Дар

— Криста, ты должна понять, что ни в коем случае я не желаю навредить тебе или высмеять. Ты можешь мне довериться и рассказать обо всем, что тебя так сильно тревожит. Дежавю. Я вновь сидела в кабинете, где от меня требовали рассказать о том, что меня беспокоит. Только теперь передо мной не женщина с весьма странной внешностью, а мужчина средних лет. Он был аккуратно выбрит, от него пахло свежестью и одеколоном. Его белый халат слегка устрашал, ведь теперь ситуация была крайне серьезной. На его груди висел бейджик с его именем и должностью врача-психотерапевта. Он мило улыбался, время от времени задавая во многом странные и даже неуместные вопросы. — Мне нечего вам сказать, — еле выдавила я, косо посмотрев в отражения зеркала сбоку от себя. Там была совершенно незнакомая для меня девушка: с огромными синяками под глазами, впалыми щеками, бледным лицом и измученным видом. Она была худее меня, но все же что-то общее между нами было, возможно, цвет глаз? Меня пугало, насколько сильно я изменилась за время пребывания в этом заведении. Они считали меня своей пациенткой — психически неуравновешенной. Но самое ужасное — я стала замечать в себе, насколько близко они подвели меня к этому диагнозу. Мои движения стали более хаотичными, нервными. Мой взгляд не мог сфокусироваться на чем-то подолгу, но я могла себе объяснить это действием всех этих лекарств и бесконечными беседами с врачами, уверяющими меня, что у меня проблемы. — Ты все еще видишь кого-то, кого не могут видеть остальные? — продолжил врач, не обращая внимания на мои подёргивания, словно это было в норме. Но вот меня это дико раздражало: мое тело попросту действовало независимо от моих желаний. Я тяжело вздохнула, предприняв попытку успокоиться и перестать так сильно дергаться. — Нет, — коротко соврала я, непроизвольно посмотрев в сторону, где стоял Кей. — Ты ведь мне врешь, Криста, — с досадой протянул врач, сжав губы в наигранной обиде. — Кей? Я правильно произнес его имя? Он ведь здесь? С нами? Он пытался заглянуть в мои глаза, встретиться своим взглядом с моим, чтобы уловить ту ложь, которую так тяжело произносить кому-то в лицо. Но я и не думала давать ему шанс подтвердить свои догадки. Они не способны помочь мне, так как не способны поверить в реальность призраков. — Вы же мне не поверите, — ответила я, смотря в одну точку на полу, — зачем тогда вы мучите меня каждый день? Я не скажу ничего нового. Он тяжело вздохнул, взяв со стола карточки, на которых было множество кружочков. В середине этих карточек можно было различить цифры. Наверняка это какой-то психологический тест, но я не была уверена, для чего именно они нужны. — Какое число ты здесь видишь? — спокойно произнес он, продемонстрировав мне одну из карточек. — Тринадцать, — раздраженно ответила я. — А здесь? — он показал мне следующую. — В ней ничего нет, — произнесла я, слегка прищурившись, — просто цвет. — А на этой? — И здесь ничего нет, — я подняла брови, выказывая полное непонимания данного теста. — Ладно, можно, я попрошу тебя нарисовать мне часы? — врач вручил мне листок бумаги и карандаш. Его просьба, естественно, имела принудительный характер, потому я, закатив глаза, на скорую руку нарисовала циферблат и вручила ему свой набросок. — Так, — он вновь тяжело вздохнул, продемонстрировав выражением лица то, что я каким-то образом провалила тест, — посмотри на свой рисунок, Криста. Не находишь в нем странности? Он перевернул лист бумаги, который я только что ему вручила. Мой рисунок был не таким, каким я его рисовала. Он словно подменил его, но только я не понимала, как ему это удалось. Все цифры были разбросаны по рисунку: как в круге циферблата, так и за его пределами. — Это какая-то шутка? Я это не рисовала, — раздраженно возразила я, — я нарисовала обычные часы. — Тогда чей это рисунок? Я держал твой листок на виду, — спокойно сказал мне врач, — хочешь, объясню, что произошло? Тебе интересно? — Это какой-то трюк? Ну, один из ваших психологических иллюзий? — предположила я, пожав плечами. — Он показывает, насколько мне плохо сейчас? — Почти так, — серьезно ответил врач, положив листок с рисунком на свой стол, — это обыкновенный тест на шизофрению. Люди с этой болезнью попросту не могут нарисовать обыкновенный циферблат. Ты сама видела, что получилось в итоге. Как и цифры, показывающие твое психологически нестабильное состояние. К примеру, если бы я не знал, что на той карточке число тринадцать, я бы не смог ответить, что там изображено. Мои глаза не видят этих цифр. Но зато я могу сказать, что на второй карточке изображено число двадцать три, а на третьей — четырнадцать. Но ты не можешь их видеть, верно? Криста… Мне очень жаль тебе это говорить, но ты больна… и мы хотим тебе помочь. Это страшная болезнь, если бороться с ней в одиночку. Грани реального и вымышленного просто стираются, и люди перестают понимать, что есть правда, а что вымысел. Ты просто не видишь разницы, как и тогда, когда рисовала мне часы. Тебе казалось, что ты рисуешь правильно, но на деле, твой рисунок не соответствует тому, что ты представляла у себя в голове. Мне было сложно поверить его словам, даже после таких, казалось бы, убедительных доводов. Я больна? Нет, так много фактов, доказывающих мою правоту, просто не могли быть выдумкой. Конечно, этого и следовало ожидать: люди не способны поверить девочке-подростку, которая видит призраков. Проще навесить ей гору диагнозов, признав психически больной. Шизофрения? Ну уж нет. — Вам лучше знать, — согласилась я с его безумной теорией на мой счет, — я могу идти? Врач улыбнулся, поджав губы. Он явно был недоволен ходом нашей беседы, ведь у меня не было никакого желания ее поддерживать. — Я задам тебе всего три вопроса, — произнес он спустя некую паузу, словно тщательно обдумывал слова, — ты мне ответишь на них честно? Если после них у тебя не появится и тени сомнения, я выпишу тебя из клиники сегодня же. Идет? Меня озадачило его предложение, ведь оно показалось мне слишком простым. Ответить на три вопроса? Он шутит? Почему нельзя было сделать этого раньше? Что-то в его словах вызвало у меня сомнение. — Не соглашайся, — сказал мне Кей, обеспокоенно одарив меня взглядом, — он блефует. — Что будет, если я откажусь? — спросила я, присмотревшись к врачу, по-видимому, ожидавшему от меня немедленного согласия. Он усмехнулся, разведя руки в стороны. — Ты ничего не потеряешь, сама подумай. Либо ты уйдешь отсюда, либо завтра мы встретимся в тоже самое время. Но только в первом случае… я могу приоткрыть завесу. Ты сможешь понять, что твой разум играет с тобой в очень злую и опасную игру. Я вздохнула, посмотрев на Кея, словно у меня не было другого выхода. В этом месте не было особых развлечений, кроме разглядывания потолка или пейзажа за окном. Большую часть времени я проводила прикованной к кровати либо же на приеме у этого врача. Было еще время приема лекарств, которые буквально впихивали в мою глотку, а после проверяли, не спрятала ли я их под языком. Этот процесс постоянно сопровождался моим очередным срывом и истерикой. В такие моменты Кей успокаивал меня, сидя на краю моей кровати, а Камилла без особых эмоций смотрела в окно, напоминая о том, что я теряю время зря. Она словно не понимала, что я физически не могла встать и выйти из этой палаты. — Хорошо, — вздохнула я, закатив глаза, — три вопроса? Надеюсь, вы сдержите свое обещание? Врач опустил взгляд, собираясь с мыслями. Три вопроса. Он действительно думал, что сможет посеять во мне настолько глубокие сомнения, задав какие-то три вопроса? — Я долго общался с твоей матерью. Мы говорили о тебе и твоей жизни. И знаешь, я натолкнулся на мысль, что твоя болезнь стала прогрессировать еще до аварии, Криста. Ты ведь рассказывала о себе на предыдущих сеансах, помнишь? Твои воспоминания противоречат тому, что говорила о тебе твоя мама… Мой первый вопрос: когда пропала твоя сестра? Я чуть не подпрыгнула в кресле от такой несуразной глупости. Когда пропала моя сестра? Серьезно? Мои руки непроизвольно сжались в кулаки из-за того, насколько сильно разозлил меня этот вопрос. — В день, когда меня сбила машина, — процедила я, сдерживаясь, чтобы не закричать, — я не помню точную дату. Но именно этот инцидент мне отлично врезался в память. Это было утром. Я… я опаздывала в школу и пошла пешком. Нет, вернее, мы все опаздывали, и мама поторапливала Камиллу, думая, что она до сих пор в своей комнате. Но ее там не оказалось. Кара попросила меня пойти пешком, ведь и сама опаздывала на работу… и я пошла. Такой ответ вас устроит? Стиснув зубы, я отвела взгляд на зеркало, увидев свои покрасневшие от злости щеки. Они сильно выделялись на фоне моей бледной кожи лица. — Что же, — спокойно продолжил врач, скрестив пальцы, — Криста, твоя сестра пропала задолго до того, как тебя сбила машина. И в тот день тебе не нужно было идти в школу, так как твоя мама перевела тебя на домашнее обучение… Похороны твоей сестры слишком сказались на твоем состоянии. Ты не могла спокойно находиться в окружении людей, даже твоих близких друзей. Ты просто сбежала из дома в тот день и по какой-то причине выбежала на проезжую часть. И вновь очередная волна гнева и возмущения захлестнула меня целиком. Он издевается? Что они задумали? Они хотят пожизненно упрятать меня в этих стенах? Как такое возможно? Я помнила тот день, словно это было вчера, ведь я ежедневно прокручивала тот момент, когда я прошла мимо комнаты, в которой впервые увидела призрак сестры. — Это невозможно, — с дрожью в голосе выпалила я, — вы пытаетесь нарочно запутать меня и мои воспоминания! Но врач не изменился в лице, смотря на меня серьезным, крайне уверенным взглядом. — Второй вопрос: Криста, ты можешь перечислить имена своих друзей? — его голос прозвучал как металл. Мое сердце екнуло, ведь я подсознательно чувствовала, что мой мир вот-вот вывернут наизнанку. Но я не могла не ответить. Я будто медленно пробиралась в каком-то лабиринте, ища верный путь. Мне хотелось узнать, что же будет за следующим поворотом. Какой ужасающий факт он огласит в этот раз? У меня нет друзей? — Скай. Рей. Велери… — ответила я, специально опустив то, что Велери мертва. — Все верно, но позволь расширить данный вопрос, ведь это имеет очень большое значение в нашем с тобой расследовании, — мой врач встал из-за стола, медленно зашагав вдоль комнаты, — можешь описать своих друзей вкратце? Как они выглядят… чем увлекаются… любую значимую деталь, которая тебе придет в голову. Он явно клонил в сторону смерти Велери. Я это чувствовала нутром. Неужели и это я, по его мнению, выдумала своим воспалённым рассудком? — Скай — друг детства. Мы росли вместе, — без особого энтузиазма начала я, демонстрируя свое полнейшее недоверие перед той глупостью, в которую меня втянул этот доктор, — что еще добавить? Я не знаю. — Давай немного поговорим о том, как он выглядит, — направил он меня, жестикулируя, как какой-то профессор посередине лекции. — Блондин. Зеленые глаза. Рост… я не знаю, наверное, такой же, как у меня. Возможно, чуть выше… — Когда в последний раз вы виделись? — спросил он. — Не помню точно, я здесь целую вечность. Наверное, за день или два до того, как я очнулась здесь. Он приходил к нам на завтрак. — Я тебя перебью, Криста, — заявил врач, присев на краешек своего стола, — теперь перейдем к Велери, — расскажи немного о ней. Как она поживает? — Вы издеваетесь? — сорвалась я на крик. — Это какой-то розыгрыш? Скажите! Я жду! Я не стану говорить больше ни слова, ясно?! Что за игры вы здесь ведете? Я кричала так громко, что в кабинет вошли санитары, ужаснув меня своим видом. Я сжалась в кресле, ожидая как их грубые руки уволокут меня в ту кошмарную палату и в очередной раз крепко пристегнут меня ремнями. Но врач остановил их жестом, сказав, что все в порядке, после чего они вышли. Я продолжала тяжело дышать, смотря исподлобья, словно загнанный в угол зверек. Врач прошел несколько шагов, остановившись у кресла напротив, но не спешил садиться в него. Он даже не смотрел на меня, уставившись в окно, словно там было нечто более интересное. — А хочешь, я скажу, что не так? — спокойно предложил он, улыбаясь. — Что так взбесило тебя в, казалось бы, самых безобидном вопросе: рассказать о своих друзьях? Это ведь не страшно и не сложно. Ты знаешь… где-то в глубине души и памяти ты помнишь, что твой друг Скай выглядит вовсе не так, как ты его мне описала. И он не мог приходить к тебе на завтрак, так как он пропал, примерно, за год до исчезновения твоей сестры. Ты как-то обмолвилась своей маме о том, что Велери мертва, это так? Но твоя подруга вовсе не умирала… Ты живёшь в совершенно иной реальности, Криста. Ты придумала себе свой собственный мир, не справившись с той реальностью, в которой нет ни твоего лучшего друга, ни твоей сестры. Наконец врач присел в кресло, заглянув мне прямо в в глаза, после чего потянул руку к какой-то бумажке, лежащей у него на столе. — Последний вопрос: Кей… Этот парень похож на того, кто изображен на этом фото? Он показал мне фото снимок Кея, наверняка разузнав о нем еще до нашей встречи. С фотографии мне улыбался Кей Янг своей самой обворожительной улыбкой. Его необыкновенно голубые глаза светились счастьем. И это фото не было черно-белым, как те снимки в его комнате. Кинув взгляд на его призрака, я опустила глаза, заметив, каким печальным стал его взгляд. — Не отвечай, — тихо умолял меня Кей, с таким выражением лица, словно вот-вот расплачется. Это меня насторожило: от чего он так резко изменился в лице? Неужели я что-то упустила? — Это Кей, — ответила я, продолжая рассматривать призрака парня, накрывшего лицо ладонью. — Нет, Криста, — привлек мое внимание врач, отобрав у меня дар речи, — это не Кей. На этом фото изображен твой друг. Скай. Твоя мама рассказала о том дне, ты помнишь хоть что-нибудь? Все твои приступы начались с того самого дня, Криста. Скажи, ты помнишь день исчезновения Ская? Вы тогда пропали на целые сутки, но полиция нашла лишь тебя одну… Ты была не в себе, когда тебя обнаружили в лесу. На тебе практически не было одежды… еще чуть-чуть, и ты бы не смогла двигаться от переохлаждения. Криста, ты помнишь что-то об этом дне? Внезапно у меня очень сильно заболела голова. Так сильно, что пришлось ухватиться за нее, ведь я думала, она взорвется от боли. Мир рушился вокруг меня с такой бешеной скоростью — Скай пропал? Скай — это Кей? Что происходит? — Мама, — зарыдала я, рыча сквозь ладони, закрывающие мое лицо. Я ощущала дикий страх, доводящий мое тело до дрожи. Лес? Я была в лесу? Холод… Кажется, я помню, как ужасно холодно было. — Криста, беги, — сказал мне призрак Кея, возникший передо мной так неожиданно, что я откинулась на спинку кресла. Кей смотрел на меня безумными глазами, полными страха и паники. Он плакал. Неужели… я действительно была больна? Нет, невозможно. Они пытаются запутать меня. Не может человек жить жизнью, которую в один прекрасный день разрушат какие-то простые три вопроса. — Возможно, с вами был еще кто-то? Тот блондин с зелёный глазами, — врач показал мне еще один снимок, с которого мне улыбался знакомый мне парень. До этого момента я считала, что именно он и есть Скай. Но если это не так, тогда кто этот парень? Почему все это время я считала его своим другом? Почему забыла, как выглядел Скай? Почему моя голова так сильно болит? Кажется, все мои мысли и воспоминания сливаются в кашу. — Кто он? — задала я вопрос, простонав. — Ты узнаешь его? — спросил меня врач, приблизив ко мне снимок, — этот мальчик пропал за месяц до того, как тебя нашли в лесу, а твой друг Скай пропал без вести. Его зовут Коул… Коул Янг. Возможно, это его зовут Кей? Это первая буква его имени, не находишь сходство? — Нет! — завопила я, ощутив волну ужаса, затуманившую мой рассудок. — Вы лжете! Это невозможно! Кей! Но посмотрев в угол комнаты, где был мой призрак, я заметила двух парней, замерших в одной позе: руки по швам. Это были Скай и Кей, они смотрели на меня такими безжизненными взглядами, что у меня внутри все перевернулось. Теперь я отчетливо видела их двоих. — Девка, — крикнул призрак деда, возникший из неоткуда. Он стоял за спиной врача, оскалившись в безумной гримасе, — я уничтожу любого, кто станет на твоем пути! Он набросился на врача, принявшись душить его своими грязными ручищами, словно недавно он рыл ними сырую землю. Врач кряхтел, задыхаясь, а я лишь наблюдала за тем, как мерк свет в его взгляде. Но в следующий момент я очнулась, оказавшись в руках санитаров, которые вкалывали мне в предплечье успокоительное. Они оттянули меня от доктора, на шее которого виднелись царапины от моих собственных ногтей. Нет, это не старик напал на него в приступе ярости, а я сама. Меня усадили в кресло, удерживая за руки и ноги, а врач, отошел к столу, роясь в выдвижном ящике своего стола. — С тобой произошло нечто ужасное, Криста, — строго сказал он мне, продолжая что-то искать среди бумаг, — и ты заменила ту ужасную реальность на иную, в которой ты могла чувствовать себя в безопасности. Но, скорее всего, твоя болезнь стала прогрессировать, и ты перестала различать, что реально, а что нет. Все эти призраки, о которых ты говорила на нашем первом сеансе… это лишь отголоски твоих страхов, перемешавшихся с воспоминаниями. Слезы стекали по моим щекам. Я содрогалась в бесконечных всхлипах, которые было не под силу сдержать. Теперь сбоку от меня возникли все те призраки, преследовавшие меня с самого первого дня: старушка с собачкой, Психологиня с безобразной брошкой в виде кошки, Велери, Камилла, Кей… и Скай. Даже мой отчим, стоящий рядом с дедом. Они стояли, смотря на меня стеклянными пустыми взглядами. Неужели они просто отголоски прошлого? Я выдумала их? Но почему они были настолько реальны? — Теперь ты веришь мне? — задал вопрос врач, достав из ящика стола мой дневник. — Но ведь мама разорвала его? — ошарашенно произнесла я, вспоминая, как мама рвала страницы в приступе ярости. — Тебе это лишь привиделось, — он продемонстрировал мне целостность блокнота и то, что никто не склеивал его перед тем, как показать мне, — потому что так было бы легче. Твой рассудок пытается уберечь тебя. И когда кто-то мешал тебе каким-либо образом, ты устраняла его из своей реальности, как это произошло с Велери, к примеру. Мы вкололи тебе сильное успокоительное, и скорее всего, ты уснешь. Твой организм слишком ослаб. Но после твоего пробуждения я бы хотел продолжить. Твои воспоминания… они могут помочь найти тех мальчиков. А возможно, и преступника, Криста. Ты нужна им. — Я же тебе говорила, — пропела моя сестрица, неожиданно возникшая передо мной. Она сидела на краю стола, болтая ногами, словно от скуки, — ты единственная, кто может помочь нам. Где же нам искать… твоего «папочку»?