Let me believe

Для Джона все-таки было относительно сложно поверить в каждое слово, сказанное Эстер. Ее клонило в сон, но она все равно решила не откладывать, пока были свежими ощущения от произошедшего. Они по ее настоянию остановились в одной из кафешек неподалеку, взяли по чашке неплохого, только сваренного кофе и устроились поодаль от остальных, за столиком в углу комнаты, куда еле-еле попадал слабый дневной свет. Пейн небрежно закинула ногу на ногу под столом и устало уперлась локтями о прохладную поверхность. Чашка в ее руках то и дело касалась лица или просто оставалась в воздухе, потому как она будто пренебрегала ставить ее на стол и свободно жестикулировать руками. – Рада тебе представить: мисс МакАллистер, она же Антея, она же преданный пес «Британского Правительства», она же человек без настоящего имени, она же моя сводная сестра, – показывая на телефоне фотографии трехлетней давности, протянула она. Антея и Эстер, обнявшись, стояли у ярко украшенного дерева в парных сестринских свитерах. Эта фотография особенно привлекла Ватсона, потому как он был готов поклясться, что никогда не видел на этом строгом лице улыбку. Пейн выглядела особенно счастливой: ее совершенно ничего не тревожило, она отдавала всю себя этому яркому мгновению, в котором существовала только ее семья и не было ни единого разногласия. Это было последнее рождество, на котором она соизволила появиться в доме родителей. Впрочем, после того года традиция умерла как-то сама собой, потому как обе дочери оказались втянуты в дела с головой. Да и, по правде говоря, их родители стали предпочитать уезжать куда-нибудь, чтобы не беспокоить выросших детей. Эстер не хватало тех дней, когда они просто собирались в одной гостиной и обсуждали планы на будущее, смеялись над прошедшим, вспоминали далекое прошлое. Такие моменты разгрузки ей стали просто недоступны, а все ее непродолжительные, не по ее вине, отношения никогда не спасали. Пейн не получала того тепла, которое давала ей семья, за эти долгие дни: с друзьями напряженные отношения, сестра в работе, родители и коллеги заняты собой. В этом смысле ей всегда хотелось говорить спасибо Джону, вытаскивавшему ее из этого состояния. – Ты никогда не говорила, что твои связи уходят до самого Майкрофта, – протягивая ей телефон, он чуть свел брови. – Скорее сказать, – она сделала небольшой глоток, тем самым взяв паузу, – это просто Майкрофт дотягивается до меня и впутывает в свои «паучьи сети», – Эстер зловеще перебирала пальцами у лица, как бы имитируя Холмса. – Я никогда не хотела и никогда не захочу на него работать. – Даже из-за меня? – рассмеялся Ватсон. – Эй! – улыбаясь, воскликнула девушка. – Это будет помощь, а не работа! То же самое могу сказать и о Стивене. Впрочем... Да, я задолжала ему – расплата бывает разной, но в любом случае я бы сделала это и без своего должка. – Это то, о чем ты говорила мне ночью? – Что именно? Что Майкрофту нужен его брат? – перевела она тему, потому как отлично понимала, что речь сейчас не об этом. – Да, конечно, это оно. Во-первых, он так и не попрощался. Во-вторых, не извинился. Стивен – просто идеальный вариант на искупление своих собственных братских грехов. Аминь, – фыркнула она, чуть закатив глаза, и сделала еще один глоток. – Но не стоит забывать, что семья – слишком святое для Холмсов, как ни крути. – Думаешь, он будет его защищать? – До последнего, Джон. До последнего. Девушка покосилась на наручные часы и устало запустила пальцы в растрепанные волосы. Пейн старалась подсчитать, сколько времени она уже на ногах, но быстро бросила эту затею. – Что ты задолжала Майкрофту? – все-таки прямо поинтересовался Ватсон, на что получил недовольный взгляд. – Долгая история… – ворчливо протянула Эстер, сдерживая желание зевать. – Если коротко, он тогда вытащил меня из скандальчика на работе, который мог сломать все мои и его в том числе планы: я тогда помогала Антее с одним дельцем, которое требовало копаться в документации больницы. Меня поймали прямо на месте в попытке вынести документы из здания под покровом ночи и передать их ей. – Ты серьезно сейчас? – Это было необходимо, – девушка пожала плечами, будто это было само собой разумеющееся, не требующее каких-то странных детских разъяснений с ее стороны. – Я не работала на Майкрофта, но он все равно пустил в ход свои связи и так далее – уж не знаю, что именно он сделал, но меня перевели даже в место получше. Когда я поняла, что ему так меня легче контролировать, я уволилась и пришла работать в клинику, – она выдержала неловкую паузу, а затем добавила: – Теперь ты знаешь обо мне больше. Хотя я предпочла бы рассказать тебе это за выпивкой, когда меня немного разморит и потянет на душевные разговоры о прошлом, но кофе тоже подойдет. Пейн допила все содержимое чашки и огляделась. Глазами она выцепила скучающее такси и была готова уже уйти, но вдруг остановила себя и сказала еще одну вещь, которую никак не могла выбросить из головы: «Ты же знаешь, что часть информаторов Шерлока перешли к Майкрофту, да? Так вот, Донна Гранд в последнее время ведет себя довольно странно. Будь осторожен с ней, хорошо? Сомнительное место для сомнительного информатора». – Я хотел позвать туда Стивена на выходных. – Не свети им, на всякий случай, – предостерегла Эстер, чуть сжавшись из-за прохладного ветра, нервно залетавшего в помещение, через открытые окна. – Если даже Антея забеспокоилась, то и тебе стоит над этим задуматься, вот серьезно. Обещай мне, что будешь предельно с ней осторожен, хорошо? Это обещание было действительно стоящим, потому как требовало важных вещей. Пейн никогда не переживала из-за пустяков, поэтому стоило послушать. Донна перестала проходить проверку в качестве информатора, чем расстраивала и заставляла в ней сомневаться, и именно это всегда сводило каждого из них с дистанции. Шерлок был осторожен, однако никогда не находил повода для сомнений, что явно не касалось иной раз Джона. Но если сейчас обе они правы, то в один момент Гранд может оказаться более непредсказуемой, чего не должно было случиться. Эстер улыбнулась, услышав ответ на обещание. Хоть она его и получила, ей было тревожно: она слишком хорошо выучила его за это время, чтобы не сомневаться, что он сунет свой нос в это дело самостоятельно. Опыт работы с Шерлоком научил его лезть туда, куда совершенно не просят, а потому это было действительно чревато различного рода последствиями, порой совершенно не обратимыми. Выходя из кафе, она устало улыбнулась. Из-за ветра она чуть сжалась, стала как можно крепче прижимать к телу тонкую куртку, в которой еще вчера ей было совершенно комфортно. Когда она села в свое такси, Джон и сам направился домой. Его куртка и руки пахли горьким напитком, столь любимым долгое время. Он мог пить его сутками напролет, лишь бы не давать себе спать и продолжать бесконечно работать. Сейчас же одна чашка вызвала в нем странную волну новой тревожности, которой придется поделиться, потому что это не его воспоминание. Когда Пейн пришла к нему вчера ночью, он обдумывал все, что видел. Что тогда не получилось расценить произошедшее, что сейчас. Знакомый голос в другом теле и это странное ощущение сдавленного на расстоянии горла – преследование шло до сих пор. Ватсон думает об этом, и снова тяжело дышать, а руки невольно дергаются к шее, чтобы попытаться ослабить хватку. Но ничего не царапает его кожу, пытаясь пробраться тонкими когтями внутрь, а голос Стивена не раздается снова и снова сзади. Его крепкие руки разжимают когти, а следом удар. Удар о землю, потому как тело оказывается особенно ослабленным. Руки, знакомые и грубые, утопают в сырой земле, в отражении он видит свое измученное лицо. Из последних сил он медленно поднимает глаза от зеркальной поверхности воды и видит последний вздох сосуда для нее. Все темнеет, удерживаться на руках становится все сложнее, но старания сфокусироваться на происходящем слишком желанны. Черное существо, оно словно дух, Стрэндж держит ее в сфере и отдает какому-то человеку – лица уже не разобрать. Он поможет встать, подловит, когда ноги вдруг не удержат, позволит обессиленно ткнуться лбом в грудь, а руками вцепиться в свои, стараясь поймать равновесие и все-таки пойти самостоятельно. Попытки тщетны, а потому он смеется и произносит: «Соберитесь, Эверетт. Пойдут разговоры». И все-таки подняв голову, Росс даст ответ: «Разговоры всегда ходят». Именно тогда Джон понял, о чем именно говорил Стивен. «Она всегда приходит за мной.» Поймать такси оказалось странно трудным делом, хотя никогда таковым не было: все машины будто бы растворились, будто бы стерли свое существование. Он мог с большим успехом вернуться в кафе, выпить еще одну чашку кофе, немного подождать, но настырность победила и вскоре даже вознаградилась. По радио играла какая-то странная и глупая песня, жутко давившая на нервы Ватсона, но явно нравившаяся водителю, поэтому пассажир просто промолчал, решив проверить свой телефон, все это время стоявший на беззвучном. От Эстер пришло странное сообщение с новостями о мелких поджогах на юго-западе Лондона и выстрелах на юге. Все это обрамляли, по ее стилю переписки, одинокие вопросительные знаки, стоящие несколько подряд. Джон немного усмехнулся: каждый раз он представлял ее удивленное лицо с высоко поднятыми бровями, полноценно подчеркивавшими всю картину непонимания и недоумевания. Первое объяснили как хулиганство, второе как предотвращенный теракт, но показания свидетелей настолько разнились, что каждый официальный комментарий казался неправильной попыткой сокрыть правду. Впрочем, оно ведь так и было. Майкрофт никогда не допустит, чтобы в СМИ попадала любая новость, способная нарушить спокойствие в обществе, ведь именно это было залогом процветания всего государства. Любые подменные комментарии Джон различал тут же, и эти не укрылись от него. Проблема закралась в другом: если огонь связан с Пхегит, тут замешан Стивен, то что именно означали выстрелы? Версия, что Майкрофт пытается избавиться от стрелков, довольно очевидна, но странна, потому как все слишком на поверхности. Он бы не стал действовать так явно. Под этими размышлениями Лондон становился чернее и холоднее, чем вообще сегодня был. Здания громоздкими глыбами давили сверху, стараясь заслонить собой небо, хотя раньше так не казалось. Выйдя из такси, Ватсон вдруг ощутил это давление, захотелось как можно скорее зайти внутрь, чтобы ощутить себя в безопасности. – Хорошо, что ты вернулся! – произносит миссис Хадсон, стоит только ему появиться на пороге. – Тебе стоит присмотреться к Стивену получше! – О чем вы говорите?.. – с полным непониманием произнес Джон, остановившись напротив женщины, бывшей явно не в лучшем расположении духа. – Выхожу утром в коридор, а здесь что-то красное и липкое. Думаешь, я не знаю, что это означает! Если уж ляпаете в общем коридоре кровью, сами потом и убирайте! Сведя брови, Ватсон не стал дальше слушать удивительно верные комментарии миссис Хадсон, потому как их правильность не означала уместность. Он быстро взбежал по лестнице, выкрикнув имя Стрэнджа каким-то даже для него странным голосом. Нервно вбежав в квартиру, Джон плотно закрыл за собой дверь и резко развернулся. Стивен стоял недалеко от кресла, из которого, судя по всему, только поднялся, поддавшись на зов Ватсона. Его пристально рассматривали холодные голубые глаза, стараясь найти подтверждение словам миссис Хадсон, но плотная рубашка скрывала все ранения, а сам Стрэндж не подавал никакого вида, что ему было больно или некомфортно из-за них. Только небольшие царапины остались на лице, но казалось, что они вот-вот исчезнут. – Все в порядке? – Это я должен спрашивать! – второй раз за день воскликнул Джон и стал подходить ближе. – Чем ты только думал, когда ушел из клиники? – Я пришел, когда мне была нужна помощь, и ушел, когда эта нужда отпала. Не вижу никакой проблемы и повода волноваться. Ватсон хотел прикоснуться, но Стивен шагнул назад, уворачиваясь: «Не стоит». – Ты боишься того, что она тебе показывает? – смотря на свою руку, протянул Джон, сам боясь ответа. – Ощущение чужих эмоций неконтролируемо. Это не страшно. Это пытка. Видеть чужие страхи, чужую боль… Можно начать понимать этого человека лучше, узнать его мысли и слабые места, но это может уничтожить того, кто их видит. – Но ты не сможешь избегать прикосновений всю свою жизнь. – Но я могу это делать, пока не буду уверен, что достаточно восстановился, чтобы пережить одно из твоих воспоминаний. – Ты в себе не уверен? – Ватсон действительно удивился. – Ты ищешь случай, как будто не осознавая, что он сам должен тебя найти. Как тогда, на улице. Как оно нашло меня в клинике: я успел только до кабинета добраться. – Что ты видел? – Стрэндж несколько встрепенулся и позволил подойти ближе. – Джон, скажи мне, что ты видел. – Ее. Тебя. Свое лицо в отражении. Было… страшно от непонимания, когда именно задушат, и от осознания, что ничего нельзя сделать. Бороться было бесполезно, – Ватсон протер пальцами глаза. – Ты спас его. И не хочешь, чтобы история повторилась. Ответа не требовалось. Стивен чуть отвел взгляд в сторону, чтобы не встретиться глазами с Джоном, но тот и не искал подобной встречи. Его будто что-то тянуло, что-то подталкивало подойти ближе, заставить разделить это странное ощущение страха и потерянности. С этим желанием было удивительно трудно совладать. – У меня сердце чешется…. – Тогда сделай, что должен, – не поднимая глаз, протянул Стрэндж. – Увидеть хочу то, что чувствуешь ты. Медленные шаги отдавались странным ощущением по всему телу – будто бы небольшие электрические заряды били по нему, останавливаясь где-то у самого сердца. Но шаги оставались уверенными и точными, солдатскими. Скользнув руками по плотной рубашке и ткнувшись лицом в плечо, Ватсон крепко обнял Стивена. Стрэндж резко вскинул голову от неожиданности, но не оттолкнул, а замер, ожидая, что произойдет дальше. По его рукам шла мелкая дрожь, сдерживать которую не получалось. Кровь стучала в ушах, руки медленно легли на спину Ватсона, принимая его объятья. Джон тихо усмехнулся. Удар. Второй. Третий. Сердце пропускало удар за ударом, пока резко не стало биться в огромном ритме, сбивающем с ног. Тело пронзила резкая жгучая боль, и Стрэндж резко оттолкнул от себя Ватсона, сев в кресло. В комнате эхом отдавалось только его тяжелое дыхание. Чувство тепла резко сменилось страхом и непониманием. Призрачный силуэт Джона сидел в своем кресле и что-то говорил. Слов было почти не разобрать, но с губ постоянно слетали упреки в ответ на тишайшие мольбы о помощи. Рядом с креслом стояла медицинская сумка; из нее выползали призрачные пауки, по полу пробегали такие же крысы, задевающие своими длинными хвостами шахматы, сбитые со столика нервным движением руки. Летучие мыши били по листам, сложенным на полу аккуратными стопками или лежавшим на стеллажах рядом. Все слетало на пол, гремело, шуршало, давило и пугало. Призрачный Джон осуждающе мотал головой, смотрел пронзительным злым взглядом. Он чувствовал, что все это нереально, похоже на шутки разума, с которым он в этот раз не смог справиться – все зашло слишком далеко, и одному теперь не вырваться из этих цепких пальцев безумия, в которое все его действия могли привезти. Тонкие пальцы крепко цепляются за растрепанные пушистые волосы, ладони стараются закрыть уши, чтобы не слышать ничего из этих звуков. Кажется, он скулит от странного ощущения страха, им совершенно забытого. Кто-то старается оторвать его руки от головы, прощупать пульс, но он не уверен связаны ли происходящие в его голове вещи с этим. Горячие слезы текут по лицу, тихое скуление превращается в отчаянные попытки просить о помощи. – Посмотри на меня. Шерлок, посмотри. Джон зовет его по имени. Он дает ему оторвать руки от головы, прощупать пульс, стереть неконтролируемые слезы, заставить панику и страх отступить. Передоз – в этот раз всего было слишком много. Он не рассчитал своих сил верно и оступился, позволил себе пасть так низко, что не смог самостоятельно себя остановить. Он не поднимет глаз на Ватсона. – Вернись в реальность, Шерлок. Вернись…. Грубоватые руки Джона прикасаются к пушистым волосам, сухие губы аккуратно целуют его в лоб, проверяя температуру и успокаивая. Он стирает постепенно останавливающиеся слезы с чужого лица, зовет по имени, пытается вернуть в реальность. Когда Стивен открыл глаза, встретившись с темнотой от ладоней, накрывших его лицо, он почувствовал, как Джон держит его запястья, прощупывая пульс. Тяжелое дыхание постепенно улеглось, и наконец Стрэндж убрал руки от лица. – Ты скулил… – понимая, что он именно видел, протянул Ватсон. – Сколько страха и не понимания при полной уверенности, что с этим можно совладать. Ты нашел его таким? – Это был один из тех моментов, когда я пытался заниматься чем-то, кроме него и раскрытия дел за полицейских. У меня была дневная смена в больнице. Когда вечером я вошел в квартиру, он сидел в своем кресле и просил помощи. В чемоданчике было много различных лекарств, некоторые из них на наркотической основе: я просил Майкрофта достать их для меня для самых необходимых случаев. Я не знаю, зачем он это сделал, но он явно не помнил, что именно произошло, и это к лучшему. Между ними зависла нервная тишина. Ватсон устроился в кресле и уперся взглядом в пол. Стрэндж прикрыл глаза, чуть откинувшись на спинку, и задумался. – Ему было нужно внимание. Тогда я не понимал, но сейчас мне это ясно: поэтому у меня не должно было существовать альтернативной работы или жизни. – Ему было нужно твое внимание. Всегда нужен кто-то особенный, чтобы окончательно в себя поверить. – Ему это было не нужно. – Ты прав, – Стивен выдержал некоторую паузу, – потому что ему это было жизненно необходимо. Ватсон лишь пожал плечами. Он знал. Он это отлично знал…