***
Мне блядски будет не хватать синьоры Дельгадо.Часть 5
26 марта 2020 г. в 20:02
Доктор Камински являла собой нечто среднее между женщинами на портретах Модильяни и афганской борзой — длинные, невнятного цвета волосы, вытянутое бледное лицо, близко посаженные цепкие глаза.
Узкий нос с заметной горбинкой.
Тонкие, упрямые губы.
Откровенно некрасива. Почти отталкивающе.
Но комод, заставленный дюжиной семейных фото, доказывает, что с личной жизнью у нее все о’кей.
Видимо, в докторе Камински есть еще что-то, кроме трехсот тысяч годовых.
— Проходите, мистер Кинни. — Поднялась навстречу, и на невзрачном лице коротко вспыхнула улыбка, достойная миллиона.
Охуеть, метаморфоза!
Ей бы красоваться где-нибудь в рекламе зубных паст, а не служить отвлекающим маневром для посетителей вроде меня, знающих, что предстоящие события не слишком располагают к веселью.
Доктор безразлично скользнула по темно-серому Армани и с интересом зависла на лице.
В секунду во взгляде промчался весь спектр эмоций, от восхищения до ненависти и презрения — некрасивые люди слишком обидчивы, когда им так жестко напоминают об их вопиющем несовершенстве.
Тут же обозначился гордо поднятый подбородок, королевская осанка и высокомерный взгляд из-под опущенных век: некрасивая девочка давно научилась реагировать на удары подобного рода.
— Почему химиотерапия? — Начинаю с главного, с трудом опускаясь на неудобный офисный стул. — Ведь опухоль удалена, не так ли?
— Все так. И раньше мы могли бы обойтись облучением. Но…
— Так, блядь, почему нельзя обойтись сейчас? — Меня бросает в пот, и в голове наблюдаются признаки мигрени.
— Рак коварен, мистер Кинни, — отвечает слишком спокойно, видимо, привыкла к нервным пациентам. Или это реакция на меня? — Никто не может гарантировать, что мутация клеток не началась где-то еще. Что нет метастазов. Если процесс затронет мозг — это стопроцентная смерть. И я — не о физической. Вы умрете как личность. А это куда хуже.
Гребаные методы, обязывающие сообщать пациенту обо всем, что его ждет.
Ни грамма не приукрашивая.
«Честность — превыше всего!» Вот их гнусный лозунг. А как же «не навреди»?
— Так вот. Ввиду того, что облучение в некоторых случаях чревато появлением вторичных злокачественных образований, доктор Рабиновиц рекомендовал именно химиотерапию.
И опять охуительно сияющая улыбка, кажущаяся теперь акульей.
— И когда первый сеанс? — спрашиваю, прекрасно зная ответ.
— Сегодня. Откладывать незачем. Уверена, вам есть ради кого хотеть поскорее вернуться к нормальной жизни.
— Вы правы, док, парней, ждущих моего возвращения к активному траху, довольно много. Так что…
Десятицентовики бесцветных глаз смотрят с легким отвращением: что несет этот самодовольный тип, только что перенесший орхиэктомию?
— …меня интересует только одно — смогу ли я...
— Сможете. — В голосе неприятие и явное желание поскорее отделаться. — Процедура будет проходить согласно протоколу, так что какие-либо влияния на потенцию исключены. Могут наблюдаться лишь незначительные отклонения в работе желудочно-кишечного тракта.
Сука! Типа трахайся, но смотри, не обделайся.
Выдав весь запас любезностей, резко потеряла ко мне всякий интерес. Быстро пролистала принесенные бумажки, что-то там почиркала и нажала кнопку интеркома.
Моментально в кабинете появилась медсестра в розовом.
— Рори, проводите, пожалуйста, мистера Кинни в третий бокс.
Тонкая нитка рта, стальной взгляд и слишком прямая спина означают одно: вы мне не нравитесь, идите отсюда нахуй.
Розовая Рори махнула рукой, приглашая на выход, и приветливо улыбнулась.
Но меня не обманешь — разрешение на пытки уже подписано жесткой рукой: сегодня. В пятницу, тринадцатого февраля.
«и вянет, как цветок, решимость наша…»