Три сердца

«Я порождаю в ней страсть. Нарушаю силу притяжения. Мы летим в иные измерения. В лабиринте нот переплетения».

Скарлетт и Ретт вышли из Ателье, и мужчина нанял извозчика. — Но куда мы поедем, Ретт? — спросила мисс О’Хара. — Дорогая моя, это секрет. К тому же, я не хочу, чтобы о вас, после сегодняшней прогулки, ходили слухи, которые, конечно, дойдут до вашего прекрасного жениха… Мы ведь не хотим этого, правда, мисс Скарлетт? — в его глазах плясали смешинки. Девушка сурово посмотрела на него. «Он опять играет со мной. Дразнит. Для него, что, всё игра?» — подумала Скарлетт. — Кошечка моя, не нужно дуться. Я просто хочу показать вам одно место. Прошу. — и он жестом пригласил её сесть в карету. Скарлетт, после секундного замешательства, приняла его помощь и села в карету. Ретт сел рядом. Лицо его светилось радостью и игривое настроение не покидало его. — Поехали! — приказал он извозчику и повернулся к девушке. — Кошечка моя, сейчас тебя ожидает целый час в обществе твоего дорогого Капитана Батлера. К вашим услугам, мадам, — и он поклонился ей. Скарлетт улыбнулась. Погода выдалась на редкость хорошая. Осень уже подходила к исходу и готовилась к передаче прав зиме. Атланту постоянно заливали дожди. Но в этот день небо было очень чистым, ясным, словно ребёнок раскрасил его акварельными красками. Светило солнышко и было достаточно тепло. Хотя, без пальто, конечно, было не обойтись. Карета катилась по вымощенной мостовой и Скарлетт опустила шторку у окна, чтобы лишние глаза не видели её. От Ретта не укрылось это движение и он заговорщески подмигнул ей, отчего женщина покраснела, а он улыбнулся ей  обезоруживающей улыбкой. В такой близости от Ретта, Скарлетт чувствовала напряжение, внутри разлилось тепло и в воздухе искрило притяжение. Ей хотелось прижаться к нему, поцеловать его, отдаться ему. Она покраснела от этих мыслей, как сказала бы Мамушка, «не достойных для леди». «Но ведь он мой муж», — мысленно возразила Скарлетт воображаемой Мамушке. «Бывший муж» — поправила Мамушка. — Ретт, расскажите мне о вашей жизни в Чарльстоне… Удалось ли вам, как вы говорили «вернуться к корням?» Ретт засмеялся и ответил: — Да, пожалуй, я напитался спокойствием и размеренностью на три жизни вперёд. Он посмотрел в её зелёные глаза и залюбовался ими. Как же она хороша, чертовка. Он улыбнулся своим мыслям. — Что? — спросила его Скарлетт. — Ничего, просто я сижу сейчас рядом с вами и мне очень давно не было так спокойно и тепло… — он внимательно смотрел на неё, ожидая, как она отреагирует на его искреннее признание. — О, Ретт…— Скарлетт смутилась и перевела тему, — ну, так что же за сюрприз меня ждёт? Что это за волшебное место? — Приедем и сами увидите, моя любопытная кошечка. Остаток пути Скарлетт пыталась выведать куда везёт её Ретт, но он не сдавался. И так, в шутках и колкостях, они провели остаток поездки. Наконец, они прибыли на место. — Скарлетт, прошу, закройте глаза. — попросил Ретт. Она повиновалась, а он взял её за руки и повёл куда-то. Наконец они остановились, и он попросил её открыть глаза. Перед ней раскинулось огромное озеро. Поздней осенью темнело рано, поэтому на небе появились жёлтые точки  звёзд и большая луна, которая отражалась в воде. Деревья, прекрасным живым забором, огораживали озеро. Скарлетт, с восхищением, разглядывала эту, открывшуюся для неё, красоту. — Вам нравится, мисс? — спросил Ретт, — я прихожу сюда, когда хочу побыть один, — сажусь верхом на коня и мчу, что есть сил. — Ретт, мы могли бы с вами вместе прокатиться верхом в это прекрасное место. — Вы ездите верхом? — удивился Ретт. — Да, я выиграла скачки, — ответила Скарлетт. — Дорогая, вы не перестаёте меня удивлять! — Ретт с восхищением смотрел на неё. А затем подошёл ближе. — Вы не замёрзли? — Немного, — поежилась женщина. — Я мог бы вас согреть, — шёпотом проговорил он. Внутри Скарлетт затрепетали бабочки и она посмотрела на него с немой мольбой. «Если он сейчас меня не поцелует, кажется, я умру», — стучал пульс в голове. Ретт приобнял её за талию. — Вы не хотите немного потанцевать? — спросил Ретт и стал напевать мелодию под которую они со Скарлетт как-то танцевали на балу. — С радостью, — улыбнулась девушка. Они покачивались в такт своим голосам, вместе напевая эту мелодию, то и дело смеясь, затем Скарлетт покружилась и попала прямо в объятия Ретта. Его лицо было так близко, ей стало невыносимо жарко, захотелось снять с себя пальто и отдаться в его власть, прямо здесь на холодной земле. Ей было уже плевать на приличия. Он был её мужем. Она знала его также хорошо, как себя саму. Она любила его. Ретт развёл её пальто в стороны, обнял за талию, нежно поцеловал  в губы, прижимая к себе всё сильнее. Затем он стал страстно целовать её, прикусывая губы. Жар в его глазах сводил её с ума. Затем он нежно поцеловал её ушко и тихим шёпотом сказал, продолжая целовать его: — Любовь моя, прошу, будь моей. Прошу. У Скарлетт подкашивались ноги, а затем она прошептала: — Ретт, я больше не могу, пожалуйста, прекрати. Он повиновался. Скарлетт запахнула пальто. — Кошечка моя, кажется, ты и правда замёрзла, — он взял её руки в свои — руки были ледяные, — так, сейчас мы поедем отогревать тебя, поить чаем и укутывать в тёплое одеяло, ведь это только моя вина! Они минут десять шли пешком до кареты. Заметно похолодало. Дул сильный ветер. На Атланту опускалась ночь. Сидя в карете, Скарлетт спросила Ретта: — Так где ты остановился? — О, я снял миленький домишко. Тебе понравится, — ответил Ретт. Обратная дорога показалась им вечностью. Наконец они приехали. Ретт открыл ключом дверь небольшого дома, выложенного кирпичом. — Я снял его, на время, пока я здесь, — пояснил Ретт, приглашая Скарлетт внутрь, — прислуга приходит три раза в день. Сейчас никого нет. — Здесь мило, — ответила Скарлетт. — Можешь не врать, кошечка моя, я знаю, что здесь ужасно. — Да, жуть как ужасно, — засмеялась Скарлетт. Ретт внимательно смотрел на неё. — Что? — она почувствовала как щеки заливает краска. — Я так люблю твой смех, — его взгляд был серьёзным. Краска стала заливать не только щеки, но и шею. Он подошёл к ней и тихо сказал: — Скарлетт, послушай меня, пожалуйста, я был полным идиотом, кретином… Я ненавижу себя за то, что дал тебе развод. Она смотрела ему в глаза и верила в то, что он говорит. В воздухе царило напряжение. Казалось, достаточно искры и начнётся пожар. — Ретт, — она смотрела ему в глаза, — ты снился мне. — И что тебе снилось? — снова улыбка Чеширского кота появилась на его лице. — Мне снилась та ночь, когда мы с тобой… Были наедине с темнотой. — Кошечка моя, ещё слово и я унесу тебя наверх, как тогда… Её зелёные глаза смотрели на него, и в них горела страсть. — О, Ретт, — вырвалось у неё. Он подошёл к ней ближе, взял её за подбородок и поцеловал. Сначала нежно, затем страстно. Он прижимал её к себе, затем запустил руку ей в лиф и стал ласкать грудь. Затем он взял её на руки и понёс наверх. Бережно положил на кровать. Растегнул её платье и снял его, она осталась в нижнем белье. Он стянул его с девушки. Затем разделся сам. Он целовал каждую клеточку её тела, грудь, бёдра, а затем набросился на неё как дикий, необузданный зверь. Он входил в неё снова и снова, сжимая её бёдра, кусая грудь, и  повторял ей, без устали: будь моей, Кошечка, прошу, будь только моей. Когда они откинулись без сил на подушки от сумасшедшего оргазма, Ретт нежно гладил волосы Скарлетт и целовал их. Всё происходило, как в каком-то ирреальном сне. Он брал её руку и переплетал свои пальцы с её пальцами, зарывался носом в её волосы, а она смеялась. Ретт наклонился над Скарлетт и прошептал: — Скарлетт, я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Ретт. Он нежно поцеловал её в губы. — Ты будешь моей женой? Снова? — Ретт, я совсем запуталась… — она с опаской поглядывала на него, ожидая приступа ревности и злости, но вместо этого Ретт стал ругать себя: — Какой же я идиот. Как я мог отпустить тебя. Ты любишь его? — его голос стал напряжённым. — Да, люблю, — ответила Скарлетт. — А меня? — И тебя люблю. — Что я за кретин? — он сел на кровати и вцепился руками в свои волосы. — Ретт, — Скарлетт дотронулась до его спины. — Мне нужно во всём разобраться, мне нужно время. — Конечно, Дорогая… Конечно. — он снова притянул её к себе, поцеловал и они опять занялись любовью. Для Скарлетт в тот момент не существовало понятий чести и измены. Она любила Ретта. И ей казалось естественным отдавать себя всю любимому человеку. Джона она любила тоже. Но другой любовью. Она привязалась к нему всем сердцем. Он был так добр к ней, казалось, он излучал солнечный свет, и она грелась в его лучах. С ним её не покидало чувство, что все заботы где-то там, не здесь. А Ретт — любовь к нему стала частью её самой. Любовь к нему была необузданной, первобытной, как горная река, она сносила всё на своём пути. Скарлетт не осознавала это, но смутно чувствовала, что откажись она от одного из них — она откажется от очень важной части себя. В ту ночь она не чувствовала вины. Вина придёт позже. Как боль, притуплённая после наркоза, что так и ждёт, чтобы пронзить свою жертву.