что и ему самому не помешало бы нормально поспать, хоть раз в кой-то веке выспаться.
Чонгук тихо проходит в гостиную. Разложенный диван уже застелен чистым постельным бельём. Чон ложится на приготовленное спальное место, укрывается одеялом. Конечно, подушка не такой мягкости, к которой он привык, но терпимо, даже достаточно уютно.
Чонгук закрывает глаза, зарываясь с головой в одеяло, совершенно не замечая, как проваливается в сон.
Чонгук и вправду слишком сильно устал за эти пару дней.
