Голый расчет

      Наполеон с трудом выплывал из темного марева, которое никак не желало отпускать жертву. Цеплялось, тянулось следом, обволакивало, накрывало с головой, как приливная волна. Уговаривало сдаться ему на милость, все равно там, за границей сознания, не ждало ничего хорошего. Он почти уступил, но увидел перед собой лицо Ильи: твердо сжатые губы, а в глубине глаз притаилась улыбка. Нет, нужно вернуться. Нельзя его бросить одного, никак нельзя. Илья очень важен. Наполеон не помнил, почему, но точно знал, что этот человек — его главная ценность. Дороже картин Веймара и счетов в швейцарском банке. Вдруг картинка сменилась. Илья надвигался на него с ножом, а его глаза были словно два льдистых осколка зеркала тролля. Наполеон дернулся, стремясь уйти от жгучего холода этого взгляда, и очнулся. Он закричал, но не услышал свой голос. Только не снова. Он готов был терпеть любую пытку, только бы не смотреть беспомощно, как Илья превращается в монстра, бездушного робота-убийцу. Когда-то, века назад, Наполеон считал его именно таким, но очень быстро понял, как неправ. И вот его мысли и слова вернулись самым ужасным образом. — Он пришел в себя! Чей это крик? Кто здесь? Наполеон понял, что так и не открыл глаз. Видение, сон, кошмар. Это же не взаправду? Илья не пытался его зарезать. Он не мог. Нет! — Позовите врача! Что-то не так! Все не так! Илья действительно напал. Но и сам Наполеон оказался таким же чудовищем, если не хуже. Они дрались, как два диких зверя, стремясь причинить друг другу как можно больше боли, прежде, чем убить. И если он жив, значит… неужели, Илья мертв? Нет! — Доктор Пауэрс, пациент мечется, я не могу подойти к нему. Он не мог умереть, просто не мог! — Держите его, иначе мы не сможем вколоть лекарство. — Нет-нет-нет! — Вам необходимо сделать укол, мистер Соло. Нет! Угроза, Илья! — Тише, прошу тебя, успокойся. — Нет! — Ну, не хочешь укол, так и не надо, зачем же лягаться, как будто ты не Ковбой, а ковбойская лошадь. — Иллия… — Я здесь, держу тебя. Открой глаза и сам увидишь. — Нет! — Вот и все, вот и хорошо. Если бы не вы, мистер Курякин, не знаю, как бы и справились. Сейчас он снова уснет, а когда проснется, надеюсь, ему уже будет лучше. — Спи спокойно, Наполеон. Я буду рядом. Сон не был таким уж спокойным, но в нем все встало, наконец, на свои места. Илья был жив. Они оба живы. Просто в голове Наполеона все смешалось. И тот краткий миг ужаса, когда Илья начал надвигаться на него с перекошенным лицом, безумием в глазах и ножом в руке. Тогда, видимо, на них уже начал действовать газ «Берсерк», но Илье удалось ему противостоять, и он всего лишь разрезал веревки на руках Наполеона. И вовремя, потому что как раз в этот момент на них напали. Агенты ТРАШ с противогазами на лице смотрелись несколько сюрреалистично в мирном осеннем лесу, но дрались из-за этого ничуть не хуже. Им вдвоем удалось обезвредить нескольких врагов, но тут снова пустили проклятый газ. В итоге они с Ильей все-таки попали на объект, но в качестве пленников. Пленников и своеобразного развлечения. Хорошо, что Угроза оказался и газу не по зубам. Непрошибаемый. *** — Я впечатлён, господа, — сказал Уэйверли, — и не знаю, чем больше, вашей способностью находить выход из безвыходных ситуаций, или вашей способностью в них постоянно попадать! Наполеон вздохнул. Говорить что-то он считал бессмысленным. Все равно окажется виноватым кто угодно, но не начальство. Шпионская организация, проглядевшая у себя под носом шпионов… Нет, накладки такого рода встречаются, с этим не поспоришь, но они с Угрозой тут при чем? — Не поймите меня неправильно, господа. То, что ликвидирована очередная база ТРАШ, это, безусловно, прекрасно, тем более, что вместе с базой ликвидировано и производство опасного газа, но почему бы вам не попытаться делать это как-то менее зрелищно? Не надо больше взрывов, которые уничтожают улики! Я вынужден прямо-таки настаивать на этом. Ну да. В этот раз во взрыве виноваты именно они, хотя и косвенно. А не надо было Угрозу злить. — Я был под воздействием «Берсерка», — возмутился Илья, — не соображал ничего. Стал бы я взрыв устраивать в том же помещении, где мы сами были. — Однако, как именно устроить взрыв, вы вполне сообразили! — Уэйверли поджал губы. — Инстинкт. — Что вы сказали, мистер Курякин? — Ничего, мистер Уэйверли. — Вот именно. К тому же, если я правильно понял нашу команду учёных, собирающих жалкие крохи того, что осталось на месте базы, «Берсерк» направляет ярость на людей, а не на неживые объекты. Вы с мистером Соло должны были убить друг друга. Причем еще рано утром, как вам и приписывал фальшивый приказ. Вам же удавалось постоянно преодолевать действие газа. В последний раз доза была увеличена чуть ли не вдвое, и вам почти удалось прикончить мистера Соло. Но как только вы его вырубили, то вместо того, чтобы добить, пошли крушить все вокруг. Да так успешно, что на месте завода остались одни головешки. А потом Илья, все еще находясь под действием газа, вытащил его из горящего здания. Это Наполеон хорошо запомнил. — Никто не умаляет ваших заслуг, мистер Курякин, — продолжал Уэйверли, но все-таки постарайтесь в дальнейшем действовать не так разрушительно. Илья неохотно кивнул. — Теперь вы, мистер Соло. Я отдаю себе отчет, что прошу слишком много, но, может быть, вы все-таки рассмотрите возможность хоть чуть-чуть мне доверять? Иначе, боюсь, наше дальнейшее сотрудничество очень осложнится. Ну вот, и этот туда же, шантажирует, но при этом просит о доверии. Доверять тому, кто отдает тебе приказы и от кого полностью зависит твоя жизнь? Интересная идея, но слишком странная на вкус Наполеона. А Угроза доверяет Уэйверли? Или хоть этому своему Олегу? Судя по мрачному лицу Ильи, о доверии он хотел слушать меньше всего. Уэйверли выбрал явно не самую популярную среди присутствующих тему. Наполеон загнал подальше мысль о том, что им с Ильей тоже придется объясниться, и постарался сосредоточиться. Надо же что-то и ответить. — Мистер Сандерс долгое время занимался дезинформацией противников и добился на этом поприще значительных успехов. — сведения не были засекречены, но все-таки закрыты, Наполеон надеялся, что Уэйверли не станет болтать об этом на всех углах. — Именно поэтому я решил обдумать сказанное им, прежде чем что-то предпринимать. Но если мне в следующий раз кто-то намекнет, что в А.Н.К.Л. завелся крот, я, разумеется, сразу же вам сообщу. Уэйверли поморщился. — Роль мистера Сандерса во всей этой истории пока уточняется. Скажите, мистер Соло, а возможно ли как-нибудь обойтись без следующего раза? — Так вам не сообщать, если что? — дерзить начальству не самая лучшая идея, но разве эта мысль когда-нибудь останавливала Наполеона? — Сообщать, — спокойно ответил Уэйверли, чем сразу же отличился в лучшую сторону от того же Сандерса. — У нас теперь новые правила, господа, согласованы на самом высоком уровне и вступают в силу немедленно. Сразу, как только с вами выйдет на контакт представитель любой разведывательной службы, даже той страны, гражданином которой вы являетесь, вам необходимо сообщить мне лично. Это понятно, мистер Соло? — Понятно. Что же тут непонятного. — А вам, мистер Курякин, все ясно? Угроза что-то угрюмо промычал. Интересно, если действительно случится такая ситуация, на чьей стороне окажется его лояльность? Вряд ли на стороне нынешнего босса. Русские просто отзовут непокорного агента, если их не устроит его поведение. Сердце забилось чаще, требуя немедленно что-то делать, чтобы исключить саму возможность возвращения Ильи в Союз. Но что он мог тут предпринять? — Вот и отлично, господа. Хочу также заметить, что ваш статус, как действующих агентов А.Н.К.Л., предполагает полный иммунитет от любого воздействия государственных структур. Это не значит, что вы можете делать что угодно, ваши действия будут тщательно контролироваться внутри А.Н.К.Л., однако, даже после отставки иммунитет частично сохранится. Что означает, к примеру, мистер Курякин, что вас нельзя будет депортировать в СССР без вашего согласия. Сколько всего произошло, пока он валялся в госпитале! Что ж, хоть что-то хорошее из-за Сандерса случилось. Наполеон искоса взглянул на Илью. Радости на его лице не наблюдалось, впрочем, каких-либо других эмоций тоже. Идеальный образчик покер фейса. Когда Наполеон очнулся во второй раз, Илья действительно был рядом. Спал, сидя на неудобном больничном стуле рядом с кроватью. Небритый, осунувшийся и будто обиженный чем-то. Во сне он переставал контролировать себя, именно поэтому Наполеон обожал разглядывать его спящим. И ведь специально лишал себя этого удовольствия, когда поспешно уходил, да что там, сбегал из мансарды сразу после секса. Идиот. В то утро у озера, прежде чем вынуть нож, Наполеон некоторое время просто лежал и смотрел на безмятежное лицо Ильи. Он думал о том, что после этой миссии им нужно будет все-таки поговорить. Потому что дальше так нельзя. По крайней мере об Аберте Илья знать должен. С Аберта можно начать, а там одно за другое зацепится и пойдет само. Уж что-то, а говорить Наполеон умел и любил. Хотя иногда и на него нападал ступор, вот как в больнице. Илья, видимо, даже сквозь сон чувствовал слишком пристальный взгляд, потому что проснулся почти сразу же, нацепил вот эту свою мину, и быстро испарился из палаты пожелав только скорейшего выздоровления. Наполеон и сказать-то ничего не успел. Заготовленный фонтан красноречия, впрочем, не пропал даром. Две милые медсестры охотно поддержали беседу и рассказали, что «этот грозный мистер Курякин» не отходил от Наполеона ни на шаг с тех пор, как сам вырвался из рук врачей, даже одежду ему привезли прямо сюда. Илья и потом приходил в больницу, но в палате не показывался и просил не говорить о его визитах. Наивный. Медсестрички тут же радостно его сдавали. Правда, пришлось каждую пригласить на ужин, но дело того стоило. Если же прелестницы ожидали чего-то большего, то придется их разочаровать. Наполеон не спал ни с одной женщиной с момента возвращения Ильи в Нью-Йорк, хотя зачем-то таскался на свидания. «Позлить Угрозу», — напомнил он себе, — «заставить ревновать». Но ведь с самого начала было понятно, что не сработает. Хотя, разозлить, возможно, и вышло. Теперь как не объясняйся, все равно нехороший осадок останется. Кажется, они снова поменялись ролями. Если Угроза упрется, будет трудно. Илья торчал в больничном коридоре, пока Наполеон выписывался, кинул ключи от машины и снова будто в воздухе растворился. И сейчас, после содержательной беседы с начальством, явно собирался проделать тот же фокус. Ну уж нет, Наполеон его так просто не отпустит. — Подожди, Илья. — Ни к тебе и ни ко мне, Ковбой, — он обернулся и ожег Наполеона синим взглядом. — Проехали. Конечная станция, нам больше не по пути.